Обернись

      За Хэмишем хлопнула дверь со всякими резными узорами, следом послышался поворот ключа в компании тихого ругательства, и юноша быстро повалился на свою огромную кровать. Он зарылся в бесчисленные мягкие подушки, которые так обожала его мать и которыми были засыпаны все кресла, диваны и, собственно, кровати в их большом доме. Эскот резко и часто дышал, пытаясь успокоиться и принять то, что эта несносная девица опозорила его перед всеми. «Моя честь уязвлена и надломлена», — нашёптывал юноша бедной невинной подушке. Тут он попал уголком одной из них себе в глаз и, зашипев, вскочил с кровати.       — Алиса! Алиса! — снова зашептал и злобно посмотрел на ложе, будто бы и в агрессии подушек была виновата девушка.       Как же так? Как она посмела ему отказать? О, эта глупая, самоуверенная Алиса, решившая пойти против всех, сегодня она отказала не Хэмишу, а спокойной и мирной жизни! Сказав те постыдные и странные слова, она подписала себе приговор, в этом юноша был уверен и лихорадочно сверкал глазами при мысли о том, как она будет жалеть об этом до конца своих дней.       Эскот сложил руки за спину и, чуть успокоенный мыслью о глупейшем поступке своей несостоявшейся невесты, подошёл к книжному шкафчику, что стоял напротив кровати и являл собой воплощение фразы «На потом», ибо к тем немногим книгам, что имели несчастье оказаться на его полках, не притрагивались уже очень давно. Он помнил, что его отец, будучи в плохом расположении духа, часто брал томик-другой и так приходил в норму, сидя у камина и тихо шелестя страницами. Хэмиш потянулся к первой попавшейся. «Таинство Южного леса». Что-то тихо кольнуло внутри и сразу утихло. Такой знакомый чуть потёртый синий переплёт, такие родные выцветшие золотистые буквы названия, будто он держит не книгу, а портрет родителей. Он напрягся, выуживая из памяти воспоминания об этом томике, между бровями даже появилась маленькая складочка, свидетельствующая о нелёгком мыслительном процессе.

***

      Рождество. Ему восемь или девять. Большая ель с кучей подарков в цветастых упаковках под ней. «Ну давай, открой их», — мягкая улыбка мамы и красное от вина доброе лицо отца как пример вполне счастливой семьи. Он помнит большие коробки со сладостями, набор оловянных солдатиков с миниатюрными железными пушками и большую корзину фруктов, перевязанную зелёной лентой. Некрасивый колючий серый свитер от тётушки Адалин (Хэмиш вздрагивает, ощущая его на себе) и ещё много чего, что он уже забыл. В то Рождество последним неоткрытым подарком стала невзрачная прямоугольная упаковка синего цвета и маленький Эскот сразу понял, что это книга. К ней прилагалась записка со словами «Другу Хэмишу от Алисы Кингсли».       Пока Хэмиш с лёгким отвращением снимал обёртку с явно не интересного ему предмета, родители, не скрывая радости, наблюдали за ним, посылая друг другу многозначительные взгляды. «Таинство Южного леса», — произнёс Хэмиш и заметил, что цвет переплёта точь в точь похож на цвет обёртки. Он покрутил книгу в руках, не желая даже открыть, и кинул её на остатки некогда красивой упаковки. Уже через секунду он и думать забыл о подарке от незнакомки и устроил баталию между новыми солдатиками. Забыл, но всего лишь до следующего вечера.       Двадцать шестое декабря. За окном в темноте мерно падали пушистые хлопья снега, когда уставший мальчик зашёл в свою комнату. Он почти сразу заметил ту синюю книгу, которая как бы случайно оказалась на самом видном месте стола. Хэмиш нехотя взял её в руки, решив, что ради приличия стоит полистать минутку, затем оставить пылиться где-то на шкафу. На первой же страничке с именем автора и названием красовались причудливые узоры синего цвета. «Кто-то порисовал в ней!» — промелькнула мысль. На второй, третьей и почти всех остальных страницах тоже были узоры, иногда попадались деревья и животные, необычные по форме цветы и бабочки. Хэмиш в тихом восторге перелистывал страницы и рассматривал каждый рисунок, каждую линию и завитушку. Затем он вернулся в начало и прочёл первое предложение. «Загадочный Южный лес встречает нашего героя россыпью удивительно синих мелких цветов.» Его книга была необычной, странной, как и особа, подарившая её.

***

      Хэмиш опять стал глотать воздух, со злобой сжимая старый подарок. Это была первая и последняя книга, которую он прочёл от корки до корки, из которой не вырвал ни одной странички и которую не попытался сжечь. Он стыдился того, что из-за дурацких узоров он слишком быстро заканчивал битву солдатиков, слишком скоро справлялся с ужином, и бежал наверх, к себе, чтобы читать у окна на широком подоконнике и бездумно водить пальцем по вдавленным в листки синим линиям.       Его лицо налилось краской, ведь это был подарок от неё. Тогда, ещё не будучи знакомыми, она уже его заинтриговала, завоевала нежный детский интерес этим бесполезным томиком, чтобы спустя много лет вот так опозорить, сделать посмешищем и главной темой всех сплетен и шуток на бог знает, какое время… Выпятив нижнюю губу, он раскрыл книгу, резко и гневно, и оцепенел, глядя на разрисованные страницы. Не совсем понимая, что делает, он медленно провёл по синей линии пальцем, как когда-то в детстве. Это было своеобразным обрядом, таинственной давней традицией и Хэмиш ненавидел себя за это. Он совершенно напрасно думает о своенравной девушке, зря вспоминает её грубые выходки и насмешки, но что-то сжимается внутри при каждом вздохе и теперь вся комната напоминает ему об Алисе Кингсли.

***

      Ему десять и он с удивлением наблюдает, как новая знакомая поливает кусты роз. Стоя на расстоянии от опасных колючек, он повторяет девочке, что это — работа слуг, а не маленькой леди.       — А я не маленькая, — морщит нос Алиса.       — И не леди, — тихо отвечает мальчик.       Копна золотистых волос тут же дёргается, и на Хэмиша льётся прохладная вода из садовой лейки, разом смывая его напыщенность. Мокрый до нитки мальчик стоит, боясь шевельнуться и чувствуя слезинки на чуть веснушчатом лице, а она спокойно смотрит, оценивая свой бессловесный ответ, затем подходит близко-близко, от чего сердце Эскота сжимается в непонятном страхе, и говорит, чётко выделяя слова:       — А разве джентльмены глотают слёзы перед обычными девчонками? — и тут же убегает, оставляя плачущего и поверженного «джентльмена» с широко открытыми, не то от страха, не то от удивления, глазами.

***

      Ему двенадцать и их с Алисой снова оставляют наедине. Он молча сидит на скамейке, в тени плачущей над зеркальной гладью озера ивы. Алиса стоит у самой воды и носки её туфель уже намокли и поблёскивают на солнце, она что-то бубнит себе под нос и чуть покачивается. Затем пробегает мимо скамьи, поднимается на невысокий склон, усыпанный жёлтыми одуванчиками, и быстро скрывается из вида. Хэмиш ворчит и идёт вслед за ней, стараясь не намочить обувь и новые брюки росой. Зелёная трава ему выше колен, а Кингсли нигде не видно. Какое-то время он стоит, переступая с ноги на ногу и высматривая голубое платье, но тщетно. «А что, если она упала в какую-то канаву и расшиблась?» — ухмыляется он, но почти сразу одёргивает себя, пугаясь, что если это и в правду произошло, то ему придётся смотреть на весь тот ужас, а потом ещё и родителям рассказывать. Он снова оглянулся.       — Алиса! Алиса Кингсли! — стараясь унять дрожь в голосе, крикнул он.       Ничего. Ветер шептал в высокой траве, позади шуршали ветви ивы, и пара лягушек прыгнула в воду.       — Я тут! Иди сюда, скорее, — наконец послышался тоненький голосок и Хэмиш неосознанно быстро сорвался с места.       Она лежала в траве совсем рядом от него и, сложив две ладошки в купол, прикрывала что-то на земле.       — Мисс Кингсли! Почему ты убежала? — мальчик пафосно вздёрнул подбородок, однако всё равно с интересом наблюдал за ней. — Я уж было подумал, что ты угодила в канаву и я стану свидетелем… — тут девочка шикнула, грубо прервав его «взрослую» речь, и указала головой на траву рядом с собой.       — Ложись рядом, я хочу кое-что показать.       — О, я уверен, что это какой-нибудь очень интересный камень или жук, но у меня хватает ума не валяться на мокрой и грязной траве, — с насмешкой произнёс он.       Как только Эскот закончил, Алиса разжала ладони, и из заточения вылетела огромная бабочка яркого, насыщенного синего цвета. Она медленно, перебирая тонкими крылышками, взлетела над детьми и запорхала в сторону озера. Хэмиш провёл её взглядом, чуть приоткрыв рот, а девочка радостно за ним наблюдала.       — А я уверена, что таких ты ещё не видел, — она быстро поднялась и отряхнула платье, — и ты упустил отличную возможность.       — Возможность испачкаться и только, — снова съязвил Эскот.       — Ты ведь читал ту книгу, Хэмиш, так что хватит вести себя как болван и признай, что это была бабочка из Южного леса, — чуть улыбнулась девочка, а мальчик от возмущения сжал ладони в кулаки и закусил губу, краснея. Да как она смеет его обзывать?       Чуть позже, вечером, молодой Эскот листал страницы синей книги, ища главу про волшебную бабочку, дарящую всем счастье и надежду.

***

      Хэмишу пятнадцать и он старается не думать о завтрашнем вечере Осеннего бала в поместье Гендриксонов, на который он должен пригласить Алису, по приказу просьбе родителей. От раздражения юноша выставил своего слугу за дверь и теперь в сотый раз перевязывает платок на шее.       Алиса сидит на лавочке у его дома и ждёт карету, что должна наконец отвезти её в усадьбу Кингсли. Хэмиш останавливается в нескольких метрах от неё, репетируя одну-единственную фразу. Делая последние шаги к девушке, он замечает, что она греет руки в складках платья и сам будто чувствует холод. Алиса чуть вздрагивает, когда Хэмиш кашляет перед речью.       — Алиса Кингсли! — торжественно начинает он, сжимая пальцами манжет рубашки. — Я имею честь пригласить Вас на Осенний бал в поместье лорда Гендриксона, что будет завтра вечером, — конец фразы он произносит почти шёпотом. Девушка ещё сильнее сжимается, только уже не от холода, а от слов, обращённых к ней. Неловкое молчание обрывается, когда Эскот, замечая вдалеке аллеи карету, делает ещё один шаг и протягивает ей руку. — Вы согласны?       Алиса застывает, а голова Хэмиша чуть дёргается, его взгляд мечется от всё ещё протянутой руки к карете и обратно. Наконец она протягивает свою в ответ, касаясь его ладони лишь подушечками пальцев, спрятанных под тонкую голубую перчатку. Экипаж останавливается и Хэмиш открывает маленькую дверцу, зная, что так надо и так поступает любой джентльмен, несмотря на то, какая леди перед ним. Он старается игнорировать то, что слишком долго держал маленькую тёплую ладонь в своей. Кингсли садится и немигающим взглядом смотрит перед собой, а манжеты белой рубашки снова чувствуют на себе напряжённые пальцы юноши.       — Вы согласны? — как можно твёрже повторяет он.       Девушка что-то тихо говорит и в темноте кареты невозможно прочитать слова по губам. В следующую секунду экипаж трогается с места и постепенно исчезает в холодном осеннем вечере.       На Осенний бал в доме лорда Гендриксона Алиса Кингсли так и не пришла.

***

      — То есть, я должен буду сделать ей предложение? — безэмоциональным тоном спросил двадцатилетний Хэмиш. Он любовался собой в зеркале над камином напротив. Хоть укладка его рыжей шевелюры и заняла несколько часов, он ничуть не жалел.       — Мой дорогой мальчик, этот союз будет крайне выгодным и для неё, и для тебя. Ведь твой папа́ был партнёром покойного мистера Кингсли и его добрым другом… И он очень хочет помочь его семье, что сейчас переживает… — леди Эскот чуть поморщилась, думая о бедности, — не лучшие времена.       — Благодаря мне папа́ получит бизнес Кингсли? — Хэмиш всё ещё рассматривал себя, вертя голову в разные стороны и пытаясь увидеть свой затылок в отражении.       — Ну, бизнесом это тяжело назвать, ведь после смерти Чарльза они многое потеряли… Однако вас с Алисой готовили к этому с детства и такова воля твоего отца, поэтому ни я, ни ты не можем судить о его намерениях, — с грустью в голосе подытожила леди Эскот.       — Мама́, что скажете о причёске? — спросил парень, указывая на столб ярко-рыжих волос на своей голове.       — Прекрасно, прекрасно, ты самый красивый мальчик из всех! А что ты думаешь об Алисе?       — Она в меру глупа, своенравна, не имеет вкуса в одежде…       — Неужели Кингсли не смогли достойно воспитать дочь? Какой кошмар, мой бедный мальчик.       — Она леди, мама́, где-то… глубоко внутри, странно себя ведёт и имеет на всё своё собственное мнение, которое в корне отличается от моего.       — Какая дерзость!       — Да-да, я пытался вразумить её, но она непослушна. Мне кажется, её мать не имеет представления о том, какой должна быть настоящая леди в наше время.       — Неужели у неё совсем нет достоинств, мой мальчик? — мать прекрасно понимала, что если Алиса обладает всеми перечисленными качествами, то её единственного сына ждёт крайне несчастливый брак.       Хэмиш замер, думая, какие достоинства могут быть у этой особы. Золотистые волосы, ниспадающие на маленькие плечи? Тонкие запястья и мягкие пальцы, что когда-то задержались в его ладони? Непонятная тяга к насекомым и цветам? Твёрдый характер, так непохожий на плаксивость других знакомых ему дам?       — Нет, мама́, никаких достоинств, — твёрдо произнёс Эскот и спешно покинул гостиную.       Выходя из комнаты и наконец забыв о своей причёске, Хэмиш Эскот вдруг осознал, что должен позвать Алису замуж. Ту противоречивую, скрытную и странную Алису.

***

      — Хватит! — громко сказал юноша, оборвав череду воспоминаний, и подошёл к окну.       Он сел на подоконник, обшитый приятной на ощупь зелёной тканью, где когда-то читал подаренную книгу, что всё ещё была у него в руках. Не в силах больше на неё смотреть, он кинул том на кровать и открыл окно, вдыхая тёплый летний запах. Прикрыв глаза, Хэмиш окончательно пришёл в себя и принял отказ. Ведь, по правде говоря, он и сам не желал видеть Алису своей супругой. Она ведь такая… другая.       — Алиса! Стоит извиниться перед лордом и леди Эскот! — послышалось с улицы. Окна спальни Хэмиша выходили на аллею, по которой сейчас уезжали кареты гостей.       Он вскочил с подоконника и чуть высунул голову на улицу. К своему экипажу как раз подошла миссис Кингсли с Алисой. «Прекрасно, девицу уже начали отчитывать! Я проявил жалость к её положению, сделав столь великодушное предложение, а эта глупышка повела себя так невоспитанно, что больше никакой джентльмен не попросит её руки!»       — С лордом Эскотом я уже поговорила… не против… пришли к соглашению… — из-за ветра до Хэмиша доносились лишь обрывки фразы, поражённое выражение лица миссис Кингсли заставило его высунуться ещё больше, пытаясь расслышать разговор.       — Но леди не должна вот так вести переговоры! Ты могла бы рассказать мне о своём плане!       — Как только сядем в карету, я всё тебе расскажу.       Миссис Кингсли начала поворачиваться к экипажу, а Хэмиш вцепился руками в ткань подоконника в каком-то полубредовом состоянии. Перед ним вспышками проносились воспоминания, он вдруг ясно ощутил тепло маленькой ладони, увидел ту голубую бабочку и будто снова стоял облитый из лейки с головы до ног.       — Обернись, только обернись на меня и я всё прощу, обернись же! — исступлённо шептал он, вперив взгляд в ровную спину девушки.       Алиса замерла, уже поставив ногу на маленькую ступеньку. Ей почему-то очень сильно захотелось осмотреться по сторонам.       — Что-то не так? Ты что-то забыла? — обеспокоенно спросила мама, за сегодняшний день пережившая слишком много потрясений.       Алиса моргнула, качнула головой и быстро села в карету. Она так и не обернулась.       В тот же момент Хэмиш Эскот отпрянул от окна, будто проснувшись после долгого, крайне неспокойного сна.       А утром горничная найдёт в камине обгоревшие страницы синей книги. Пожав плечами, она отнесёт их в мусорную корзину.