* * *
Когда команда Слизерина по квиддичу вышла из раздевалки, на поле уже стояли в форме гриффиндорцы, готовые взлететь вверх. Малфой увидел Гермиону на трибуне рядом с Уизли. У него даже челюсть свело. И почему она должна быть здесь? Конечно, Грейнджер встанет на сторону Гриффиндора, но у Флинта есть разрешение от профессора Снейпа. Опять неприятности, опять разборки, как же надоело! — Но я забронировал стадион! Забронировал! — крикнул гриффиндорский капитан и вратарь, по совместительству, опускаясь на землю. «Ну вот, началось», — подумал Малфой, чувствуя, как скука проявляется на его лице. — Ты забронировал, а у меня... — голос Флинта звучал как издевка. Драко не слушал своего капитана. Он краем глаза следил за Гермионой, зашевелившейся на трибуне. Слова гриффиндорского капитана доносились словно сквозь вату: — У вас новый ловец? Это новость! Откуда вы его взяли? — Драко глубоко вздохнул, пытаясь набраться терпения на всю эту канитель, и шагнул вперед. — Ты случайно не сын Люциуса Малфоя? — спросил один из близнецов Уизли. Об их фамилии даже гадать не нужно было, рыжие волосы и старенькие «Чистометы» говорили за них. Флинт не дал Драко открыть рот, сразу начал хвастаться метлами, отцовским подарком. «Вот, зачем он? Теперь они будут думать, что я купил место в команде! Хотя так оно, в сущности, и есть», — думал Малфой, пока Маркус распинался. — Смотрите, к Гриффиндору спешит подмога, — вырвал Драко из задумчивости голос Флинта. Он резко обернулся и увидел Гермиону с младшим из братьев Уизли, торопящихся к ним от трибун. Ему так и хотелось крикнуть ей, что не виноват, все Снейп и Флинт, но разве Драко мог сделать подобное при двух-то командах? Он нацепил маску безразличия, чтобы никто не догадался, как все это действует на него. — Что происходит? Почему вы не играете? А этот тип что тут делает? — посыпались вопросы изо рта Уизли. Он обращался к Поттеру, но смотрел на Драко, что последнего страшно бесило. — Я новый ловец сборной Слизерина, Уизли, — процедил Драко, стараясь вложить в голос все свое презрение к этому рыжему прихвостню Поттера. — Мы любуемся метлами. Их купил мой отец для всей нашей команды. Все равно Флинт уже растрезвонил, что метлы — подарок отца, так что ж теперь скрывать? Тем более показное богатство всегда злило этого рыжего нищеброда. Его отец не мог купить метлу даже своим детям, не то что всей команде. Хотя у него и из выводка набралась бы целая команда! И все-таки не воспользоваться таким шансом задеть Поттерова дружка было бы просто грешно. Малфой чувствовал разочарование во взгляде Гермионы, даже не поворачиваясь к ней. Но одновременно Драко видел восхищение, горящее в глазах Уизли. «Это месть за фингал отца!» — пронеслось в голове, еще больше увеличивая собственную гордость. — Хороши, а? Не расстраивайтесь, соберите с болельщиков деньги и тоже купите. Или выставите на аукцион свои «Чистометы-5». Музеи всего мира за них подерутся. Слизеринцы расхохотались над его шуткой, но Драко отчетливо, словно в тишине, услышал чеканные слова Гермионы, которые задели его сильнее всего другого, ударили под дых. — Зато ни один игрок нашей сборной не покупал себе место в команде. Все они попали туда благодаря таланту. — А твоего мнения, грязнокровка, никто не спрашивает! — выпалил он и в то же мгновение осознал, что дружбы с Гермионой больше не будет, она никогда не простит ему этого мерзкого слова. Все его надежды — напрасны! Никакое «прости» не смоет этой минуты с их отношений. Драко даже не сразу понял, что все вокруг закричали, когда Уизли попытался заколдовать его. Он стоял словно в вакууме. На какие-то несколько мгновений, показавшихся ему вечностью, его серые глаза встретились с карим взглядом Гермионы. На лице теперь уже бывшей подруги он увидел, как сильно ее задели сказанные слова. В ее добрых теплых глазах набухли слезы. Малфой сразу вспомнил, как утешал ее в прошлом году, когда она плакала из-за Уизли. А теперь виноват он сам, он и никто больше, и от этого ему до конца жизни не отмыться. Гермиона вместе с Поттером бросились к Рону, изрыгающему здоровых слизняков, и потащили его куда-то. А Драко так и стоял оцепенелый, убитый собственной глупостью... — Чего встали? В воздух! — скомандовал Маркус Флинт. Малфой на автомате оседлал метлу и взмыл вверх. Сегодня его первая тренировка, он должен показать себя с лучшей стороны, но в голове были совершенно другие мысли. Вместо того, чтобы сосредоточенно искать снитч, который выпустил для него Флинт, Драко думал лишь о прозрачных, словно утренняя роса, слезах Гермионы. Как он мог так оступиться? Теперь она ни за что его не простит! И дружбы больше не будет. Не будет их разговоров обо всем на свете, совместных занятий в библиотеке, прогулок у озера, переписки… Ничего не будет! Сердце сдавливала холодная лапа одиночества. Конечно, теперь, в отличие от прошлого года, у него есть старые друзья, есть Блейз с Милли. И все-таки именно потеря Гермионы отозвалась такой острой болью. Она нужна ему больше всех остальных, а почему, он и сам не знал. — Чего замер? Мы тренируемся или как? — рявкнул Флинт ему в самое ухо. Драко начал лениво кружить над полем, делая вид, что высматривает снитч. Но в голове мысли роились, как растревоженные пчелы. Разумеется, в конце тренировки Маркус остался им крайне недоволен.* * *
Драко медленно шел с тренировки. Флинт был возмущен, хотя, разумеется, не сказал этого вслух, ведь благодарность за метлы никто не отменял. «Лицемеры! Подхалимы! Ни одного искреннего слова, ни одной улыбки от души!» — метались мысли в разгоряченной голове Драко. В тот момент ему как никогда нужен был теплый взгляд Гермионы, которая честно говорила, что думает, и не пресмыкалась перед именем и деньгами. Но Малфой не сомневался в том, что она к себе и близко его не подпустит после произнесенного на поле оскорбления — и как оно только могло сорваться с языка? Ведь он даже мысленно ее так не называл! Малфой занес метлу в спальню и пошел на обед. Неразлучная троица тоже сидела в Большом Зале за столом Гриффиндора. Поттер и Уизли выглядели какими-то пришибленными. Драко в очередной раз удивился: как это их не выгнали из школы за полет на автомобиле на глазах магглов? Но ведь это «золотой Поттер», ему все вечно сходит с рук. Малфой почти не ел за обедом, паршивое настроение и чувство вины совсем отбили аппетит. Он то и дело бросал взгляды на Гермиону, пытаясь мысленно попросить прощения и все объяснить, но, естественно, у него это не получалось, тем более, что она даже головы не повернула в его сторону. Когда Гермиона поднялась и вышла из Большого Зала одна, Драко бросил недопитый сок и недоеденный кусок ростбифа и кинулся за ней. Догнал он ее уже на лестнице. Сам не знал, на что надеялся, но чувствовал, что обязан попытаться. — Гермиона, постой, послушай... — он не понимал, что сказать ей, как объяснить все эти бесконечные ссоры. Девочка резко повернулась к нему на каблуках. Глаза ее пылали таким гневом, которого Драко еще ни разу не видел. — Не подходи ко мне, Малфой! Я не хочу иметь с тобой ничего общего! — Гермиона! Я самый большой дурак на свете! Хочешь на колени встану? Только прости меня! — он попытался исполнить свое предложение, не дожидаясь ее согласия, но встать на колени на ступеньках лестницы оказалось нелегким делом. — Не трудись, мне ничего не нужно! Хоть на животе валяйся, я не поверю больше ни единому твоему слову! — Гермиона! Как я могу загладить вину? — но она уже уходила от него, предоставляя возможность разговаривать со своей удаляющейся спиной. Когда она окончательно затерялась в толпе идущих с обеда людей, Драко наконец осознал, что все и правда закончилось. Он развернулся и кинулся в ближайший мужской туалет. Слезы стояли в его серых глазах, и Малфой не хотел, чтобы кто-нибудь их заметил. Он закрылся в кабинке и прислонился к тонкой деревянной перегородке. Ни одному рыданию, ни одному звуку Драко не позволил сорваться с губ. Никто не должен знать о его слабости, никто. Когда Малфой умывался у раковины спустя полчаса, к нему подошел Теодор Нотт. — Ты чего? — он удивленно покосился на Драко. — Все хорошо, — совершенно спокойно, по привычке растягивая слова, ответил он. — Что-то попало в глаз, никак не могу вымыть. — Давай помогу! Тед долго и сосредоточенно искал соринку в глазу Малфоя, даже что-то нашел. Тот снова потер веко и потом долго благодарил однокурсника за помощь. Нотт, кажется, поверил ему, а это самое главное. Однако, когда они вместе шли в гостиную Слизерина, Драко был молчалив. Он чувствовал, что потерял нечто очень важное вместе с дружбой Гермионы и просто обязан это вернуть!