Ливень, мост и один потерянный зонт

— Ребята, вы охуели?! — возмущался Кикир, раскладывая свою спортивную сумку. — Ну чё ты, а? Погуляем и вернёмся, — пожал плечами Музыченко, накидывая куртку. — Вот я например, — поднял палец Паша. — в Тюмени толком и не гулял вообще-то. — Да-да! — Вы ебанутые, ну точно ебанутые… — прошептал басист. — Вы в курсе, что там пять минут назад закончился ливень и вообще у нас через час концерт? И там темнота кромешная. — Чё ты паришься. Нормально всё будет. Мы пошли! Пивка захватим! — кинул Юра, захлопывая дверь. Мужчина бросил непонимающий взгляд на Личадеева, уже шедшего вниз по лестнице. Он ведь даже не спросил. Паша сказал, что срочно нужно — значит срочно. — Нахуя нам идти по ночному, толком не знакомому городу? — выгнув бровь, кинул Томас. Мужчина попытался догнать аккордеониста, так стремящегося к выходу. — Потому что это ро… — Блять. Паша мысленно ударил себя по лицу и крепко зажмурив глаза, попытался выкрутиться из ситуации. — Потому что это красиво. Вроде не один я хотел посмотреть на Тюмень, — выкрутился, посмеялись, забыли. Кончики ушей предательски горели, а чёлку хотелось отрастить ещё длиннее, ну чтобы уж наверняка не видеть карие глаза Музыченко. Они слишком сводят с ума. — Паша, подожди, я, блять, старый для таких марафонов бега. — Ага, а на концерте ты пивка бахнешь и понеслась? — засмеялся Личадеев, пытаясь забыть о своем проёбе. Казалось бы, концерт через час, через час они будут совершенно другими людьми. Отрывающимися на полную катушку, бесстыдными и заводными. А сейчас, как два зайчика, ей богу. *** Глаза голубые. Горят, как на концерте. Только на концерте они горят недобрым пламенем. Таким заводным, кричащим, пошлым. Может поэтому он так на них повёлся? Но сейчас они скорее не горят, они как море в штиль. Спокойные, немного задорные и.. счастливые? Да нет, бред какой-то. Музыченко завертел головой, разгоняя неподобающие мысли. — Ну что, куда направимся? — Томас уже по привычке достал сигарету и, поднося к губам, зажёг зажигалкой. — Ну я планировал пройтись просто. Воздух свежий, да и скоро концерт, пива купим за одно, — пожал плечами аккордеонист, плотно кутаясь в куртку. Может и не так романтично, как он думал… Да он вообще не думал, когда попросил Юру пойти с ним. — Ну раз мы вышли, то можем хотя бы просто по красивой улице пройтись, — пожал плечами солист, выдыхая серый дым из лёгких. Он даже и не пытался бросить курить. Он занимался этим делом всю свою жизнь. Весь стресс, все мысли, подавляет вдыхание этого едкого дыма. И ведь вредит же. Музыченко прекрасно это понимает, но от привычки избавиться сложно. Тем более, если ты сам этого не особо хочешь. Парни шли, коротко переговариваясь о предстоящем концерте, новом альбоме и любимых песнях. Удивительно, но они трезвые. По-крайней мере выглядят таковыми. Паша почувствовал, как на голову начали падать крупные капли дождя, смачивая шевелюру Личадеева. Аккордеонист засуетился, пытаясь быстро достать из рюкзака заранее заготовленный зонт. Ну мало ли, он слишком сильно приготовился к этому. Увидев суетливые движения Личадеева, Музыченко кинул непонимающий взгляд и попытался помочь. Путём множественных страданий, Юра вытащил из рюкзака зонт и раскрыл над ними двоими, держа защиту над головой. Почему так плохо и хорошо одновременно. Паша пытался прижаться, как можно ближе, сдавая это на попытки защиты от дождя, но никто ему не скажет, правда? Они наконец дошли до ближайшей пивнушки и купили несколько литров пива. Ну чтобы уж точно хватило. Личадеев отдал деньги и взял бутылку, выходя на улицу. — Пошли на набережную? Там вроде красиво говорят, она тут недалеко. — опустил взгляд Личадеев. Стыдно? Стыдно. Он даже и не знает за что. — Да, почему нет, — пожал плечами Музыченко, ускоряя шаг. Опоздают и опоздают. Хуй с ним. Кикир не раз в пьяне выёбывался, мол, и без них обойдётся. Вот и проверим. Томас ехидно улыбнулся от своих мыслей и взглянул на красного Пашу, мнущегося рядом. Ребята подходили набережной, показался большой... мост? — Ты не говорил, что здесь есть мост, — вскинул брови Музыченко, уже подходя к горящему разными цветами мосту. «Ну блять, конечно не говорил! Буду я говорить про мост влюблённых» — замешкался Личадеев, пытаясь оттащить Юру от большого сооружения. Там, блять, ещё и надпись огромная красуется «МОСТ ВЛЮБЛЁННЫХ», а нахуй ему это нужно? Правильно, нахуй ему это не нужно. — Томас, ну нахуй, у нас времени мало. — Блять, чё ты так беспокоишься, пошли, Кикир всё вытащит, пха, — засмеялся Музыченко, яростно таща аккордеониста на мост. Дождь всё так же проливался на вечерний город неплохим таким ливнем. Мост переливался светодиодными лампочками самых разных цветов. От зелёного до ярко лилового. На набережной не было ни души. Так как время не туристическое, да и погодка нелётная — они были совершенно одни. Романтика... всё как хотел Личадеев пару часов назад. Но он не знал, что это так неловко и до пизды, блять, стыдно. Он мысленно пролил на себя весь свой словарный запас матов и, смирившись с ситуацией, плёлся рядом с мужчиной. Ещё и под дождём. Сосаться да и только. Холодный сырой воздух приятно ударял в нос и хотелось находится на улице, как можно дольше. Парни начали подниматься на мост и тут Музыченко понял причину, по которой Паша так яростно не хотел подниматься на мост. А виды то реально красивые. — Ты из-за этого не хотел сюда идти? — Юра приподнял брови и тыкнул пальцем в синюю табличку. — Какая разница, — фыркнул Личадеев, заливаясь краской. Сейчас правда уже никакой разницы нет, всё проёбано, мой друг. Томас усмехнулся и подошёл ближе к аккордеонисту, туша сигарету о железные перила моста. — Паш-милаш, ты реально из-за этого так парился? — склонил голову мужчина, обводя взглядом ярко-розовые от мороза губы Личадеева. — Хмф, наверное, — аккордеонист опустил взгляд и облокотился на перила всем телом. Вот так, когда Музыченко, ради шутки, зажимает его где-то в углу, сердце бешено колотится в ненормальном ритме. Совершенно ненормальном. А ведь в шутку ли это всё? Юра потянулся к желанным губам, завлекая в поцелуй. Они же целуются каждый раз на концерте, правда? Это же такая обычная вещь для этой группы, но каждый раз замирает сердце и вся кричащая публика остаётся позади. Но этот момент был особенным. Тут не было особой страсти, заводства.. это было так, обоюдно? Уютно? Впрочем неважно. Музыченко, обнимая партнёра, совершенно позабыл про зонт и тот плавно полетел в реку, срываясь холодным ветром. Он увидел, но не обратил внимания. Он сделает это тогда, когда захочет и когда будет время. Два солиста стоят на мосте влюблённых под ливнем и совершенно не думают о будущем. О концерте, о том, как они доберутся обратно до места. Сейчас это совершенно не нужно.