let us shake the abacus

— Это плохая идея — говорит Геральт. — Ужасная идея, — соглашается Лютик. Он целует шею Геральта, его язык блаженно скользит к уху Геральта. «Действительно плохая» — Надо остановиться, — говорит Геральт, стягивая с плеч жакет Лютика. Вытаскивая его рубашку из-под аккуратно заправленных штанов. Лютик послушно поддаётся, и рубашка летит куда то в сторону. Пальцы Геральта невесомо касаются бледной кожи — Мы же договорились, что прошлый раз будет в последний. «Мы абсолютно так и сказали» — подтверждает Лютик. Его рука ловче языка, он проводит ладонью члену Ведьмака, чувствуя что он твердеет в его ладони, и ободряюще сжимает сильнее  — «Было бы очень благоразумно остановиться» Геральт толкает его к кровати, затем повторный толчок заставляет Лютика растянуться на ней. И тот растягивается, плавно выгибаясь, он смотрит на Ведьмака соблазнительно ухмыляясь, проводя языком по нижней губе, он приподнимает бедра ловко стягивая свои штаны. Геральт тоже не отстаёт, сбрасывая все свои слои одежды быстрее чем Лютик успевает освобождается от обременяющей ткани штанов. При свете свечей Лютик смотрит на Геральта из-под ресниц. Его колени тут же разезжаются, как бы приглашая. Член Геральта уже твердый и раскрасневшийся, болезненно упирается в живот. — Хрен с ним, — говорит Геральт, опускаясь на колени перед бардом — После этого мы остановимся. — Восхитительный план действий, — говорит Лютик и ахает, когда Геральт сжимает свой член — О, Боги…возьми меня… Пожалуйста. Геральт опускается всем телом на него. Руки Лютика поднимаются по широкой спине вверх и запутываются в его седых локонах волосах, а затем они целуются, так яростно, так горячо и жадно. Их языки быстро переплетаются а зубы сталкиваются друг другом — это было так давно, ведь они действительно пытались положить этому конец. Чем бы это ни было. Делить постель с временным партнером просто прекрасно, но Лютик, несмотря на ворчание Геральта, стал гораздо более регулярным партнером, и регулярность, с которой они начали трахаться всякий раз, когда их пути пересекались, не может привести ни к чему хорошему. Люди, которые делят постель с Геральтом, быстро исчезают, когда понимают, на что похожа жизнь с Ведьмаком, либо они не остаются достаточное время, чтобы узнать это. Лютик уникален тем, что он прекрасно понимает, на что похожа жизнь Геральта, и упорствует в том, чтобы остаться в живых и в том, что он кажется всегда готов предаваться подобным удовольствиям с Геральтом на любой плоской поверхности. Лютик так же уникален своим энтузиазмом. Геральт привык к тому, что его хотят, но ощущение того, что его хотят видеть таким, какой он есть, и какое его тело, казались опьяняющими. Лютик хочет его, а не только его член, и это— восхитительно. Это плохая идея позволять показывать всего себя насквозь так часто, как он это делает, потому что это может привести к привязанности… Смирившись со своим не особо хорошим решением на этот вечер, Геральт отрывается от того места, где он всасывал мягкую бархатную кожу на его шее. Лютик извивается под ним, как корабль в бушующем море, все более нетерпеливый и возбужденный. — Скажи мне, — настаивает Лютик, ведя ногтями вниз по спине Геральта, затем крепко хватая его за задницу, чтобы притянуть его ближе. — Геральт… Скажите мне. Это тоже ещё одна возбуждающая вещь в барде: Лютик любит слушать, как он говорит, предпочитает слышать, прежде всего, намерение Геральта. Потребность Лютика в словах безгранична, неутолима — Как то раз Геральт заставил его кончить нетронутым, нашептывая на ухо барду вещи, которые он сделал бы с ним, будь у него время. Это действительно очень необычно. Возможно, именно поэтому Геральт поддерживает эту просьбу, несмотря на то, что сам не совсем разговорчив. «Все будет так, сейчас я тебя трахну», — говорит Геральт, — «Затем ты встанешь на четвереньки. Если ты будешь послушно себя вести, я позволю тебе покататься на мне ещё и утром». — Я всегда послушно себя веду — говорит Лютик, и глаза его загораются, а затем он пошло улыбается  — Ты мне позволишь? Скорее это ты будешь умолять меня обскакать тебя. Он снова запускает руки в волосы Геральта, сжимает их в кулак и тянет не слишком осторожно. Геральт мычит, а его член становится ещё твердее, как сталь. Еще одна особенность, которая делает Лютика более привлекательным в качестве партнера по постели: он отдает себя так же хорошо, как и получает. Его выносливость достойна похвалы. Пальцы Лютика, которые теперь опускаются к щеке Геральта, мозолистые от постоянной игре на лютне. Геральт поворачивает голову и пуская в свой рот два проворных пальца. Лютик вздыхает — «Смотря на тебя я понимаю, что самая прискорбная трагедия моей жизни в том, что мои лучшие песни предназначены лишь для меня». Геральт, облизывает пальцы лютика, делая их влажными, когда Лютик высвобождает их, Геральт присаживается на пятки, чтобы насладиться зрелищем того, как Лютик начинает растягивать себя. Чаще всего они ведут себя подобным образом в ночной тьме, когда разбивают лагерь в лесу, где мало что можно увидеть. Комната, снятая на ночь в гостинице, хоть и скудно обставленная, кажется роскошной, как королевская опочивальня. Кровать под коленями Геральта мягкая, а свечей достаточно, чтобы осветить возбужденного Лютика и умелое движение его руки. Во рту у Геральта пересохло от такого зрелища, он решает поощрить барда, нагибаясь берет его член в рот. Это очень приятно, его член, длиннее и толще, чем можно предположить по хилому телосложению. Он хорошо входит в рот Геральта, и получает удовольствие от того как стонет Лютик, когда Геральт заглатывает достаточно глубоко, чтобы прижаться губами к его паху, и сосет самозабвенно, беря во всю длину. — Геральт, — Лютик тяжело дышит, широко раскрыв глаза и наблюдая за его работой. — Блять, мне следовало бы стать художником. Геральт ухмыляется вокруг члена Лютика. Он высовывает язык и продолжат вбирать твёрдую плот в свой горячий рот, и прикрывает глаза. Вот что является еще одним важным элементом в том, чтобы взять Лютика в постель: с другими партнерами Геральт, всегда на чеку, и был готов к тому, что кто-то использует этот момент обнаженной уязвимости, чтобы просунуть нож между его ребрами или обернуть руки вокруг его горла. С Лютиком он знает, что тот не нападет на него, что его не обманет. Лютик хочет спать с ним, потому что они оба довольно хороши в этом, и им это им чертовский нравится — у них нет никакой другой мотивации, которую Геральт смог распознать, кроме этого. Лютик может быть импульсивным дураком без капли самосохранения или предвидения опасности, но после стольких лет и вопреки всем инстинктам, Геральт доверяет ему — настолько, насколько он может доверять кому—либо. Лютик не будет пытаться ранить его, не специально. Хотя бы по той причине, что он рассказывает истории Геральта, о его приключениях, которые делают его кошелек толстым с монетами и именем Лютика, превозносимым во дворах королей и королев. Дело в том, что Лютик нуждается в нем, и… — Ты мне нужен, — шепчет Лютик. От этого так жутко, что Геральт выпускает член изо рта и смотрит ему прямо в глаза пустым взглядом. Нет никаких признаков того, что Лютик за одну ночь приобрел навык чтения мыслей; нет, его скрутило от желания, а губы прикушены и пальцы глубоко погружены в себя —Ты поможешь мне Ведьмак? Геральт отпускает все мысли, и всматривается в открывшееся ему зрелище затем кивает. Он перегнулся через край кровати, чтобы нащупать свою сброшенную одежду. В мешочке на поясе у него лежит пузырек с маслом, который он положил туда на всякий случай, хотя они с Лютиком договорились, что больше так не будут делать. Так было бы лучше, если бы они этого не делали—умнее, проще, менее проблематично. Любой человек в здравом уме перестанет спать с единственным человеком, который называет себя их другом, в мире без друзей. Эта дорога может закончиться только пожаром. — Вот, — говорит Геральт, которого никогда не обвиняли в том, что он в здравом уме. В тесноте комнаты его голос звучит тихо и уговаривающие, — Позволь мне. Геральт заканчивает то, что начал Лютик, растягивает его, пока Лютик не распластывается на трех его пальцах. Голова Лютика запрокинута назад, а бедра дрожат. Геральт двигает пальцами нащупывая простату. — Геральт, если ты хочешь, чтобы я умер от недотраха, то я на полпути к этому. Геральт смеется. — Ты слишком тугой, — говорит он. — Возьми для меня еще один палец — Он засовывает четвертый палец и двигает ими вперед. Лютик задыхается, бедра подергиваются. Одна его рука вцепилась в покрывало кровати. — Да, — говорит Геральт, — Так-то лучше. — Знаешь, — говорит Лютик, глядя прямо вверх на деревянные балки потолка, — Я не делал этого с прошлого раза. То есть в последний, наш последний раз. — Нет? — Геральт сгибает пальцы, а Лютик остро реагирует, выгибаясь всем телом. Он удивлен порывом удовлетворения, который приходит вслед за ругательствами Лютика. Геральт не имеет на него никаких прав, это им было ясно, но сегодня вечером мысль о Лютике, выложенном для кого-то еще, посылает вспышку неконтролируемого гнева. Это похоже на угрозу опасности, которую он чувствует прямо перед боем, его тело готовится нанести удар. — Нет, — говорит Лютик, и звон в ушах Геральта стихает до стука его пульса. — Я был занят. Много праздничных выступлений. Признание мульти-королевства. Конечно, у меня нет недостатка в обожающих поклонниках — Черт возьми, Геральт — да и у меня просто не было времени. — Может тогда мне не стоит тебя задерживать? — говорит Геральт — ты уверен, что сейчас у тебя нет более неотложных дел? — Совершенно уверен, — стонет Лютик, — что я вполне могу тебя обслужить. — Прекрасно — говорит Геральт, но сам ухмыляется. Он выпускает свои пальцы и придвигается к подрагивающим бёдрам барда. — Это все из за тебя, — говорит Лютик. Он хватается за член Геральта и двигается ближе, чтобы направить головку внутрь, — Возьми меня уже. Геральт приподнимает бровь и постепенно погружается внутрь, Лютик шипит и морщиться, но не отстраняется. — Перестань так улыбаться, Ведьмак. Я всегда забываю, какой ты большой. Селективная амнезия. Это такой приятный сюрприз. — Ты с ума сошел, — говорит Геральт. Лютик тугой, скользкий от масла, горячий внутри, жаждущий всего, что даст ему Геральт. Геральт подтягивает бедра Лютика повыше, и толкается глубже. Он наклоняется и целует сводящий с ума скулы Лютика, выцеловывая дорожку прямо вдоль него, а затем целует его в губы, когда он резко толкается. Лютик издает довольно громкий стон, и обхватывает Геральта ногами за талию, а руками обвивает его шею. Этого всего вдруг становится слишком много, и одновременно слишком мало. Геральт отстраняется и с силой толкается в него. Он берет руки Лютика с шеи и прижимает их к кровати, а затем, когда Лютик, сверкая глазами, начинает бороться и испытывать хватку Геральта, он собирает их вместе над его головой и удерживает его запястья одной рукой. Это эффектное движение, но Геральт не очень заботится, не с Лютиком, борющимся против него, в то время как его бедра поднимаются навстречу члену Геральта, принимая новый толчок. — Да, да, — Стонет Лютик — Трахни меня, ох боги, да, именно так. Его мускулы напрягаются, когда он держит Лютика прижатым; Лютик не может сравниться с ним в силе, но он подлый, скользкий и известен тем, что всегда вырывается на свободу. Лютику нравится когда его берут очень многими способами, но когда они такие, это означает, жесткий, быстрый и глубокий, темп, о котором Геральт беспокоился бы, если бы Лютик не умолял так. Этот вид секса также берет резервы выносливости Геральта, которым он с удовольствием жертвует для более приятного дела, чем убийство. И, наконец, его способность балансировать несколько задач, держать Лютика одной рукой и жестко трахать его, но все же иметь возможность протянуть руку между ними, обхватить свободной рукой напряженный член Лютика и почувствовать его пульсацию в своей ладони. Чтобы добиться еще более гортанных стонов от Лютика, в то время как лицо Геральта, наблюдающего за всем этим, застывает от удовольствия, а дыхание Лютика вырывается горячими, хриплыми вздохами. — Геральт, — с глухим стоном проговаривает Лютик, — Геральт, пожалуйста… Дважды просить ведьмака не нужно, он берет барда за подбородок и целует засунув язык в его рот. Вот тогда, Лютик сжимается вокруг члена Геральта и изливается между их животами, все его тело выгибается дугой, чтобы принять Геральта так глубоко, как он может. Геральт мог бы кончить вместе с ним, кончить от его прикосновения, от напряжения в челюстях Лютика, ослабевающих мышцах, от того, как отчаянно он толкается в объятиях Геральта, чтобы протянуть свое удовольствие. Геральт мог бы, но этого все равно недостаточно. Он еще не наелся досыта. Вместо этого он выходит из него, собирает пальцами сперму Лютика и тянет в рот, ощущая его вкус на кончике языка. Бедра Лютика дрожат. Бард лежит под ним в блаженном состоянии, когда Геральт отпускает его. Но Лютик приподнимает голову на долю дюйма. Он нахмурил брови. — Но ты же не кончил. — Я с тобой еще не закончил, — говорит Геральт. Он улавливает похоть в глазах барда — Я же говорил тебе, что вытрахаю из тебя все сегодня вечером. — Да — говорит Лютик. — Только у нас одна проблема. Я никак не могу перевернуться после этого. Мое тело не слушается. — Неважно, — говорит Геральт и понимает, что больше ждать нельзя. Он ложится рядом с Лютиком и поворачивает его боком. Но Баркод умудряется подтянуть одну ногу, как раз вовремя, чтобы Геральт схватил ее под коленом и вошел в него. Вот так, под более глубоким углом, Геральт прижимается к спине Лютика, тело Геральта обвивается вокруг него. Он прижимает Лютика к себе, и Лютик с чувством ругается. Пульс Геральта бешено стучит в ушах, пульсирующая кровь грозит заглушить жаркие стоны выгибающегося в его объятьях Лютика — Черт, черт, не…не останавливайся, ты переросший идиот, — выплевывает Лютик. — Мне хорошо, так хорошо, Ведьмак, только не замедляйся. — Как скажешь, — шепчет Геральт и вновь ускоряется. Прижавшись теснее к Лютику, он может чувствовать каждый изгиб его тела, чувствовать отдающийся эхом удар его члена о вновь вставшем члене о живот, когда тот входит и выходит из него. Он легко поцеловал в плечо Лютика, и скользить рукой вверх и вниз по талии стройного барда, прежде чем впиться ладонью в его бедро. Тогда Лютик поднимает руку и кладет ее поверх руки Геральта, и они переплетают пальцы. Геральд вздрагивает всем телом, и понимает что его падает в пропасть, его тело ликует, его мозг расслабляется от долгожданной разрядки, его член пульсирует и он кончает внутрь Лютика. Он снова целует его плечо, а рука прижимает Лютика к себе. Так и не дотронувшиеся до себя бард тяжело дышит водя непонятные узоры по хозяйски лежащей на своей талии руке ведьмака. А потом он устраивается удобнее, и случайно трется о хозяйство Геральта, на что в ответ тот заинтересованно дергается. Лютик смеётся. — Даже не думай об этом. Мне нужен отдых, вино и ухаживание, именно в таком порядке, если ты намерен сделать это снова. — Ухаживание? — Повторяет Геральт. — Ну, в твоем случае это означает вежливо просить, если ты на это способен, и… хм, да. О, Геральт… ладно, я соглашусь на массаж вместо ухаживания. — Лютик, — говорит Геральт, впиваясь пальцами в лимфоузлы, образовавшиеся там, где Лютик слишком часто склонялся над своей лютней, — это действительно должен быть последний раз, когда мы это делаем. — Ты, конечно, прав, — напевает Лютик — Чуть повыше, пожалуйста. — В дальнейшем нам обоим будет легче, — говорит Геральт — Не представляю, что бы мы делали в противном случае. — Именно так. Лучше всего воздержаться, пока это не стало неудобным. — Я рад, что ты согласился, — говорит Геральт. — Только вот, — задумчиво произнес Лютик, — ты имел в виду, что это должно быть в последний раз в жизни? или это должно касаться утра? Ты ведь упоминал раньше, что я должен скакать на тебе верхом. — Я это сказал в случае того… — задумчиво произносит Геральт, — Если ты будешь послушно себя вести. — Я послушно себя вел,  — замечает Лютик. — Ага, — говорит Геральт, который не может не согласиться. — А я сказал, что ты будешь умолять меня, — напоминает Лютик, — Что еще предстоит выяснить. Возможно, поскольку мы уже согласились на это условие, последний раз означает завтрашний день. — У нас есть комната до полудня, — говорит Геральт. — Ну ладно, значит, договорились. Послезавтра мы с этим закончим, — Удовлетворенный Лютик расслабляется рядом с ним, и Геральт берет его под руку, поскольку такая близость вряд ли имеет значение, если они решатся на более поздний срок. Тут Геральту приходит в голову одна мысль: «А как насчет остальной части ночи?» — Я думаю, ты что то скрываешь — говорит Лютик. — Что у тебя на уме Ведбмак? — Сначала отдохни немного, — говорит Геральт, — а потом я налью нам вина, и сделаю массаж. — Ох дорогой Геральт, — говорит Лютик — Ты меня слушал, я не был уверен, что ты согласишься. — В редких случаях, — говорит Геральт — Ты же знаешь, я способен на очень многое. — Теоретически я это знаю, — соглашается Лютик. — Немного жаль, что мы не сможем исследовать твои способности дальше, но было бы плохой идеей продолжать в том же духе. — Действительно плохая идея, — говорит Геральт и снова притягивает его к себе. Лютик проводит пальцами по волосам Геральта. Геральт целует его, прижимает ладонь к щеке Лютика и одной рукой обхватывает его лицо. Лютик улыбается в рот Геральта, прежде чем тот целует его. Таким образом, пообещав, что они полностью, покончат с этим после завтрашнего дня, вечером они снова решили доказать свою решимость. Но они оба прекрасно понимают что этого «после завтра» не наступит никогда.