Всегда

Рождество в имении Малфоев всегда проходило шумно и весело. Миссис Малфой сама занималась приготовлением угощений, домовики наряжали в гостиной огромную пушистую ель, собиралось множество гостей, весь цвет чистокровного волшебного мира. Драко с детства любил Рождество, за запахи, движущиеся игрушки и подарки. К тому же на праздник собирались все его друзья. Только последние два года Драко все время жалел, что не может пригласить Гермиону на Рождество. Вот тогда праздник стал бы действительно идеальным. В этом году Грейнджер взяла сразу все предметы, доступные для изучения. Малфой понятия не имел, как она успевает ходить на все занятия и делать домашнее задание. Вот только общаться с друзьями она почти не успевала. И если Поттер и Уизли все равно были неотлучно при ней и вряд ли чувствовали нехватку внимания, то Драко от нее остро страдал. Он ведь не мог сидеть рядом с ней на уроках, или делать домашнее задание в общей гостиной, или хотя бы свободно подойти на перемене. Их договоренность о секретности начинала его раздражать, хотя Малфой прекрасно понимал, что другого выхода для него не существует. Если отец узнает о его дружбе с Грейнджер, Драко чего доброго переведут в Дурмстранг или посадят на домашнее обучение, только б держать подальше от магглорожденной. К тому же Малфой отметил, что в этом семестре вокруг Гермионы стал намного больше крутиться Перси Уизли. Драко боялся, что он займет при ней его место, что и без того малое количество времени, которое Грейнджер может посвятить друзьям, она потратит на Перси, а не на самого Драко. Зато на Рождество приехали все друзья-слизеринцы, и в их числе, конечно, Пэнси Паркинсон. Драко сам не мог себе объяснить, почему факт приезда подруги детства его не радует так, как должен бы. Именно в этом семестре Пэнси стало как-то очень много вокруг Малфоя, порой ее мелькание перед глазами доходило до откровенной навязчивости, которая скорее отталкивала, чем привлекала. Драко не мог понять, что происходит, что изменилось. Ведь раньше они были хорошими друзьями и ничуть друг другу не надоедали. Теперь же Пэнси ходила за ним почти неотступно, повторяла его собственные слова и постоянно пыталась чем-то ему помочь. Драко это выводило из себя. На Рождество Паркинсоны прибыли одними из первых, и Пэнси тут же подсела к младшему Малфою. Она говорила о делах дома, об учебе, о Сириусе Блэке, которого чуть ли не каждый день полоскали в «Ежедневном пророке». Драко почти не слушал, но кивал вовремя. Когда прибыли Гринграссы, Малфой чуть ли не первый кинулся их встречать, только бы избавиться от чириканья Пэнси над ухом. Дафна как всегда сияла. Она с детства любила украшения и наряды, а толстый отцовский кошелек позволял ей не отказывать себе в удовольствии выпросить что-нибудь новенькое. Дафна всегда была первой модницей в их компании. Раньше Драко это совершенно не нравилось, старшая из сестер Гринграсс напоминала сороку, которая ни о чем, кроме собственной внешности, и думать не могла. Пэнси, больше похожая на мальчишку, чем на девушку, всегда казалась проще и интереснее. Однако теперь Малфой был рад даже Дафне, лишь бы хоть чем-то разбавить постоянное присутствие Паркинсон. Гринграссы привезли с собой и младшую дочь Асторию, в этом году поступившую в Хогвартс. Она редко принимала участие в развлечениях компании Малфоя, поэтому Драко плохо ее знал. Девушка казалась ему серой мышкой, теряющейся в тени яркой старшей сестры. Если Дафна всегда привлекала внимание, то Асторию знали лишь как ее сестру. Может, конечно, с возрастом у нее проявятся семейные качества шумных и напористых Гринграссов, но пока ничто этого не предвещало. Гости собирались, и Драко, исполняя обязанности радушного хозяина, сумел избавиться от общества Пэнси, а за столом усесться между Креббом и Гойлом. Они не были хорошими собеседниками, но сейчас ему хотелось именно тишины, чтобы оставили в покое. После торжественного ужина как всегда начались танцы. Паркинсон снова оказалась рядом, и Драко не мог ее не пригласить. Всех чистокровных волшебников еще до Хогвартса обучали танцам, поэтому Малфой и Пэнси легко кружили по паркету гостиной. Однако удовольствия это Драко не доставляло. Он и раньше не очень-то любил танцевать, а сегодня это казалось даже неприятным, слишком тесно прижималась к нему Пэнси, слишком горячим было ее дыхание на его шее. Раньше Малфой воспринимал Паркинсон как сестру и относился к ней соответствующе, поэтому подобная близость ее тела не доставила бы ему никакого дискомфорта. Но они росли и неуловимо менялись. Прежняя легкость общения испарилась, оставив лишь неуклюжую неловкость. Спустя пару танцев Драко удалось сбежать от Паркинсон, и он спрятался в кресле за елкой. Медленно потягивая глинтвейн, он старался не выделяться среди живых игрушек. В голове вертелись мысли о том, как трудно стало с друзьями. Конечно, все они растут, заводят новые знакомства и перенимают новые принципы, но почему то, что казалось таким простым и понятным в детстве, вдруг стало столь сложным? — Вот ты где! — раздалось над ухом, и к Драко за елку шагнули Блейз и Милисента, как всегда неразлучные. — Да, я здесь, — Малфой тут же заозирался: не пришла ли за ними и Паркинсон? — Ты в курсе, что тебя Пэнси обыскалась? — спросил Блейз, опускаясь на соседнее кресло и усаживая Милли себе на колени. — Догадывался, — скорчил кислую мину Драко. — Можете сказать ей, что не нашли меня? — А что у вас случилось? — Блейз удивленно покосился на Малфоя. — Вы же друзья! — Думаю, Пэнси все-таки перегнула палку, — прочирикала Милисента. Драко каждый раз удивлялся, слыша ее, Булстроуд отличалась удивительной молчаливостью, часто просто шептала на ухо Забини, а он уже высказывался за них обоих. Блейз на ее замечание только вздохнул. — Драко, будь терпеливее, она же старается. — Да в чем старается? Зачем? Все было прекрасно, пока она не начала караулить меня на каждом углу! — Какими жестокими бывают мальчики, — вздохнула Милли. Она опустила голову на плечо Блейзу и спрятала лицо за собственными волосами. — Это я-то жестокий? Да что я вообще такого сделал? — Драко отчаянно не понимал, что происходит. Зато, похоже, и Забини, и Булстроуд понимали прекрасно. Это бесило, хотелось четких объяснений, а не намеков. — Ты нравишься Пэнси, но она не знает, как показать тебе это. Вот и перегнула палку, стала слишком навязчивой. Но постарайся быть к ней снисходительным, она же не со зла, просто хочет тебе нравиться. Драко словно ледяной водой из ведра облили. Все сразу встало на свои места. То есть Пэнси хочет, чтобы он ходил с ней так же, как Блейз ходит с Милисентой! Малфой постарался это представить… И у него не вышло. Картинка, что вот сейчас Паркисон сядет к нему на колени и положит голову на плечо, как Милли Блейзу. Никакого воодушевления это не вызвало, скорее стойкое неприятие. Он не хотел видеть Пэнси на своих коленях! И тут его осенило. Он вполне не против оказаться в положении Блейза, но только не с Паркинсон в роли Милли, а с Гермионой! Вот если бы она была здесь, он бы мог протанцевать с ней весь вечер, чувствуя ее тело и ее дыхание, и с удовольствием посадил бы ее к себе на колени… Вот если бы это была Гермиона, никакая ее близость не показалась бы нежелательной. — Я не хочу ничего подобного с Пэнси, — честно признался он. — Она моя подруга, не больше. Меня вполне устраивало то, как мы общались раньше. — И все равно тебе стоит быть с ней помягче, — наставительно произнес Блейз. — Она заслужила хотя бы твоего сочувствия. Драко не знал, почему должен ей сочувствовать. Ведь с Пэнси все в порядке! Однако он не стал говорить об этом Забини. Он явно считал иначе, а спорить и вдаваться в подробности не хотелось. И тут за елкой появилась сама Паркисон, собственной персоной. — Ах, вот ты где! Я тебя совсем потеряла! — обратилась она к Драко, даже не обратив внимания на присутствие Блейза и Милли. — Я от тебя не прятался, — протянул Драко, хотя на самом деле все было с точностью до наоборот. Пэнси уселась на подлокотник его кресла, хорошо еще, что не на колени. — Не хочешь еще потанцевать? Там уже меньше народу, и музыка намного современнее. Оркестр твои родители пригласили замечательный. — Прости, я устал, — покачал головой Малфой, хотя чувствовал себя еще совсем бодрым. — лучше спать. До завтра, ребята! И он ушел, оставив Пэнси разочарованно хлопать глазами. В спальню к нему она точно не решится прийти, а значит, это самое безопасное место. К тому же там его должен был ждать подарок от Гермионы, и это грело намного сильнее, чем возможность еще пару часов провести с друзьями-слизеринцами. И когда только успели поменяться его приоритеты?