За скобками

Андрей заставлял смотреть себя на стрелку спидометра и периодически снижать скорость — попасть в аварию в его планы не входило. Его ждала дочь. Вырваться с очередного важного мероприятия удалось спустя протокольные полчаса. Малиновский отвлекся на очередную красотку, с ним объясняться не пришлось. Как и с Кирой, видеть которую он просто физически не мог. Напряженный, злой, он как никогда сосредоточенно следил за дорогой, сжимая руль до побелевших костяшек. Ярость, как морской прибой, то затихала, то становилась лишь сильнее. Мысли однако текли последовательно и четко, сумбур первых нескольких минут исчез, осталась лишь злость и понимание — как дальше уже ничего не будет. Их с Кирой история закончилась и щадить ее чувства он более не собирался. Она же не пожалела их маленькую дочь! Вот и он перестанет играть в хорошего мужа и порядочного семьянина. В голове не укладывалось, как Кира могла решиться на подобное. Точнее, он понимал, чем именно она руководствовалась, только принять эту информацию было сложно. Кира хотела сбежать, забрать у него Софию. Его маленькую любимую девочку, малышку, папину принцессу. Единственное, за что Андрей мог поблагодарить Киру, так это за ребенка. Он очень ждал ее рождения, заранее зная, что любовь к маленькому человечку будет безусловной и очень сильной. Сама же Кира относилась к дочери куда холоднее, Андрей с горечью замечал, как жена раздражалась, стоило Софии сделать что-то не так. Проявление чувств так же не поощрялось, Кира едва ли не отталкивала дочь, пытающуюся ее обнять или поцеловать. Она могла ее терпеть. Но любить — нет. Не любила. Да и любила ли Кира кого-нибудь кроме себя? Андрей выматерился, ругаясь теперь уже на свое идиотское поведение. Как он мог дойти до такого, чтобы запретить другу, своему единственному лучшему другу появляться в их доме? Малиновский был ему практически братом, Кира это знала, но все равно добилась своего. София виделась с бабушкой и дедушкой по праздникам — день рождения, новый год, Рождество. И этого было мало, чертовски мало. Почему он не мог настоять на своем? Заявить Кире, что это дурость и блажь, ребенок имел право общаться с бабушкой и дедушкой, к сожалению единственными, гораздо больше, чем позволяла Кира. Объективных причин для запретов он не видел. Софию никто не обижал, общение всегда было адекватным, никакого негативного влияние и даже чрезмерной критики Ждановы-старшие себе не позволяли. Немного успокаивала мысль, что теперь все будет по-другому. Дочь Кире он ни за что не отдаст, сделает все, чтобы девочка осталась с ним. К тому же Кира сама дала ему хорошие карты в руки — он не собирался разглашать их маленькую семейную тайну, вся информация хранилась в архиве клиники, только вот он подстраховался и сохранил несколько копий, на случай если Кира попросила бы удалить информацию. Документы ждали своего часа в банковской ячейке, о которой Кира не знала. В качестве шантажа выписки из медицинской карты очень даже годились, Андрей знал, чего боялась его супруга и знал, как надавить на нужные болевые точки. «Если она думает, что я просто так сдамся и отдам ей дочь, то она очень ошибается…» — зло усмехнулся Жданов и снизил скорость для приемлемой. На «письма счастья» было глубоко плевать, ему очень хотелось поскорее увидеть Софию, убедиться, что с ней все хорошо. А потом обсудить с мамой и Катей дальнейшие действия. Они в данной ситуации были его единственными союзниками, делиться с кем-либо еще семейными проблемами Андрей не мог и не хотел, по крайней мере пока. Да, он знал, что в семейную драму оказалась вовлечена Юлиана, с ней он хотел поговорить позднее. Будучи уверенным в надежности Виноградовой, даже не сомневался, что она не растрезвонит об их с Кирой отношениях. Точнее, он попросит ее сделать подобных ход, но несколько позднее. До дома Вадима Валентиновича Андрей добрался в рекордные сроки. Охрана пропустила его на территорию, молодой высокий мужчина в черной форме и с рацией за поясом забрал у него ключи, чтобы припарковать машину. — Андрей! Рад тебя видеть, — из дома вышел сам Вургафт, радушно улыбаясь. Однако во взгляде явно читалась тревога. — Обстоятельства, конечно, ни к черту… Но мы справимся, верно? — Здравствуйте, Вадим Валентинович, — они обнялись, как старые добрые друзья. Вадим всегда тепло к нему относился, как к собственному племяннику, и сейчас проникся семейными проблемами. — Спасибо за поддержку. Я растерялся и… Вадим понимающе улыбнулся. — Пойдем в дом. Мы не знали, когда ты приедешь, поэтому успели поужинать. Ты голоден? — Нет, — Андрей мотнул головой. — Но кофе выпил бы с удовольствием. — Отлично, — Вадим Валентинович, пропустив гостя в дом, ушел на поиски жены. В столовой что-то с грохотом упало, потом раздался топот и к Андрею кинулась София, одетая в костюм единорога. — Папа! Папочка! Он тут же подхватил ее на руки, крепко прижимая к себе. — Котенок! Ну, как ты тут? Все хорошо? — Да. Дядя Вадим смешной такой, а Эля вкусно готовит! И Трюфель тоже хороший. Пап, мы уроки с Катей сделали, мы молодцы? — девочка выдала сразу все, что ее беспокоило и заглядывала в лицо Андрею с умильным выражением лица. — Вы большие молодцы, котенок. — Пап, а ты опять уедешь? — Да, у меня много дел, к сожалению мне придется уехать. Но я обязательно приеду, как только все решу. София нехотя слезла с рук, внимательно посмотрела на отца, потом взяла его за руку и повела в комнату. — Андрей! — Эля обернулась к гостю, приветственно улыбнулась и показала глазами на один из стульев. — Садись, сначала выпьешь свой кофе, а потом поговорим. Спустившаяся вниз Катя застала трогательную картину — София сидела на руках у отца, счастливая до невозможности, и что-то ему тихонько рассказывала. Эля занималась кофе, запах при этом царил умопомрачительный. Катя не любила кофе, но поняла, что Эльза готовит его превосходно. — Котенок, нам с Элей и Катей нужно поговорить. Тебе взрослые разговоры будут неинтересны, давай ты сейчас пойдешь в комнату, порисуешь немножко, а потом я к тебе приду? — Ладно, — девочка послушно кивнула. — Я сейчас вернусь, — пообещала Катя и они с Софией ушли.