Елена Васильевна меняет профессию

10 июня 1528 года. Елена Васильевна. К двум часам дня мы проехали половину намеченного пути и остановились в придорожном трактире, чтобы передохнуть и сменить лошадей. — Выходи! — резко бросил князь и ступил на землю. Сдерживая ярость, я вылезла из кареты следом за своим старым-новым мужем. Подчиняться приказам Юрия было невыносимо! Неужели он считает, что женившись на мне — стал моим хозяином?! Я никогда не выносила над собой власть. Мысль о том, что кто-то вправе повелевать моей судьбой по своему усмотрению — выводила меня из себя ещё в прошлой жизни. Великого князя Василия я воспринимала, как неизбежное зло. Императора Андрея я сначала воспринимала, как врага, а после как соратника. Он всегда мог меня принудить к чему угодно, но не делал этого. Я привыкла к безопасности и личным свободам, поэтому мне было тяжело подчиняться приказам Юрия. Князь желает мести, но ей-богу, я всё чаще думаю — лучше бы он меня придушил в тех гостевых покоях… Мы вошли в деревянную избу, поставленную на полутораметровых сваях. Строение было новым, в окнах были вставлены большие стёкла, а не бычий пузырь, как я предполагала. Попаданцы и вселенцы заметно ускорили технический прогресс, что, безусловно, радует. Внутри избы приятно пахло свежим хлебом и тушёным мясом, деревянные столы и скамьи стояли в симметричном порядке. Людей было не очень много, в основном такие заведения посещали в это время проезжающие мимо купцы, а простые крестьяне вкушали пищу в кругу семьи, и только изредка их можно было увидеть в трактирах подобного типа. Мы с удельным князем заняли столик у окна, Юрий заказал обед, а я внимательно наблюдала за тем, как местные конюхи меняли лошадей для нашего транспорта. Спустя десять минут молодая девушка в красивом зелёном сарафане принесла нам еду и, взяв плату, удалилась по своим делам. Князь ел с отменным аппетитом, увидев, что я не притрагиваюсь к пище, нахмурился и прикрикнул: — Ешь! Мы приедем в Дмитров поздно вечером, и никто там тебе в такое время готовить не станет! Я бросила на мужчину безразличный взгляд и последовала его совету. Несмотря на всё пережитое, аппетит у меня не пропал, а даже наоборот усилился на нервной почве. Я бы сразу набросилась на еду, но так не хотелось доставлять удельному князю удовольствие! Пусть не считает, что я теперь его ручная собачонка! До Дмитрова от Москвы было около шестидесяти километров. И, несмотря на то, что на дворе шестнадцатый век, добрались мы до города (который я не смогла разглядеть в ночи) с комфортом. Дорожная реформа полностью себя оправдала, никаких ям, грязи и кочек я не увидела, пока ехала на север империи. Одна проблема Родины решена. Мы приехали в Дмитров к ночи. Я знала, что владениям Юрия далеко по уровню жизни до Москвы, но я никак не ожидала, что жить мы с князем будем в простом тереме посреди поля. Это и есть Дмитров? Или из-за темноты у меня такие негативные впечатления? — Что? Нравятся хоромы? — князь хмыкнул и зажёг несколько свечей, когда мы оказались внутри избы. Небольшое помещение, печь, стол, у них пара лавок и пара лавок побольше для сна, икона в углу. Вот и всё богатство. — Мы здесь будем жить? — робко поинтересовалась я, в надежде, что это розыгрыш. — Да! — мужчина самодовольно улыбнулся и поставил руки на бока. — Добро пожаловать домой! И ещё… — князь сделал шаг в мою сторону. — После твоих реформ все крестьяне да холопы разбежались, кто куда, мой дворец подожгли, так что, теперь ты единственная хозяйка и работница в моём доме. В сарае у меня корова, есть ещё курицы, баня (которая, к сожалению, сгорела) рядом с рекой, там же можешь и воду брать. Завтрак с утра мне приготовь, на обед я не приду, а вот на ужин меня жди. Ясно, Великая княгиня? — Юрий улыбнулся и посмотрел мне в глаза с вызовом. Ждёт истерики и криков? Напрасно. Такого удовольствия я ему не доставлю! — Да, князь. Я тебя услышала, — я обогнула Юрия и прошла к свободной лавке. На ней лежало небольшое одеяло и лёгкая простынка. Я скинула одеяло на пол, стянула с себя подвенечное платье и украшения, после чего положила их на лавку, затем легла и укрылась простынёй. Для меня это не было унизительно или неудобно — спать на полу. В последние годы в Кремле я на кровати и не спала, мне было слишком мягко спать на тридцати трёх одеялах и пяти подушках. Тело от такого сна не отдыхало, я чувствовала себя в облаке, в слишком пушистом облаке. А не чувствовала своего тела в такие моменты, поэтому перебралась на пол. Большое не очень толстое одеяло, простынка сверху и небольшое одеяло поверх, иногда я могла позволить себе взять небольшую подушку, но чаще всего обходилась и без неё — вот вся моя постель. Поэтому мне не было непривычно спать сейчас на полу в этой небольшой избе. Если князь надеется меня этим унизить… наивный чукотский юноша. 11 июня 1528 года. Елена Васильевна. Я подскочила и проснулась с первыми петухами, солнце едва-едва пробивалось через небольшое стеклянное оконце. Князь Юрий ещё спал и забавно дёргал ногой во сне. Я нахмурилась. Мне значит вставать и заниматься хозяйством, а ему спать… Я нехотя поднялась на ноги, потянулась, убрала своё место для сна и впала в ступор. У меня всего одно платье и то подвенечное, туфли бархатные, в таких гучах-габанах в сельской местности не выйдешь из терема. Я с надеждой подошла к небольшому деревянному сундуку, что скрывался в неприметном углу, и заглянула внутрь, но там были только вещи князя — кафтаны, штаны, сапоги. О! Чистое исподнее! Серые штаны и рубаха, носки и старые сапоги. То, что нужно! Я подогнула штаны, закатала рукава, причесалась гребнем князя и вышла во двор. Сарай с коровой нашёлся сразу, нашлось там и ведро под молоко. Деревянное и грязное, но так река же рядом! Пару минут и я уже спустилась к реке и вымыла ведро, также набрала воды, чтобы напоить животное, после вернулась в сарай и снова впала в ступор. Корову я доила только один раз в жизни, и было это много-много лет назад, когда я была ещё маленькой бесстрашной девочкой, не боящейся получить в живот копытом и быть забоданной молочным монстром. Я аккуратно подошла к косящийся в мою сторону животине и протянула руку в её сторону, та немного пофыркала, но погладить себя дала. Я выдохнула, принесла корове немного свежего сена и налила в корыто воды. Пока та поглощала сено и воду, я поставила у задней части коровы пенёк, сначала ополоснула вымя остатками воды, после поставила ведро под вымя, села на пенёк и начала выдавливать молоко… ну, как выдавливать, скорее стала дёргать несчастную за титьки, без какого-либо результата. Корова была смирная и терпела издевательства над собой с терпением буддийского монаха. Спустя пять минут, из вымени вроде стало что-то выходить, но это молоко в ведро не попало, а разбрызгалось на соломенный пол в разные части сарая. Спустя час мучений (непонятно чьих больше, моих или коровьих), ведро было наполовину полным (да, я просто-таки неунывающий оптимист!), и я со спокойной совестью унесла парное молоко в дом. После чего снова вышла на двор и вошла в курятник. Курицы дружелюбием не отличались, при виде меня они разбежались в стороны, но я закрыла дверь в курятник, как вошла и чуть об этом не пожалела. Петух свою территорию защищал рьяно, он гонялся за мной по всему курятнику, пока я храбро собирала яйца в плетеную корзинку. В дом я вернулась злая и грязная. Вся в пуху и курином помёте, а ещё от меня немного несло коровьим навозом. Поставив яйца на стол, я сжала кулаки и снова вышла из дома. Запах напомнил мне о том, что у коровы в хлеву ещё стоит почистить. Вилы нашлись не сразу, меньше времени у меня ушло на то чтобы унести навоз в компостную яму, находящуюся за сараем. В курятник идти и убирать я не решилась, но корма птицам принесла, как и воду, за которой пришлось побегать реке (в ведре было молоко, а большей тары я не нашла, пришлось в ковшике носить воду). После этого я увидела под навесом несколько деревянных вёдер и коромысло. С большим трудом мне удалось не закричать благим матом на всю округу. И я бы закричала, если бы не мысль о том, что если удельный князь проснётся и увидит меня в таком состоянии, то получит незабываемое удовольствие от злой и несчастной меня. Для Юрия я Великая княгиня — кремлёвская белоручка, вцепившаяся во власть своими когтями. В Москве хозяйство вела Агриппина, сначала как моя ближняя боярыня, а после как императрица. Я же вечно копалась в бумагах и тусовалась в Грановитой палате. На первый взгляд типичная средневековая аристократка с замашками феминистки и бизнесвумен. Князю невдомёк, что власть имущая женщина занимающаяся делами целого государства (не важно из какого она времени) способна управиться с деревенским хозяйством! Когда с животиной было покончено, я снова вошла в дом и недобрым взглядом уставилась на мирно спящего удельного князя. Спит. А я тут батрачу. Я залезла в сундук, скрипя зубами от злости и несправедливости, и вытащила оттуда кусок обычного хозяйственного мыла (слава безымянному вселенцу!), после взяла нечто напоминающее полотенце, своё платье и туфли, и пошла на речку смывать с себя семь, выступивших на мне, потов. Я не боялась, что кто-то будет наблюдать за мной, потому что, во-первых, в радиусе километра от нас строений не наблюдалось, во-вторых, на дворе было всего часов пять-шесть утра. Река была не очень глубокой, но жуть, какой холодной! Мыться в такой воде было просто невыносимо! Кожу обжигало, словно огнём. Мыть голову хозяйственным мылом в такой воде было, мягко говоря, сложно, но ради того, чтобы не благоухать результатом жизнедеятельности животных, пришлось себя пересилить. Вернувшись в избу с чистым телом и головой, я принялась за приготовление завтрака. В подвенечном платье было не очень удобно готовить, но благо в углу я нашла чистую тряпку, напоминающую передник или фартук. Затопить печь удалось без труда, так как дрова лежали прямо в избе. И тут я снова впала в ступор. А что собственно готовить из яиц и молока? Больше ничего съестного кроме соли в доме не было! Этот дом мне всё меньше и меньше мне нравится! И как только Юрий здесь живёт?! Подобие сковороды я нашла на печи, туда отправилась основа под омлет. В небольшую жестяную кастрюлю отправилось семь яиц. Также я нашла на печи небольшой ковш, туда я налила воды и поставила на печь. Кажется, в саду я видела смородиновые кусты… Примерно к семи часам скромный завтрак был готов. Я расставила на стол омлет, яичницу, варёные яйца, парное молоко, смородиновый чай, лук репчатый и зелёный (который нашёлся на грядке рядом с кустами смородины), в отдельную солонку насыпала соль и разбудила удельного князя, сдерживая свои садистские наклонности. — Что?! — недовольно пробурчал мужчина и, не смотря на меня, перевернулся на другой бок. — Утро! — сквозь зубы процедила я и поднесла Юрию кувшин с водой. Князь Дмитровский нехотя поднялся и удивлённо приподнял брови. Я поднесла к его рукам кувшин, а снизу поставила небольшой деревянный таз. — Умойся, князь! Мужчина молча последовал моему совету, после я подала ему полотенце. Когда князь Юрий вытерся, я пригласительным жестом указала на стол: — Твой завтрак, князь! Глаза Юрия полезли на лоб от удивления. Он молча подошёл к столу и стал опасливо принюхиваться к пище, всё ещё не веря своим глазам, мужчина сел на скамью и стал с аппетитом поглощать мои труды. Я тем временем заправила его постель и вышла на двор, чтобы вылить воду, которая осталась после омовения Юрия. Звук копыт раздался совсем рядом. Я повернула голову и увидела нашу вчерашнюю повозку. Тот же кучер подъехал к нам, слез и низко мне поклонился: — Утра доброго, Великая княгиня! Я вот тебе с князем завтрак привёз, как и приказал Юрий Иванович! — бородатый мужчина с улыбкой до ушей подошёл к карете и достал оттуда увесистый свёрток. — Князь уже решил, когда в Дмитров-то будите въезжать? Сегодня или ещё на недельку останетесь здесь? Палаты твои уже готовы, княгиня, вещи из Москвы прибыли! Дмитровцы тебя с хлебом и солью будут встречать! — кучер лучился позитивом. Мне с трудом удалось сдержать лицо. Ждут меня. В Дмитрове. С хлебом, с солью. А это тогда что?! — Великая княгиня… — голос Юрия раздался за моей спиной. — Раз ты уже при полном параде, то отправимся в Дмитров прямо сейчас! — более уверено закончил князь и взобрался в карету. — А как же завтрак, князь? — кучер посмотрел на удельного князя с недоумением. — Я уже позавтракал! — Юрий не смог сдержать улыбки, наблюдая за моей реакцией. Я подобрала подол платья и села в карету с постной миной. В избу заходить нужды не было, всё самое ценное было уже на мне. Хотелось постучать себе по голове! Как я могла повестись на провокацию Юрия?! Как могла поверить, что бывший Великий князь станет жить в той избе! Без еды, слуг и цивилизации?! — Ты во мне дыру прожжёшь, — с усмешкой бросил мужчина и перевернул газету, что дал ему кучер. — В Московских вестях про нас с тобой написали. Представляешь, Елена Васильевна? Пишут, что «Император, узнав о том, что Великая княгиня совершила подлог младенцев, сильно рассердился и осерчал на свою наложницу. Но признавая, что княгиня родила императору дочь, Андрей Иванович решил сильно Елену Глинскую не наказывать, поэтому выдал женщину за своего старшего брата и отослал её в Дмитров вместе с новым мужем» — не дождавшись реакции от меня, Юрий продолжил. — Дом, в котором мы ночевали сегодня — моя собственность, которую я получил благодаря твоей реформе, Великая княгиня. И если бы я не был удельным князем, и в собственности у меня не было Дмитрова, Звенигорода и других городов, то жили бы мы с тобой сейчас в той «живописной сельской местности, в самом лоне природы»! А многие власть имущие сейчас так и живут благодаря тебе, Елена Васильевна! Я хотел показать тебе, чего ты лишила многих верных соратников рода Рюриковичей! — Если ты думаешь, князь, что я сейчас пущу слезу из-за того, что приспешники твоего рода стали меньше жрать и менее сладко спать, то спешу тебя разочаровать! Мне глубоко наплевать! — я злорадно улыбнулась и поправила корону на голове. — Ты можешь лишить меня детей, богатства и комфорта, можешь заточить меня в темницу, но знай, ты никогда не лишишь меня чувства собственного достоинства! Я знаю себе цену! Я себя уважаю! И чтобы достойно жить, мне не нужна чёрная икра и мягкая перина! Я согласилась на твои условия, вышла за тебя замуж и готова родить тебе ребёнка, чтобы отдать долг жизни! Но не смей унижать меня и обманывать! Я не комнатная княгиня! Я могу за себя постоять и выжить в любых условиях, но если будешь продолжать в том же духе… — я глубоко вздохнула. — Я свалю из этого мира! Юрий ничего не ответил, лишь прошёлся по мне задумчивым взглядом и снова уставился в газету. За своей пламенной речью я совсем не заметила, как мы проехали пару километров на север и въехали в крепость. Я была так зла, что на окружающую меня реальность совершенно не обращала внимания. Крики толпы немного привели меня в чувства, и я заставила себя натянуть улыбку. К Дмитровскому кремлю мы въехали под приветствия местных жителей. Встречали нас многочисленные бояре, дети боярские и служилые князья, коих при дворе князя Юрия было очень много. Через силу отведав хлеб с солью, я удалилась в свои новые покои, которые мне должна была показать ключница Дмитровского кремля.