Эмма, вы неисправимы!

Ливень, обрушившийся на экипаж за какие-то пять миль до Хартфилда, застал мистера и миссис Найтли врасплох. Хотя, без сомнений, куда больше досталось, конечно же, бедняге-кучеру, вынужденному теперь мокнуть под проливным дождем, сидя на козлах и подгоняя и без того взмыленных лошадей, но легче от того не становилось никому. Эмма выглянула в окно кареты и невольно охнула – такое ненастье было редкостью для счастливого на погоду Хайбери. Дождь быстро размывал дорогу, заставляя лошадей замедлить ход, так что теперь оставшиеся полчаса могли растянуться вдвое, а еще недавно приятный сельский пейзаж сменился серым маревом, не дающим увидеть ничего дальше нескольких футов. – Бедный, бедный папа! – воскликнула Эмма. – Едва он узнает, что мы попали в такой дождь… это будет тяжелым ударом для него! Еще чего ждать, вызовет доктора Перри, и тому придется идти в эту слякоть к нам, чтобы только убедить батюшку, что мы в порядке! – Подумать только! Вот так неудача… стоило выехать на час раньше, мы были бы уже в Хартфилде, попивали бы чай с вашим батюшкой в тепле и уюте… – мистер Найтли многозначительно посмотрел на свою молодую жену, без слов давая понять, что именно ее маленький каприз стал причиной такого неприятного происшествия. – Зная, к чему вы клоните, мистер Найтли, скажу, что вы нисколечко не правы в своих намеках, поскольку не я одна виновата в нашем позднем отъезде! – В спорах нет нужды, Эмма, – миролюбиво отозвался мистер Найтли. – Мы ведь чудесно провели время, не так ли? Эмма не смогла сдержать улыбки, вызванной свежими воспоминаниями того утра. Легкий румянец выступил на ее щеках, и она опустила взгляд. Внезапное озарение посетило ее в тот момент, желание, такое знакомое, так часто вызываемое его, мистера Найтли, старинного друга, а теперь и мужа, присутствием рядом с ней. Желание выкинуть какую-нибудь глупость, подобную тем проделкам, которые она, вооружившись плутовской улыбкой, вытворяла от скуки и любопытства в детстве. Хотя нет, совсем не подобную, Эмма все же не была уже той маленькой девочкой, и оттого сейчас, сидя напротив мужа, ей никак не удавалось скрыть свои эмоции, которые он даже в тусклом свете экипажа, вероятно, мог разглядеть на ее лице. – Сколько нам еще ехать, как вам кажется? – лукаво спросила она, решив не скрывать своего настроения. Мистер Найтли слегка нахмурился, разглядывая жену, и, повернувшись к окну, выглянул наружу. Эмма тем временем чуть наклонившись, ловким движением потянула за шнурки изящного невысокого сапожка, и, пока муж ее с трудом силился разглядеть хоть что-то снаружи, быстро стянула обувь. – Не уверен, – сказал мистер Найтли, – но, думаю, еще час мы точно проведем в дороге. Он вздрогнул, почувствовав прикосновение тонкой ножки Эммы к своей голени, и непонимающе уставился на выглядывающие из-под приподнятых юбок затянутые в тонкий шелк чулок колени жены. – Что ж, весьма небыстро. Думаю, успеем, никто и не заметит ничего… – промурлыкала она, откинувшись на спинку, медленно ведя кончиками пальцев по ноге мужа. – Эмма, что вы устроили? – строго произнес мужчина, но Эмма лишь шире улыбнулась, готовая к волне негодования. – Разве нельзя нам… – Эмма! – ...развлечь друг друга, раз уж обстоятельства складываются подобным образом, и мы все равно заперты тут, только вы да я? – И кучер, который в любой момент может остановить лошадей и решить заглянуть в карету! – Что мы, конечно же, заметим, и успеем привести себя в достойный вид! – Эмма! Не вынуждайте меня, – он глубоко вздохнул от очередного настойчивого прикосновения. – Я надеялся, прошло время, когда мне приходилось объяснять вам, что вы не правы в своих суждениях и поведении! Лицо Эммы исказилось, губы обиженно дрогнули, и в следующее мгновение юбки опустились на пол, пряча колени под плотной тканью. – Несносная! – почти прорычал мистер Найтли, едва Эмма отдернула ногу, и схватил девушку за лодыжку, не давая пошевелиться. Эмма вскрикнула от неожиданности и тут же закрыла рот ладонью. Они замерли, вслушиваясь в ритмичный стук теплых капель по крыше экипажа, но, к счастью, кучер не услышал ничего за шумом дороги. Эмма во все глаза смотрела на мужа, грудь которого тяжело вздымалась на вдохе, показывая крайнюю степень возбуждения. Оборона мистера Найтли пошатнулась, и сейчас перед Эммой встал выбор – снова пойти в наступление и, возможно, потерпеть поражение из-за нежелания мужа проигрывать... или же поступить мудрее: отступить, давая возможность ему самому проявить свой нрав. – Мистер Найтли, коли уж вы не хотите проводить время с женой, позвольте ей обуться хотя бы, – обиженно сказала Эмма, предприняв слабую попытку освободиться. – Нет. – Простите? Я не понимаю, вы весьма ясно выразились… – продолжала она свою маленькую игру, – … что подобное поведение неуместно. И вы правы, не стоило и думать о таких неблагопристойностях. Надеюсь, вы простите мне... Теперь уже она вздрогнула, почувствовав, как пальцы мужа скользнули вдоль тонкого шелка выше, к колену. – Теперь вы молчите, Эмма? – чуть насмешливо спросил он, и рука его скрылась под платьем. Эмма упрямо смотрела в глаза мистера Найтли, не отводя взгляда. Рот ее приоткрылся, высвобождая нежный стон, когда прикосновение мужчины стало настойчивее, и она подалась вперед, позабыв свою хитрость, с одной лишь надеждой во взгляде, и тот, отбросив благоразумие, притянул жену к себе. Назойливые шуршащие юбки снова взлетели вверх, и, едва она очутилась на коленях мужа, губы мистера Найтли накрыли ее рот, вызывая в душе обоих такое знакомое, но все еще непривычное чувство всепоглощающего счастья, и разжигая все сильнее желание, разливающееся по всему телу. Их руки одновременно опустились вниз, так что Эмма едва не потеряла равновесие, и засмеялась, запрокинув голову, когда Найтли все же поймал ее в падении. Он снова притянул ее ближе и припал губами к чувствительному месту, там, где, отбивая ритм бешено колотящегося сердца, тревожно пульсировала просвечивающая сквозь нежную кожу синяя жилка. Эмма застонала громче, когда губы его двинулись ниже, вдоль шеи, к ключицам и груди. От этих прикосновений она всякий раз теряла голову, вот и сейчас, позабыв обо всем она иступленно выгибалась навстречу, извиваясь в попытках прижаться еще ближе. Мистер Найтли, тем временем уже сходивший с ума от неудобства, которые доставляли ставшие вдруг невероятно тесными брюки, предпринял очередную попытку справиться с многочисленными пуговицами. Ему все же пришлось оторваться от жены, чтобы под ее недовольное сопение девушки закончить с ними. Руки мужчины легли на ее бедра, подталкивая ближе; Эмма почувствовала прикосновение его плоти к своей и застыла. Супруг смотрел на нее глазами, полными обожания, и Эмма понадеялась, что ее собственный взгляд отражал хоть толику тех чувств, что она питала сейчас. Медленное, почти ленивое, словно волна, движение, и Эмма приподнялась выше, чтобы тут же опуститься на него, выталкивая из груди остатки воздуха, и так и замерла, удерживаемая его руками. – Эмма, моя дорогая Эмма, – прошептал он, прикрывая глаза. – Моя Эмма… Ощущая его в себе, Эмма продолжала смотреть на мужа, с невыносимой, почти болезненной нежностью разглядывая каждую его черточку, изгиб его губ, крыльев носа, бровей, мягкие тени, отбрасываемые длинными ресницами, почти разгладившуюся морщинку, которая пролегала меж его бровей, когда он был особо недоволен… А потом карета подскочила, развеивая наваждение. Мужчина открыл глаза, такие непривычно темные, и Эмма, едва почувствовав, что он ослабил хватку, качнулась вперед, приподнялась, помедлила, снова скользнула вниз… и так снова, снова, медленно, заставляя мистера Найтли шипеть от негодования. Она все продолжала неторопливые, плавные движения, по прежнему смакуя эти новые ощущения, отличные от уже ставших почти привычными тем, что карета, покачивающаяся и изредка подпрыгивающая на дороге, придавала им особую, непередаваемую остроту. Но, каковы бы ни были причины, будь то возможность быть застигнутыми врасплох или просто необычность положения, в которое он оказался втянут Эммой, Найтли почувствовал какую-то непривычную, почти звериную ярость, вызванную той сладкой пыткой, которой подвергала его любимая жена. И не стал сдерживать ее, отдаваясь во власть желаниям. Он резко притянул к себе Эмму и, прижимаясь к ее губам своими, принялся жадно, словно желал выпить ее до капли, целовать ее. Руки мужчины с силой подтолкнули ее бедра, и он принялся неистово, свирепо вбиваться в нее, ловя губами ее стоны, тогда как волны удовольствия, резкие и накатывающие словно в шторм, расходились от места, где двое соединялись в единое целое, до самых кончиков пальцев. Недавняя невеста, Эмма еще не видела своего мужа, любовника обычно нежного и бережного, таким, и это открытие одновременно пугало и будоражило ее. Сперва кажущиеся забавными, характерные хлюпающие звуки, слышные даже сквозь гул дождя снаружи, привносили в происходящее еще больше пикантности, заставляя с ее с силой сжать плечи мистера Найтли, прерывая поцелуй, и, уткнуться лицом в его шею, отчаянно стараясь, чтобы ее стоны не перешли в крики невероятного, неземного наслаждения. Эмме показалось, что она снова падает, а в следующую секунду оказалась на противоположном сидении, с разведенными ногами, между которыми расположился мистер Найтли. Он не останавливался ни на секунду, нетерпеливо отряхивая зацепившиеся за манжеты юбки, и, схватив девушку за талию, задвигался еще быстрее, так что в глазах у Эммы потемнело. Она едва не задохнулась, почувствовав, как приближается то знакомое, необъяснимое нечто, которое она уже не раз испытывала со своим мужем на их супружеском ложе, но на этот раз – еще сильнее, дольше, до болезненного невыносимо, так что казалось, что-то разрывается в каждой частичке ее существа, и словно сквозь пелену увидела, как мистер Найтли запрокидывает голову назад, судорожно цепляясь за сидение, и с губ его срывается ее имя. Чуть позже, когда мистер Найтли уже закончил приводить себя в порядок, он с улыбкой разглядывал, как жена его поправляет сбившиеся вниз чулки, отряхивает подол платья и после ищет по полу кареты потерявшуюся в суете обувь. Когда пропавший предмет одежды все же был обнаружен, мистер Найтли наклонился к Эмме, забрал сапожок из ее рук, и, ласково проведя пальцами своду стопы, помог ей обуться. – Вот видите, мистер Найтли, я снова оказалась права. – Мужчина поднял на нее вопросительный взгляд. – Ничего страшного не случилось! – Эмма, моя Эмма, вы неисправимы! – рассмеялся мистер Найтли и, притянув жену к себе, заключил в самых нежных объятиях.