[Son Lux — Let Me Follow]
Темное, безоблачное небо сверкало тысячами звезд. Лето уже было близко, поэтому теплый ветерок играл его темными волосами, как будто бы дразня меня. Ведь это только мне позволено играть с ним. Поттер всегда был ближе звезд, так мне казалось. Небесные огни сверкали в его зеленых глазах ярче, чем у кого-либо еще. Не потому, что он был избранным, только из-за того детского удивления и интереса к ним. Молчаливы и прекрасны, как и он, в тот момент. Лежа на небольшом холме, далеко-далеко от всего — Хогвартса, Темного Лорда, проблем — я ощущал его нежную руку в моей. Теплая. Она всегда была теплой. Моя же, холодна и бледна, никогда не могла согреть Гарри зимой, или же в дождливый вечер. Но там, на холме, в этот момент, Гарри сжимал ее, как никогда раньше. Как будто бы она была маленьким солнцем. Шестой год в школе — он почти закончился, а война только-только начиналась. Поттер рассказал мне, что не планирует возвращаться в Хогвартс. Его судьба звала его, а вся слава была очень далеко отсюда. Ему предстояло сделать много великого, но, тем не менее, мне было жаль. Я не хотел отпускать его. Не хотел позволить уйти в мир, полон опасностей и Пожирателей Смерти. Но ведь и я один из них… Гарри знает об этом. Сколько раз он ласкал этот чертов знак… Сколько раз он смог понять меня… И вот, он оставляет меня одного. «Не иди со мной, — сказал несколько дней назад. Его голос был мягок, но уверен. — Опасности не для тебя. Ты должен жить.» Последняя фраза то и дело приходила мне во снах. Ты должен жить. А ты? Гарри, а ты? Я всё время хотел его спросить, но не получалось. Дрожь и волнения в те моменты переполняли меня и не давали силы сказать что-нибудь вообще. Молчаливый вопрос, который захватил меня. Что нас ожидает после войны? Даже в наиболее отважных снах, даже сейчас, держа Гарри за руку, я не знал. Что будет потом? Выживем ли мы? Победим ли? Но эти вопросы я решил оставить на другой раз. Ветер танцевал в свете звезд, играя дикими цветами, что окружали нас. Пурпурные лепестки, полны цвета и яркости, но и приятной нежности, плелись нашими волосами. — Драко, — прошептал Поттер, как будто если бы он сказал это громче, спокойный, сонный мир бы разрушился. — Расскажи мне историю. Хоть моя семья и была чистокровной, я любил находить интересные рассказы магглов. Они немного отличались от наших, но и в них было много чего прекрасного. На пример, мифы. Их полным-полно! И некоторые из них имеют кусочки правды. — Слушай внимательно, — сказал я, улыбнувшись. — Как всегда, — снова эти слова. Они все время падали с его уст и он никогда не слушал внимательно. Может, в этом и была вся прелесть? Ведь необязательно быть внимательным — можно просто быть по уши в истории. Я знал, что глубокая фантазия не давала ему вслушиваться во все слова. Потому Гарри всегда спрашивал. Сотни различных вопросов звучали, несясь местами, где мы проводили время. Я улыбнулся еще шире и начал: — Когда-то давно, тысячи лет назад, когда звезды были не просто огоньками, но и компасом, что вел людей в их дома, или же путешественников в новые города, в древней Греции собралось огромное войско. Самое большое из всех! Каждый герой откликнулся на зов славы, ведь всех их будут несомненно помнить веками. Армия поплыла к воротам Трои, где, на берегу моря, они начали осаду. Но моя история не о том. Моя история о любви. — Елены и Париса? — спросил Гарри, нахмурив брови. Я тихо засмеялся. — Конечно же нет. Моя история об Ахиллесе и Патрокле. — Хочешь сказать они… — начал было, а его глаза засверкали. — Да, — я кивнул. — Они были любовниками. Иначе как ты можешь объяснить смерть Гектора? — Слишком сильная любовь… и дурацкое пророчество. Одно лишь слово. Пророчество. Мне стало грустно. Как же наша история похожа! Гарри — избранник судьбы, а я всего лишь обычный чародей. Его будут помнить — меня забудут. Может, Патрокл тоже так думал? Может, ему было все равно на славу, но не на любимого? И, может, поэтому он отправился вместе с ним на войну? — Думаю, Ахиллес не убил бы Гектора, не убив он сначала Патрокла, — продолжил я, но он спросил такое, что застало это меня врасплох: — Что если наша судьба с ними похожа? — голос Гарри был тих, тише чем когда-либо. Я ощутил, что он слегка начал трястись — то ли от холода, то ли от осознания. Я подвинулся ближе и нежно поцеловал его в макушку. — Наша судьба не предрешена, — прошептал я. — Боги не распоряжаются нами. Да и с чего ты это взял? Мне не хотелось, чтобы он так думал. Мне не хотелось, чтобы он переживал за меня. Ведь это было очевидно. — Я, как Ахиллес, — начал Поттер. Я засмеялся. — Вы совсем непохожи. Мне кажется, что у него было больше мышц? Да и волосы сотканы из чистого золота. Он ткнул меня, а я рассмеялся еще больше. — Прекрати! Я же тебя слушал. — Да, конечно, — сказал я, усмехнувшись. Он фыркнул. — Так вот, я, как Ахиллес, а ты, как Патрокл. Меня называют избранником, а тебя… — Упустим. — Да. Они не знали, что именно случится у ворот Трои. Вот и мы не знаем, что случится в конце войны. Он был серьёзен. Я тоже. — Ахиллесу было суждено умереть и он знал об этом. Тебе — нет. Вот и главное отличие. А я… Я вообще на Патрокла не гожусь, — я подмигнул. — Только если он был так хитер и остроумен, а еще учился в Слизерене, а это вряд ли. Гарри тихо рассмеялся. — Это 1455 раз, когда ты восхваляешь сам себя. — И не последний! — Это уж точно! Мы лежали под теми звездами, наблюдая, как Вселенная цветет в середине ночи. Я не помню, когда мы вернулись назад в Хогвартс. Может, из-за того, что я был пьян его поцелуями. Может, из-за того, что мы попробовали вечность на вкус. Может, может, может… — Не покидай меня, — помню, прошептал я в темные кудри, нежно обнимая его теплое тело. — А ты меня, Драко, — ответил Гарри полусонно. — Ведь после всего, нас ожидает вечность и я хочу разделить ее только с тобой. Только с тобой… С этими же словами он и ушел на долгие месяцы, оставив меня одного.~~~
[Rupert Gregson-Williams — Duck Shoot]
Воздух был пропитан пеплом и кровью. Перед моими глазами до сих пор лежали трупы друзей и врагов. Война достигла всех, но как же я надеялся, что не его. Только не его! Это был последний бой. Мы сражались, но что могли сделать дети против Пожирателей Смерти? У нас не было и шанса. Проклятый знак пульсировал у меня на руке. Я хотел содрать его вместе с кожей. Бывали моменты, когда я хотел даже отрезать себе руку. Но все равно, у меня не хватило бы сил. Ведь именно за эту руку Гарри всегда держался. Даже сейчас, ожидая смертного приговора, я ощущал его призрачные прикосновения. Далёкое тепло струилось моими венами, наполняя кровь светлыми воспоминаниями и горькой реальностью. Ведь сейчас Темный Лорд выдаст приказ убить нас. «Прости, Гарри, — подумал я. — У меня не выйдет разделить с тобой вечность.» Наш враг вышел вперед. Его взгляд обвел всех выживших и я знал, что на этом он не остановится. В его власти было уничтожить всех, кто с ним не соглашался. У него не было сердца, которое остановило бы его. А у меня не было могущества. Оно было у Гарри. Но где же он? Как во сне, я слышал далекие слова, но мой взгляд был прикован к темной, из-за тени, фигуре. Она была больше, чем обычный человек. Хагрид. Темный Лорд что-то торжественно произнес и… Моё сердце остановилось. Замерло. Разбилось. Хагрид вышел вперед. На руках он нес… Он нес… Хоть мой взор стал затуманен, из-за слез — горьких слез, слез отчаянья — я смог понять, кому принадлежит тело. Оно лежало на руках, маленькое и хрупкое, не двигалось. Рука неподвижно свисала. Грудь замерла. Не на мгновение, не на секунду, или же минуту… Навсегда. Даже в стольких метров от него, я слышал тишину сердца Гарри. «Нет, — это слово в моих мыслях пыталось открыть мне глаза на истину. — Нет, он мертв. Оставь надежду.» Но я не хотел верить. Не хотел верить, что все это реально. Это правда. Это… Меня начало трясти. Я сжал кулаки так сильно, что ощутил, как моя кровь выходит наружу. «Глупый, Патрокл это ты. Я же Ахиллес и мне суждено ощутить всю его ярость. Всю его безграничную любовь… и целое его страдание.» Я не знаю, позвал ли меня Темный Лорд, или же нет, но мои ноги двинулись вперед. Голова была полна ужасных вещей, которых я себе бы никогда и не представил. Но я был там. И я слышал шепот. Все смотрели на меня. Шептались. Все смотрели и… видели предателя. Напуганного мальчика, чьё тело трясло. Но никто — никто! — из них не знал, — не видел и не подозревал! — что я был полон гнева. Это ли ощущал Ахиллес после смерти Патрокла? Переполняло ли его, как и меня, такая мощь, что сломать вдребезги небеса выдавалось в сотни раз проще прощения? Ведь я никогда его не прощу. Никогда. Он обещал. Обещал, что когда всё закончится у нас будет вечность вдвоем. И теперь он был мертв. Неподвижен. Бледный. Холодный. Так трагически прекрасный. Шаг за шагом, я все больше был готов убить Воландеморта. Ему не сбежать. Ему не спастись. Не спрятаться. Именно на него обрушиться вся моя ярость. Вся моя любовь. Вся моя пустота. Шаг за шагом я распадался. Я умирал. Я кричал. Молча. И вот я почти перед ним, мне всего-то нужно подобраться ближе, и я смогу… Но Гарри пошевелился. Начался бой быстрее, чем я мог себе представить. Ведь время для меня остановилось. Я пал на колени, глядя на то, как яростно он сражался. За жизнь. За мир. За нашу вечность. Нет, наша история не так трагична, как у Ахиллеса и Патрокла. И наша история не закончиться. Не здесь и сейчас. Может, меня услышали те звезды, под которыми я подарил ему столько поцелуев? Может, это судьба? Я не знаю, но это не конец. И он никогда не настанет. Ведь после всего, нас ожидает вечность и я хочу разделить ее только с ним.