Обыкновенный нацизм, или новые приключения Командора Старфала

«Настоящий нацизм, однако, не сводится к чьей бы то ни было практической «пользе», невежественному варварству или садистской жестокости. Нацистская идеология — куда более глубокое явление, это последовательная «инокультура», стоящая на трех китах: отвращение и презрение к реальным людям, «богоборчески-прогрессорская» готовность пересотворить весь мир и, наконец, вседозволенность в средствах этого пересотворения и приверженность к насилию над живым и уничтожению живого как самоценному явлению, лучшему средству естественного отбора и главному средству самореализации истинного человека…»

— А.А. Немировский, Типология «сверхценных мировоззрений» и религия Третьего Рейха.

Относительно недавно я выпустил обзор на творчество нациста Юрия Петухова [1], и, думаю, раскрыл тему нацизма недостаточно глубоко в рамках изучения данного вечно актуального явления (но достаточно в плане изучения творчества Петухова). Потому избрал наиболее классический образчик — творчество откровенного нациста и «писателя для юношества» Олега Николаевича Верещагина, на фоне которого Петухов, у которого мы ещё могли любоваться добродушным негром Дилом Бронксом, покажется нам борцом за социальную справедливость в сфере прав семитских гомосексуальных поней. Прежде чем говорить об этом, мы должны разобраться в вопросе, что такое «нацизм». Под этим термином я разумею определенную мировоззренческую/идеологическую конструкцию, которая в общих чертах была хорошо описана историком Александром Немировским в статье «Типология «сверхценных мировоззрений» и религия Третьего Рейха» [2]; данная его работа лично для меня играет роль Библии и занимает первое место в списке текстов, которые должно по моему мнению прочитать каждому — прежде всего потому, что там кратко и лаконично описывается то, ради чего живут люди, что такое добро и зло, вернее описывается то, как всё это дело функционирует; здесь и далее я буду на неё ссылаться. Разумеется, прочитать этот текст надо обязательно перед дальнейшим чтением моей статьи. Строится нацизм на следующей парадигме: • Существует некий мировой абсолют — бог или что-то вроде бога, короче говоря, который служит источником всех человеческих ценностей и определяет меру всему, это высшее внечеловеческое начало. Со времён Гитлера этот абсолют часто бывает невыраженным явно и безличным: на него часто ссылаются в абстрактных формулировках типа «Провидение» (так его называл сам издохший Алоизыч), «природа», «природный закон», «мировая воля», «арийский дух», «жизненный порядок», «сила жизни» и т.д., если не имеет привязки к богу конкретной религии (может и иметь, как у Нации Ислама, например) — так как нацистские ублюдки любят дрочить на «природу», «кровь и почву», «естественность», «предков» — у них это божество будет пантеистически-абстрактным, часто с языческой мешаниной, как в противовес семитскому авраамизму. Они также не склонны обзаводиться каноническим религиозным текстом, который мог бы содержать их космологическое миропонимание подробно и во всех деталях, что обеспечивает нацистам хорошую гибкость. Это позволяет нацизму расположить к себе больше людей, ибо начав проповедь с констатации существования абсолюта, они бы вызвали куда меньше доверие. • Вышеупомянутый абсолют избрал расу/народ/нацию X (часто такие понятия в нацизме отождествляются произвольно) для мирового процветания, которая должна исполнить его замысел. Если X этого не сделает — настанет ухудшение её дел, уничтожение/вырождение и т.д. X в этой схеме играют роль людей абсолюта и её роль всегда занимает раса/народ/нация конкретного адепта нацизма в рамках конкретной манифестации нацизма (правоверные белые у Церкви Создателя, чернокожие у Нации Ислама, славяне-русы у КОБ). • Богоизбранным людям абсолюта — X — противостоят люди Антиначала. Они делятся на два вида: 1) представители других народов/рас/наций Y, в частных реализациях парадигмы нацизма место этих козлов отпущения всегда занимают те, кто по мнению пропагандона нацизма виноват в бедах его группы X, за что отвечает исторический контексте антипатий (семиты, цветные и христиане у Церкви Создателя, белые европейцы, еврейские врачи и, внезапно, японцы у Нации Ислама); среди них могут выделяться однозначно подлежащие уничтожению группы, описанные как абсолютное зло (амалекитяне в мифологии иудаизма Пятикнижия и, по злой иронии судьбы, евреи в мифологии германских нацистов); 2) неправильные X — сюда всегда относятся вступающие в межрасовые браки, молящиеся не тем богам, гомосексуалисты и прочие, в том, числе конечно же те, кто не разделяет взглядов пропагандона нацизма. • Этика нацизма целиком и полностью построена на следовании своей бредовой сверхценной миссии, потому готова на любые вещи с целью реализации, включая массовый геноцид Y и любую жестокость, которая с пафосом восхваляется как самоценная. • Чтобы нацизм мог быть нормально кем-то воспринят при всей его тупости и злобности, пропагандоном нацизма правильным богоизбранным людям X приписываются слащаво-приторно-блевотным образом всевозможные нормальные человеческие добродетели, а Y — осудительно и с передёргиванием, додумками и софистическими обобщениями — всевозможные пороки, при этом в случае последних — пороки всегда имманентны их природе и они не могут от них отказаться, как-то исправиться, потому нацисты выводят уничтожение и/или изгнание Y как «рационально необходимое». Нацисты могут не проповедовать напрямую уничтожение Y, но их исчезновение всегда будет рассматриваться ими как крайне желательное и, как показывает ВОВ, имея власть, нацисты обязательно пойдут на это. • Нацизм — крайне иррациональное учение, потому благодаря общей отвергающей разум и эмпиризм почве и в силу глубоких эмоциональных основ (в первую очередь, конечно же, гордыни и ненависти) способное легко сливаться с различными религиями (см. статью на Википедии про такого вырожденца Мигеля Серрано Фернандес [3] и Нацию Ислама), или выдавать себя за нечто «рациональное», но он всегда является догматическим учением и запрещает сомневаться в себе, подавая себя как абсолютную истину. Для своего оправдания нацизм использует всевозможные софизмы, но как правило это — 1) информхимеры, 2) бесконечное эмоциональное повторение суждений, основанных на нём, и 3) образ врага/демонизация Y. По этим причинам нацизм всегда генерирует деструктивную ненависть по идиотским причинам, сам состоит из чистого идиотизма и потому является крайне вредоносным и дегенератским явлением, врагом всего человечества. По этим причинам я считаю моральной воинской повинностью каждого достойного человека бороться против него в меру сил. Вот это и есть нацизм. Отдельные его элементы, как порочные, так и добродетельные сами по себе, которые бросаются в глаза неискушённому наблюдателю, такие как расизм, шовинизм, жестокость, патриотизм, борьба с курением — сами по себе могут встречаться где угодно, нацизм они образуют в совокупности в такой вот схеме. Ниже я приведу некоторые примеры не-германского нацизма: • Идеология Ветхого Завета — конкретно та часть, где рассказывается о завоевании Ханаана евреями. Подробнее я об этом писал в «Нигилистической критике софизма Достоевского», потому не буду на этом останавливаться [4]. • Церковь Создателя (CHURCH OF THE CREATOR, WHITE BERET, WHITE RANGER) — культ, созданный инженером-электриком Беном Классеном, проповедующий божественность белой расы (в другого бога они не верят) и неполноценную природу цветных, якобы апеллируя к «логике и здравому смыслу». Культ проповедовал ненасилие, но всё равно его члены совершили ряд насильственных преступлений, ибо безумное зло не может отказаться от своей сути и нацист, проповедующий ненасилие, подобен больному поносом, который пытается всех заверить в своём здравии, затыкая анус пальцем. Подробнее — см. тут [5]. • Концепция Общественной Безопасности, КОБ — российская неоязыческая секта, известная в сфере различных фэндомов своим проектом «Научи хорошему». Как и всякий российский нацизм, восхваляет славян-русов, поносит геев и Запад, ненавидит евреев и приписывает последним всё плохое, в том числе создание атеизма и всех конкурирующих с КОБ религий. Члены культа поклоняются абстрактному-неопределённому богу, служение которому провозглашается высшей ценностью, всех остальных сектанты считают «людьми с демоническим строем психики» или ещё кем похуже (это не мешает членам культа восхвалять атеистический СССР с целью получения влияния у фанатов старых народных ценностей). Безумность отдельных членов секты зашкаливает — я лично видел среди них одного адепта, который утверждал, что на Земле всего 6 миллионов человек, а евреи скрывают всю правду и ещё хотят сократить население планеты во имя зла. Подробнее — см. тут [6]. • Нация Ислама — еретическая секта негров-мусульман, основанная в 1930 году в Детройте Уоллесом Фардом. Согласно культу Мухаммед был не пророком, а сыном Аллаха, а сам Аллах — это Уоллес Фард. Члены культа называют всех людей европейского происхождения «белыми дьяволами» и недочеловеками. По мнению культа все негры — истинная раса, а остальные расы были созданы безумным учёным с помощью специального метода контроля над рождаемостью. Во всех бедах мира виноваты еврейские врачи и японцы, которые создают НЛО… Над ними можно долго угорать, ибо их верования по своему разнообразному безумию способны задвинуть за пояс даже КОБ, сопоставимы они разве что с сектантством Мигеля Серрано, которые проповедовал, что Гитлер, являющейся аватарой Вишну, прилетит с флотом дисколётов и установит Четвёртый Рейх. Подробнее — тут [7]. • Зороастризм — самоназвание «Благая вера почитания Мудрого» или просто «благоверие», также известны как «огнепоклонники» — дуалистическая религия откровения околонацистского толка родом из Ирана, которую ещё иногда называют самым первым монотеизмом (с чем я не очень согласен). Делит мир на сферу добра и сферу зла — первая подчинена божеству Ормазду (он же Ахура-Мазда), вторая — Ахриману (он же Ангра-Манью, Ариман, но перевод «Ахриман» мне нравится больше, как-то сразу по-русски понятно, что повелитель зла «охренелый»). Согласно их представлениям часть людей органически является полудевами, то есть абсолютным злом, куда относятся все гомосексуалы и представители негроидной расы (потому что по их представлениям негры произошли от сношения нормальных людей с чистокровными дэвами). Об этом можно вполне свободно почитать на сайте самих зороастрийцев [8]. Как сообщает текст Бундахишн: «И еще говорят, что в правление Аждахака молодую женщину допустили (?) к дэву, а молодого мужчину — к колдунье. Они увидели (друг друга) и соединились, и от их близости появились чернокожие негры. Когда к ним пришел Феридун, они бежали из страны иранской и поселились на берегу моря. А теперь, из-за нашествия арабов, они опять распространились («смешались в») по стране иранской» ( https://avesta.tripod.com/pehlev/Bundahishn09.htm#p25 ) Евреев они тоже не любят, так как считают что иудейские священные тексты сочинил злой демон. Кстати, по иронии судьбы высшим добром основатель данной религии считал *барабанная дробь* инцест: «А Заратуштра [пророк] с ещё большим воодушевлением воззвал ко всему праведному телесному миру о приверженности праведности и о непочтении к дэвам. — Молитесь Амеша Спента и отвратитесь помыслами, речами и делами от дэвов! — выкрикивал он. — А лучшее из противодэвовских оружий — это браки кровнородственные, брата с сестрой и отца с дочерью!» Вручную выделите, у меня нет места для ссылок внизу: http://annales.info/egipet/rak/iran04.htm (см. Первые проповеди Заратуштры). Знаете, от всего сердца скажу исламской цивилизации большое спасибо за уничтожение культуры этого очередного самого правильного абсолютного бобра в нашем мире.       Что очень забавно: Заратустре и зороастрийцам никто не сказал, что многие животные — все земноводные, пресмыкающиеся и птицы — сношаются в клоаку, в расширенную конечную часть задней кишки, куда впадают выделительные и половые протоки мочеполовой системы — то есть все они, по такой логики, абсолютное зло. При этом символ зороастризма изображает мужика с крыльями и хвостом птицы — это Фраваши, кто-то типа ангела в их религии, а сам символ называется Фаравахар — так вот, это особенно забавно, что все птицы сношаются в задницу. При этом если в христианстве греховность анального секса обусловлена именно тем, что это неплодный акт, то у зороастрийцев она обусловлена именно тем, что это сношение в скопище нечистот. Фаравахар — «Гендальфус Тампльдор улыбнулся особенной улыбкой герцога Моргиаволы»© — такой тонкий намёк от единого бога зла Ньярлатхотепа, что Ормазд и Ахриман — одно и то же лицо? Примеры ещё можно привести, но, думаю, читателю хватит. Важно сказать, что конкретные манифестации нацизма порождаются природными человеческими слабостями и социальными потрясениями, и в силу этого та или иная манифестация обладает своими характерными окрасками. Нацизм Верещагина несёт на себе отпечаток крушения СССР и в силу этого является идеологическим выблядком Гитлера и Сталина. Причём в процессе соития именно Гитлер был активным партнёром — сам пропагандон открыто восхваляет СССР и Рейх как великие державы, призванные «спасти человечество», так и пишет, ничего тебе не стесняясь: «человечеству были даны два шанса: Третий рейх и СССР» [9], и был бы рад их союзу против Запада и семитов, которые расцениваются тут за главное зло вместе с неграми и китайцами. По причине антисемитизма им отвергается христианство и на его место ставится язычество. Самое опасное и отвратительное тут это то, что свой нацизм Верещагин проповедует под видом книжек для воспитания юношества, сознательно создавая нацистско-гитлерюгендскую версию Крапивина. Разумеется, негодные нацистскому отродью китайцы, негры, геи и ко представлены в этих пропагандонских высерах лубочными полными чудовищами, которые норовят терзать и насиловать смазливых белокурых голубоглазых арийских детей, насилие и его сексуальный характер над которыми столь часто прослеживается наряду с обычным подростковым сексом, что заставляет злые языки говорить о латентной садистической педофилии/эфебофилии автора. Что в общем-то служит тут лишь вишенкой на торте из сами-знаете-какого вещества. По заветам дохлого Гитлера, который не мог и десяти минут поговорить без упоминания во всём виноватых евреев, антисемитизм Верещагина доходит до самых крайностей — даже нечто похожее на язык семитов в иной вселенной, где нет самих семитов, уже ему не нравится: «Я питаю глубокую неприязнь к семитическим языкам и семитическим именам (а Профессору они нравились, увы…), поэтому «нардубар» у меня ну никак не вяжется с тем «бледным высоким королём», которым он предстаёт со страниц Трилогии. (Так и видится что–то кривоногое, волосато–носатое и хитро–подлое, но ничуть не грозное и не ужасно–притягательное в своём Уходе Под Зло.)…Но я ещё раз хочу отметить — Дж.Р.Р. ЗРЯ нянькался со всеми этими «китабдахами», «баха китабами» и прочими «баликами». Не «ложатся» они на внешний вид и обычаи нуменорцев! Никак». [10] Его герой-попаданец, оказавшись в сеттинге Толкина, радуется, что там наконец можно убивать унтерменьшей: «Ну почему, почему, скручивая злость в тугой тоскливый комок, подумал мальчишка. Почему нас — НАС!!! — так мало? И здесь, и там, в том мире? Мало, так мало… А этой грязной чёрной пены, этих человекокрыс с глазами трусливого и злобного хищника — их мириады, они плодятся и копошатся, мечтая испоганить весь мир… Здесь их хотя бы можно убивать!!! Да и то… Гарав вздохнул и покачал головой. С какой радостью, с каким изуверским наслаждением эти твари убивают беспомощных, не понимающих ничего детей человека… и эльфа. С наслаждением и со страхом — не дать вырасти, потому что взрослый воин аданов или эльдаров с лёгкостью может снести головы десятку визгливых двуногих тварей — так убить его ещё ребёнком! (А разве там, разве там — не так?! Разве там — не то же?!) А вот поднимется ли меч взрослого эльфа на орчонка? Нет, не поднимется… Люди куда жесточе — но и из них далеко не всякий зарубит тварёныша… Я буду убивать, ожесточённо подумал Гарав. Я буду убивать без разбора, пока их лапы ещё не могут держать ятаган, клеймо, рабский ошейник… И если за этот меня проклянут здешние боги — пусть». [11] И, да, разумеется, друзья, у нас тут во всю торчит классический образ врага, порождённый дегенератской фантазией Верещагина: образ злобного расового недочеловека, истязающего детей — это средство верно используется нацистами всех мастей для дегуманизации оппонента: изобразить члена группы Y и одновременно сделать его полным чудовищем, сделав вид, что это всегда неразрывно связано — типичный приём информхимеры — про этот приём я писал здесь [12], а про информхимеру — тут [13]. Зло у Верещагина настолько связано с Y — а в этой роли к него все: семиты, китайцы, негры, геи, Запад, даже, видимо, христиане (они же еврейскому богу молятся!) — что их уничтожение сразу приносит на Землю Рай: «— Игорь, ты знаешь, почему погибла прежняя цивилизация? — Конечно, знаю, — удивился я. — Была ядерная война. — Нет, — покачал головой отец. — Война — это только итог. Как боль — итог ранения. Цивилизация погибла из-за того, что люди исказили смысл слов и понятий. Они, как и мы, хотели жить лучше. Но они хотели жить лучше даром. Ничего не отдавая, кроме слов. Они поверили, что хорошую жизнь можно получить голосованием. Они убедили себя в том, что обо всем и со всяким можно договориться. Они без конца придумывали законы вместо того, чтобы выполнять заветы предков. Были даже целые организации, занимавшиеся изобретением законов — и тут же существовали другие, помогавшие эти законы обходить. Их женщины занимались политикой вместо того, чтобы рожать детей. Их мужчины болтали вместо того, чтобы делать. А тех, кто не хотел жить так, называли опасными… Тогда думали одно, говорили другое, делали третье, хотели четвертого, а получалось вообще пятое — и те, кто имел власть, поощряли в людях слабость и пороки, потому что слабыми и порочными легко управлять. Вот тебе кажется естественным, что, когда ты в прошлом году заблудился в Петербурге, то просто лег на скамейку в парке и спал, пока тебя не нашли. А в те времена в твоем родном городе, например, — он тогда назывался по-другому, на одном вымершем языке «Отец яблок», но стоял там же — были целые районы, куда опасно было заходить даже взрослым. Люди кричали, что они свободны — и прятались за бронированными дверями квартир. И если бы тогда ты вздумал ночевать в парке, тебя бы украли или убили. Хотя везде говорили, что все лучшее — детям! в конце концов, — отец положил руку мне на плечо, — самые наглые и сильные потребовали, чтобы им подчинился весь мир. Они уже привыкли к тому, что им не перечат, им всегда уступают. Уступили бы и в этот раз, и мы бы сейчас жили в таком же мире, как сторки — с бессловесными рабами и жестокими рабовладельцами, в мире, где одни владеют всем, а другие даже собой не могут распоряжаться. Но у нас, в России, нашлись те, кто не захотел отступать. Они начали войну. Так отрубали когда-то пораженную гангреной конечность, чтобы выжил сам человек». [14] Как видите, если истребить группу Y, то настанет Рай на Земле, и даже после ядерной войны мальчик может безобидно уснуть где-то там — вот такой райский постапокалипсис с праведными X, когда на Земле остались лишь истинные арийцы. В реальности, понятное дело, нет никакой связи между национальностью, расовой принадлежностью и т.д. с добродетелью, а пороки будут в любом обществе — не те, так другие. Потому любой нацистский выродок использует типичную информхимеру — когда берутся все проблемы общества, приписываются людям Y, которые — возможно, так или иначе их породили в ряде случаев, — и провозглашается как способ избавления — самоценная борьба против них и установление нацистского строя — как единственного спасения, и да: борьба здесь — самоценность, потому нацистов так влечёт к культу героев, способных на совершенно иррациональные, бессмысленные и даже вредные "подвиги" (подробности см. ниже), этот манер хорошо описал Немировский, но мы его процитируем позже. Сейчас просто ещё один отрывок: «У них было в двадцать раз больше бойцов, чем на корабле пра-пра-прадеда. В таких случаях надо отступать, и сторки даже были готовы предоставить Радославу такую возможность. Но он уже поднял над планетой черно-золото-белое знамя России. И он сказал на коротких переговорах: «Никогда не будет спущен русский флаг там, где он поднят единожды». Говорят, он не сам придумал эти слова, их сказал их первым какой-то древний адмирал еще земного, морского флота. Но разве это важно? Важно то, что, когда через две недели эскадра Флота пришла к номерной планете, флаг еще развевался над выжженной, оплавившейся, раскуроченной посадочной площадкой, подтверждая право этой земли именоваться РУССКОЙ». [15] Сами истории Верещагина полны насилия и разнородны — тут и фанфики по Толкину с демонизацией человеческих восточных народов; очередные онанистические байки об очередной Российской Ымперии из фантастического будущего про то, как мы-то (то есть они, русские нацисты) им показали в обществе победивших русских ницшеанцев-социалистов, которые ведут войну против очередных лубочных чернокожих узкоглазых рептилоидов нетрадиционной ориентации; есть даже про приключения хороших германских нацистов и про зверства над ними всяких унтерменшей. Германские нацисты у Верещагина — откровенные герои, Рейх он восхваляет везде и всюду и всячески старается вызвать жалость к нацистам: «В 1944 году англо-американской авиацией был уничтожен древний германский город Дрезден. Это была не просто варварская бомбёжка — это была акция слуг серой расы против беззащитных семей рыцарей…» [16] «"Кровь и честь". Девиз Гитлерюгенда, в современной Германии запрещённый оккупационными властями и правительством национал-предателей» [17] «…На следующий день перед согнанной на площадь небольшой толпой африканцы вывели Франца и ещё двоих мальчишек, примерно его ровесников, которые стреляли в «союзников» и были пойманы живьём, оглушённые и ничего не понимающие. Остальные остались под развалинами здания. Ребята после долгого допроса в полевом штабе еле шли — избитые, практически голые, с грубо вырезанными на лбу и груди запёкшимися чёрным свастиками. Их повалили наземь и, пока офицер — француз!!! белый!!! — зачитывал приговор, стали пробивать ноги крючьями для разделки мяса. На этих крючьях с цепями — подняли всех троих на площадной фонарь и внизу разожгли небольшой жаркий костёр. С почти невидимым от жара пламенем и без дыма. Люди, стоявшие на площади и оцепенелые от страха, словно ожили при первых криках мальчишек и попытались бежать. Но оцепление стреляло в них — в упор, заставило лечь или встать на колени и смотреть. Африканцы хохотали и кричали в восторге, хлопали в ладоши… Тогда Франц вдруг на миг замолк, перестал дёргаться на крюке, а потом стал выкрикивать только два слова — «мама» и «Германия». Только два этих слова. И его товарищи тоже стали кричать то же самое. Истошно, нечеловечески, но — только два этих слова. Африканцы перестали вопить и прыгать».[там же] Вот ещё смакование всё той же темы, правда без негров: «… ((Они втроём долго сидели на той дюне под тёплым солёным ветром, который словно бы выдувал из ребятишек злое колдовство. Арнольд обнимал прижимавшихся к нему брата и сестру. И Николас рассказывал, как они жили эти полтора года. Как он пытался сопротивляться, не поддаться, оставаться прежним, не изменить клятве. И как было страшно ощущать изменения — словно бы сдавать один рубеж за другим. Как их наказывали — постоянно, жестоко, изощрённо. Как принуждали плевать — морально и по-настоящему плевать — во всё, что было свято для них. Как после массового отказа впервые пройти по портрету фюрера — на детей под выданными балахонами силой надели сплетённые из колючей проволоки «покаянные вериги» на замках, и как он, Николас, не спал три ночи, а потом не вынес этой пытки и стал умолять священника прекратить мучения — и тот с ласковой улыбкой ответил: «Сын мой, только в твоей воле их прекратить, и это просто…» («Я был не первый, я был правда не первый, я почти дольше всех продержался!» — убеждал Ник брата, держа его за руки и заглядывая в глаза с мольбой о прощении… он не мог заставить себя рассказать, что больше десятка мальчишек предпочли покончить с собой, когда мучения стали невыносимы, но Арнольд догадывался о чём-то таком и — тоже не мог заставить себя обвинять братишку, да и не хотел этого делать…) Как наказывали за побеги, за попытки сопротивления, за громкий смех и разговор, просто за слишком дерзкий взгляд. Как заставили жечь во дворе приюта книги — много раз читанные книги о воинской славе, о светлых мечтах, о гордости Германии, о надежде — и девчонку, которая попыталась спрятать под накидкой томик из библиотеки «Штюрмер», раздели догола и приказали двум другим девочкам, уже запуганным до полной потери человеческого облика, сечь её розгами. А потом ещё двум, и ещё, и снова — первым двум… Остальные стояли и смотрели, смотрели тысячи лет, пока она не умерла — так и не издав ни единого звука. Как издевались над находившимися время от времени родителями, заставляли их собирать унизительные справки, клясться на библии, что те не сотрудничали с «проклятыми нацистами» — и зачастую и после этого не отдавали детей, которых принуждали вслух отказываться от «родителей-сатанистов»… Как у одного мальчика нашли значок «гитлерюгенда»… и как он стоял голый во дворе, на коленях в февральском снегу, а они все по очереди подходили и мочились ему в лицо и на значок, который он держал в зубах. Потому что перед этим их пять дней не кормили и заставляли по двадцать часов молиться… Мальчик тот даже не плакал — просто на следующий день перерезал себе горло осколком стекла из окна. А ещё на следующий день в приют приехала комиссия «союзников», и дети пели гимны стран-победителей и выступали со словами благодарности «освободителям» — наутро семеро мальчиков и три девочки были найдены повесившимися». [там же] А евреи — сами знаете кто, со смакованием всех стереотипов, евреям-хасидам он приписывает кровавый навет: «— Не должно, — подтвердил Виктор Анатольевич. И добавил: — Кстати, ты и сам-то будь осторожней, когда приедете на место. Буржуи буржуями, уйгуры уйгурами, но в наших местах немало сектантов. Хасиды, например. Димке слово ничего не говорило. Но Валерия Вадимовна посмотрела на сына тревожно, а Третьяков-старший, оторвавшись от газет, перекосился: — Откуда эта плесень?! — Щуку съели, зубы остались, — брезгливо ответил Муромцев. — Где-то кучкуются, как говорится. Не открыто, конечно, открыто никто не потерпел бы даже при здешнем бардаке. Но вот этой весной по республике от их рук погибло по меньшей мере восемнадцать детей. Мерзкое дело, даже здешние органы рыли землю всеми конечностями… Каких-то исполнителей нашли, но ничего не добились — фанатики, полоумные. Рады были «пострадать за веру». — Кто это такие? — недоуменно спросил Денис. Муромцев объяснил: — Древняя секта. Весной, во время старинного праздника, приносят в жертву мальчишек. Пытают, потом обескровливают, кровь используют для приготовления ритуальных блюд».[18] Ну и далее из «Оруженосца» по Толкину: «…Две жутковатые хари — похожие то ли на китайцев, то ли на негров, то ли на обезьян, то ли на плод скрещивания этих разновидностей приматов — заглянули в расщелину одновременно, отсвечивая белёсыми глазами–плошками со щелевидными красными зрачками. Одетые в какое–то невообразимое рваньё (оно, тем не менее, делало тварей почти невидимыми в камнях — скорей их можно было обнаружить по вони, похожей на вонь прогоркшего жира), с надвинутыми на низкие лбы кожаными капюшонами, твари сжимали в лапах… или всё–таки руках?.. недлинные ятаганы грубой ковки с петлями, образованными тонким концом клинка, вместо рукоятей… Невысокие, с Пашку ростом, хотя и кряжистые…» Больше всего мне, как читателю искушённому, подобное по духу напоминает фантастическую повесть «Старфал», написанную маньяком Сергеем Ряховским — этот серийный убийца геев и старух (последних он насиловал после убийств) и борец за нравственность вообразил себя очистителем вселенной от унтерменшей и описывал похождения космического командира, который боролся с проститутками и ко. Верещагин, в отличие от Ряховского, любит помладше. Делятся его опусы по фабуле на два значимых вида — похождения мартистьюшных расово верных подростков-протагонистов, списанных зачастую лично с Верещагина; и на картины эсхатологического онанизма. Если с первыми всё понятно, то второй жанр следует разобрать подробнее. Когда сверхценник, одержимый своей самоценностью, видит, что люди вокруг не разделяют его безумия и живут для удовольствия или, когда нечто яро ему противостоит, то он пускается в эсхатологический онанизм — это очень любимый способ самоудовлетворения у подобных личностей. Когда они ничего не могут сделать, им остаётся воображать, как вокруг гибнет весь «грязный порочный», по их мнению, мир, а на его руинах рассветает их праведная утопия или же всё гибнет безвозвратно, как он и предупреждал! Видными корифеями жанра были ветхозаветные пророки типа Иосии или Исайи; вдохновившись ими, некто Иоанн с Патмоса накатал книгу Откровения — текст, целиком и полностью посвящённый тому, как Иисус и ангелы его низвергают строй Римской империи, оккупировавший Иудею, который нельзя было свергнуть силами людей; попутно там в ярких красках описывалось, как праведный бог уничтожает половину планеты к чёртовой матери, конечно же (что значит "нахрена"?). С тех пор авраамические фундаменталисты всех мастей и во все времена ментально мастурбируют на конец света, недовольные либералами и гей-браками, они грезят уничтожением порочного мира — ИГИЛ, Свидетели Иеговы, Джек Чик, Тим ЛаХей, Джерри Дженкинс, Дор Кунц (особенно см. его «The Taking» [19]) — нет числа этому легиону фапающих на конец мира сего. Эсхатология хороша для дрочащих на неё сумасшедших фанатиков очень многим, но в основном по двум причинам — во-первых, она позволяет просто уйти в сладкие фантазии, мысленно уничтожая то, что им ненавистно и то, что сокрушить им не по силам; во-вторых, она позволяет снять все оковы морали на пути к достижению целей, если на них безумец решится — ведь с гибелью старого мира гибнет и его мораль: ничто так не губительно для морали, как эсхатология. Верещагин, в отличие от авраамических апокалиптических маньяков вроде Иоанна или ЛаХейя, не верит в персонифицированного бога, способного устроить конец света, потому надеется на атомную войну (что роднит его с культом Аум Синрикё) и т.д. Разумеется, понимая, что разумные люди никогда не разделят его бреда, ему остаётся только в бессильной ярости восклицать и проповедовать неминуемый конец от надуманного вырождения, благо больное мировоззрение дегенерата совершенно всё трактует как знамения скорой погибели мира: «Боги, пошлите нам войну, пожар, смерть и болезни — иначе через полвека оставшиеся русские будут таким же сбродом…» — восхваляет апокалипсис этот борец за нравственность, недовольный каким-то там гей-парадом в Норвегии и прямо подчёркивает, большими буквами, словно для тупых на всякий случай, которые ещё ничего не поняли: «Я НА САМОМ ДЕЛЕ ТАК СЧИТАЮ» [20]. Чтобы все поняли, что они имеют дело с полноценным нацистским отродьем, которое можно только уничтожить или изолировать от общества, и Верещагин уже наговорил достаточно, чтобы, пользуясь современным УК, его можно было бы посадить, желательно в одну камеру к каким-нибудь крепким чернокожим садистам, осуждённым за изнасилование. Ибо таков типичный нацизм, тупой и злобный, с пафосным самолюбием восхваляющий сам себя и готовый прибегнуть к приторно-блевотной слащавости там, где это ему нужно, готовый использовать все правды и неправды. Как можно заметить, нацисты обожают термин «вырождение»/«дегенерация», так как он обозначает злокачественные врождённые особенности некоторых особей. Так как нацисты верят в злую имманентную природу Y, этот термин сходу используется ими без разбора. Автором теории вырождения, взятой на вооружение германскими нацистами, по двойной иронии судьбы, был еврейский врач Макс Нордау — человек, ограниченный научными знаниями своего времени и верный фанат Чезаре Ломброзо, но на удивление адекватный в ряде суждений. Вырождением он назвал болезнь мозга, которая выражается в том, что человек плохо мыслит аналитически, так как не может концентрировать внимание вследствие структурных дефектов мозга, а также в силу них отличается асоциальным поведением, страдает и т.д. Главными симптомами такой пагубы Нордау полагал мистицизм и иррационализм. То есть одна ирония в том, что иррациональный мистик Гитлер использовал эту теорию против евреев и неугодных, а вторая в том, что именно он — дегенерат законченный с позиции этой теории со слов её автора. Как можно заметить человеку рациональному, в обществе всегда будут проблемы. И как бы намереваясь их решить, нацисты и им подобные, кроме демонизации оппонентов/неугодных, догматически возводят некоторые произвольные ценности (как правило — «правые», националистические и религиозные, если конкретные нацисты на последнем повёрнуты, последнее в меньшей степени касается Верещагина) в самоцель и стремятся возможными методами воплотить в жизнь свою безумную утопию, тем самым сея ненависть и смерть — и не позволяя разумно найти выход из сложившихся проблем и создавая новые. Теперь я процитирую Немировского, как указывал выше: «В первобытные и древние времена практически любая человеческая культура исходила из того, что человек — это разумное и обреченное на свободу выбора существо, стремящееся к достатку, безопасности, радостному и гармоничному (со)существованию, а общество — союз таких людей, призванный обеспечить им все эти блага на единственно возможных для этого путях солидарности, ненападения и взаимопомощи. Только на этом и основан его нравственный и силовой авторитет. Разумеется, в числе инструментов подобного союза окажутся и насилие, и подчинение, и требование ограничений и жертв, но все это будет допускаться лишь как неизбежное зло, необходимое для защиты самих людей, и применяться (в идеале) лишь по мере этой необходимости. Безопасность и комфорт лиц, составляющих общество, считаются конечным смыслом его существования. Вся система модальных координат (должно / недолжно, хорошо / плохо) здесь возводится в конечном счете к желаниям отдельных людей, их стремлению к радостям и избежанию боли (прошедшему этап социального согласования и условной взаимной конвертации). На словах или на деле, открыто или молчаливо, иногда даже против декларируемых ими самими принципов, — но при всех своих бесконечных распрях именно это признавало основой своей жизни подавляющее большинство нерелигиозных людей, от египтян эпохи фараонов до вельмож Брежнева или западных либералов этого столетия. Все, что мы привыкли называть справедливостью и великодушием, элементарными нормами человеческого общежития, и что представляется современным «цивилизованным» либералам аксиоматическим и самоочевидным, на деле вполне относительно и имеет ценность и авторитет лишь в системе координат, привязанной к изложенному гедонистическому, персоналистскому, релятивистскому и рационалистическому взгляду на природу человека и общества. Но именно этот взгляд подвергся последовательному и радикальному пересмотру целым рядом европейских интеллектуалов прошлого века (от Гегеля и Карлейля до Трейчке и Ницше, не говоря о прочих). С их точки зрения общество — вовсе не союз людей, призванный оградить их довольство и счастье (периоды счастья, по Гегелю — это пустые страницы истории), но высшая, надчеловеческая ценность; не его надлежит мерить тем, насколько оно защищает потребности своих членов, а их — тем, насколько они могут быть ему полезны. Человек и человеческие желания теряют при таком подходе всякую ценность; люди важны лишь как материал для построения и функционирования всемогущего самодовлеющего государства, поскольку оно воплощает в себе некую мировую, внечеловеческую идею, «дух мировой истории» (не имеющий никакого отношения к людям с их чаяниями и страхами), и служит этой идее. Только такое служение — через посредство общества — и признается истинным смыслом существования каждого человека. Соответственно, все представления о морали игнорируются как «второстепенные»: их место — лишь в частных взаимоотношениях отдельных людей, маловажных самих по себе, в то время как служение высшим целям «мировой истории» всегда имеет право их отбросить. Насилие над людьми, их потребностями и желаниями отныне не только не внушает страх, но восхваляется и поэтизируется само по себе. Его считают самым действенным и эффективным средством «мировой истории» («насилие — повивальная бабка истории» у Маркса), а то и просто самоценным началом, пробуждающим в людях энергию жизненного и исторического творчества (по Ницше, не цель оправдывает войну, а сама война оправдывает любую цель). Неизбежными следствиями этих теорий становятся воинствующий иррационализм и догматизация (поскольку с рационально-релятивистской точки зрения они совершенно нелепы), апелляция к тайным и мистическим «энергиям истории» или «энергиям народа»; равнодушие, если не тяга к чужим страданиям (особенно яркие у Ницше); культ героев и вождей, способных оторвать людей от их «приземленной» жизни и бросить на служение и жертву надчеловеческим началам; требования передать таким «героям» абсолютную власть; ненависть к умственной, личной и политической свободе (поскольку она лишь позволит людям уворачиваться от такого «служения»), презрение к любым договорным началам и нормам в жизни общества (поскольку они лишь ограничивают это «служение» никчемными запретами обычной этики и закона)». Что это как не вырождение идеологическое? Апокалиптические фантазии о эсхатологической катастрофе, после которой настанет рай, где расово верные дети будут спать где захотят в противовес нашему проблемному времени — это откровенная фантастическая некрофилия выродившегося субъекта: нацизм и есть истинная дегенерация, прежде всего ментальная и мировоззренческая, фактически возводящая агрессию, ненависть и насилие в самоцель, несущая сама по себе человечеству абсолютное зло. Разумеется, эту идейную ненавистническую некрофилию Верещагина ни в кое случае нельзя давать детям, да и вообще лучше никому это не читать — прямо как нельзя давать им писю забрызганного калом извращенца, и взрослым её тоже брать в руки не надо, и то что он, как и всякий порочный маньяк-педофил, к детям лезет — самое здесь поганое, мерзкое и опасное.