Всегда

Рождество подкралось незаметно. Столько всего происходило вокруг, что некогда было остановиться и задуматься. Редкие мгновения счастья утекали сквозь пальцы, а школьники, как и все дети, торопились поскорее вырасти, покинуть стены родного Хогвартса и времена беззаботной радости, не зная, что к самому порогу подкрадывается война. Был последний день перед началом каникул. Гермиона и Драко сбежали от шумно отмечающих предстоящий праздник друзей и закрыли дверь пустого кабинета на четвертом этаже. За окном летели пушистые хлопья снега, похожие на обрывки воспоминаний. Гермиона облокотилась на подоконник и устремила взгляд сквозь танцующие снежинки в густеющую темноту. Ей вспомнились ее первые дни в Хогвартсе, и маленький Драко, и начало дружбы с Роном и Гарри... Все это летело к земле похожими на перышки пушинками снега... ‒ Красиво, ‒ прошептал Малфой. Он стоял прямо позади нее, так что его грудь почти касалась ее спины. Драко положил подбородок на плечо Гермионы и замер. ‒ О чем ты думаешь? ‒ Что чем старше мы становимся, тем сложнее жить и выбирать... ‒ Да, но и мы становимся умнее и сильнее... ‒ Помнишь, как мы с тобой познакомились? ‒ спросила Гермиона, и печальная улыбка осветила ее лицо. ‒ Я тогда помогала Невиллу искать его жабу, Тревора, и зашла к вам в купе... ‒ Помню, я тогда сразу понял, какая ты необыкновенная, глупо, но так надеялся, что ты назовешь знакомую фамилию... Пусть какого-нибудь маленького и бедного, но магического рода. Тогда все было бы проще! Но ты оказалась из семьи магглов, я должен был оскорбить тебя, так меня учили, но не смог... Выбежал за тобой в коридор! Наверное, это судьба, что я тогда не смог просто так тебя отпустить... ‒ Ох, Драко, сколько же случайностей... Не бросься ты тогда за мной, и мы никогда бы не подружились... А сколько ссор... И все равно мне кажется, что тогда было проще! ‒ Не думай об этом! Скоро Рождество, сказка! ‒ Малфой взял ее за плечи, развернул к себе и поцеловал. Ему всегда было мало того времени, что они проводили вместе, даже будь они связаны цепями, которые не давали бы им расстаться ни на минуту, ему бы все равно ее не хватило. Гермиона обнимала, его чувствуя уже такой родной горько-холодный запах его любимой туалетной воды. Что она будет делать, если встанет выбор: он или кто-то из друзей-гриффиндорцев? ‒ У меня есть для тебя подарок, ‒ тихо сказал Драко и осторожно усадил ее за парту. Он извлек из кармана мантии маленькую бархатную коробочку. Гермиона замерла. Она даже представить не могла, что в ней. Малфой открыл крышку, и глазам девушки предстал камешек размером с ноготь мизинца, абсолютно прозрачный, тусклый, на простенькой серебряной цепочке. ‒ Красивый кулончик, ‒ радостно произнесла Гермиона. Ей нравилось, когда он что-то дарил ей. Если бы Драко сейчас достал ей в качестве презента чистый лист пергамента, она и тому бы обрадовалась. ‒ В этом вся ты! ‒ восхищенно рассмеялся Малфой. ‒ Даже такое уродство тебе нравится! ‒ Уродство? Нет, он очень красивый! ‒ Гермиона взяла кулон в руку, как бы защищая его от нападок Драко. И тут произошло странное. Как только невзрачный камешек коснулся кожи, он стал нежно-лазоревым, таким красивым и искристым, что словами не передать. Девушка охнула от удивления и восторга. ‒ Драко, что это такое? ‒ Я честно учил, как он называется, и забыл, ты же знаешь, какой из меня нерадивый ученик, ‒ каялся парень, довольный произведенным эффектом. ‒ Он меняет цвет и оттенок в зависимости от человека, который носит его, и от настроения. У каждого свои, неповторимые оттенки, и нельзя сказать, что какой-то цвет значит какую-то эмоцию, у всех все индивидуально. Но прелесть не в этом. Камень чувствует настроение, но подстраивается под него не только цветом. Он защищает носителя, если тот невиновен. Поэтому я прошу тебя носить его, не снимая! ‒ Драко, это же чудо! Где ты его нашел? ‒ Когда ты... уехала этим летом, ‒ он хотел сказать «бросила меня», но сдержался. ‒ Я много времени проводил в Косом переулке. Там есть одна чудесная лавочка ювелирных украшений, множество диковинок... Я как-то сдружился с хозяином, мистером Кипрсоттом. И мы с ним в одно из моих посещений разговорились о любви... Я рассказал о тебе, ну, то есть о том, что чувствую к тебе. Он сказал, что у него есть одна вещица для меня. Она не имеет цены, поэтому он отдал ее даром. Он нашел этот кулончик в маггловской лавке антиквариата и хотел подарить своей невесте, но не успел, ее убили Пожиратели Смерти. Услышав мою историю, он сказал, что за настоящую любовь надо бороться, и мы с тобой обязательно помиримся. Я подумал, что эта вещица поможет тебе, если я... если меня не окажется рядом… ‒ Спасибо, ‒ Гермиона не могла подобрать слов. В горле стоял слезный комок. Она знала, что Драко любит ее, но сейчас складывалось впечатление, что его чувства необъятны словно океан. Девушке казалось, что она не заслуживает такой любви и заботы, как будто ее награждают за чужие заслуги. ‒ Что я могу дать тебе взамен? Разумеется, Гермиона подготовила подарок Малфою на Рождество, но теперь он казался ей незначительным. Ведь Драко дарил ей бесценное сокровище ‒ защиту и любовь. ‒ Выполни одну мою просьбу, ‒ абсолютно серьезно произнес Малфой. ‒ Какую? Я готова! ‒ сейчас она, и правда, готова была сделать что угодно. Малфой рассмеялся звонко и заразительно, так что по лицу девушки тоже растеклась улыбка, хотя она и не знала причины такого бурного веселья. ‒ Готова? Ты ведь даже не знаешь, что я попрошу! Вдруг прыгнуть с Астрономической башни? ‒ Я тебя знаю, Драко, такого ты никогда не попросишь! ‒ Конечно, нет, ‒ он нежно поцеловал ее в лоб, прежде чем ответить. ‒ Я прошу одного: верь мне, что бы ни случилось, что бы я ни сделал или ни сказал, просто верь мне. ‒ Я и так тебе верю, всегда! Ты любишь меня, я знаю. ‒ Люблю, но пообещай! ‒ Обещаю, если ты этого хочешь. Обещаю, что буду верить тебе, несмотря ни на что, всегда. Даже если ты скажешь мне прыгнуть с Астрономической башни, я прыгну, потому что буду верить, что ты будешь стоять внизу и ловить меня. Драко снова поцеловал ее, жадно и страстно. Она доверяла ему, это было так ценно. После всех его глупостей и гадостей, она готова была слепо ему доверять. И Малфой боялся когда-нибудь оказаться недостойным этого доверия. Его собственное сердце билось в руках этой девушки с копной каштановых кудрей, и он знал, что она никогда его не уронит. А Гермиона думала о том, какой бы оттенок принял ее необычный подарок в руках Малфоя. Ей почему-то казалось это важным. ‒ Подержи, ‒ попросила она, вкладывая украшение в ладонь юноши. Камень тут же стал ярко-зеленым, цвета летней листвы, чудесный насыщенный оттенок. Сейчас его можно было спутать с крупным дорогим изумрудом высочайшей пробы. ‒ Ты истинный слизеринец, даже душа у тебя зеленая! ‒ рассмеялась Гермиона. ‒ А вот ты, значит, не гриффиндорка, ‒ и он застегнул кулон у нее на шее.

* * *

Снег лежал повсюду, укутывал землю и старинный замок мягким покрывалом. Небо демонстрировало все оттенки серого, как лоскутное одеяло в черно-белом магловском кино. И среди всех этих цветов небосвода были и те, что повторяли глаза светловолосого паренька, высокого и еще не совсем оформившегося в мужчину. На тонких бледных губах играла легкая улыбка. ‒ Интересно, а если раздеть тебя и положить на снег, ты сольешься? ‒ смеялась девушка с копной каштановых кудрей. Он обреченно вздохнул, еле сдерживая смех, рвущийся наружу. ‒ Ну, ради твоих экспериментов готов пойти на жертвы, ‒ произнес он, начиная разматывать шарф. ‒ Брось, я не хочу лицезреть сосульку в форме твоего тела! ‒ она бросилась вперед и, ухватившись за край шарфа, сделала еще один, явно лишний, виток вокруг его шеи. ‒ Правильно, сосульку не хочешь, решила удавить! Что за садизм? ‒ Я о твоем здоровье беспокоюсь! Мне же тебя потом отогревать! ‒ А что? Я бы не отказался... ‒ в его глазах читался намек на то, каким именно способом его следует отогревать. ‒ Драко, я предпочту тебя теплым, а не ледяным. ‒ Или горячим... ‒ Ну, вот, как с тобой можно серьезно? Ведь сам хотел поговорить, и что теперь? Малфой тут же посерьезнел. Да, у него была веская причина вытащить сегодня Гермиону на прогулку, оторвав от какой-то неприлично толстой книги в библиотеке. Когда уже кончатся Хогвартские запасы, и его девушке нечего будет читать? ‒ Что тебя тревожит, говори, а то Снейп любит только слизеринцев и не простит мне недописанное эссе. ‒ Я об Амбридж... ‒ О, ‒ Гермиона скривилась, вспомнив эту недопрофессоршу, похожую на жабу. ‒ Она организует Инспекционную дружину, мой отец хочет, чтобы я вступил и всячески ей содействовал, так как сейчас политика Министерства очень на руку Сама-Знаешь-Кому. ‒ Так вступай! ‒ Гермиона не видела в этом проблему. Наоборот, так они смогут быстрее узнавать о планах Амбридж, а значит, успевать прятать улики. ‒ А ты? Ваш ОД... Ты же не думаешь, что она вас найдет? Что будет, если меня пошлют против тебя? ‒ Ничего, я буду знать, что ты меня упустишь! Малфой сначала непонимающе поднял бровь, а потом расплылся в улыбке, разгадав ее замысел. ‒ Ты хочешь, чтобы я шпионил за ней и Инспекционной дружиной... ‒ Ну, не шпионил... Предупреждал! Пусть они думают, что ты терпеть меня не можешь. Пусть Амбридж считает тебя верным помощником, чтобы в нужный момент у нее не возникло подозрений, что ты сыграл против нее! Драко, я знаю, у нас все получится! Так даже лучше! ‒ Сыграть ненависть к твоим друзьям ‒ без проблем, они мне и так далеко не симпатичны, а Поттера с Уизли я терпеть не могу! А к тебе... Мы уже достаточно долго прячемся, Гермиона, это будет не сложно... Но ты помнишь, что обещала мне перед Рождеством? ‒ Я верю тебе, верю в тебя, Драко. Чтобы ты ни сказал или ни сделал, я знаю, что это часть нашего плана, и не обижусь на тебя! Я люблю тебя, ты любишь меня, ничто этого не изменит! ‒ Моя милая девочка, чем я только заслужил такое сокровище? И Драко притянул ее к себе для страстного поцелуя. Хорошо, что в маленьком дворике они были одни и слишком близко к замку, чтобы быть замеченными из его окон. Поцелуи становились все горячее. ‒ Ты же не сделаешь этого прямо на улице, на снегу? ‒ выдохнула Гермиона, почувствовав его нежные губы у себя на шее под шарфом. ‒ И кто после этого садист? ‒ Нет, морозить тебя не стоит, тебе еще рожать маленьких светловолосых малфойчиков! ‒ Даже так? ‒ Гермиону удивило, что он заглядывает так далеко, обычно рисовать будущих детей и внуков женская прерогатива. Да и разве не сам Драко предлагал жить сегодняшним днем? ‒ Возможно, при очень благоприятном развитии событий... ‒ А что будет при просто благоприятном? ‒ Мы останемся живы и будем помнить друг друга! ‒ «оптимистично» заявил Драко. ‒ Не думай об этом... Ответить он Гермионе не дал, закрывая ей рот пылким поцелуем.