С Майклом в школе мы не общались, я только на него иногда поглядывала, всё ещё вспоминая тот последний наш разговор и интерпретацию Лоры. Мне почему-то было страшно вновь идти к Тёрнеру, но я решилась, не без усилий. В этот раз дома была и его мама, и Бобби; я всех поприветствовала, Майкл помог мне снять уже более лёгкую куртку, так как в марте не было столь холодно, как раньше. Я испытывала волнение, когда поднималась вслед за Тёрнером по лестнице. Оказавшись в комнате, сразу же вспомнила, как совсем недавно Майкл рассказал мне сокровенное.
— Сара, точно всё нормально после того разговора? — Он вгляделся мне в глаза, словно боясь получить отрицательный ответ. Его светлый взгляд завораживал.
— Да, Майкл. — Я села на привычный стул, всё здесь постепенно становилось родным. Мы начали решать химию, но Майкл как будто догадывался, что со мной что-то не так: постоянно бросал на меня обеспокоенные взгляды и хмурился. А я хотела поделиться с ним кое-чем.
— Сара, что не так?
— Знаешь… Раз уж ты разоткровенничался, то мне тоже надо кое-чем с тобой поделиться. — Я нервно хрустела пальцами, не в силах сказать более подробно.
Тёрнер сдвинул брови.
— Сара, что ты хочешь мне рассказать?
— Майкл… в общем, у меня депрессия, — еле-еле выдавила я из себя эти несчастные шесть слов. Почему-то казалось, что он вдруг рассмеётся и скажет, что я себе надумываю. Но Майкл застыл и долгое время ничего не говорил.
— Какая степень? — Тёрнер втянул голову в плечи. — Ты пьёшь антидепрессанты? — поспешно продолжал он, заметив, что я не отвечаю. — Амитриптилин? Миансерин?
— Откуда ты знаешь названия препаратов? — Я сощурила глаза и внимательнее всмотрелась в него.
— Так, ну, у тебя вроде не тяжёлая, иначе бы только лежала и в никакую школу не ходила. Возможно, средняя степень. — Майкл встал со своего стула и подошёл к окну, раскрыл его и вытащил пачку сигарет из кармана брюк. — У моей мамы была депрессия, и я был с ней во время всех периодов. В период тяжёлой депрессии с человеком разговаривать невозможно, как будто подменили. Моя мама совершила попытку суицида, я её откачивал, Бобби видел. — Майкл сделал большую затяжку, и я видела, что это была слишком непростая для него тема.
— Ужасно, я не знала, что ты такое пережил. — Я вглядывалась в него, в то время как Тёрнер смотрел на улицу. Сердце болезненно сжалось от мысли, что ему довелось через такое пройти. Ещё больше сочувствия я испытывала к его маме. У меня не было тяжёлой степени, и я вряд ли могу даже представить, каково это. Дрожь по коже от предположения, что такое могло быть со мной либо может произойти в будущем.
— Папа умер где-то далеко, а мама погибала у меня на глазах. Даже не знаю, что хуже.
— У меня просто нет слов… Майкл, как ты справился с этим? — Я восторженно посмотрела на него.
— Отвратительно справился. Вёл себя с мамой как последняя свинья. — Он стряхнул пепел на улицу. Я была рада открытому окну, холодный воздух немного освежал мысли. Пульс участился, так что немного мороза было как никогда кстати. — Не мог понять, как она могла так поступить со мной и Бобби. Долгое время не мог простить. Да и не думаю, что простил её за это, — с горечью сказал Тёрнер и наконец взглянул на меня.
— Майкл…. Я думаю, ты знаешь, что во время депрессии у людей меняется мышление. Я почувствовала это на себе. И это страшно, — поделилась я своими наблюдениями, при этом содрогнувшись. — Миссис Тёрнер наверняка не хотела вас оставлять. Просто депрессия так сказалась…
— Ага. Ещё так всё вышло, что она не признавалась в суицидальных мыслях, и её не госпитализировали сразу же. Хорошо, что я тогда вовремя пришёл….
Меня пробирала дрожь от этого рассказа. Я застыла от ужаса, стиснув зубы. Была потеряна, не знала, что ещё сказать, однако в голову пришло другое воспоминание.
— Майкл, а ты поэтому про панические атаки знаешь? — Я вдруг вспомнила, как он меня утешал.
— У мамы были панические атаки. — Майкл кивнул, выдыхая дым на улицу.
— То есть я похожа на твою маму? — не без смешка произнесла я. — А ты, я смотрю, по классике идёшь.
— В смысле?
— Ну, травмированные дети часто выбирают себе в партнёры похожих на своих родителей: для решения каких-то собственных проблем и комплексов, — заумно проговорила я, а Тёрнер расхохотался.
— Ты назвала меня травмированным ребёнком?! Офигеть. Сара, у тебя фамилия не Фрейд?
— Ха-ха! — саркастично посмеялась я, в тот же момент захотелось обдумать всё это. — Знаешь, вспоминая твои слова, что тогда в лесу ты просил какого-то знака… Мне кажется, так ты сможешь простить маму.
Майкл нахмурился, словно требуя разъяснения.
— За её попытку самоубийства. Просто пообщаешься со мной и поймёшь, что она ни в коем случае не хотела вас оставлять. Она наверняка раскаивается.
— Сложно, но не буду в это вникать. — Он изогнул одну бровь и поднял левую руку, словно капитулируя. — Психология — ни разу не мой конёк. Пускай всё функционирует, но я в это вдаваться не буду.
— Ещё похоже на импринтинг. Я ведь и внешне на твою маму похожа, сразу подметила.
К счастью, сходство было не слишком сильное, просто в общих чертах: цвет волос да глаз.
— Сара, нельзя быть такой умной. Никто замуж не возьмёт, — расхохотался он. — А если серьёзно, после твоего появления у меня почему-то с мамой отношения внезапно наладились. Не знаю почему. Как говорится: странно, но ладно. — Майкл махнул рукой. — Так, Сара, вернёмся к тебе. Это психиатр диагноз поставил?
Я покачала головой, в горле стоял ком. Вот мы и добрались до обсуждения непосредственно моего состояния.
— Сначала я не понимала, что со мной. Думала: просто плохой день, просто плохая неделя, просто плохой месяц. А потом… Потом осознала, что не может быть так беспросветно плохо. Узнала про симптомы и поняла, что всё-таки… — Я тяжело задышала, не зная, куда деть взгляд. Было очень неловко. Тёрнер поднялся и подошёл ко мне, вот тогда я и вдохнула горький запах сигарет в полной мере, до этого ветер уносил подальше в окно.
— То есть ты сама себе диагноз поставила? Допустим, учитывая твой гениальный мозг, что диагноз верен. Когда у тебя это началось? — Он потушил сигарету и оставил в пепельнице на столе. Майкл сел напротив меня, тем самым заставив слишком сильно нервничать. В нос сильнее ударил запах сигарет - Тёрнер оказался ближе, и мне с трудом удалось не поморщиться.
— Примерно год назад. Пропила курс успокоительных, которые продаются без рецепта врача. Вроде отпустило, но понимала, что не до конца. И вот осенью я вновь впала в депрессию, опять пила успокоительные, но во второй раз выбираться сложнее. Мне кажется, я до сих пор…
— Сара, что такого случилось осенью, из-за чего ты впала в депрессию? — спросил Майкл, когда мой голос оборвался. —И вообще: что вызвало твою депрессию год назад? — мягко поинтересовался он, не спуская с меня взгляда.
Мне вдруг показалось, что я на приёме у психотерапевта.
— То, что произошло со мной — ерунда, — срывающимся голосом произнесла я.
— Да, и именно поэтому ты сейчас плачешь, — отметил Тёрнер, а я поспешно убрала слёзы с глаз. — Это либо одно травмирующее сильное событие, либо серия нескольких, насколько я помню: читал как-то одну статью. Сара, что случилось?
Я не смогла ответить, потому что разрыдалась. Майкл схватил меня за руки и сжал, прямо как тогда во время панической атаки. Признаюсь, стало немного легче. Пыталась отдышаться, на Тёрнера не смотрела, потому что мне было неловко.
— Ненавижу плакать на людях, — прошептала я, пряча лицо.
— Прекрасно понимаю. Но теперь мы квиты. Сара, в этом нет ничего страшного, ты же девушка.
— То есть девушкам можно, а парням нельзя? — улыбнулась, хотя было невесело.
— В этом мире — да. — Он провёл правой рукой по моим щекам, собирая слёзы. Я замерла от этого. — Так что? Почему не хочешь говорить? Сара, я открываю душу перед тобой, а ты передо мной нет. Как-то нечестно.
Я так плакала перед ним сейчас и не переживу, если вдруг расскажу о бывшем, тем самым буду говорить и рыдать часа три. Нет. Это слишком. Он не нанимался мне в утешители, и он не мой психотерапевт. Не хочу его настолько грузить.
— Майкл, у твоей мамы умер муж, и у неё была причина для депрессии. А у меня — нет, — проговорила я уже более ровным голосом, а затем шмыгнула носом.
— Да что ты? То есть ты просто истеричная девушка? — Он вглядывался в моё лицо. — Что-то я тебе не верю, Сара. Врёшь ты мне сейчас.
Я закусила губу.
— Майкл, правда, у людей куча весомых причин для депрессии, со мной ничего такого не происходило.
— Но ведь депрессия отчего-то случилась? Почему ты обесцениваешь свою причину?
Тёрнер получил тишину в ответ и протяжно выдохнул, всё ещё не отпуская мои руки.
— Ладно, не говори, если не хочешь, — сдавленно добавил он. — Когда осенью у тебя вновь началась депрессия?
— В конце ноября, — тяжело сглотнула я, а затем прикусила себе язык. Зачем вообще я это сейчас сказала?!
— В конце ноября?! — Майкл сильнее сжал мои руки. Молчание. Я не поднимала на него взгляд. — Неужели из-за меня ты впала в депрессию?! Из-за того, что я сказал тебе тогда?! Сара, не молчи сейчас!
У меня опять полились слёзы, да что же это такое! Как успокоиться-то? Тёрнер сейчас и правда подумает, что я психически нездоровая.
— Ты мне сделал очень больно тогда, — промямлила я. — Ты сказал, что ненавидишь меня. Майкл, не думай, что это из-за тебя. Просто так всё сложилось… Да, частично из-за тебя депрессия, — призналась я с большим трудом, и Майкл отпустил мои руки, тогда я скрестила их на груди, продолжая рассматривать пол.
Тёрнер ничего мне не сказал, и я не могла посмотреть на его лицо. Шмыгала носом, тихо плача. Слышала, как Майкл встал и щёлкнул зажигалкой, затем почувствовала знакомый запах сигарет. Он вновь закурил. Не знаю, сколько мы так молчали. Я осторожно вытирала слёзы и успокаивалась, Тёрнер, похоже, тоже успокаивался, но курением.
— Теперь ты понял, что я впадаю в депрессию из-за всякой ерунды, — хмыкнула я, всё-таки вздохнув поглубже и успокоившись. Похоже, слёз больше не будет: воды не осталось в организме. Решилась посмотреть на Майкла.
— Охренеть ерунда. Сара, я виноват перед тобой. Правда. Я думал, что ты меня используешь, смеёшься за моей спиной, поэтому я тебя так оттолкнул в прямом и переносном смысле. — Он кинул на меня виноватый взгляд. — Самое ужасное — знать, что я сделал тебе больно.
Тёрнер бросил недокуренную сигарету и сел ко мне.
— Да ничего такого ты мне тогда не сказал, Майкл, не кори себя. — Я отмахнулась и теперь тоже поглядывала в окно - природа дарила немного умиротворения, хотя и небо сегодня было всё затянуто тучами. — Просто я какая-то ненормальная. Истеричная. Всё близко к сердцу принимаю.
Последние три предложения — слова бывшего, которые он вдалбливал мне в голову более полугода. Сначала я отмахивалась от этих наименований, а потом подумала: может, он всё-таки прав? Со стороны виднее.
— Нет, Сара, ты чувствительная. — Тёрнер вновь взял меня за руки и поднёс к губам. — Ты слишком к себе критична. Поверь мне, я видел истеричных и ненормальных. Ты не такая.
— Ты про Адель?
— Не хочу отзываться о ней плохо, — понизил он голос. — У неё своя тяжёлая история, но да, девушка она не самая простая. Ты вновь дрожишь. Пугаешь.
Я не знала, куда деть взгляд. Майкл дышал мне прямо на пальцы.
— У меня повышенная чувствительность, — призналась я наконец. — Так что тут ты прав.
— Это ведь хорошо, нет? — Он поцеловал меня в указательный палец. Сердце то и дело замирало.
— Нет, Майкл, ничего хорошего, — решилась я продолжать, словно ничего такого не происходило. — Постоянная тревожность, никому ненужная повышенная эмпатия…
— Непременно должны быть плюсы, просто ты о них ещё не знаешь. Возбуждаешься быстро, наверное. Может, у тебя будут ярче ощущения от оргазма, — говорил он, тем самым вгоняя меня в краску. — Люблю тебя смущать, моя ромовая девочка.
Я с раздражением выдернула руки из его хватки, пока Майкл поглаживал меня кончиками пальцев.
— Мне неловко. Да, быстро. Думаешь, при совместном просмотре фильма, ты один пострадал?
Он скорчил гримасу.
— Вот уж не знал, что девственнице тоже плохо станет. Сюрприз. Кто-то уже пробудил твою чувственность?
— А у тебя воздержание полным ходом, я смотрю, — съязвила я. — Только об этом и думаешь.
Мне показалось, или ему стало неловко?! Тёрнер поджал губы и отвёл взгляд.
— Мы уехали далеко и не туда. Сара, надо что-то делать с твоей бедой. Не оставлять же всё так. Хочу как-то исправить положение, тем более что я сильно виноват. — Он стал слишком серьёзным. — Честно, не знаю, как себя вести с депрессивными. Вряд ли я смогу тебя поддерживать, как какая-нибудь подруга, но…. Я могу сделать кое-что другое. Что-то, что поможет тебе выбраться, а не просто трепаться языком. У тебя идеи есть?
— Просто обними меня. — Я пожала плечами, Майкл слегка нерешительно обвил меня руками, а я сильнее прижалась к нему. — Как у тебя часто бьётся сердце.
— Так почти всегда с того момента, как тебя увидел, — низким голосом произнёс он, едва касаясь моей спины.
Я поглаживала его затылок, ощущая умиротворение. Хотя после его слов и моё сердцебиение ускорилось.
— Депрессия обычно случается с теми, у кого с гормонами счастья проблемы. Плохо вырабатываются, — говорила я, лежа у него на плече. — Возможно, так оно и есть. Давно я не чувствовала радости.
— Моя бедная. Ты и улыбалась в последние месяцы слишком редко. — Тёрнер гладил меня по спине. — И что же там гормоны счастья вызывает?
— Свежий воздух. Шоколад, — начала я вспоминать. Поцелуи — но я это не говорю. Мы молчим.
— Спорт, — предположил Майкл.
— Да, кстати, и сама об этом думала. Думаю, пора нам бартер устраивать. Ты со мной занятия спортом, а я с тобой учёбой. Спорт для выделения эндорфинов как раз. А они мне нужны.
— Эндорфины, говоришь? Знаю я одно занятие для эндорфинов, но тебе не скажу. Лучше спортом займёмся. Классно и безопасно, — рассмеялся он, а я ударила его по плечу. Уж не знаю, о чём Майкл там подумал.
— Тогда договорились.
Затем мы занялись уроками, хоть и сложно было отвлекаться на учёбу после такого душевного разговора. То, что от меня несёт сигаретами, я поняла, только когда шла по улице. Вот же засада! Тёрнер накурил в комнате, и одежда вся пропахла. Конечно, он после этого побрызгал освежителем воздуха, да и курил поначалу в окно, но, видимо, это не сильно помогло.
Я молила, чтобы мама была у шерифа Никсона, но она оказалась дома. Мозг начал усиленно придумывать отмазки.
— Мам, привет! Как на работе? — тараторила я, снимая куртку и уже неся её в стирку. Мама вышла ко мне с каменным лицом. — Я тут к Бобби ходила, мы алгебру вместе делали.
Я сняла и розовую кофту, закинула её в стиральную машину.
— Сара, ты что — курила?! — Она прожгла меня взглядом.
— Нет, мам, ты что, просто там Майкл курит. Но я с Бобби была.
— Не могу поверить, что ловлю тебя на лжи. Сара, у Бобби? Мне кажется почему-то, что у Майкла.
— Так они же братья, в одном доме. —Я смотрела на свои ноги, избегая зрительного контакта. Мама и так знала, что я общаюсь с Тёрнером и что он помогал нам по дому. Удивительно, что отчитать меня она решила только сейчас. Накипело?
— Сара, что у тебя с Майклом? — Она склонила голову, а я вышла из ванной и стала подниматься наверх. Видела, что маму беспокоил этот вопрос, и уже давно, но до такого разговора дело всё не доходило: то её отвлекал шериф Никсон, то она сама была слишком уставшая после работы. Вот бы мне самой знать, что у меня с Майклом… — Ты врала мне, что ходила к Кэнди. Но я звонила её маме.
— Вот так ты мне доверяешь, значит? — Я со злостью обернулась и посмотрела на маму сверху вниз.
— Ждала, пока ты признаешься. Видимо, зря, — поджала она губы и криво улыбнулась. — Сара, ты снова в депрессии, я ведь вижу. Но ты не хочешь разговаривать со мной об этом! Это из-за Майкла, да? Это он с тобой вытворяет? Сама ходишь к нему? Ты себя вообще уважаешь?
— Иди и дальше спи с мистером Никсоном! — сорвавшимся голосом прокричала я и бегом отправилась в свою комнату, а затем слишком громко хлопнула дверью.
— Да как ты смеешь?! — разгневалась мама. Не могла видеть её лицо, но вполне представляла. — Месяц под домашним арестом после такого просидишь!
Меня душила обида из-за того, что мамы не было рядом, когда мне это было необходимо ещё пару лет назад: она строила личную жизнь с каким-то клерком и вообще меня не замечала. Теперь вот проснулась. А надо ли мне? Мы с ней не близки совсем.
Кажется, не только у Майкла проблемы с мамой.
— Через несколько месяцев уже буду у папы, не переживай! — проорала я ей в ответ через закрытую дверь. Домашний арест, буду честной, меня напугал. Я ведь только договорилась с Тёрнером о занятиях спортом. Бедный Майкл, его мама в депрессии, теперь вот и я. За что ему это всё? Через час гнев меня отпустил, и я взялась сообщить Тёрнеру плохие новости.
«Мама хочет посадить меня на домашний арест
Поняла, что я вру ей и хожу к тебе».
«Блин
Сара
Это из-за сигарет?
Вот я дебил
Прости
Мы что-нибудь придумаем
Твоя мама всё так же меня терпеть не может?»
Вспомнила её слова про то, что я себя не уважаю. Сразу понятно, как она относится к нему.
«Да
Майкл
Может, оно и к лучшему
Буду помогать тебе через смс».
«Но Сара
Я хочу тебя видеть
Касаться тебя
Блин
Короче забудь последнее предложение».
«Расслабься
Я всё поняла
Всегда приятно девушку полапать».
«Сара, ты не так поняла
Я не хочу тебя лапать».
«Ага, и трахать меня не хочешь
Я тебе вообще нравлюсь?»
Написала и не подумала. Дура какая-то. Выглядит, как наезд.
«Что за истерика на ровном месте?
Говорю, как есть
И вообще мы друзья
Ты сама так захотела
Что не устраивает?»
«Всё нормально
Просто я расстроена из-за мамы
Правда хотела как-то из депрессии выбираться
А теперь не знаю».
«Сара, уладим
Пойду испанский доделывать
До завтра».
Я написала ему «пока» и отложила телефон. Правда ли я захотела быть с Майклом просто друзьями? По крайней мере, мы делимся личным и классно общаемся. Но разве один другому руки целует по-дружески? Похоже, Лора была права - Тёрнер больше ни на что не надеется.
А я теперь не знаю, как быть с Майклом, учитывая, что моя мама его на дух не переносит. Увидимся ли мы с ним где-либо помимо школы?
