Пустое небо

Дверь была добротной, из тяжелых дубовых досок, еще с Амон Эреб привезенная. А лестница — узкой и изогнутой. Поэтому, когда Макалаурэ все же втащил внутрь оруженосца, захлопнул дверь, заложил ее засовом и подпер сундуком, они получили свою последнюю передышку. Майтимо помочь не мог. Лестница-то изгибается с расчетом на праворуких, и он не то, чтобы беспомощен, но почти бесполезен, годен разве на то, чтоб наглухо перекрыть ее щитом. Так он щит и заклинил там, на середине. Еще давно, под утро. Брали башню долго. Пытались и уронить, но хер вам всем, сказал Улыбка Солнца, скалясь остатками зубов, такой толщины стены моей работы запросто не уронишь. Правда, ударами орочьего огня выбили главную дверь, но тоже далеко не сразу… Если смотреть отсюда, из верхних окон, то ясно, почему подкрепление с юга не спасло. Прийти-то оно пришло, но до стен Лесной крепости его не пропустили. По гатям и замороженным болотам пришло слишком много боевого орочьего мяса, им завалили окрестности, но южный отряд на соединение через это мясо не пробился. Ровно как до того взяли крепость, выбив ворота и задавив защитников числом. Телами орков вместе с телами защитников лестницу загромождали уже не раз и не два. В одном из завалов строитель башни и остался, в своей волчьей шубе. Потом эти завалы каждый раз расчищали с той стороны, медленно, но упорно. Очень холодно было здесь, наверху. Мальчишки сперва кутались по очереди в меховую полость. Один стреляет из окна, другой греется. Свои стрелы давно кончились, но в окно залетали орочьи, и когда их набиралось несколько штук целых, кто-то из двоих снова брался за лук. Сейчас стрелял только Элронд, потому что Элрос уже словил такую стрелу в плечо, и теперь просто так сидел. — Яд, — сказал Макалаурэ, вытащив из оруженосца обломок стрелы. — Давно? — Давно, — шепнул тот, откидываясь на пол. — Неважно… Дыр в одежде у того было мало не с десяток, и умирал он вовсе не от яда. Дыр в самих братьях почти не делали, и вот это был признак особо скверный. Живыми хотели брать. За дверью повозились, примериваясь. Просунулось в щель лезвие, пошаталось в ней, исчезло. Затем в доски ударил топор, но слабовато. Размахнуться в верхней части лестницы, на площадке шириной в одну ступеньку, было трудно. Меч Макалаурэ мелькнул и погрузился в щель, снаружи заорали. — Вы просили о помощи? — сухо спросил Майтимо. — Просили. Звали… Не знаю. Элронд был еще бледнее брата, хоть и не ранен. Покачав головой, он добавил: — Как в туман кричать, когда крик глохнет. Даже эха нет. …За окном внизу был прилив. Море покрыло Башенный холм и окрестности, живое, орущее, дышащее море из орков, волков, людей и мохнатых мелких лошадей, на которых сюда добирались люди. Лошадей ухитрялись от волков беречь достаточно, чтобы они притащили уцелевший таран по замерзшим болотам. Мороз драл горло когтями. Стыли руки. Скоро холод начнет, пожалуй, мешать двигаться. «Мы все же получили свое Хэлкараксэ, Финьо. Напоследок. Мне было бы снова чудовищно стыдно, будь немного больше сил на стыд. Холод это очень скверно…» Снизу временами на разные вастакские голоса предлагали сдаться. Мальчишки смотрели на Майтимо, не на Макалаурэ. Сперва искоса, теперь прямо. — Нет, — сказал он, наконец. Губы треснули от холода. — Не будет этого. «Я не могу их отдать… этим», — Макалаурэ смотрел застывшим взглядом. — «Ты знаешь, что их ждет. Но и руку на них поднять не могу…» «Я могу. Я, к сожалению, все могу. Не беспокойся». — Дядя Майтимо… — Да, Элероссэ. — Не отдавайте нас. Не отдавайте… Элронда. Элрос зло закусил губу. — Ему хуже будет, чем мне. Я… сам смогу. — Я никого. Никому. Не отдам, — сказал Майтимо медленно. Элрос вскочил и уткнулся в него с размаху, словно забыв о доспехе. — Прости… — Мне жаль лишь, что вы осенью не уплыли на Балар. — Вопреки словам, Майтимо обнял его крепче. — Мы сами отказались! — Нет, — это холодное неживое эхо — голос Макалаурэ. — Здесь только моя вина. Я не хотел вас отсылать. Я должен был… — Молчать! — рявкнул Майтимо. Элрос вздрогнул. — Есть только один виновный сейчас, и это Моргот, — Майтимо вбил бы эти слова им в уши, если бы мог. — Ему я не отдам ни одного из вас. Они несколько мгновений сидели вчетвером, прижавшись друг к другу, под стук топоров и ругань, пока дверь не треснула в первый раз. — Наверх, — велел Майтимо мальчишкам. — Привяжитесь ремнями к навершию и ждите меня. — Ты еще надеешься, дядя Майтимо? — подал голос Элронд. — Не знаю. Давайте, быстрее. Как враги там умещались, как втиснулись, один Тху знает, но дверь снаружи рубили уже в три топора, добротные доски расседались на глазах. Макалаурэ налег на сундук, удерживая ходуном ходящую тяжелую створку его и своим весом. «Ты не надеешься». «Они надеются. А я не хочу, чтобы ты смотрел». «Им будут мстить. За Сильмариль, за унижение, за Лутиэн», — лицо Макалаурэ исказилось, он оскалился, глядя на брата. «Не будут». …Наверное, с лестницы увидели силуэт в дыры. Из щели как язык или жало метнулся всаженный с размаху вастакский кривой меч и вонзился Макалаурэ в спину. Изо рта его хлынула кровь, но он продолжал налегать на проклятый сундук. Второй удар пришелся ниже. Даже если раны смертельны, умирать Кано может еще долго. Так нельзя. «Увидимся скоро», — сказал ему Майтимо на прощание, взмахнул мечом. Потом всадил его дважды в щели между разваливающихся досок. А после взбежал по лесенке под купол, распахнул люк, стальной рукой втащил лесенку за собой наверх, пока внизу доламывали дверь, и отбросил ее вниз. Сжал рукоять меча. У сидящих рядом мальчишек уже побелели щеки и пальцы, он был трижды прав, приказав им привязаться. Никто не стрелял. И вообще, внизу было нехорошо тихо… У Элронда округлились глаза, в них стоял ужас. Он молча указал пальцем вниз, не к подножию башни, а прямо вниз, на лестницу. Так вот откуда это чувство, словно рядом разит мертвечиной, устало подумал Майтимо. Это он ужас пытается нагонять. Вот же вонючка, правда. — Не бойтесь, — сказал он. — Если я прыгну… — с трудом выговорил Элрос. — Нет. Посмотрите на запад. — Ты думаешь… — Мы увидимся. Скоро. Я обещаю, — сказал Майтимо. — В любом случае. Посмотрите на запад. Мальчишки обернулись туда — одновременно с недоверием и надеждой, всматриваясь в низкое, холодное небо. Майтимо снес обоим головы одним ударом. Две кудрявые черноволосые головы, запрыгав, скатились по каменному куполу и улетели вниз. Тела обвисли на ремне, забрызгав его горячей кровью, и Майтимо почуял на мгновение странный запах, похожий скорее на травы и пряности, чем на запах живой крови. Укололо в сердце — и замерло. Вздохнув, он переложил меч в железную руку, левой рукой сжал пальцы правой вокруг его рукояти. Купол вздрогнул от беззвучной вспышки ярости снизу. Затем донесся удар, оглушающий, невыносимый, лишающий воли всякого на своем пути… Наверное. Прошел над головой, как волна. Молча вытащив малый клинок, Майтимо перехватил его прямым хватом. Посмотрел в пустое небо на западе. Потом на юг. Кажется, часть южного отряда откатилась обратно в лес и уцелела. Кто-то взбежал по наружной стене башни. Майтимо резко всадил малый клинок себе снизу под подбородок, до упора. Глухой удар кончика клинка изнутри черепа услышал раньше, чем стало больно. Только боль тоже вышла какая-то глухая. — Нахер пошел, — сказал Майтимо беззвучно тому, кто появился перед ним из-за края купола с искаженным яростью лицом. Потерял равновесие, опрокинулся назад и заскользил вниз, глядя в уносящееся прочь, стремительно темнеющее небо.