Всегда

Гермиона надеялась, что отдых у моря расставит все по своим местам, позволит вернуться к Рону с чистым сердцем. Но это оказалось ложью. Чем дольше она жила одна в Портсмуте, тем меньше ей хотелось возвращаться и к мужу, и к работе. Было хмурое ветренное утро одиннадцатого сентября, мелкий дождик постукивал по стеклу, словно нищий костяшками пальцев с просьбой войти. Гермиона сидела за чаем и книгой. И именно тогда, ни с того ни с сего вроде, она решилась написать в Министерство прошение об отставке. Вернется она к Рону или нет – неважно, но назад к работе она больше не хотела. Пусть весь магический мир катится в тартарары. Гермиона думала заняться наукой и снова вернуться к правам домовиков. Нет, конечно, полной и ежемоментной свободы им дать нельзя, они сами ее не хотят, но ведь можно изучать и пытаться понять… Именно за этими мыслями и написанием письма в Министерство Магии Гермиону застал стук в дверь. Неужели Джинни вернулась? Или Гарри? Или, ну вдруг, Драко Малфой? Но за дверью стоял Рон Уизли с длинным исписанным свитком пергамента в руке, лицо его было серым. Гермиона в ужасе отшатнулась от него. Многое они вместе пережили. Гермиона знала Рона усталым и испуганным, влюбленным и раскаявшимся, злым, ревнивым, гордым за себя – разным, но никогда таким, словно дементор уже применил «поцелуй». – Что случилось? – Гермиона почувствовала, что у нее самой дрожат руки. – Кто-то умер? – Да. Я, – хрипло прокаркал Рон и сел на стул за обеденным столом. Он упер локти в широко расставленные колени и опустил лицо в ладони. Плечи его напряглись. – Я умер, – гулко говорил Рон. – Когда вчера вечером Джинни рассказала мне правду о тебе. Я ведь ей не поверил, я чуть ее ни убил. Но она мне воспоминания показала. Что сама видела, да как ты ей рассказывала. Воспоминаниями сложно лгать, по ним сразу видно. Гермиона сама медленно села на стул напротив Рона, тяжело опираясь на стол одной рукой, словно старуха. В душе не было злости на Джинни, только пустота. – Это развод? – спросила Гермиона, кивая на бумагу, все еще зажатую между пальцами Рона. – Да, я его ночью составил. – Я подпишу, если ты хочешь. Ты имеешь право злиться на меня. – Злиться? Злиться?! – Рон вскочил и забегал по комнате. – Я не злюсь, Гермиона, я просто раздавлен, убит! Вся моя жизнь враз оказалась ложью! Лучшая подруга школьных лет бегала и пряталась по углам с врагом, а в лицо лгала нам, строила с ним планы, встречалась с ним. И ни слова не сказала! И потом, любимая жена встречалась с ним… Тайно! Знал бы я, что женился на отброшенной подстилке Драко Малфоя! Гермиона вздрогнула, но приняла это оскорбление. В тот момент ей казалось, что она все это заслужила. – Молчишь? Хочешь сказать, что это не так? – в голосе Рона слышалась затаенная надежда, что Гермиона возмутится и опровергнет слова Джинни. – Нет, не хочу. Я, правда, дружила с Драко с первого курса, с самого начала, когда вы меня с Гарри еще не принимали, оскорбляли. Я, правда, побоялась вам сказать об этом, потому что не верила, что вы поймете и захотите дружить со мной, когда мне было одиноко. Я, правда, встречалась с ним со Святочного бала и до начала шестого курса. И это было счастливейшее время моей жизни. А вы с Гарри не заметили, вам не было до этого дела. А когда Драко заставили принять Метку, он сам расстался со мной, «не потащил во тьму», это его слова. Я злилась, тогда не понимала, что он защищал свою семью и хотел оградить меня от ужасов. А потом, после войны, он просил прощения, он звал меня, он молил меня быть с ним. А я была слишком жестока, чтобы принять его. Я верила, что ты подаришь мне больше счастья, чем мог подарить он. Но нет… Я ошиблась. Много раз ошиблась. Рон сдулся и снова сел. Гермионе казалось, что он плачет, но глаз его она не видела, поэтому не могла сказать наверняка. – Но нам было хорошо вдвоем, и я ничуть не жалею о Розе и Хьюго, – речь закончилась, пыл тоже. – Ты так говоришь, словно во всем твоем вранье виноват я. Но это не так. Не спихивай все на меня, Гермиона. Это твое дерьмо, с которым ты будешь разбираться. Может твой Драко тебе поможет. Хотя что-то не видно его здесь, может, он тоже понял твою лживую натуру и не жаждет тебя приютить. – Меня не надо приютить, Рон. Я сама со всем справлялась и справлюсь. Никогда рядом не было человека, который знал бы и понимал все мои проблемы, но я как-то справлялась. И сейчас справлюсь. Вот перед твоим приходом писала прошение об уходе с работы. Не хочу больше сидеть в Министерстве. – Это твое дело, я не хочу больше сидеть с тобой. Ты всю мою жизнь превратила в сплошной обман. Гермиона вздохнула. Она принесла чернильницу и перо, подписала заявление Рона о разводе и только потом сказала. – Может и так, может, я тебя во всем обманула. Но если это так, то ты сам хотел обмануться. Я не просила тебя жениться на мне, заводить со мной детей, жить со мной. Ты сам хотел этого, может, и больше меня. И ты сам никогда не спрашивал меня о том, где я пропадала в школе. Ты сам хотел жить в той лжи, которую я сплела, иначе легко бы выбрался из нее. Рон вздрогнул, словно она его ударила, схватил подписанную бумагу и трансгрессировал. А Гермиона осталась дописывать прошение об отставке и глотать слезы. После письма в Министерство, она до вечера сочиняла письма детям, но отправила их только с наступлением темноты. Тогда же она послала и короткую записку Джинни с одним словом: «Спасибо».

***

На следующее утро Гермиона снова трансгрессировала к поместью Малфоев. Чего она ждала? Что Драко женится на ней сразу после развода? Нет, об этом она даже не думала. Но после обрыва всех мостов она собиралась путешествовать, а не слышать в Лондоне шепоток за спиной. Перед отъездом было честно попрощаться с Драко. Или Гермиона сама себя так успокаивала. Но хозяина дома не было. Грейнджер пустил домовик. Хозяина нет и неизвестно, когда будет, но гостья может его подождать, если хочет. Гермиона хотела и осталась сидеть в малом малфоевском кабинете среди запаха кож и лака, в окружении книг и портретов, претворяющихся спящими. Минуты, отсчитываемые массивными старинными часами, тянулись медленно. И в какой-то момент Гермиона задремала в огромном кресле. Проснулась она в полумраке от гулких шагов. Незнакомое место напугало ее, она дернулась. Мягкий плед, принесенный, видимо, домовиком свалился на пол. В кабинет размашисто вошел Драко Малфой. Он постукивал отцовской тростью с головой змеи и складывал замшевые перчатки. – Люмос! – огонек его волшебной палочки развеял сумерки кабинета. – Ты? – Драко был удивлен. Непонятно, кого он ждал. – Я, – Гермиона встала с кресла и разгладила мантию. – Весь Косой переулок бурлит, что ты уходишь с поста министра, – Драко присел на угол огромного письменного стола и кивнул ей, чтобы садилась назад в кресло. Гермиона сглотнула. Сейчас Малфой казался ей чужим, а ведь прошла всего пара дней с их ночи на полу его гостиной. – Да, ухожу. А еще развожусь с Роном и уезжаю путешествовать, – на одном дыхании выпалила Гермиона. – Воу, как много событий! Что я пропустил? Гермиона честно рассказала ему о событиях последних дней. Как же приятно было говорить с человеком, от которого ничего не надо скрывать. Именно о таких разговорах она мечтала всю жизнь и именно их почти никогда не имела. – То есть это я виноват во всех изменениях твоей жизни? – почти серьезно спросил Драко, когда она замолчала. Но в глазах его плясали бесенята смеха. – Ну, если смотреть откровенно, то масштабно – да, – рассмеялась Гермиона. – Но в данном случае, ты не виноват, виновата я. Не стоило плести столько тайн, все всегда скрывать. – Тогда это была бы не ты, – и Драко тепло улыбнулся. – Куда ты собираешься поехать? – Пока не знаю, куда-нибудь. Просто подальше от всего, что начнется здесь. Роза и Хьюго все равно в школе, им не повредит, если я уеду. Возможно, до лета, а возможно, навсегда, буду только приглашать их к себе. Ведь никогда не поздно найти свое место в мире. – Да, возможно, не поздно… – Драко замолчал на какое-то время, а потом поднял на Гермиону глаза, поверх пламени зажженной свечи. – А нам поздно? Гермиона вздрогнула. Неужели, у них двоих есть шанс, после всего что они натворили? – Поехали со мной, – позвала она. – Неважно куда. Можно, в Китай или в Мексику… А может на острова, на край земли. Мне все равно. Давай все бросим и попробуем снова? Уже через мгновение Драко стоял рядом с ней и крепко обнимал ее. – А если не получится? – шепотом, словно так было менее страшно, спросил он. – Значит, мы рассыплемся на тысячу осколков, как того и заслужили, – и Гермиона его поцеловала. Уже утром, когда они засыпали в объятиях друг друга, Гермиона спросила: – Драко, как я жила без тебя? – Не знаю, потому что я без тебя не жил. – Неужели? Все эти годы? – Всегда!