Всегда

После убийства Дамблдора мир просто сошел с ума. Газеты пестрели статьями о нем, а Пожиратели Смерти, под твердой рукой Темного Лорда, делили власть. Теперь сдерживать их было некому, Орден Феникса без своего главы стоил немного, существовать ему оставалось считанные дни. Драко все это интересовало мало. Он пытался осознать собственные перспективы. К всеобщему удивлению, Темный Лорд не наказал ни его, за то, что не убил директора, ни Снейпа, за то, что выполнил задание Малфоя. Оба они остались на прежних ролях. После возвращения домой, Драко в первую очередь нашел мать, чтобы убедиться, что с ней все хорошо. Яксли вернулся в школу, чтобы закончить дело. В поместье Малфоев было тихо и пусто. Нарцисса сидела полностью одетая в темной гостиной, камин потух, а свеч она не зажигала. Мать знала, что в эту ночь что-то затевается, что Драко будет в этом участвовать, и не могла сомкнуть глаз. Нарцисса Малфой была хорошей женой, она поддерживала мужа во всем, но никогда не разделяла идей Темного Лорда. Она не готова была потерять единственного ребенка ради его прихоти. Поэтому, когда Драко вошел в гостиную, его мать вскочила и бросилась к нему. Нарцисса никак не могла поверить своему счастью, ее сын живой, здоровый, его можно обнять. Из горла почти всегда холодной и сдержанной женщины вырвалось рыдание. ‒ Драко! ‒ Тише, все хорошо, я здесь и со мной все в порядке! ‒ Драко крепко обнял мать, надеясь успокоить. Его собственный шок еще не прошел, но она была важнее. ‒ Что случилось сегодня? ‒ Дамблдор мертв, Снейп убил его. ‒ Снейп? Он выполнил обещание! ‒ Да, выполнил... Драко тяжело опустился на диван, а Нарцисса села рядом, боясь, что, если она выпустит сына из объятий, он растает как мираж. Малфой выглядел усталым, но совершенно здоровым. ‒ Ты встревожен? Напуган? Поговори со мной! ‒ Нарциссу пугало молчание сына, от него веяло отчаянием. ‒ Я не знаю, что будет дальше. Темный Лорд может быть страшно недоволен тем, что Дамблдора убил Снейп, а не я... Во что это выльется... И... девушка, мама, простит ли она мне участие во всем этом? ‒ Простит, если любит, дорогой, не может не простить. Ведь ты не убил Дамблдора! И, знаешь, я рада этому, ты не стал убийцей! Это дорогого стоит, ‒ и Нарцисса снова крепко обняла сына. ‒ Я не смог, мама, ‒ прошептал Драко, опуская голову ей на грудь. ‒ Не смог сказать... не смог убить... Я не думал, что это так сложно! Драко била мелкая дрожь. Он понимал, что для него это наилучший исход: и руки не в крови, и задание выполнено. И все же осознание собственного бессилия перед смертью удручало. Малфой не смог убить. Он слишком слаб для этого. С одной стороны, стыдно, с другой, Гермиона бы одобрила. Она не хотела, чтобы он становился убийцей, как и мама. Но Драко привел Пожирателей Смерти в Хогвартс и поднял палочку на директора. Этого достаточно, чтобы никогда его не прощать… Некоторые страхи развеялись довольно быстро. Уже через два дня Волан-де-Морт сам навестил поместье. Он не был разгневан. ‒ Ты не убил его, слабак, но другую часть работы ты выполнил, так что наказывать я тебя не буду... пока, ‒ сказал тогда Темный Лорд. У него в то время было много дел и помимо юного Малфоя. Еще через несколько дней из Азкабана вернулся Люциус. Он похудел, под глазами залегли страшные темные тени, взгляд стал затравленным, когда-то роскошные платиновые волосы спутались и потускнели. Малфой-старший выглядел ужасно, но он был жив и дома. Драко почувствовал облегчение, ведь отец всегда защищал его, по-своему, но служил щитом от всех неприятностей. ‒ Знаешь, Драко, ‒ тихо сказал ему Люциус, когда они остались с отцом наедине. ‒ Я рад, что не ты убил Дамблдора. Взять на себя такую ношу в шестнадцать лет… Не знаю, выдержал ли бы ты чувство вины, а оно грызет, грызет изнутри, всегда. Это хорошо, что ты не узнал его… Драко был с отцом полностью согласен, хотя и не ожидал этих слов из его уст.

* * *

В первые мгновения после того, как Гермиона узнала, что Дамблдор мертв, а Малфой должен был убить его, но сделал это в итоге Снейп, она пребывала в глубоком шоке. Во-первых, Грейнджер не представляла Хогвартса без Дамблдора, это казалось чем-то немыслимым, ненормальным... Во-вторых, несмотря на отталкивающий облик, Снейп был ее учителем, и директор доверял ему, то, что он сам, член Ордена Феникса, убил Дамблдора, не укладывалось в голове. А, в-третьих, Гермиона никак не могла поверить, что Драко мог всерьез поднять палочку на директора! Неужели он способен убить? Гермиона искала ему оправдания и не находила. Она сама лучше умерла бы, чем так поступила. ‒ Он стал Пожирателем Смерти, Гермиона, пойми это, наконец, он не белый и пушистый! Он опасен, неизвестно, может, он убил кого раньше, а если нет, то убьет в ближайшее время, иначе у Сама-Знаешь-Кого не служат, ‒ убеждала ее Джинни. ‒ Чуть не убил Кети и Рона, привел в Хогвартс Пожирателей Смерти, хотел убить Дамблдора, наслал Империус на мадам Розмерту... ‒ шептала Гермиона, пытаясь представить и поверить. Какое-то время она пыталась найти правдоподобное объяснение, но так и не смогла. И потом она поняла простую истину: Драко, которого она знала и любила, убили в тот момент, когда на его предплечье появилась Темная метка. Того мальчишки, который признавался ей в любви, обещал защитить от всех бед, подарил прекрасный камешек на серебряной цепочке, больше нет. Этот новый Малфой ‒ жестокий ублюдок, не знающий чести и жалости. Гермиона плакала по нему, хотела его вернуть, но теперь отчетливо поняла, что ночами в подушку она звала своего Драко, а этого слугу Волан-де-Морта знать не хочет и ни капли не любит. Это было тяжело и больно, ведь часть ее еще верила, что где-то в душе этого бездушного Малфоя живет тот Драко, который целовал ее, просто нужно его найти. Возможно, будь ситуация другой, не будь Волан-де-Морта, она попыталась бы, откопала нежного любящего парня за маской Пожирателя Смерти, но не было ни времени, ни возможности. Гермионе оставалось только отпустить все на волю судьбы, а самой делать то, что велит долг, то есть помогать Гарри найти крестражи. Это куда важнее сердечных дел. В этом Гермиона себя убедила. Вот только от пустоты в душе, оставленной предательством Драко, было не так-то просто избавиться.