Золото, серебро и платина

Тяжёлая корона больно давит на голову, Дайс закрывает глаза и шепчет себе тихое «терпи». Тяжёлая корона хоть и не физически, но всё-таки больно давит на плечи, Дайс делает короткий вдох и сжимает руки в кулаки. Тяжёлая корона больно давит на сердце, Дайс наконец открывает глаза и понимает, что хочет отсюда сбежать. Пятится к выходу из зала, проталкиваясь через толпы людей, так и липнущих к нему с восхищённым «Ваше Высочество», и ловит на себе взгляд матери. Она не злится, в её глазах только осуждение. Холодное и гадкое, пробирающее до мурашек и заставляющее замереть на месте от страха. Больше всего Дайс в себе ненавидит то, что его лицо — копия лица матери. У Отоме неприлично мало эмоций, а Арисугаву даже это раздражает. Порой кажется, что они не родные вовсе, хоть и похожи до смешного. У Дайса другие принципы, другие взгляды на мир, другое восприятие всего происходящего. Когда Отоме и бровью не ведёт, тиранствуя в собственном королевстве, Арисугаву изнутри разрывает. То, что она делает, неправильно и отвратительно. Его мать — чудовище, и он в этом убеждён. Коридор, лестница, верхний этаж, собственные покои, мрак и слуги, поспешно зажигающие свечи, ибо принц просит об этом. Просит слишком вежливо и доброжелательно, хотя выглядит так, будто ему плохо. Дайс общение с простыми людьми любит намного больше, чем со знатью, потому что они никогда не пытаются вытянуть из него что-то или как-то оценить. Они просто ценят его как своего нынешнего принца и будущего короля, принимают со всеми дикарскими замашками и даже не думают о том, чтобы за спиной осмеять. Но от пребывания в покоях легче не становится, Дайс хнычет. Он совсем скоро выбегает на улицу и бросает взгляд на ночное небо. После недавнего дождя пахнет сыростью, от холодного ветра приходится неловко съёжиться. Обратно во дворец возвращаться желания нет, поэтому Арисугава садится на одну из многочисленных скамеек в саду. Он, признаться, никогда не был фанатом чего-то красивого, но всё равно не может оторвать взгляд от сияющих наверху звёзд. Небо чистое и чарующее, нет ни облачка, просто смотреть на него уже расслабляет. — Ты чего здесь забыл? — весёлый голос где-то позади Дайса пугает, он вздрагивает и оборачивается. Рамуда, придворный учёный, привычно поглядывает на него своими лукавыми глазами, а Арисугава только утомлённо трёт пальцами переносицу. Право слово, это уже начинает надоедать. Рамуда радостный очень, у него в руках откуда-то бутылка вина, хотя на балу он, само собой, не был. Стащил, поди, с кухни. Он без каких-то раздумий садится рядом с принцем и вальяжно закидывает свою ногу ему на колени. Рамуда умный, интересный и красивый, но что-то в нём Дайса отталкивает. То, как он иногда смотрит на людей, то, как много всего скрывает, и то, как мрачнеет, когда отходит от всех, чтобы поговорить с главнокомандующей королевской армией. А ещё каждый раз, когда Дайс видит Рамуду, у него болит голова. Такое ощущение, будто с ним что-то не так, будто они уже были когда-то знакомы, но чем больше Арисугава об этом думает, тем хуже ему становится. — А тебе какое дело? — Дайс как-то инстинктивно касается чужой ноги рукой, но не вкладывает ничего лишнего в этот жест. Он просто тактильный и всё. Рамуда тянет розовые губы в улыбке и делает глоток вина. Ловит взгляд Дайса на себе, а потом протягивает ему бутылку. Любой другой принц отказался бы, но Арисугава особенный, он такой приятный подарок с радостью принимает. Пить из бутылки это плевок в сторону манер, а позволять кому-то вроде Рамуды относиться к себе так, словно они равны — в сторону своей голубокровой гордости. Но, вот беда, у Дайса её нет. — Как какое дело? Я вообще-то волнуюсь о своём драгоценном принце, мне нельзя?~ — Нельзя, — Дайс не сдерживается и глупо улыбается, потому что пьяный Рамуда выглядит забавно. Право слово, трезвый тоже. Он похож на шута, такой милый и смешной, но всё равно красивый и интересный. Очень умный, учёный ведь, говорят, самый талантливый алхимик во всём государстве, но это мелочи. У Рамуды правда взгляд наглый и до неприличного бесстыжий. Он произносит уважительное «Ваше Высочество» либо при людях, либо насмешливо, хотя обязан чуть ли не в ноги Дайсу кланяться, и это, милостивый господь, Арисугаве нравится слишком сильно. Рамуда уникальный. Он единственный, кто не принадлежит к знати, но всё равно вызывает у Дайса неприязнь, и единственный, к кому его тянет несмотря ни на что. Рамуда — скользкая змея, Дайс таких ненавидит, но… когда Амемура на него смотрит, он, бывает, теряет дар речи. — Его Высочество запрещает? — шёпот в самые губы, Арисугава буквально чувствует чужое горячее дыхание. Это обжигает и вызывает желание отодвинуться, однако Дайс только смотрит в полуприкрытые глаза парня. Рамуда, довольный кот, расплывается в тягучей, как мёд, улыбке. Он настоящий провокатор, но Арисугава ведётся. Ведётся каждый раз, хотя где-то в глубине души понимает, что над ним издеваются и глумятся. — Его Высочество просит, — Дайс издаёт смешок, когда Рамуда отшатывается от него, чтобы снова выпить. У Амемуры в глазах пьяный туман, в котором, на самом деле, очень легко потеряться. Принц уже хочет попросить ещё немного вина, но Рамуда плечами пожимает, мол, а нет уже ни капли. Вот же поганец! Уже совсем сонный, Рамуда ерошит пальцами собственные волосы и лениво укладывает свою голову на дайсово плечо. От него несёт алкоголем и чем-то сладким, а ещё какими-то странными зельями. Дайс вообще-то должен отчитать себя за то, что ему нравится этот запах, но он просто вдыхает его, принюхивается и хмурит брови. Эта беспечность когда-нибудь сыграет над ним злую шутку. — Знаешь, я завтра весь день проторчу в библиотеке. Ты бы мог заглянуть для разнообразия, — бормочет Рамуда почти невнятно себе под нос и прикрывает глаза. Главное, чтобы он сейчас не заснул, потому что последнее, чем хочет заняться Арисугава — это нести его до покоев. — Тело-то у тебя хорошее, а вот с головой… совсем… мх… плохо, — учёный зевает и прикрывает маленькой ладошкой рот, а Дайс как-то даже напрягается. Нет, ну вот по его умственным способностям прокатываться всё-таки подло. Так уж вышло, что с науками у Дайса с рождения не ладилось, хотя, само собой, для принца это стыдно и вообще недопустимо. Он, как наследник престола, нашёл себя в военном деле, потому что держать в руке меч и седлать верного коня куда приятнее, чем читать книжки. Дайс так думает. Рамуда, кстати говоря, без шуток проваливается в сон, но потом сам как-то просыпается и зачем-то чмокает Арисугаву в щёку. Тот пытается списать это на вино, но ему всё равно непозволительно приятно от прикосновения чужих губ к собственной коже. Он не даёт парню чёткого ответа, но провожает до этажа, на котором находятся его покои, и вновь поднимается к себе. Для Дайса уже подготовлена полная горячей воды ванна и зажжены благовония, подаренные ему посольством из соседнего королевства, а он, хоть и дурак, но не настолько, чтобы от такого удовольствия взять и отказаться. После тяжёлого дня, состоящего из длительных подготовок к балу, а потом самого цирка лицемерия и фальши, лежать в тепле и вдыхать разные приятные ароматы просто чудесно. Он, потирая шею, вспоминает ощущение лёгкой тяжести от головы Амемуры на плече и облизывает губы. Рамуда сказал, что у него хорошее тело. То есть… он так часто за ним наблюдает? И во время тренировок тоже? У Дайса щёки горят, но он предпочитает остановиться на мысли, что во всём виновата высокая температура воды. Жарко ему, вот и всё. Он не смущён, не краснеет и уж точно сейчас не думает о том, как медленно Рамуда мог скользить своим взглядом по его оголённому торсу. Когда Дайс засыпает, он не видит ни розовых волос, ни самодовольной улыбки гениального гремлина, но всё то время, что ворочается в постели, пытаясь уснуть, думает о том, какой чарующий у него голос. Утро встречает его непрошенными солнечными лучами, потому что Арисугава, глупый дурак, забывает задёрнуть шторы, но это, наверное, даже к лучшему. Он первым делом спешит в конюшню, потому что давно не наведывался к своему коню и, право слово, успел заскучать. Громкое ржание радует и вызывает искреннюю улыбку на лице. Дайс проводит со скакуном несколько часов и возвращается во дворец по-настоящему отдохнувший. Ближе к полудню он понимает, что всё-таки терпеть не может и, чувствуя себя до смешного некомфортно, приходит в библиотеку. Высокие стеллажи повсюду с книгами давят, люди как-то непривычно шепчутся и уже поглядывают на него, удивлённые. Принц да в библиотеке — редкость. Наконец увидев розоволосую макушку, Дайс торопливо подходит к парню и рукой перехватывает его запястье. Рамуда, обернувшись, дарит ему свою довольную улыбку. — Подумать только, ты и правда пришёл, Дайсу~, — тянет Амемура и радостно лезет обниматься. Дайс-то не против, но… люди смотрят. Бедные, только и могут, что удивлённо охать, поражаясь такому поведению и отношению к принцу, а Рамуда лишь тихо смеётся в его грудь. Ему весело, Амемура издевается не только над Дайсом, но и над остальными тоже. Позже Арисугава замечает за ним, похоже, библиотекаря. У того каштановые волосы и белая кожа, он встречается с Дайсом на секунду взглядами, а потом сразу же кланяется. — Ваше Высочество, — его голос совсем не похож на голос Рамуды. Он более нежный, мелодичный и приятный. Дайс не соображает хоть как-то отреагировать, приоткрывает рот и несколько раз моргает. — Это Гентаро, — разряжает обстановку отошедший от него Рамуда. Хихикает из-за глупого выражения лица Дайса и хлопает его по плечу. — Потомственный библиотекарь, кстати! Но вы, Ваше Высочество, о его существовании безусловно не знаете. Вам ведь не до умных книжек, правильно? Гентаро смотрит на глумливого учёного с укором и заметно не одобряет подобных насмешек. Он произносит тихое «Рамуда», и это очень мило, ведь он даже в такой момент не позволяет себе повысить голос. Библиотека для него, наверное, святое место. Дайс неотрывно смотрит на библиотекаря, потому что у того густые и длинные ресницы, а ещё профиль точёный, будто он не человек вовсе, а какая-то статуя. Гентаро красивый. — Я… Я Дайс, — после этой фразы все трое молчат какое-то время. Первым не выдерживает Рамуда, прыскает от просящегося наружу смеха, но всё равно пытается быть как можно тише. До самого Арисугавы абсурдность ситуации доходит в самую последнюю очередь, он чувствует себя полнейшим идиотом. Молодец, блин, представился. Дайсом его зовут, замечательно. В этом королевстве вообще есть хоть кто-то, кто об этом не знает? Он нелепо извиняется и искренне радуется, что эту глупость слышали только Гентаро и Рамуда. Лучше опозориться перед двумя людьми, чем перед всеми. Да и Рамуда никому не расскажет, потому что ему будет уже не так интересно про это шутить. — Рад знакомству, — мягко произносит Гентаро и улыбается так, как Дайсу ещё никто и никогда не улыбался. Он замирает, чувствуя, что щёки стремительно пунцовеют, и по-детски тянет уголок губ вверх. Позже Юмено отводит их в совсем пустующую часть библиотеки, наверное, архивную. Здесь стеллажи ещё выше, а книг, кажется, больше. Дайс не понимает, как Гентаро так легко ориентируется в этом литературном лабиринте, но сам он, скорее всего, без него бы заблудился. Полуденное солнце слишком печёт, и Арисугава немного расслабляет шнуровку на воротнике своей одежды, потому что в библиотеке душно и жарко. Но Гентаро даже сейчас чуток и внимателен, молча открывает окно, впуская прохладный воздух в помещение. Это так приятно, напоминает жест заботы, а может им и является. Дайс широко улыбается своим мыслям и садится на одно из кресел. Если не думать о том, как много непонятной информации хранится в книгах, которыми здесь всё заставлено, то создаётся слабое ощущение тёплого уюта. Рамуда же буквально плюхается на стол и вновь встречается взглядами с Гентаро, но его всё равно не ругают. Юмено только обречённо вздыхает и усаживается рядом с Дайсом. А Рамуда идёт дальше, ложится на бок, подперев щёку рукой. — Ой, какие мы недовольные, — глумится он и тянется до Гентаро, но ему совсем немного не хватает, чтобы коснуться его плеча. Юмено добр даже сейчас, перехватывает его ладонь своей и всё-таки слабо учёному улыбается. Дайс без понятия, как они, такие разные, умудрились подружиться, но почему-то думает, что знать ему и не стоит. — От тебя, кстати, овсом пахнет, — обращается Рамуда наконец к Арисугаве, подмечая вполне очевидный факт. Дайс не стал менять одежду, потому что толком вспотеть не успел. — Хотя бы не бухлом, — он шутливо огрызается в ответ и чешет заднюю сторону своей шеи, ловя почти обиженное «Эй!». Слышит, как Гентаро рядом издаёт мягкий смешок и переводит на него свой взгляд. У того наверняка шелковистые и очень мягкие волосы, Дайсу даже смотреть на них тяжело, потому что, блин, потрогать хочется. — Когда Рамуда говорил, что у вас несколько… специфичная речь, я думал, он обманывает, — это звучит, как самый настоящий упрёк, но Дайс не обижается даже немного, ведь Гентаро тепло ему улыбается. От такой улыбки, право слово, можно растаять, а Дайс и не против. — Это плохо? — он неловко закусывает нижнюю губу и посмеивается. Арисугава рад, что послушался Рамуду и пришёл сюда, потому что ему весело. Но тут Гентаро пальцами свободной руки нежно проходится уже по ладони Дайса. Это выглядит в какой-то степени забавно, Рамуда даже не пытается сдержать восторг на лице. Ну правда, у Гентаро две руки, и, как выяснилось, одна для Амемуры, а другая — для принца. Дайс теряет дар речи. У него щёки странно покалывают, он смущается, словно совсем-совсем мальчишка, и вздохнуть нормально не может. Как же глупо и смешно, Рамуда это ему ещё припомнит. — Нет же, наоборот, — голос Гентаро ласкает слух своей нежностью и бархатностью. Ещё и это грёбанное солнце падает именно на него, заставляя каштановые волосы красиво переливаться золотом. Дайс в западне. — Быть может, кто-то и сочтёт это неотёсанностью, но я полагаю, что подобная черта лишь делает вас исключительно более живым и близким к народу. После этих посиделок в библиотеке Дайс никак не может выбросить из головы тихий голос, тепло чужих рук и слишком ласковые слова. Сказанное Гентаро воодушевило его настолько, что настроение ещё несколько дней держалось замечательное. Дайс счастлив, что они встретились, и счастлив, что тот улыбался ему так искренне. Непонятная связь с Рамудой, оказывается, тоже бывает полезной. Кстати, об Амемуре… дворец безусловно своими размерами поражает, и двум его жителям долгое время не встречаться вполне нормально, но Дайс привык, что он с Рамудой постоянно пересекается. Они по-разному проводят свой досуг в одних и тех же местах, так что видятся раза два-три в неделю точно. Дайс в глубине души понимает, что как-то до боли тоскует по этой розовой макушке, приторному поведению и насмешливым шуткам. Рамуда, наверное, засел безвылазно в своей лаборатории и трудится над чем-то, что Арисугава при всём желании не сможет понять. Только вот однажды, как помнит Дайс, у Амемуры взорвалась в руках пробирка, и он ходил потом пару дней с абсолютно кошмарным гнездом на голове. А ещё тогда принц пришёл к выводу, что право глумливо издеваться над людьми есть только у Рамуды, потому что на одну маленькую шутку он моментально реагирует недовольным взглядом. Что Дайсу в Амемуре нравилось — с ним не соскучишься. Ну старайся или нет, всё равно не сможешь, это же Рамуда, его невозможно понять. Он непредсказуемый и странный, Дайс без понятия, можно ли ему верить и стоит ли это делать в принципе, но знает, что хочет. Это отрицать будет до уморительного глупо, ведь Арисугава заинтересован. Он вообще живёт по принципу, что если есть выбор между тем, чтобы париться, и тем, чтобы не париться, то надо без лишних раздумий выбирать второе. Но Рамуда… Рамуда чарующе красивый, забавный и притягательный. Иногда напрягающий, но заполняющий все мысли Дайса непозволительно часто. Даже сейчас, когда Арисугава впечатлён знакомством с Гентаро, он не в состоянии перестать думать о Рамуде и его несомненно змееподобном, но всё-таки очаровании. Дайс так погружается в собственные размышления, что едва ли смотрит по сторонам, и, само собой, это приводит к тому, что он с кем-то сталкивается. И он, и жертва его нашествия падают на пол, чужие книги — тоже. Дайс уже хочет извиниться, но видит перед собой Гентаро, растрёпанного и очень утомлённого работой. Арисугава торопливо встаёт на ноги и извиняется, протягивая ему руку. Гентаро помощь принимает, что здорово. Правда. Пока они собирают рассыпанные книги, Дайс окидывает парня взглядом. У Юмено худые руки, да и сам он очень-очень щуплый, хоть и роста они одинакового. Дайс буквально раза в два его шире. Дело, наверное, в том, что всё то время, которое Гентаро проводит в библиотеке, Арисугава кропотливо тренирует своё тело. Юмено уже тянется за книгами в руках Дайса, но он их не отдаёт, наоборот, забирает подобранные самим парнем и лучезарно ему улыбается. — У тебя спина отвалится от таких тяжестей, — Дайс смеётся и пользуется растерянностью Гентаро, уходя вперёд — в сторону библиотеки. — Спасибо, — нагнав его, произносит Юмено и даже не думает спорить. Дайс чувствует себя сильным и благородным. Озарённое улыбкой лицо теперь, поди, будет сиять ещё неделю. Вдруг Гентаро начинает какую-то совсем ненавязчивую беседу, из-за которой Дайс совсем не замечает, как они преодолевают уже достаточно большое расстояние. Ему с Юмено уж слишком интересно, его не хочется отпускать, поэтому Дайс решает помочь парню и в самой библиотеке. Придерживает пошатывающуюся стремянку, пока Гентаро поднимается на самый верх, чтобы расставить книги, и смотрит на него снизу вверх. — Ах, я запамятовал, — внезапно говорит Юмено и спускается на пол. Смахивает осевшую на одежду пыль, явно довольный тем, что с самым тяжёлым сегодня покончено. — Рамуда просил передать, что по вам скучает. — Чего? — Дайс пару раз с глупым видом хлопает глазами, а потом неловко приоткрывает рот и сразу же его закрывает. Заметно смущается, но пытается это в себе задавить. Рамуда, будучи занят, думает о нём. Это что-то новенькое. Дайс сводит брови к переносице и делает кислую мину, которая совершенно ему не идёт, он сам в курсе. — Придурок, — бурчит Дайс себе под нос, хотя очень хорошо осознаёт, что ему до одури приятно. — Вам не нравится Рамуда-кун? — Ну… я не знаю… может и так, — Арисугава мнётся и нервно поджимает губы, потому что не в состоянии собрать слова в кучу и хоть немного складное предложение. Исподлобья поглядывает на Гентаро и почему-то немного расслабляется. — Я не понимаю его, — признаётся Дайс. Это самое искреннее, что он когда-либо говорил вслух о Рамуде. Нравится он ему. Безумно нравится, просто он, несмотря на всю свою легкомысленность, всё равно немного боится. — Знаете, — Гентаро выдерживает паузу, смотря на всё ещё сомневающегося в своих словах Дайса. Касается его плеча и осторожно поглаживает. — Я понимаю, что у Рамуды много тайн, иногда он даже кажется подлым, но его сердце большое и доброе, я уверен, — об Амемуре Гентаро говорит с теплом и искренней любовью, Дайс замечает это почти сразу. Он без понятия, как давно они знакомы, но их отношения несомненно очень крепкие и близкие. — Не сомневаюсь, что если Рамуда это услышит, то тотчас начнёт отрицать. Юмено улыбается своим словам, и Дайс делает то же самое, потому что не может себе отказать. Он потом думает о его словах долго-долго и окончательно убеждается в своей глупости. Ну правда, он так усердно пытался убедить себя в какой-то призрачной неприязни к Рамуде, что совсем забыл о главном. Забыл, например, о том, как сильно ему нравится звонкий смех Рамуды и не только он. Та тьма, которую он иногда видит в его взгляде, Дайсу тоже по душе. Она пугает несомненно, но есть в ней что-то такое, что заставляет Арисугаву млеть каждый раз, когда он останавливается на глазах Рамуды. Спустя пару месяцев они все втроём действительно как-то сближаются, и у Дайса впервые появляются друзья. Настоящие друзья, а не те, с кем он по привычке проводил время, лишь бы не тренироваться целыми днями, потому что чем-то другим ему заниматься ну просто неинтересно. Признаться, у Арисугавы где-то внутри расплывалось тёплое чувство от понимания того, что они сошлись характерами. Это, наверное, какие-то проделки судьбы, не иначе. Дайс за столь короткое время успевает понять, что в каждой жизни и в каждой вселенной хочет знать и Рамуду, и Гентаро, хочет радостно обнимать их, хочет признаваться им в самой большой любви, которую он вообще когда-либо испытывал. А ещё Дайс ловит себя на том, что начал чаще пить. И это не вина Гентаро, он-то почти ни капли в рот не берёт, а вот Рамуда тот ещё пьяница. Но он, в отличие от Дайса, к алкоголю устойчив и почти не пьянеет. Арисугаву обычно разносит с первого же глотка чего-то крепкого, с третьего-четвёртого юный принц себя уже не особо контролирует. Вот и сейчас он, подвыпивший, почему-то решает, что ему срочно нужно к Рамуде. Ну а как без компании? А ещё у Амемуры всегда есть что-то вкусное. Дайсу, на самом деле, достать хороший алкоголь не проблема, у него нет ни денежных, ни возрастных ограничений, но он же совсем не разбирается. С рук Рамуды даже дешёвое пиво из кабаков кажется божественным напитком. Дайс стучится в покои и расстраивается сразу же, потому что Амемуры, похоже, нет. Но стоит ему обречённо вздохнуть, как он слышит какой-то шум за дверью и топот маленьких ног по полу. Рамуда, заспанный и в одних штанах, высовывается в дверной проём и кидает на Дайса взгляд. Амемура сразу веселеет и дёргает Дайса за руку на себя, поспешно обнимая. Рамуда так искренне радуется его приходу, что самому Арисугаве как-то даже неловко, он ведь только побухать пришёл. Но в этот момент он переводит взгляд на чужую кровать, и лёгкое чувство стыда сменяется на, кхм, очень сильное чувство стыда. Гентаро, совсем-совсем голый и расслабленный, прикрывается одним лишь одеялом и вроде бы не стесняется ни капли. Просто поглядывает на Дайса своим привычно спокойным взглядом и склоняет голову вбок. Гентаро похож на фарфоровую куклу, слишком изящный и привлекательный для этого мира. Дайс почему-то не думает о том, что эта ситуация однозначно странная. Ему бы удивиться, его друзья, блин, спят друг с другом. Такое уже что-то из разряда «Вау, ничего себе!», но Дайс только молчит какое-то время, а потом спрашивает: — А кто сверху? — в ответ на это даже Рамуда не сразу находит, что ответить. Замирает, а потом смеётся, прикрывая рот рукой. Дайсу было бы за такие вопросы неудобно, будь он хоть немного трезвее. — А ты как думаешь? Амемура от него отшатывается, но берёт за руку и ведёт к постели. Садится сам на её край, но Дайса оставляет стоять и смотреть на него сверху вниз. У Рамуды уголки губ приподняты вверх, но такое ощущение, будто он вот-вот захохочет от искреннего одобрения всего сейчас происходящего. Дайс пробегается взглядом по его торсу, розовым соскам и плавным изгибам. У Рамуды чудесное тело, нежное и сладкое, крошечное, его, наверное, очень легко во время секса просто взять и подхватить на руки. Ну, у Арисугавы это точно получится. Он не понимает, почему об этом думает. А ещё не понимает, почему, несмотря на подобные мысли, выдыхает уверенное «Ты». Гентаро издаёт смешок, а Рамуда довольно улыбается. У Дайса такое чувство, словно его хвалят за правильный ответ. Он отводит взгляд. Да, Рамуда внешне из тех, кого хочется вколачивать в кровать и доводить до слёз от удовольствия на глазах, но… стоит Рамуде обычно открыть рот — это желание улетучивается. — Ваше Высочество, вы пили? — наконец подаёт голос Гентаро, и Дайс переводит на него взгляд. Медленно кивает и поджимает губы. — Ты что, пришёл ко мне за вином? Какое же ты чудо, Дайсу!~ — Рамуда тотчас поднимается на ноги и какое-то время тратит на то, чтобы отрыть запылившуюся бутылку. Открывает её и вновь плюхается на кровать, хлопая рядом с собой. Дайс приглашение принимает и послушно подсаживается к нему. Рамуда пальцами зарывается в его синие волосы и тянет за них так, что Арисугаве приходится откинуть голову назад. Он чувствует прикосновение горлышка бутылки к своим губам и сразу понимает, к чему всё идёт. Рамуда буквально вливает в него вино, позволяя алкоголю красными ручейками стекать по подбородку и шее, убегать куда-то вниз по дайсовой груди и впитываться в белую ткань его рубашки. Потом пьёт сам и отдаёт бутылку Гентаро. Последний делает самый скромный глоток из всех. У Дайса в глазах нет ничего, кроме тумана, он пытается отдышаться, но не успевает, потому что Рамуда целует его. У Амемуры тёплые и влажные губы, но что важнее — он просто невозможно хорош во всём. Дайс плавится, ему катастрофически не хватает воздуха, но прервать поцелуй будет кощунством. Рамуда отстраняется первый, смеётся в припухшие губы и поглядывает Арисугаве в глаза. — Не мучай его, — устало шепчет Гентаро, всё это время за ними наблюдавший. Он не ревнует и даже не удивляется. Дайсу самую малость кажется, что Гентаро просто о нём волнуется. Рамуда хихикает и накручивает прядь Арисугавы на палец, а потом губами чмокает дайсову мочку уха, мурлыча: — Хочешь уйти? У Дайса дыхание спирает, он густо краснеет и косится взглядом в сторону Гентаро. Не видит в его глазах ровно никакого укора, только безграничное тепло и принятие, что, право слово, расслабляет несказанно. — Не хочу. Дайс и так пьян, а тут ещё и два красивых парня прижимаются к нему сзади и спереди, это совсем стирает возможность(да и желание) хоть как-то думать. Он отдаётся ситуации, позволяет стащить с себя верх и слышит, как Гентаро сзади тихо охает. Юмено подушечками пальцев касается его испещрённой шрамами спины, но не спрашивает ровным счётом ничего. За него это делает Рамуда. А Дайс сам не в курсе, он живёт со страшными отметинами столько, сколько себя помнит, и, честно говоря, даже не хочет ничего знать об их происхождении. О шрамах забыть получается очень быстро, потому что Гентаро нежно зацеловывает каждый из них, а Рамуда склоняется над уже неприлично подрагивающем стояком Дайса. Арисугава морщится, потому что он своей маленькой ладошкой на него давит и доводит Дайса до жалких постанываний. Только вот это мелочи жизни, ведь сразу после Рамуда член Арисугавы вылизывает. Прокатывается языком от головки до основания и обратно, а потом посасывает головку томительно медленно. Вбирает её в рот, позже и весь ствол целиком, старательно втягивает щёки и поднимает на Дайса глаза. А Арисугаве даже от этого стыдно, но почему-то чувство стыда делает только приятнее. Дайс окончательно тает, когда Гентаро обнимает его со спины и пальцами сминает его грудь. Массирует потвердевшие соски и слегка их щипает, не больно, но очень, ОЧЕНЬ контрастно по сравнению со всеми остальными ласками. Рамуда не отстаёт и идёт дальше — короткими ногтями царапает кожу дайсовых бёдер, срывая с его губ сиплый стон, ведь это уже не прелюдии, а какая-то пытка удовольствием. Гентаро проталкивает свой горячий язык в ушную раковину Арисугавы, и тот прокусывает свою губу в кровь. Невозможно, мучительно и абсолютно невыносимо. Дайс жмурится, толкаясь бёдрами в рот Рамуды, и чувствует, как он давится его членом. Чёрт. Дайсу за это обязательно влетит, но сейчас думать хочется совсем о другом. Например, о том, как хорошо Рамуда сосёт. Нет, ну правда! Кончить раньше времени Дайсу не позволяют, говорят встать на колени и локти, Арисугава и не думает отказываться. Выгибается в спине, пока Гентаро пальцами скользит по его позвоночнику, а Рамуда ищет в одном из шкафчиков ароматные масла, видимо, предназначенные для особенных занятий. Рамуда не жалеет на Дайса ничего. Ни вина, ни масел, поэтому от пальцев внутри Арисугава даже не успевает получить хоть какой-то дискомфорт. — Надо же, и кто мог подумать, что нашему прекрасному принцу понравится, когда его сзади трахают? — посмеивается Рамуда и несильно шлёпает Дайса по заднице. Когда в нём становится достаточно просторно для того, чтобы без трудностей можно было ввести три пальца, Арисугаве вновь приходится подняться. У Рамуды в голове какие-то сумасбродные идеи, и сейчас его, похоже, не понимает никто. — Гентаро-чан, ляг под него, а ты, Дайсу, вернись в предыдущую позицию~ — Рамуда, это, кхм, несколько… — Ну Гентаро-чан, ну пожалуйста, ну умоляю! Прошу тебя, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Гентаро-чан же не откажет мне? — у Рамуды глаза ребёнка, Юмено смотрит на него где-то минуту. Утомлённо выдыхает, а Дайс почему-то уверен, что у них так всегда. Рамуда замечательно умеет своего добиваться, это талант. В итоге всё идёт именно так, как Амемура хочет, и Дайсу очень стыдно. Стыдно из-за того, что Рамуда оглаживает его бёдра руками, а ещё из-за того, что синие-синие волосы сейчас спадают на подушку, на которой лежит Гентаро. Дайс смущён до горящих щёк и подрагивающих губ, ему хочется целоваться и трахаться тоже хочется безумно. А Юмено его обнимает, очень нежно и бережно, вызывая у Арисугавы табун мурашек, пробегающих по всему его телу. В данный момент Дайс особенно хорошо понимает, как ошибался на его счёт. Да, Гентаро милый и очаровательный, но они с Рамудой два сапога пара. Хитрые и манипулирующие, заставляющие его трепетать от каждого прикосновения, но просто использующие неодинаковые способы для достижения своих целей. Когда Рамуда входит в Дайса и начинает размеренно двигаться, тот ненамеренно трётся своим членом о член Гентаро. Арисугаве кажется, что он сейчас завоет, но Юмено губами ловит каждый его стон, не позволяет даже на секунду расслабиться, а потом и вовсе нашёптывает ему какие-то приятные сладкие вещи на ухо. Рамуда груб и безжалостен, Гентаро же, наоборот, излишне мягок. Дайс нуждается и в том, и в другом. Ему голову кружит один факт того, что его ласкают одновременно два человека и делают это так неодинаково. Амемура чуть позже наклоняется, целует Гентаро и сразу после уже Дайса. Дальше Арисугава совершенно перестаёт следить за происходящим, Рамуду слишком резво сменяет Гентаро, и это, блин, смешно. Дайс в первый раз в постели не с женщиной, а его уже два раза поимели, притом сделал это даже не один единственный мужчина. Сколько он кончил, Арисугава уже не знает. Только вот когда Рамуда принимается за Юмено, Дайс приходит к выводу, что с ним тот был очень даже тёплым. Арисугава и слова сказать не может, потому что Гентаро слишком худой и тощий для подобного. Таких нельзя трахать настолько жёстко и по-издевательски, он же не выдержит и отключится. Но Гентаро оказывается на удивление выносливым, терпит всё, что Рамуда с ним делает, и даже умудряется поглядывать при этом на Дайса. Юмено, вспотевший и затраханный, выглядит ещё более эротично, чем до этого, отвести от него взгляд невозможно. У Дайса снова стоит, а Рамуда это очень скоро замечает. — Кончишь ему на лицо? Гентаро-чану пойдёт белый, я думаю! — радостно предлагает Амемура, Дайсу сначала кажется, что он шутит. Арисугава, конечно, ошибается, ведь Рамуда серьёзнее, чем когда-либо. Ну… во-первых, спускать на розовые губы Гентаро, как выяснилось, классно. Во-вторых, удовольствие удовольствием, но стыд никуда не пропадает. Перепачканный дайсовой спермой, Гентаро поднимает на него взгляд, а Арисугаве так неловко становится, что он сразу падает перед ним на колени, быстро вытирая белые капли с его лица. Потом они опять по очереди долго-долго целуются, Дайс ложится посередине и даже не понимает, что засыпает в убаюкивающих объятиях обоих парней. После этой ночи Рамуда с Гентаро вовлекают его в свои бесконечные игры, и это его радует, он-то точно в стороне оставаться не хочет. Секс с Рамудой хорош, секс с Гентаро тоже, только вот нет ничего лучше секса с ними обоими одновременно. Дайс чувствует себя безгранично счастливым, потому что его партнёры замечательные. С ними весело проводить время, весело целоваться и весело заниматься любовью. Они для него отдушина, хоть он и должен, как принц, общаться с молодыми людьми другого сословия. Но, боже правый, разве они будут трахать его так, как это делают Рамуда и Гентаро? Дайс сомневается. Жизнь Дайса расцветает пышными бутонами, он всё меньше и меньше хмурится, но проблем, видимо, не было недопустимо долго, поэтому они решают вернуться. Арисугава всю эту ночь ворочается в постели, видит много-много снов, но только один запоминает с самого начала до конца. Дайс ребёнок, он громко хохочет и тянет свои маленькие детские ручки к какому-то мужчине, чьё лицо видит не сразу. У того розовые волосы и низкий рост, он подхватывает его и кружит в воздухе. Мужчина добр и всегда к нему благосклонен. Дайс, кажется, бежит к нему каждый раз, когда становится хоть немного скучно. А ещё этот мужчина вроде бы придворный учёный. И лицо у него точь-в-точь как у Рамуды. Следующее, что Дайс видит — главнокомандующая королевских войск с Амемурой о чём-то разговаривает. Он напряжён и пятится назад, будто чувствуя, что одно неверное слово станет его концом. Дайс прячется. Не понимает где и как, но ему страшно панически. Только вот Рамуду всё равно убивают, всаживают кинжал в горло и пренебрежительно отходят от мёртвого тела. В этот момент Дайс кричит, он никогда подобного не видел и не хотел вовсе. У него слёзы бегут по щекам, Рамуде нельзя умирать. Только не он, только не единственный в этом проклятом королевстве человек, которому до Арисугавы есть дело. Руку Дайса грубо перехватывают, а самого мальчика вытягивают из его маленького убежища. Ему уже не страшно, он не может перестать плакать. Как же грустно, как же досадно! Этого не должно было произойти. Как Дайс понимает из разговоров взрослых — все, кто знал о Рамуде, уже мертвы. От него тоже избавятся? Мама на это пойдёт? Неужели его обожаемая мамочка, по которой он постоянно скучает, так холодно решит убить своего родного сына? Дайсу не верится. Они поговорят, и Арисугава объяснит ей, что Рамуда был хорошим человеком, что его не стоило трогать. Тогда он ещё не понимал, как бессмысленно понятие «хороший человек» в мировоззрении его матери. Факт существования Рамуды отвратительным образом стёрли из мира, и это ужасно. Так не делают просто из-за того, что человек плохой. Но мамочка, любимая мамочка, поручает Дайса высечь. Ему больно ужасно, он чувствует какой-то дурманящий запах и слышит тихое нашептывание заклинаний. Дайсу уже не страшно, в глубине души у него диким зверем стремительно растёт ненависть. Он никогда не простит свою мать. Не простит за то, что она сделала с Рамудой, не простит за то, что она сделала с ним самим, и не простит за то, что она делает с королевством. Дайс просыпается в холодном поту, у него даже волосы прилипают к спине. Верхнее веко одного глаза подёргивается, а сердце бьётся бешено быстро. Дайс встаёт с кровати, подходит к графину с водой и пьёт прямо так без каких-то стаканов и кружек. Лучше не становится. Есть две основные проблемы. Во-первых, Рамуда жив. Во-вторых, он не отличается от себя прошлого. Не постарел совсем и не изменился. Это странно. Нет, хуже, чем просто странно, это настоящее сумасшествие. Вот почему у Дайса постоянно раньше болела голова, когда он думал об Амемуре. Гадство. Он ранним утром поручает слугам привести к нему Рамуду. Дайс без понятия, о чём с ним разговаривать сейчас, но… он не знает, ему просто нужно его увидеть. Срочно. Рамуда, войдя в покои, уже хочет подбежать к Арисугаве, обнять и даже поцеловать, но его останавливают громким «Не подходи». — Дайсу?.. — Знаешь, когда я был ребёнком, здесь тоже работал учёный. Я бы сказал, что вы похожи, но не смогу. Вы одинаковые, Рамуда, — он говорит это с постепенным усилением голоса и злится всё больше с каждым словом. Сначала даже не решается на Амемуру поднять глаза, а в конце уже свирепо сверлит взглядом. — Не хочешь рассказать мне, кто ты? Какое-то время Дайсу не отвечают, но потом Рамуда усмехается. Всё-таки подходит ближе, пользуясь тем, что теперь Арисугава терпеливо ждёт хоть какой-то нормальной реакции. — Как интересно, Дайсу. А вот по моим данным, люди, знающие об этом, уже давно устранены. Ну да, ты ведь принц, драгоценный наследник, тебя пожалели. Хотя я сомневаюсь, что это было похоже на жалость, — Рамуда улыбается, но в глазах у него ни намёка на веселье. Дайс раздражён. — Ну, дело в том, что настоящий Рамуда Амемура умер десять лет назад! Вот так вот, малолетнему тебе не показалось, а я, ха… что-то вроде клона, созданного его же оригиналом, наверное?.. Его казнили за неповиновение. Понимаешь ли, у людей есть семья, они склонны любить, склонны не со всем соглашаться. Короче говоря, оригинал твоей мамочке и Ичиджику не угодил, и они решили прибрать к рукам меня. Думаешь, я тебя дурил всё это время? Нет, Дайсу. У меня от оригинала только научные знания, я даже не помню, точнее, не знаю, как выглядели его родные. Арисугава молчит и нервно кусает губы, покручивая перстень на пальце. Ему не по себе, хочется просто на день перестать существовать. — Дайсу меня теперь ненавидит? Снова? — тянет Рамуда своим глумливым голосом, но уже прислушиваться не надо, чтобы понять — он напряжён не меньше. Арисугава просто должен взять себя в руки, в этой ситуации не виноват никто, кроме его матери и главнокомандующей. Рамуда — пешка и жертва. Однако стоит Амемуре осторожно коснуться руки Дайса своей, у того срывает крышу. Он одним движением больно вжимает его в стену и замахивается на него кулаком, но так и оставляет его в воздухе. Рамуда не сопротивляется, только закрывает глаза и сводит брови к переносице. Арисугава никогда его таким не видел. Это не страх физической расправы, это страх стать нежеланным и ненужным. — Мне необходимо отдохнуть, — Дайс пытается сделать голос мягче, однако у него не получается. Отстраняется от Рамуды, отходит в сторону и пытается не смотреть на него, лишь бы не видеть его опечаленного лица. Сейчас ему намного больнее из-за того, что Амемура, вечный сгусток радости и веселья, больше не улыбается. Рамуда выдыхает «Я понимаю» и послушно уходит. Дайс правда нуждается в отдыхе, а ещё ему нужно всё обдумать. Иначе он просто взорвётся, не выдержит такого напора собственных эмоций и чувств. Самое страшное это то, что Арисугава не знает, сможет ли потом хоть как-то восстановить прежние отношения с Рамудой. Честно, ему хочется прибежать к Гентаро, всё рассказать и расплакаться. Расплакаться так, как обычно плачут дети, пытаясь справиться со своими переживаниями, но он не может. Дайс — мужчина, а не мальчик, он должен пройти через это сам. Так протекает почти месяц, а он всё ещё не решается встретиться с Рамудой. Боится и опасается, но вечером каждого дня об этом думает. Дайс хотел «подумать», но думать оказалось не о чем. Потому что он понял для себя всё ещё в последний день, когда видел Амемуру. Тот Рамуда, которого Дайс знал в прошлом, и тот, которого знает в настоящем — разные люди. И он любит их обоих, но, опять же, разной любовью. А ещё Дайс больше не может оттягивать момент, поэтому и идёт к Рамуде посреди ночи. Он убеждён, что тот не спит, Амемура вообще редко это делает. Но в покоях Дайс встречает только служанку, которая сообщает, мол, учёный ушёл в лабораторию и пробудет там до утра. Арисугаве, собственно, без разницы. Проблема не в том, где Рамуда сейчас находится и как долго Дайсу до этого места идти, а в том, что им всё-таки нужно поговорить. Перед дверьми в лабораторию Арисугава останавливается и тяжело вздыхает. Он настолько забывается, что даже не соображает постучаться, прямо так и заходит. В ноздри сразу бьёт едкий запах бурлящих в пробирках жидкостей, Дайс морщится. В лаборатории вообще очень пыльно, всё заставлено книгами и всевозможными предметами исследований. Но в этом беспорядке внимания Дайса удостаивается только сгорбленная спина сидящего за столом человека. Тот что-то пишет и принца совсем не замечает. Рамуда даже не слышал, как он вошёл. У Дайса неожиданным для него самого образом начинают трястись руки, он губы поджимает, потому что в горле ком, а глаза застилают слёзы. Нет, нет, нет, ему нельзя плакать, он не имеет на это никакого права. Но Дайс слабый, у него по щекам текут слёзы. Он громко шмыгает носом, неосознанно выдавая своё присутствие, и это ужасно, потому что Рамуде лучше его таким не видеть. Когда Амемура оборачивается, у Дайса совсем сжимается сердце. У Рамуды вокруг красивых глаз пролегли синяки, а кожа теперь нездорового бледного цвета. Он весь целиком выглядит уставшим и утомлённым, такое впервые. Дайс понимает, что это его вина, ничья больше. — Прости, — хнычет, прикрывая рукой половину своего лица. Пальцы всё ещё предательски дрожат, дышать нормально невозможно, и Дайс уже не плачет. Дайс рыдает. — Прости, прости, прости меня, я… угх, — он не выдерживает, полностью прячет лицо, потому что ему невыносимо стыдно. Рамуда спрыгивает со своего стула и тотчас подбегает к нему, а Арисугава от этого только громче становится. У него впервые с малых лет случился такой сильный стресс. — Дайсу, мне не за что тебя прощать, — от тёплых рук, накрывающих собственные, хочется убежать. Рамуда медленно убирает их и нежно-нежно касается своими губами губ Арисугавы. Сейчас он трепетный и ласковый, совсем не издевается и даже не думает. Гентаро был прав. У Рамуды доброе сердце. — Я больше никогда не буду таким, обещаю, — Дайс шепчет это немного охрипшим голосом и всё-таки решается взглянуть в глаза Амемуры. Юный принц готов поклясться, что во всём своём королевстве не видел ничего прекраснее. Дайс чувствует, как Рамуда маленькими ладошками давит на его щёки, это смущает, но всё равно очень приятно. Амемура расплывается в улыбке и мягко начинает: — Вот сейчас мы пойдём к Гентаро-чану и будем долго-долго обниматься, чтобы ты даже не думал об этом больше! Хорошо? — Я… не хочу, — выдаёт неловко Дайс и отводит взгляд. Рамуда смотрит на него вопросительно и самую малость удивлённо. Вдохнув побольше воздуха, Арисугава продолжает: — Потому что я не хочу больше просто спать с вами… Вы мне нравитесь. Оба очень сильно нравитесь. Пробурчав это себе под нос, Дайс замолкает. У него щёки красные-красные, он впервые признаётся в любви, впервые вообще кого-то любит. Ещё и парней. Ещё и сразу двух. — Это странно, да? — Вовсе нет, — наконец говорит Рамуда и улыбается. Что Дайсу сейчас кружит голову больше всего, так это румянец на его щеках. — Ну а если странно, то мы все втроём странные. Это практически прямое заявление о взаимности чувств, но Арисугаве не верится. Он закусывает губу и издаёт смешок. — Ты решаешь за Гентаро. — Вовсе нет! — повторяет свою же фразу Амемура и напущено дуется. Какой же он всё-таки чудесный. Крохотный, но такой солнечный и ласковый, что любая неприязнь к нему легко испарится от одной его улыбки. Дайс неосознанно гладит Рамуду по голове, потому что, наверное, давно мечтал это сделать. А сейчас как раз подвернулась такая возможность, но Амемура, скорее всего, потом над ним глумиться будет. Дайсу, вот честно, без разницы. — Я знаю Гентаро-чана очень хорошо. Он прекрасный мальчик, у его любви характерные черты!~ Рамуда решает, что им обязательно нужно навестить Юмено. Но время неподобающее, поэтому даже учёный понимает, что стоит дождаться утра. Это не будет большой проблемой, ибо Гентаро среди них троих встаёт раньше всех. Работа в библиотеке того требует. Один бог знает, как у Гентаро получается даже утром выглядеть безупречно. У него идеальная причёска и идеально выглаженная одежда. Похоже, так думает не только Дайс, потому что Рамуда, смотря на него, радостно хихикает. В библиотеке сейчас нет никого, кроме, собственно, библиотекарей. Рамуда положением пользуется, срывается с места и буквально кидается на Гентаро с объятиями. Арисугава поражается его выдержке, потому что он только тихо вздыхает, видимо, привыкший к подобным выходкам, но у него на лице всё равно есть тень изумления. Он неловко обнимает Рамуду в ответ и кидает непонимающий взгляд на Дайса. Улыбается ему, ведь давно с ним не виделся, а Арисугава отвечает тем же и подходит ближе. — Гентаро-чан! — М? — Люблю тебя, — выдыхает Рамуда в шею Гентаро, заставляя того на пару секунд замереть. Дайсу кажется по-милому смешным тот факт, что Юмено от Амемуры получает такое скромное признание. Рамуда почему-то стесняется показывать ему свои чувства, и это действительно очаровательно. — Я не думал, что ты когда-нибудь это скажешь, — нежно, радостно и едва ли слышно, но в глазах у Гентаро буря эмоций. Теперь Дайс понимает, почему Рамуда был так уверен в его чувствах. Сам Амемура, прервав объятия, усмехается и берёт Гентаро за руку. Ласково целует его пальцы, а потом прикладывает тёплую ладонь к своей щеке. — Я тоже. Дайс вот смеялся над Рамудой минутой ранее, но сам перед Гентаро теряет дар речи. Заикается, пытаясь не смотреть на него, и выдаёт такое «люблю», которое звучит больше как «боже, какой позор». Но Гентаро мягко-мягко смеётся и делает то, что не позволял делать Рамуде никогда, а именно целует Дайса прямо в библиотеке. В этом святом месте, которое возводит в абсолют. Нежиться с Рамудой и Гентаро в укромном месте под лучами солнца приятно, Дайс плавится от счастья и безграничного ликования. Арисугава совершенно не понимает, как пришёл ко всему этому, но в данный момент он влюблён слишком сильно, чтобы не испытывать распирающих его чувств. — Знаешь, ты просто обязан стать хорошим королём, — не к месту проговаривает Рамуда, буквально растянувшись на коленях Дайса и Гентаро. Сейчас он слишком похож на кота, Дайсу тяжело его не погладить или не почесать за ушком. Арисугава наклоняется так, что длинные волосы падают на лицо Рамуды, а тот, посмеиваясь, сдувает их. Честно, больше всего на свете Амемуре идёт улыбаться. Дайс чмокает Рамуду в губы и возвращается в прежнее положение. — Я постараюсь.