nice to meet you, mr. husband

Намджун просыпается оттого, что кто-то пытается кирпичами проломить ему череп. Ладно, не в буквальном смысле. Возможно, Джун просто чересчур драматичен. Но его боль в голове действительно приравнивается к тому, что какой-нибудь четырехтонный пикап переехал его голову, размазав по асфальту мозги. Он стонет от боли, и каждое незначительное движение только усиливает головную боль. Чёрт, он, должно быть, умирает. Это единственное логическое объяснение. Паника охватывает его, когда он пытается вспомнить события прошлой ночи. Какого хрена тут произошло? Он так одурманен, что не может ясно мыслить. Намджун неуклюже пытается сесть. Оглядевшись вокруг, Ким понимает, что видит только темноту. — О мой Бог, я ослеп! — выдыхает он. — Ты не ослеп, Намджун, — раздаётся успокаивающий, но слегка раздражённый голос. — Господь, это ты? — в уголках глаз появляются слёзы. Он ещё слишком молод, чтобы умирать. Ему ещё так много нужно сделать. Так много, где побывать, и столько увидеть… — Прости меня за то, что я был плохим человеком и солгал Хосоку, что это Чонгук съел его сэндвич. На самом деле, это был я! Я обещаю, что изменюсь, стану лучше, только, пожалуйста, не забирай меня сейчас. — Джун, ты не умираешь. — Я так молод! — он пытается пошевелить руками, но понимает, что они прижаты к его груди и завёрнуты в тонкую простыню. Похоже, они уже начали процесс мумификации. Они, скорее всего, ждут не дождутся, чтобы обмотать его повязками из хлопка и положить в могилу. Скоро они вырежут ему язык и вытащат мозг крючком через нос — он уже видел, как происходит данный процесс на Discovery. Стоп, подождите… — Они уже выкололи мне глаза, да? — Намджун, милый, просто открой их. Намджун распахивает глаза и быстро моргает. О, вот так-то намного лучше. Резкий свет раздражает его глаза, и он, прищуриваясь, осматривает место его нахождения. Затем Намджун поворачивает голову в сторону источника голоса. Ой. Действительно лучше. Рядом с кроватью (это кровать, а не гроб, ложная тревога!) сидит самый великолепный человек, которого Намджун когда-либо видел. Его мягкая волнистая чёлка падает на брови, шикарные пухлые губы изогнуты в ухмылке, а глаза прищурены. Намджун в недоумении. Что же такого смешного увидел этот человек? — Ты что, ангел? — тупо спрашивает он. Мужчина смеётся. — Нет, Джун, я не ангел. Намджун сужает глаза в подозрении. — Если ты не ангел, то тогда откуда знаешь моё имя? — его язык как будто весит тонну, каждое слово даётся с огромным трудом. — Тсс, не говори так много, а то десна снова начнут кровоточить. Мужчина протягивает руку к лицу Намджуна и платком вытирает слюну с его щеки. Джун даже не заметил, что у него отвисла челюсть. Неужели, это сон? Неужели, он уже на небесах. Если он на небесах, значит, этот парень и правда ангел? Но он сказал, что он не ангел. Разве ангелы могут лгать? Незнакомец протягивает руку, чтобы разгладить складки между бровями Кима. — Перестань так напряжённо думать, ты себе вредишь опять. Намджун чуть ли не тает от прикосновения. Только одна такая ласка почти излечивает его сонливость. Почти. Он поймал себя на том, что смотрит в красивые карие глаза мужчины. — Ты великолепен, — слышит он собственный голос. Незнакомец краснеет и улыбается ему, глядя на него сверху вниз. — Я знаю. — А как тебя зовут? Намджун не из тех, кто обычно пристаёт к кому-то. Какая-то маленькая часть его воспоминаний мучает его в глубине сознания, но он никак не может вспомнить и сосредоточиться. Всё внимание фокусируется на мужчине, который смеётся, сморщив нос. — Я Джин. Намджуну кажется, что он снова пускает слюни — он не может сказать наверняка потому что его губы все ещё покалывает от онемения. С большим усилием он делает всё возможное, чтобы вытащить свою руку из-под простыни и протянуть ее мужчине, но получается только неуклюже протянуть локоть. Что же, довольно неплохо. — А меня зовут Намджун. Джин сдерживает улыбку и трясёт Кима за локоть. — Приятно познакомиться, Намджун. — Я словно… в воздухе сейчас парю. — Всё дело в наркозе. Врачи сказали, что ты придёшь в нормальное состояние через пару часиков. — Так это врачи послали тебя сюда? Джин отрицательно качает головой. — Нет, я здесь ради своего мужа. Оу. Джун надувает губы. Его это определённо не устраивает. — Так ты замужем? — Ммм, — хмыкает Джин. Он убирает чёлку Намджуна с глаз и гладит его по волосам. — Мой муж — идиот, но я его люблю. Ким хмурится. Он чувствует укол ревности, слыша, как Джин отзывается о своём муже. Но всё, о чём он хочет сейчас думать — о Джине, поглаживающем его голову, об ощущении тепла и обожания, согревающих его грудь. Его головная боль отходит на второй план. — Как давно вы в браке? — невнятно спрашивает. — Ты задаёшь слишком много вопросов для пациента, который только что очнулся от наркоза, — фыркает мужчина, а затем добавляет, но на этот раз мягче: — Мы вместе уже восемь лет, но он сделал мне предложение год назад, на мой день рождения. От ласк Джина Намджуну снова хочется спать. — Ну идиот, — зевает он. — Будь я на его месте, я бы сделал тебе предложение в ту же секунду, как увидел тебя. Ты, вообще, видел своё лицо? — Он тычет локтем в голову Джина. — Чертовски неземное. А ты точно уверен, что ты не ангел? — Я так не думаю. — А я думаю именно так. Держу пари, что твой муж такого же мнения. Джин с нежностью смотрит Джуну в глаза. Он наклоняется и целует его в лоб, отчего тот яростно давится марлей, которая у него во рту. — Джун? Что случилось? — Джин берёт Кима за руку и пытается усадить прямо, похлопывает по спине, говоря, чтобы он успокоился. Оправившись от первоначального шока, Намджун смотрит на него потрясёнными глазами. — Ты поцеловал меня! Джин моргает. — Ну и что? — Ты же женат! — Да, — соглашается Джин. Он тянет вверх их переплетённые руки и жестом указывает на безымянные пальцы, на которых красуются обручальные кольца. — На тебе. Намджуну требуется минута, чтобы усвоить эту информацию. В итоге у него опять отвисает челюсть, а изо рта вываливается марля. — Так ты женат на мне? На мне? — Джин сдерживает смех и поднимает марлю обратно, осторожно придерживая челюсть своему мужу, чтобы засунуть её обратно в рот. — Я серьёзно, ты слишком много болтаешь. Не приходи завтра плакаться мне, когда твои дёсны будут в синяках и опухнут, — упрекает Джин. Но его слова остаются неуслышанными. — Муж, — бормочет Ким себе под нос, пристально разглядывая кольца на их пальцах. — Срань господня! — Это не может быть правдой. Не может быть, чтобы у него был самый горячий муж на этой планете. — Я что, шантажировал тебя или что-то в этом роде? Джин разражается приступом смеха, изо всех сил стараясь успокоить свои руки, когда он кладёт марлю на место. — Нет, ты не шантажировал меня. — Твой отец задолжал моему отцу деньги? — Нет, — щёки Джина пылают от того, как сильно он сейчас улыбается. Намджун смотрит на свои колени. Он настолько нахмурен, что его брови почти соприкасаются. — Но в этом нет никакого смысла… Джин снова разглаживает его лоб. — Тсс, не напрягайся, детка. Ты только что очнулся после операции. — Ты самая горячая задница, которую я когда-либо видел, — говорит Джун невозмутимо. Он даже не обращает внимания на своего мужа, который начинает задыхаться от смеха. — Намджун-а! — хрипит Джин. — Ах, о боже, я не могу дышать. — По его лицу стекают слёзы. В попытке помочь, Намджун неуклюже протягивает руку и тревожно сжимает лицо Джина в ладонях. — Что случилось, детка? Почему ты плачешь? — Он громко вздыхает и ослабляет руки, позволяя голове Джина упасть на его колени. — Мы называем друг друга «детка»? Джин просто хихикает в одеяло, его плечи трясутся. — Эй, да я серьёзно. Посмотри на меня, посмотри. Почему Джин плачет? Это важный вопрос. Намджун его не понимает. Вся ситуация была сейчас довольно ошеломляющей, из-за этого он чувствует прилив сонливости. Джин, должно быть, заметил это, потому что он поднимает голову с чужих колен и помогает Намджуну опустить голову обратно на подушку. — Расслабься, детка, я тебя понял. Возвращайся ко сну, когда ты проснёшься, тебе будет намного лучше. — О боже мой! — Что такое? Намджун тупо смотрит ему в глаза, слегка приоткрыв рот, всё ещё не веря своим глазам. — Я сорвал грёбаный джекпот. — Он тут же застонал от боли, поднося руку к щеке. Джин убирает его руку от лица, поднося к своим губам, начиная целовать костяшки его пальцев. — Я могу сказать то же самое, — подмигивает ему Сокджин и посылает воздушный поцелуй, отчего лицо Джуна краснеет. Так или иначе, ему чутьё подсказывает, что такой любовный жест он получает часто. Однако, долго об этом думать не получается. Его веки тяжелеют, и сонливость снова возвращается. Обезболивающие, видимо, уже прекращают действовать, потому что острая боль возвращается к задней части его челюсти, и он морщится от боли. — Ай, — ноет Джун. — Бедняжка, — притворно воркует Джин. Он снова ласково гладит Намджуна по голове. — Вот что происходит, когда вы идёте с Юнги в боулинг играть. Ты же знаешь, как он швыряется этими шарами. Но Намджун уже не слышит, его глаза закрылись, и он уже слегка похрапывает, прижимаясь к мужу. Джин продолжает гладить его, тихонько напевая. Намджун ворочается и бормочет во сне: — Люблю тебя, детка. Сокджин хихикает и целует его в висок. — Я тоже люблю тебя, идиот.

***

— Значит, ты хочешь сказать, что я очнулся после операции и, будучи под кайфом, пытался приударить за тобой? — Ключевое слово тут — пытался, Намджун. — Боже, заткнись, пожалуйста. — Для тебя, что угодно, Ангел.