Illusion

Чёрный готический особняк так и манит зайти внутрь, тайно насмехаясь над гостем. Алая Пентаграмма сияла более тусклым светом, намекая на ночь. Многие озабоченные грешники шатаются по улицам, ищя кого можно либо ограбить, либо убить, либо удовлетворить свои потребности в похотливых фантазиях. Но сейчас это совершенно не волнует особу, стоявшую на балконе. Задумчивый взгляд был обращён в багровую бездну облаков, дыма и маленьких огненных искорок, поднимающихся настолько высоко, что их можно было спутать со звёздами. Влюблённая мечтательность, не присущая демонам, заполняла всё существо и была так непривычна, что хотелось блевать или спрыгнуть с крыши. Но ведь это не подобает одному из сильнейших демонов Ада, вернее, одной. Каждый презрительно фыркнул бы от такой жалкой попытки самоубийства, а Киллджой поржала бы на пару со своим соведущим, лицезрея картинку с прямого эфира. «Так, надо успокоиться» — в который раз вторят голоса в голове, но не получается. Все мысли о собранности и хоть каких-то нормальных действиях вылетали из головы под одним лишь взглядом салатовых глаз, пусть это и фотография. Тело не слушается, ноги, будто вата, ладони потеют, сердце же бьётся в бешеном ритме, так и норовя выпрыгнуть из глотки наружу, так ей кажется. Но на самом деле оно перестало стучать несколько тысяч лет назад. Хотелось кричать, сокрушить весь Пентаграмм-Сити ужасной симфонией, которая била по мозгам очень часто в последнее время, не одной же страдать. Снотворное не помогало, поэтому очередная ночь была проведена без сна и с пылающими щеками, которые были видны даже в темноте. А снилось-то всего лишь касание. Касание, чёрт подери! А всё началось так глупо, так банально, так…по-детски. В порностудии, считавшейся одним большим храмом разврата и сладкой лжи, родилось то самое, чего так хотелось избежать, это чувство въелось в солнечное сплетение на груди и чуть ниже, выжигая особенное имя огненными хлыстами.  — Cara*, обрати же на меня своё внимание, — слащаво тянет Валентино. А Вельвет не слышит, только задумчиво водит пальцем по экрану смартфона, прикусывает нижнюю губу, сжимает складки белой юбки платья. Но повышенный голос порномагната вырывает из какого-то неопределённого состояния, на что девушка нервно смеётся. Как же невежливо отрывать личность от важной работы! Пусть она знает, что правила этикета не писаны для жителей Преисподней, но всё же, какая бестактность. Разве так сложно не обращать внимания и просто продолжать тянуть красное вино из бокала? — А-а, я… — предложения не формировались от слова «совсем». Многозначительные взгляды были обращены к демонессе, прожигая в голове дырку, большую такую, саднящую и до ужаса не приятную. Было безумно стыдно, руки задрожали, глаза метались из стороны в сторону, ищя отходной путь, а может просто принять настоящий демонический облик? Это было бы хорошей идеей, не учитывая того, что проигрыш в меньшинстве—это проблема. — Какой содержательный рассказ, dolcezza*. Я поражен, — рука потрепала пушистые волосы девушки, пока другая незаметно подбиралась к телефону, облачённому в лиловый чехол, усеянный наклейками, — А может, Вокси расскажет нам причину твоей отстранённости? Вельвет только что заметила пропажу своего HellPhonе-a, укромного хранилища всех тайн, какие только были. Причин волноваться, что они найдут что-то непристойное не было, ведь это никого не волновало уже давно, привычные картины, как никак, но вот сохранённые фотографии, которые сплошь были украшены сердечками, на 100% привлекли бы себе внимание. На мониторе теледемона вмиг появились те самые снимки, сменив недовольную физиономию Вокса. Да лучше бы была она, вместо этого позора, который открывался всё больше и больше. Конечно, девушка знала, что он не сможет отказать Валентино сейчас, плюсом было то, что сутенёр находился в хорошем настроении и слегка опьянённом состоянии, всё это было надеждой на приятное и, наверное, длительное времяпрепровождение в одной из комнат студии. Поэтому хотелось разбить эту живую плазму, оставляя за собой след миллионов трещенок, или сомкнуть пальцы на шее, чувствуя лёгкие покалывания от тока под ладонями, или воткнуть складной нож в грудь, спрятанный в складках платья, что угодно, только что бы не видеть, как малиновые глаза сидящего напротив демона сужаются, а в них загораются озорные искорки, верхние руки складываются пирамидой, нижняя же поглаживала собственные колени. «Да чтоб чёрт побрал тебя, проницательная техно-скотина!» — Святой Люцифер, Вельвет, так вот кто крадёт твою милую улыбочку с личика, — длинные и вероятно острые пальцы сжали щёки так, что получился весьма милый образ, хотя эта демонесса всегда милая, — Хелса фон Элдрич… Она дрожа перебирает ногами, но проходит внутрь, слишком уж крепки нити, связавшие по рукам и ногам. И теперь тот самый злосчастный телефон трезвонил почти каждый вечер, три часа были беспощадно убиты разговором с порно-магнатом, который всё время выдавал способы поразить или соблазнить девушку, но что удивляло, они были совершенно не похожи друг на друга, существенные различия присутствовали в каждом. Иногда фантазия сутенёра пересекала черту абсурда, именно в эти моменты Вельвет тараторила фразы о каком-то срочном деле. Но спустя месяц выслеживания объекта воздыхания, пока она проезжала по улицам в чёрном лимузине, сидела в дорогих ресторанах, примеряла изысканные наряды перед огромным зеркалом, расчёсывала волосы у себя на кровати. На вечеринке, устроенной специально, демонесса обратила таки внимание на маленькую девчушку, постоянно вьющуюся около себя и прожигающую взглядом. А эту фразу: «Присядешь рядом, сахарная?» Вельвет запомнит надолго. Моменты, проведённые с Хелсой, были невообразимо волшебны, настолько чисты, что казалось, она в Раю, в самом настоящем, где плывут пушистые облака из сладкой ваты, скачут очаровательные единороги, трава мягким ковром покрывает всё и вся, а ветер, словно музыка, и проникает в тело, оседая там надолго. Каждый раз, когда удаётся поймать взглядом её силуэт, уловить запах чёрной смородины с нотами металла, проследить, как кончики пепельных волос плавно парят в воздухе, иногда спутываясь, и чёрное сердце сразу же начинает пестреть разноцветными цветами, а мир расплываться в туманной дымке. О, кто бы знал, как мечтает девушка получить одобрительный знак в виде медленного кивка, счастливую улыбку-оскал, почувствовать утончённые пальцы с чёрным маникюром у себя в волосах. Последнее же было самой высшей похвалой для Вельвет, прикосновение так дурманило и пьянило разум, глаза каждый раз удивлённо распахивались, а щёки покрывались пунцовой краской. Хелса всегда будет поощрять свою девочку (читать: марионетку) таким образом, когда она в точности выполнит просьбу, а вернее приказ, которому без толики сомнения повинуется, завороженно смотря как шевелятся губы, покрытые чёрной помадой, произнося слова, которые эхом отдавались где-то в мозгу. Не смотря на абстрационное состояние задание будет выполнено безукоризненно, ведь плата так заманчива и желанна. — Ты очень забавная, детка, — чёткий голос наэлектризовал каждую клеточку, — Мне нужно, чтобы ты убила ещё кое-кого… Изящная фигура была представлена алому свету, проходившему сквозь стекло окна, руки сложены на груди, мягкая улыбка, без намёка на безумство или оскал, а лицо такое расслабленное, даже невозможно представить, что разговор идёт о том, чтобы прервать жизнь очередного демона. Это было уже обыденно. Очередной шанс показать себя, выделиться из толпы подхалимов, говорящих, что она хочет слышать, удивить художественным подходом к такому делу, насладиться запахом и самой кровью, которая окрапит подол юбки, руки, щёку, а в конце концов поднести сердце своей госпоже, ещё бившееся в предсмертных судорогах. Когда орган вырывают из груди, оно вновь оживает. Всё так, как любит демонесса. Для Хелсы это занимательная игра, интересная, а знание того, что одна из сильнейших демонов Ада прибегала по каждому зову, вела себя, как преданная собачка, делала всё, что соизволит душа фон Элдрич, в основном это были убийства, даже не требуя никакой платы взамен, так будоражит кровь в венах. Каждый раз, когда голос в приказном тоне звучит, вены разъедает сладостный яд. Осознание приходит быстро, ведь отец учил её с самого детства: «Если у тебя есть игрушка, используй её в достижении своих целей». Эгоистично, холоднокровно, властно дёргать за ниточки своей куклы, руководить каждым движением, следить за малейшим движением мускула, но мрачнеть из-за любого отвода белых радужек глаз. Сейчас девушка всюду берёт с собой демонессу, представляя, как очень необходимый аксессуар, чему та была безумно рада. Правда были не очень радужные моменты. Они всегда есть, просто никто не хочет о них говорить. Рука хватала за горло, вдавливая ногти в кожу и определённо оставляя следы, её бритвенно-салатовые зубы искревлены в ужасающей гримасе, в глазах плескалась злоба, тонкие брови изломленны, волосы вились в воздухе, а клыки размещавшиеся на руках и шее глухо клацали. — Как ты посмела смотреть на кого-то, кроме меня, таким же взглядом?! — ревность била фонтаном, а повода как такого не было. — Хел… Хелса, я… — слова произносились с трудом, она задыхалась. — Ты принадлежишь только мне, понятно?! — Хелса не понимает, как девушка могла хоть как-то двинуть головой, но заметила мелкий кивок. Ненависть сразу утихла, просто перегорела, словно спичка, на её место пришла непривычная забота и волнение. Ощущение дрожащего тела совсем рядом вызывало непонятные чувства, именно поэтому руки прижимают к себе хрупкую на вид девушку, оглаживая плечи, а большой палец медленно стирал прозрачные слёзинки. Это случилось не так давно, но определённо запомнится надолго. Да, их реальность так жестока, непривычна для многих, но обыденна для них. Когда речь заходит о главном, Вельвет смущённо прячет лицо в волосах, а Хелса ехидно ухмыляется, выбирая новую жертву, ведь те чувства, которые так скрывала девушка, были давно известны другой. Нет, они не были разрушены до самого основания, но и не были приняты, отзываться взаимностью демонесса не хотела, по-крайней мере не сейчас. Очередной вечер девушка проводит с ножом в руке, который берегла больше всего на свете, ведь это был подарок от любимой, отталкивая несчастного демона в тёмный переулок, угрожающе нависая над ним и сумасшедше улыбаясь, клинок точным движением проходится по шее, рассекая красную плоть, крик заглушил его же мольбы. Ангельская сталь снова и снова врезается в кожу чуть подрагивающей жертвы, раскрывая раны намного больше. Такую жестокость оценил бы и сам Аластор, пожалуй. Кровь, такая красивая, украшала балетки, колготки, платье, перчатки, кожу, Вельвет небрежно, но плавно размазала на лице капли крови, из-за чего они стали смазанными и довольно большими. Маленькая капелька скатывается к уголку губ, а потом была непременно слизана горячим языком. В теле играл адреналин, зрачки до безумия сужены, улыбка всё ещё присутствовала, пальцы руки сжимали рукоятку ножа до побеления костяшек, а другая раскрашивала лепестки роз над мёртвым телом, оставляя несколько целых на рогах и спине. Стук каблуков позади заставляет обернуться, перед собой видит только красивую фигуру той, ради которой она склонит весь мир, снизойдёт по каждую душу, ведь дала себе слово. Походка девушки величественная, гордая, демонесса могла поклясться, что узнает её из тысячи других. Она особенная... — Хорошая девочка, — рука треплет пушистые волосы. Вместо ответа Вельвет смущённо протягивает алую розу, искренне надеясь, что цветок не будет откинут в стену. С минуту Хелса смотрит на этот смелый для девушки жест, обычно она не допускала лишних движений, слов, взглядов, но не перестала быть любимой вещью для хозяйки. Рука потянулась к розе, аккуратно обхватив пальцами, подносит к лицу, вдыхая чарующий аромат. Весь мир одновременно обрушился и построился заново от такой реакции, а глупая и по-искренне детская улыбка озарила миловидное личико. Такого она никак не ожидала, но жаждала всем сердцем, не быть отвергнутой, самый главный подарок. — Поднимайся, сахарная моя, у нас есть ещё одно дельце, за которое ты получишь намного больше, чем просто касание, — фон Элдрич развернулась, глядя через плечо на сидящую демонессу. И она согласна на такой расклад, всего лишь за прикосновение от той, которую любит.