Всегда

Драко Малфой был абсолютно уверен, что именно с этого момента и начинается настоящая жизнь. Он едет в Хогвартс! С кем бы он ни сталкивался за предыдущие одиннадцать лет, все говорили о школе с благоговением. Даже отец! Именно в Хогвартсе закладывались партнерские отношения, зарождались семьи… Да по сути все важное и ценное уходило корнями в школьные годы всех знакомых ему взрослых волшебников. Отец и его друзья могли ругать преподавателей, высмеивать маглолюба Дамблдора, критиковать глупые правила, но раз за разом возвращались воспоминаниями именно к этой поре своей жизни. Поэтому с самого утра у Драко было предчувствие чего-то важного и стоящего. Словно он – путешественник и вот-вот совершит самое главное открытие в своей жизни. Конечно, предыдущие одиннадцать лет его жизни тоже не представлялись совершенно бесполезными. За них Драко выучил две очень важные вещи. Во-первых, он – Малфой, чистокровный маг из старинного рода. А значит лучше большинства тех, с кем он встретится в жизни. Так говорил отец. Ему должно доставаться только лучшее, он должен быть первым во всем. Потому что Малфой. А во-вторых, Драко научился летать на метле. Полеты получались у него лучше, чем у многих его товарищей, и это заставляло верить в правдивость отцовских слов. Малфои всегда первые, Малфои лучше других. И верить в это хотелось, даже при желании теперь решать все самому, без оглядки на отца. Когда поезд отъехал от платформы, Драко ощутил прилив свободы и вдохновения. Он больше не дома, мама и домовые эльфы не могут больше следить за ним. Впереди Хогвартс. Начало настоящей жизни, свободной и самостоятельной. Теперь только Драко будет решать, что ему делать, когда и как. И пусть в купе вместе с ним сидели Винсент Крэбб, Грегори Гойл и Пэнси Паркинсон, те же самые ребята, с которыми он играл с пеленок, которые были детьми деловых партнеров его отца. Скоро Драко сможет сам выбирать себе компанию. Возможно, именно эти мысли заставили его выскочить из купе за Гермионой Грэйнджер. Жалость к кому-то, особенно маглорожденному никогда не признавалась отцом достойной чертой характера. Собственный порыв смутил Драко. Первое же самостоятельное решение не было одобрено окружением. Стремление к самостоятельности и страх попасть впросак, потерять положение боролись в душе Драко, когда Пэнси вернулась из туалета. ‒ Знаете, все коридоры гудят. В поезде едет Гарри Поттер. Тот самый! Ну, вы понимаете, ‒ заявила она, усаживаясь на свое место. ‒ А это может быть? Ему уже может быть одиннадцать? ‒ нахмурился Крэбб. Он пытался сосчитать. ‒ Да, как раз и должно быть, ‒ Драко сложил даты гораздо быстрее. К тому же помнил разговор дома. Отец и Патрик Нотт обсуждали, что Гарри Поттер должен появиться в Хогвартсе в этом году. Десять лет Дамблдор его прятал, но теперь победитель Темного Лорда вернется на свое законное место и, возможно, это будет означать новый этап… Драко тогда не понял ничего ни о «законном месте», ни о «новом этапе», но запомнил. Отец и мистер Нотт чего-то ждут от Гарри Поттера. ‒ Пойдем, ‒ кивнул Драко товарищам. ‒ Надо бы подружиться с этим Гарри Поттером. Конечно, он предпочтет подходящую для себя компанию. Отец будет им гордиться, в первый же школьный день Драко заведет очень выгодное знакомство. Гарри Поттер – Мальчик-Который-Выжил и Драко-Малфой – наследник старинного магического рода. Вместе они заткнут за пояс даже старшекурсников. Пэнси с ними не пошла. Сказала, что какой-то мальчишка ей не интересен. Поэтому они пошли втроем. Драко толкнул дверь в купе. Там сидел худой мальчишка с черными непослушными волосами, в мешковатой одежде среди кучи сладостей. Рядом с ним сидел рыжий веснушчатый парень. Все начиналось не по плану. Драко-то ожидал, что Поттер едет один и будет рад их обществу. Но не Малфою отступать! ‒ Это правда? По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно? Драко помнил его. Они виделись в магазине мадам Малкин. И надо же было упустить такую возможность! Отцу об этом лучше не знать. ‒ Верно, ‒ как и тогда немногословный Поттер просто кивнул. ‒ Это Крэбб, а это Гойл, ‒ Драко старался говорить как можно более небрежно. Поттер должен был заметить ЕГО и стать ЕГО другом. ‒ А я Малфой, Драко Малфой. Рыжий закашлялся так, словно сдерживает смех. Драко обернулся на него, ему хотелось полить этого грубияна презрением, как это всегда делал отец. ‒ Мое имя тебе кажется смешным, не так ли? Даже не буду спрашивать, как тебя зовут. Мой отец рассказал мне, что если видишь рыжего и веснушчатого мальчишку, значит, он из семьи Уизли. Семьи, в которой больше детей, чем могут себе позволить их родители. После этой тирады Драко решил, что с рыжего достаточно и снова переключился на Поттера. Тот был куда более ценен и интересен. ‒ Ты скоро узнаешь, Поттер, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всем разобраться, ‒ Драко протянул руку для пожатия. Он был уверен, что все сделал правильно. Только дурак может отказаться от такого заманчивого предложения, если сам всю жизнь провел среди маглов. Поттер руку проигнорировал. И это было фиаско. Драко сразу пожалел, что притащил с собой Крэбба и Гойла, теперь они – свидетели его позора. Малфоя отвергли! ‒ Спасибо, но я думаю, что сам могу понять, кто чего достоин, — холодно заметил Поттер. Этим он только усугубил положение. Драко почувствовал, что краснеет. Такого унижения он не испытывал никогда в жизни. Нужно было срочно спасать положение. — На твоем месте я был бы поосторожнее, Поттер, — медленно произнес он. — Если ты не будешь повежливее, то закончишь, как твои родители. Они, как и ты, не знали, что для них хорошо, а что плохо. Если ты будешь общаться с отребьем вроде Уизли и этого Хагрида, тебе же будет хуже. Драко оставалось лишь надеяться, что удар будет достаточно болезненным. Поттер и грубиян-Уизли одновременно поднялись со своих мест. Они явно не оценили стараний Малфоя. — Повтори, что ты сказал, — потребовал Уизли. — О, вы собираетесь с нами драться, не так ли? ‒ Драко старался, чтобы презрение сочилось из его слов. Надо показать Крэббу и Гойлу, что Поттер ничего не стоит, и он, Драко, намного круче его. — Да, если ты немедленно отсюда не уберешься, — заявил Поттер, хотя его с Уизли шансы против Крэбба и Гойла были невелики. Если они, конечно будут драться. Винсент и Грегори вполне могли и сбежать. — О, мы вовсе не собираемся уходить, правда, ребята? — усмехнулся Драко, поворачиваясь к своим спутникам. Он старался намекнуть им, что сила на их стороне и нужно сохранить лицо. Восторга на лицах Крэбба и Гойла не отразилось, поэтому пришлось задействовать другой аргумент. — А к тому же мы проголодались, а у вас тут куча еды. Гойл потянулся к лежавшим на одном из сидений «шоколадным лягушкам». Драко подумал было, что все-таки победил. Как вдруг Уизли прыгнул на Грегори, но, прежде чем ему удалось коснуться Гойла, тот издал ужасающий крик. На руке Грегори повисла старая облезлая крыса, впившаяся ему в палец маленькими, острыми зубами. Крэбб и Драко попятились назад, а Гойл размахивал рукой, пытаясь стряхнуть крысу и завывая от боли. И как только крыса наконец разжала зубы и отлетела в сторону, ударившись о закрытое окно, все трое поспешили ретироваться. Драко вовсе не хотелось, чтобы в таком виде их кто-нибудь застал. Миссия по налаживания контакта с Поттером с треском провалилась.

***

«Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, ‒ разнесся по вагонам громкий голос машиниста. ‒ Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно». Драко Малфой поднялся. Вслед за ним, как по команде, встали Крэбб и Гойл. Они сидели все в том же купе, вместе с Пэнси Паркинсон, подругой детства. Ее отец был старым другом мистера Малфоя, поэтому дети росли рядом. Драко любил Пэнси за то, что интеллектом она выгодно отличалась от Крэбба и Гойла, да и характер имела боевой, не леди, а девочка-пацанка. Эх, сколько же воспоминаний! И лазание по деревьям в парках отцовских имений, и воровство вкусностей с кухонь, и пугание павлинов миссис Малфой, и дерганье за хвост кошку миссис Паркинсон... Теперь, в Хогвартсе, дружба, конечно, не кончится. Если Крэбб и Гойл нужны для внушительности, то Пэнси – для души. Может, если бы она пошла с ними к Поттеру, катастрофы можно было бы избежать. Есть еще Теодор Нотт, тоже друг детства, но тот всегда был слишком умным и слишком серьезным для шалостей. Хотя Драко любил его за нестандартное мышление. Нотта с ними в купе не было. Он всегда отличался независимостью и умением то появляться, то исчезать, без каких бы то ни было объяснений. На платформе в Лондоне он стоял рядом, а потом куда-то испарился. На улице стало заметно холоднее, чем утром. На маленькой платформе Хогсмида не было освещения, поэтому сразу бросилась в глаза огромная лампа в руках местного слуги Хагрида. Отец говорил Драко, что в школе его держат из жалости. Малфой повязал на шею шерстяной шарф. «И кто придумал эту дурацкую традицию: первокурсники должны плыть на лодках! В такую погоду могли бы придумать быстрое перемещающее заклинание, чтобы раз ‒ и сразу в тепле!» ‒ думал он, медленно пробираясь вместе с Крэббом и Гойлом вслед за верзилой-лесничим. – «И как ему только доверяют первокурсников? Он, судя по виду, и съесть может!» ‒ мысли ползли лениво. От утреннего воодушевления не осталось и следа. И куда подевалась Пэнси? Наверно, познакомилась с кем-нибудь из девчонок и решила изобразить тихую и воспитанную? Ну, это Паркинсон умеет, притвориться ангелочком – в ее стиле. Вот только долго не протянет, обязательно ляпнет скабрезную шуточку или поставит подножку фифе на каблуках. И все-таки холодно. И ветер сырой. Даже теплая мантия и шерстяной шарф, связанный мамой, не спасали Драко от пронизывающего ветра. Сейчас бы завернуться в плед у теплого камина с большой чашкой чая с молоком. Отличный вечер для настоящего англичанина. ‒ Еще несколько секунд и вы увидите Хогвартс! ‒ пробасил Хагрид, не оборачиваясь. Драко тысячи раз видел его на картинках в «Ежедневном пророке» и в книгах. Еще больше слышал о нем от родителей и ребят, уже там побывавших. Однако от вида, открывшегося ему через пару секунд, все равно захватило дух. Прямо у них под ногами лежало огромное зеркало Черного озера, его спокойные неподвижные воды отражали мириады звезд, рассыпанных по небу. На скале на том берегу возвышался величественный замок с башенками и бойницами, большинство его окон светились. Малфою вдруг захотелось поделиться впечатлением, это была действительно неподдельная красота, древняя, дышащая величием и могуществом, но рядом стояли только Крэбб и Гойл с совершенно пустыми глазами, их не интересовало ничего, кроме предстоящего ужина. Чуть ниже по склону Малфой увидел копну каштановых волос Гермионы Грэйнджер. Ему пришло в голову, что именно она бы его поняла, даже не Пэнси, которой чуждо чувство прекрасного, и не Тед, которого ничем не удивишь, а она, с ее огромными восторженными карими глазами, но девочка что-то рассказывала круглолицему увальню, для него, видимо, и искала жабу. Грэйнджер почему-то привлекла его внимание. Отец бы не одобрил этого, но Драко решил, что в школе должен все решать сам, без отца. ‒ По четыре человека в одну лодку, не больше, ‒ скомандовал Хагрид. Малфою пришла в голову мысль: хорошо бы четвертой в их лодке была Гермиона, но она села вместе со своим круглолицым, Поттером и Уизли. К Драко, Крэббу и Гойлу посадили какого-то мальчика, который за все время плавания так и не назвал своего имени, а Малфой не стал спрашивать. Пэнси он увидел чуть в стороне, рядом с Дафной Гринграсс и неожиданно возникшим Теодором. Дафну они все, конечно, знали, но ее отец не жаловал Малфоев за их прошлое, а мистер Малфой тихо презирал Гринграсса, считая его подлизой. Однако знакомы они были, как и все чистокровные семьи в Англии. Дафна ‒ противоположность Пэнси, этакая маленькая леди, влюбленная в платьица и заколки для волос, следящая за собой и боящаяся посадить пятнышко на свой наряд. Драко считал ее слишком скучной, а потому недостойной внимания. Однако Пэнси всегда неосознанно тянулась к ней, как будто находила в ней шарм, незнакомый Малфою. ‒ Пригнитесь! ‒ крикнул Хагрид, когда они подплыли к утесу на другой стороне озера. Небольшая флотилия примерно из восьми лодок с первокурсниками и одной большой с Хагридом вошла в полутемный сырой грот. Сверху свисали острые когти сталактитов, а шелест воды о гравий напоминал шепот привидений. ‒ Эй, ты! ‒ крикнул Хагрид, когда закончил осмотр лодок. ‒ Это твоя жаба? ‒ Ой, Тревор! ‒ вперед выскочил увалень, для которого Гермиона искала жабу. Он радостно схватил жабу и прижал ее к себе. Драко передернуло. Коллектив подростков не любит слабаков, этому парню тяжело придется. Гермиона стояла уже в стороне и разговаривала с какой-то девочкой. Ее кудри еще сильнее растрепались на ветру, и это делало ее необыкновенно живой, не такой, как подвижная и смешливая Пэнси, и не такой, как идеально одетая и причесанная Дафна. Драко отвернулся. С какой стати эта девочка все время попадается ему на глаза? Хагрид провел их по шуршащей гальке к небольшой двери, проделанной прямо в камне. Первокурсники держались тесной, активно перешептывающейся группкой. Драко посмотрел на Винсента Крэбба, стоящего чуть ли не вплотную к нему. На лице старого товарища не отражалось абсолютно никакого интереса к происходящему. А тем временем Гермиона продолжала что-то вещать своей соседке. ‒ Все здесь? Эй, ты не потерял еще жабу? ‒ крикнул Хагрид. Ему ответил нестройный хор. Этот шелест мог означать только, что все на месте. Увалень промолчал. Лесничий поднял здоровенную ручищу и трижды стукнул в дверь. За дверьми их ждала профессор МакГонагалл, высокая, черноволосая, в изумрудно-зеленых одеждах. Лицо ее было строгим, но Драко это не пугало. Она ‒ декан Гриффиндора, а он собирался в Слизерин, так что пересекаться они будут только на занятиях. К тому же отец не раз говорил ему, что в чистой крови есть способности к волшебству, и ему будет проще, чем другим студентам. В это заверение мистера Малфоя хотелось верить, хотя мама при этих словах всегда только снисходительно улыбалась. Профессор МакГонагалл провела их через огромный холл в маленькую комнату возле Большого зала и произнесла вступительное слово. Его Малфой почти не слушал, он осматривал лица студентов рядом с ним, пытаясь понять, кто из них чистокровный волшебник и из какой семьи, а кто маглорожденный. Если слушать маму, то это совершенно неважно, а если отца, то круг общения надо выбирать по чистоте крови. Драко хотелось самому понаблюдать и составить собственное мнение. Неожиданно его слуха достиг чуть высоковатый голос Гермионы Грэйнджер. Она довольно громко рассуждала о том, какие заклинания она уже успела выучить и какие из них могут ей понадобиться при распределении по факультетам. «Она не знает про Распределяющую шляпу! ‒ усмехнулся Малфой про себя. ‒ Какие же глупости иногда говорят новички!» В тот момент не хотелось вспоминать, что он и сам тут первый раз, на общих правах. В комнате стоял легкий гул многих голосов, который резко перерос в общий истошный вопль. Драко даже не сразу понял, в чем дело: через противоположную от двери стену в зал просачивались привидения. Они обсуждали Пивза, школьного полтергейста. Ну, зачем так орать? Как будто ни разу не видели призраков! Это ведь совершенно обычное явление. Привидений прогнал голос вернувшейся в комнату профессора МакГонагалл. Она велела выстроиться в шеренгу и вывела первокурсников в Большой зал, где за столами уже сидели старшие студенты. В первые мгновения глаза даже пришлось сощурить, их резал яркий свет сотен заколдованных свечей, парящих в воздухе. Драко поднял голову, чтобы полюбоваться заколдованным потолком, о котором так много слышал. Сверху на него смотрели те же звезды, что он видел на улице, с озера. Даже не просто звезды, а неизмеримая темная бездна, уходящая к далеким галактикам. Потолок Большого Зала казался глубже и безграничнее, чем настоящее небо. Но на то и магия, даже волшебство природы она может сделать чудеснее в тысячи раз. Первокурсников выстроили в линию перед столом преподавателей, стоящим перпендикулярно четырем факультетским. Драко сразу выделил лицо профессора Снейпа, своего крестного. Когда-то он был хорошим другом его отца, после падения Темного Лорда долго не появлялся в имении, но потом все вернулось на круги своя. Конечно, дядя Северус отличался мрачностью и неразговорчивостью, но Драко любил его за ум и умение сразу уловить главное. Снейп всегда старался быть внимательным к маленьким детским проблемам, что выгодно отличало его от холодного и важного мистера Малфоя. В центре стола восседал профессор Дамблдор. Его Драко видел только на портретах, но никогда лично. За директором Хогвартса давно и прочно закрепилась репутация слишком демократичного мага, именно поэтому его не жаловали древние чистокровные рода, а он их в свою очередь. Профессор МакГонагалл тем временем вынесла на всеобщее обозрение трехногий табурет и затертую остроконечную шляпу, всю в заплатках. Драко помнил, как отец рассказывал ему про эту шляпу, она принадлежала когда-то Годрику Гриффиндору, то есть теперь ей было уже около десяти веков! Основатели Хогвартса заколдовали шляпу, и она признавалась одним из сильнейших и чудеснейших артефактов в мире. Шляпа шевельнулась, а потом в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела. Даже на Драко, который знал, чего ожидать, это произвело впечатление. Он внимательно слушал песню о четырех факультетах. Шляпа каждый год придумывает что-нибудь новое. «Какая же сила была в магии основателей, что она подарила не только умение заглядывать в души учеников, но и настоящий интеллект, независимый от разума создателя?» ‒ подумал Малфой. Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла. Профессор МакГонагалл с гордым видом развернула длинный свиток пергамента. Казалось, что на нем может уместиться намного больше имен, чем перед ней стояло первокурсников. ‒ Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, ‒ произнесла заместитель директора. ‒ Начнем. Аббот, Ханна! Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. А через мгновение... ‒ Пуффендуй! ‒ громко крикнула шляпа. Крайний правый стол разразился аплодисментами. Ханна поспешила занять там свое место. Толстый Проповедник, привидение Пуффендуя, приветливо ей помахал. Дальше были Сьюзен Боунс, тоже отправленная в Пуффендуй, Терри Бут и Мэнди Броклхерст, зачисленные в Когтевран, Лаванда Браун, отправленная за стол Гриффиндора. Первой слизеринкой стала Милисента Булстроуд, к своему удивлению, Малфой ее не знал. Все чистокровные волшебники в Англии были знакомы между собой, а грязнокровок на Слизерин не зачисляли. «Может, она не жила в Англии? Или ее воспитывали в приюте?» ‒ удивленно подумал Драко. После Милисенты вызвали Джастина Финч-Флетчли и отправили в Пуффендуй. Малфой начинал скучать. Церемония длилась слишком долго, а все студенты, отправляемые не в Слизерин, не представляли для него никакого интереса. И тут... ‒ Гермиона Грэйнджер! Она чуть ли не бегом рванулась к табурету и быстро надела Шляпу на голову. Видимо, ей не терпелось получить распределение. «В Слизерин, пожалуйста, в Слизерин!» ‒ эта мысль пришла сама собой. Драко сам не знал, кому он молится, да и зачем хочет распределения маглорожденной девочки на факультет, куда берут только чистокровных. Однако идея сформировалась. Он хотел, чтобы Гермиона Грэйнджер с вороньим гнездом на голове стала его одногруппницей, его подругой. ‒ Гриффиндор! ‒ провозгласила Шляпа. И сердце как-то неприятно оборвалось. Весь зал и даже великолепный волшебный потолок перестали казаться такими потрясающими. Драко привык получать желаемое, а тут его обидели без права на обжалование. А Гермиона тем временем бодро зашагала к столу своего факультета, крайнему левому. Там ее уже ждал с рукопожатием старший из рыжих Уизли. Она гордо устроилась рядом с ним, и они о чем-то заговорили. А Драко почувствовал себя неожиданно одиноко посреди Большого Зала рядом с Крэббом и Гойлом. Вызвали Невилла Долгопупса, того самого увальня, для которого Гермиона искала жабу. Он споткнулся и упал, даже не дойдя до табурета. Малфой хмыкнул. Странных товарищей подобрала себе эта Грэйнджер. Отношение Драко к ней за этот вечер менялось чуть ли не каждую минуту, теперь он почти ее ненавидел. Невилл напялил Шляпу и водрузил тяжелое, неказистое тело на табурет. Сортировщица серьезно задумалась. А потом неожиданно выкрикнула: ‒ Гриффиндор! После этого, мнение Малфоя о красно-золотом факультете упало даже ниже плинтуса. Храбрецы? Благородные? И берут таких как Долгопупс? Неувязочка, товарищи, неувязочка! К тому же, встав с табурета, Невилл побежал к своему столу, забыв снять Шляпу. Зал разразился хохотом. «Комику» пришлось бежать обратно и отдавать артефакт Мораг МакДугал. Ее распределили в Когтевран. И, наконец, прозвучало... ‒ Малфой, Драко! Сердце ускорило темп, хотя волноваться было не о чем. Даже никакой интриги не возникало: поколения семьи Малфоев учились на Слизерине, и его не могут отправить никуда больше. Драко вышел из шеренги и важно прошествовал к табурету. Он не должен показать, что волнуется. «Хочешь в Гриффиндор? ‒ спросила Шляпа, когда Малфой ее надел. ‒ Следом за Грэйнджер?» Драко стало страшно, ладони вспотели. Его не поймут дома! Да и не приживется он на Гриффиндоре! «Нет», ‒ мысленно ответил он, стараясь быть уверенным в ответе. ‒ Слизерин! ‒ выкрикнула Шляпа, ничего больше ему не сказав. Драко снял ее и передал чудной на вид девочке, чуть позже отправившейся в Когтевран. Малфой прошел ко второму справа столу под громкие аплодисменты Слизерина и сел между Крэббом и Гойлом, ранее отобранными на тот же факультет. Взгляд невольно зацепился за кудрявую макушку Грэйнджер. Девочка все еще увлеченно болтала с рыжим Уизли. Драко отвернулся, рассерженный то ли на нее, то ли на себя, то ли на обоих сразу. ‒ Мы все вместе, как и думали, ‒ радостно заявила сидящая напротив него рядом с Дафной Гринграсс Пэнси Паркинсон. ‒ Разве не чудесно? ‒ Чудесно! ‒ и Драко выжал из себя улыбку. И чего это он киснет? Для этого совершенно нет поводов! В конце концов, Шляпа предложила ему пойти в Гриффиндор, тогда сейчас он мог бы сидеть рядом с Грэйнджер. Но ведь это чудовищная глупость! Все его друзья здесь, и его место тоже на Слизерине. В этот момент распределение закончилось. Блейз Забини, которого Драко не знал, как и Милисенту Булстроуд, присоединился к Слизерину. Профессор МакГонагалл унесла табурет и Шляпу, со своего места поднялся Альбус Дамблдор, с очень длинной серебряной бородой. ‒ Добро пожаловать! ‒ произнес он. ‒ Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо! Ученики переглянулись. Более странной речи и представить себе было сложно. Однако у Драко возникло стойкое ощущение, что эти слова относятся к нему, просто он не понимает смысла этого диковинного послания. Но рассуждать долго на этот счет было некогда, на столах появилась еда. Драко достаточно опустошил тележку со сладостями в поезде, но теперь почувствовал голод и сразу накинулся на угощение. Путешествие по Черному озеру и длинная церемония распределения порядком разожгли его аппетит. ‒ Итак, наши первокурсники, новая надежда Слизерина... ‒ рядом с Малфоем неожиданно очутилось крупное привидение с выпученными глазами и вытянутым костлявым лицом, его одежда была запачкана серебряной кровью. Драко сразу понял, что это Кровавый Барон, привидение подземелий Слизерина. Его побаивались все другие призраки и даже Пивз. Слизеринцы гордились грозностью своего покровителя, но при этом сами испытывали перед ним некий трепет. ‒ Уже шесть лет подряд Слизерин выигрывает кубок соревнования между факультетами, надеюсь, вы нас не подведете! ‒ Почему вы весь в крови? ‒ бестактно влезла Пэнси Паркинсон. Драко лишь поморщился, не стоило задавать подобный вопрос самому зловещему привидению школы. ‒ Чем дальше, тем меньше манер у молодежи, ‒ недовольно проскрежетал барон. ‒ Кто вас учил правилам приличия, милочка? Я, между прочим, старше вас на тысячу лет! Имейте уважение! И Кровавый Барон отвернулся к Джемме Фарли, старосте факультета. Малфой немного выдохнул. Общество Кровавого Барона не располагало к спокойному ужину. Зато теперь можно было подналечь на еду, не забыв бросить недовольный взгляд на Пэнси. Та в ответ только состроила ему шаловливую гримаску. Первокурсники ели молча, все устали, да и большое количество новых впечатлений не располагало к беседам. Хотелось хорошенько все обдумать, переварить. Все-таки Хогвартс производил неизгладимое впечатление даже на тех, кто заранее готовился к его величию. После основных блюд появилось сладкое, и у студентов словно нашлись дополнительные желудки, чтобы запихать туда еще еды, хотя после ростбифов и картошки, казалось, что невозможно проглотить больше ни кусочка. Когда все превратились в раздувшиеся животы на ножках, еда окончательно исчезла со столов. Дамблдор снова поднялся. «Опять несколько бессвязных слов?» ‒ подумал Драко. Но речь директора оказалась простой и понятной, чисто организационной. Нельзя ходить в лес, нельзя колдовать на переменах, нельзя ходить в правую часть коридора на третьем этаже – все ясно и даже скучно. ‒ А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! ‒ прокричал директор. Он взмахнул волшебной палочкой, и с ее конца сорвалась золотая лента. Она зависла над столами, а затем распалась на слова песни. ‒ Каждый поет на свой любимый мотив. Итак, начали! И начался настоящий хаос! Все пели по-разному, перебивали и сбивали друг друга. Шум стоял невероятный. Наконец, все допели, и только близнецы Уизли (кто же еще это может быть с ярко-рыжими головами?) продолжали тянуть гимн ‒ медленно и торжественно, словно похоронный марш. Дамблдор начал им дирижировать. А когда они наконец допели, именно он хлопал громче всех. ‒ О, музыка! ‒ воскликнул директор, вытирая глаза. ‒ Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью ‒ марш! Первокурсники зашагали к выходу вслед за старостой Слизерина, Джеммой Фарли. По рассказам Драко прекрасно знал, что гостиная Слизерина находится в подземельях, рядом с Черным озером, однако руководство Джеммы оказалось как нельзя кстати. Малфой понял, что легко заплутал бы в извилистых коридорах подвального этажа, если б они не шли все вместе. Да, ориентироваться в Хогвартсе будет куда сложнее, чем в родовом имении Малфоев. Джемма завела первокурсников в тупик и остановилась перед голой стеной. Некоторые ученики удивленно переглянулись. ‒ Вечная слава, ‒ произнесла староста, и стена отъехала в сторону. Взору первокурсников открылось узкое длинное подземелье из дикого камня. С потолка свисали зеленоватые лампы, окованные в серебро. Камин украшала искусная тонкая резьба. Повсюду стояли группки из глубоких зеленых кресел и пуфиков вокруг столов. На стенах висели старинные гобелены, изображающие подвиги известных слизеринцев в средние века, и возвышались тяжеловесные буфеты из черного дерева. Уютно и в тоже время торжественно – вот как можно было охарактеризовать гостиную Слизерина. ‒ Спальни девочек налево, спальни мальчиков направо, ‒ объяснила Джемма. ‒ Спокойной ночи. ‒ И она покинула гостиную, чтобы присоединиться к возвращающимся с пира друзьям. ‒ Странно, что она не научила нас согревающему заклинанию сразу же, здесь прохладно, ‒ произнесла черноволосая пухленькая девочка с мягкими чертами лица. ‒ Да, действительно странно, ‒ ответил Малфой. Первокурсники стояли кучкой посреди гостиной, и никто не спешил уходить. ‒ Давайте познакомимся, ‒ предложил высокий для своего возраста, долговязый мальчик со смуглой кожей и жесткими черными волосами. Он прошел вперед и плюхнулся в одно из мягких кресел. Его однокурсники тут же последовали примеру и расположились вокруг одного из круглых столов на ножках в форме изогнутых змей, поближе к камину. ‒ Меня зовут Блейз Забини, ‒ представился все тот же смуглый мальчик. ‒ Почему я тебя не знаю? Ты нечистокровный? ‒ тут же спросил Драко, и голос его прозвучал довольно холодно. Он не заметил, как при этих словах девочка, вспомнившая про согревающее заклинание, сильнее вжалась в кресло. ‒ Чистокровный, не волнуйся, ‒ глаза Блейза недобро блеснули. ‒ Мой отец итальянец, и я долго жил в Италии. Но мать решила, что в Хогвартсе образование лучше, она англичанка. ‒ Да, в Хогвартсе лучшее магическое образование в Европе, твоя мать совершенно права, ‒ подтвердил Теодор Нотт. Этот худой мальчик со светло-русыми волосами сидел, нахохлившись, на пуфике и обводил однокурсников сердитым взглядом, как будто в каждом искал подвоха. Интересно, где он был за ужином? ‒ Я Теодор Нотт, ‒ он вспомнил, что надо представиться. Блейз повернулся и в упор посмотрел на Малфоя, он сразу взял на себя роль главного, но Драко это не понравилось. У него возникало стойкое ощущение того, что Блейз скользкая личность со множеством тайн. ‒ Я Драко Малфой, а это ‒ Винсент Крэбб и Грегори Гойл, ‒ произнес он, стараясь сразу очертить зону влияния. Он бы назвал еще Теда и Пэнси, но Нотт уже представился, а Паркинсон могла заартачиться и выкинуть какую-нибудь глупость. ‒ Пэнси Паркинсон, ‒ тут же вылезла она и протянула Забини руку, а тот ее пожал, с интересом вглядываясь в девочку. Драко кинул на нее недовольный взгляд. Она признает Забини лидером? Нет, надо будет сделать ей промывку мозгов. Пэнси все-таки его подруга! ‒ Дафна Гринграсс, ‒ и светловолосая красавица кокетливо улыбнулась Блейзу. Драко вскипел. Он не любил Дафну, которая все время выпендривалась, но она тоже была его, а не Блейза. Этот чужак приехал из Италии и прибирает к рукам его, Малфоя, факультет, на что не имеет никакого права! ‒ А ты? ‒ Забини обратился к пухленькой темненькой девочке, которая испуганно переводила глаза с одного лица на другое. Казалось, ей страшно в этой незнакомой обстановке, среди важничающих однокурсников. ‒ Милисента Булстроуд, ‒ тихо ответила та и постаралась слиться с тенью. ‒ Так много маглорожденных приняли в этом году, просто кошмар какой-то! ‒ заявила Пэнси. Она уселась в кресле поудобнее, подогнув ноги под себя. ‒ Зато Поттер, ‒ глубокомысленно вставил задумчивый Теодор. ‒ А чем тебе так понравился Поттер? ‒ едко вставил Драко. Сразу вспомнилось, чем закончилось их знакомство в поезде, а стыд ‒ не лучший товарищ. ‒ Ну, известная личность. Интересно посмотреть, как он поведет себя теперь, вырвавшись от маглов. Или ты не помнишь, что наши говорят? Драко, разумеется, помнил. В среде чистокровных волшебников летом было брожение из-за поступления Гарри Поттера в Хогвартс. Рождались мысли, что он может стать новым Темным Лордом и что в таком случае его нужно поддержать. Посмотрев сегодня в глаза знаменитости, Малфой сильно усомнился в такой версии. Но обсуждать это при всех не хотелось, поэтому он просто кивнул. Блейз посмотрел на обоих с интересом, что еще больше убедило Драко в необходимости быть осторожнее. ‒ А эта Грэйнджер? Она же просто повсюду была, во все купе заходила и потом всем на глаза попадалась. Она же вообще не молчит, вещает и вещает, как ходячий учебник! – продолжила Пэнси, у которой словесный поток вообще редко прекращался. ‒ А что у нее на голове, вы видели? Она же с расческой совершенно незнакома! ‒ вставила свою лепту Дафна Гринграсс. Малфой молчал. Его Гермиона не раздражала, ее прическа, наоборот, казалась, забавной. Но разве можно сказать о своей симпатии к ней в гостиной Слизерина? Нет, это немыслимо! Да и если дойдет до отца, то ему не поздоровится! В это время начали возвращаться старшекурсники, группками, переговариваясь и смеясь. У них накопилось много тем за лето, чтобы обсудить. ‒ Хватит сидеть, надо идти спать! Завтра уже занятия! ‒ командным тоном произнес Драко, стараясь вернуть себе лидерские позиции. ‒ Да, ты прав, ‒ неожиданно легко согласился Блейз и сладко потянулся. ‒ Пора по кроватям. Ребята, как по команде, встали и разошлись в разные стороны. Спальня мальчиков-первокурсников справа была небольшой, но уютной. Старинные кровати под шелковыми зелеными пологами так и манили. А в противоположной от двери стене располагалось окно, закрытое толстым стеклом. За ним плескалась черная вода. Драко знал, что иногда слизеринцы сквозь такие окна видят гигантского кальмара и других подводных обитателей Черного Озера. Чемоданы уже доставили, они ждали своих хозяев под кроватями. Малфой был рад наконец-то переодеться в пижаму и залезть под толстое одеяло, расшитое серебряными нитями. День выдался длинным и полным впечатлений, пора бы ему уже закончиться. Однако, засыпая, Драко мысленно спорил с Пэнси и Дафной о Гермионе Грэйнджер. Она просто любознательная, вот и все. И волосы у нее красивые и, наверное, мягкие...