Ревность

Злость — совершенно чуждое чувство для Алишера. Стоит только на пути появиться какой-либо трудности, он с неизменной улыбкой переступит через нее, а если случится что-то грустное, если боль начнет разъедать сердце изнутри, он все равно продолжит идти вперед, оставив все дерьмо позади. Впереди ведь его ждет столько всего, так зачем париться по мелочам? У него есть деньги, у него есть девушки, у него есть друзья. У него есть Слава. Но в один день Алишеру все-таки пришлось познать всю сладость злости. Одно утро изменило все. Все еще находясь в сонном состоянии, парень повернулся набок на широкой, мягкой кровати, и принялся шарить рукой по месту рядом. Открывать глаза, чтобы отыскать исчезнувшее из объятий тепло, не было никакого желания. С каждой секундой хмурясь все больше, Алишер все-таки наткнулся на Славу, и его лицо тут же смягчилось. Он улыбнулся, все так же не размыкая глаз, и сгреб Мэрлоу в объятия, пытаясь уткнуться ему в волосы, но все никак не мог найти их своим лицом. Сонный мозг не до конца соображал. — Ты что, наконец побрился налысо? — хрипло поинтересовался Алишер радостным тоном, ощущая губами что-то гладкое и прохладное. — Пиздец ты холодный, малыш. Давай согрею... Но что-то было определено не так. Например, то, что Слава какой-то слишком плоский. Он, конечно, и так не имел округлостей как таковых, но сейчас ухватиться вообще не за что. Вновь нахмурившись, Алишер осторожно потянулся рукой ниже и схватил Славу за область между ног. Изо рта вырвался крик ужаса. — Слава, блять! — открыв глаза, Моргенштерн схватился за растрепанную голову. — У тебя хуй пропал! Но перед Алишером был далеко не Слава. На кровати лежало нечто. Это нечто смотрело на него своими огромными безжизненными глазами, бездушно улыбаясь. Алишер снова закричал и заматерился, как проклятый. Упав с кровати, он попрыгал к выходу из комнаты, по пути запутавшись в одеяле и упав еще несколько раз. Выпрыгнув в коридор, своим видом он испугал выходящего из душа Андрея, который схватился за растущий рядом фикус, как за единственное спасение. Ну, а вы бы не испугались, выпрыгни перед вашим лицом полуголый Моргенштерн с безумными глазами? Мотороллашеф и так его немного побаивался, а теперь так вообще придется опять в душ идти — смывать остатки испуга. Не обратив на него внимание, Алишер спрятался в своей комнате, куда через пару минут ворвался Слава, пришедший на оры и маты. Не на шутку перепугавшись, увидев Алишера, забившегося в угол, он сел перед ним на колени и взял за плечи, обеспокоенно рассматривая бледное лицо. — Что случилось? — спросил он с ужасом. — Девушка, — коротко ответил тот. — Интересно, какая это девушка смогла довести тебя до такого состояния? — мягко улыбнувшись, Мэрлоу успокаивающе погладил парня по щеке. — С сюрпризом? Алишер не был настроен на шутки и отрицательно мотнул головой. — В нашей комнате. Медленно понимание начало отражаться на лице Славы. — А-а-а, ты про Ешино-тян! — У этой хрени еще и имя есть?! — Так, — Слава нахмурился. — Не называй ее так. И вообще, почему ты так испугался? — Может потому, что, проснувшись, я надеялся увидеть лицо своего парня, а не ебучий аниме-скример? — ядовито ответил Моргенштерн, более-менее взяв себя в руки, хотя воспоминания о монстре в кровати Славы не покидали его. — Скример? Да ладно, она же такая милая, — Слава улыбнулся, испытывая к Ешино-тян несколько иные чувства, нежели его парень. Алишер состроил такое выражение лица, будто самый дорогой человек только что предал его. Это было, словно нож в спину. — Милая? Милая, блять? — от возмущения он повысил голос. — Я, мать твою, милый, а это... эта... блять, нахуя она тебе? — Я всегда хотел купить себе дакимакуру! — начал оправдываться Слава. — Чтобы обнимать ее, тискать и любить. Алишер моргнул. — А я тебе на что? — Ну ты... — Слава замялся. — Ну ты другое дело, а Ешино-тян особенная. — Охуеть, — констатировал Моргенштерн, протирая лицо руками и раскладывая все произошедшее по полочкам. — Окей, просто убери эту хрень из постели и закинь куда подальше в шкаф, чтоб я ее больше никогда не видел. — Нет. Он удивленно покосился на Славу. — Что? — Нет, я никуда ее не уберу, — заявил тот. — Я купил ее, я потратил на нее свои деньги, и я не собираюсь выбрасывать ее. Почему я вообще должен делать это? — Потому что... — открыв рот для дальнейших объяснений, Алишер больше не вымолвил ни слова. А ведь правда, почему он так яро хотел, чтобы Слава избавился от этой подушки? Ну купил, и купил, че бубнить-то? Но какое-то дикое, незнакомое чувство бесновалось в груди при мысли о том, как Слава обнимает или, что еще хуже, целует эту барышню. — Потому что она мне не нравится. Найдя такое нейтральное выражение, он кивнул своим словам и сложил руки на груди. Слава воодушевленно не выглядел, скорее, на Алишера он смотрел со скептизом. — Не мои проблемы, — услышав такой ответ, артист не удивился, но существенно напрягся. — Она нравится мне, Алишер. Поэтому она всегда будет со мной, понятно? — Всегда, но не днем и ночью? — тот мило улыбнулся, глядя на парня с надеждой. — Всегда, и днем, и ночью, и во время принятия еды, и в туалете, и во сне, — с нажимом проговорил Слава, собираясь возвращаться на кухню и делать свой завтрак. Вроде как, ему удалось уладить все разногласия. А кричит ему вслед Алишер не потому, что не согласен, а просто так, для разогрева связок. Но Алишер был не согласен, да еще как. Он не хотел признаваться себе в этом, но, кажется, действительно ревновал Славу к куску ваты и ниток. Это так по-детски, но в тоже время противиться ревности никак не удавалось. Стоило ему только увидеть эту Ешино-тян в поле зрения, так настроение стремительно падало ниже плинтуса. Будто бы Это была не просто подушка, а полноценная девушка, которая вполне могла увести Славу. Возможно, Алишер бы не реагировал так сильно, если бы Мэрлоу не вел себя так, будто Ешино-тян живая. Он постоянно брал ее с собой. Смотрел в обнимку с ней телевизор, принимал еду и даже из дома с ней выходил. Когда они отправлялись в Макдональдс, он благодаря одной только силе воли не выехал на встречку, чтобы в результате аварии уничтожить Ешино-тян, поняв потом, какой глупой и больной идеей это было. Кажется, Алишер сходил с ума от ревности. Они со Славой спали раздельно уже месяц. Моргенштерн вынужден был проживать в своей комнате, опасаясь заходить к Мэрлоу. На своей огромной постели он чувствовал себя совсем маленьким, беззащитным и никому, нахрен, не нужным. Ведь Слава сейчас обнимал не его, а какую-то шмару игрушечную, и о своем бедном парне наверняка даже не вспоминал. Конечно, зачем ему какой-то там большой и теплый Алишер, когда есть огромная аниме-тян с сиськами на выкат. Зачем, спрашивается, Слава выбрал девушку с такими бидонами, если собирался с ней просто обниматься? Что, если он с ней не просто спит, а спит в том самом смысле, в котором до этого спал только с Алишером? От этих мыслей становилось только хуже. Он решительно встал с кровати, тихо ступая по полу. Холодная, с вечно одним и тем же лицом, Ешино-тян грелась в объятиях сладко сопящего Славы, и при виде того, как мило они смотрятся вместе, у Алишера сердце кровью обливалось. — Чем ты лучше меня? — спросил он в лоб у дакимакуры. Та хранила свой секрет, молча смотря куда-то сквозь парня. — Сучка, ты же с ним только из-за денег, ты не любишь его так, как я. Но Ешино-тян продолжала молчать. Алишер глубоко вздохнул. — Ладно, — трагично произнес он, приняв решение, от которого было больно, но которое при этом являлось правильным. — Я отдам его тебе. Он присел на корточки, тыкнув пальцем своей сопернице в улыбающееся лицо. — Но если с его больной раком прически упадет хоть один волос, ты тут же отправишься на мусорку, понятно? Запомни, у него аллергия на пыль, поэтому протирай комнату каждый день, а еще ему не нравится, когда... — собираясь перечислить все увлечения Славы, дабы наставить Ешино-тян на путь истинный, он был прерван. — Хватит цирк устраивать, — сонно буркнул Слава, протирая глаза. — Ты такой придурок, в курсе? Алишер грустно кивнул, неловко потирая затылок. Слава закатил глаза и тихо посмеялся, после чего раскрыл руки, приглашая его в объятия. — Иди сюда, большой ребенок. Алишера дважды просить не пришлось. Он быстро прыгнул на кровать, обняв Славу со спины, и принялся осыпать его лицо быстрыми поцелуями. — Я охуеть как скучал, — признался он, впитывая каждую частичку Славы в себя и чуть ли не мурча от удовольствия. — Я тоже, — Слава завел руку назад и ласково погладил того по щеке, напоследок целуя в подбородок. — А теперь спи. И пожелай спокойной ночи Ешино-тян. — Слава, блять, не порть момент! — Моргенштерн тут же взъелся, на что Слава только громко рассмеялся. Он тут же принялся извиняться, отметив, как мило и горячо выглядит Алишер, когда злится, на что тот заинтересовано вскинул брови. Горячо, значит. Он кинул быстрый взгляд на Ешино-тян и поежился. Подумав немного, пришел к выводу, что с сексом придется повременить до того момента, пока он не привыкнет к этому жуткому взгляду. Они уснули, тесно прижавшись друг к другу, пока Ешино-тян за всю ночь не сомкнула своих пустых глаз, молча смотря на спящую парочку.