Кровавые путы

- Ненавижу солнце! – шарахаясь от солнечного света, льющегося из окна, Симона недовольно плюхнулась на диван в своей гостиной. Она по дороге успела захватить в баре стакан с виски и сейчас неторопливо потягивала напиток. Шэрон все так же неподвижно сидела в кресле напротив, с тоской поглядывая в сторону окна. - Я скучаю по тем временам, когда могла спокойно находиться на солнце! – женщина тяжко вздохнула. Ей не хватало дневного тепла и света. Симона, в свою очередь, неопределенно хмыкнула. Шэрон взглянула в сторону своей подопечной. Та пожала плечами. - Что? Я же вампир, а нам положено ненавидеть свет. Мы ведь не можем гулять днем. Прямые солнечные лучи убивают нас. - Ты еще так молода…- Шэрон укоризненно покачала головой, - и много не знаешь! - Прошу прощения, миледи, но мне почти 130 лет, - Симона выпрямилась на стуле, упрямо глядя на свою госпожу. Та лишь снисходительно улыбнулась. - А мне уже 400 лет с небольшим хвостиком. Как ты думаешь, у кого из нас больше жизненного опыта? Симона примирительно замолчала. Да, по сравнению с госпожой, она просто девчонка сопливая! Об этом не принято говорить напрямую в обществе вампиров, но чем старше бессмертный, тем больше его сила. И ходят слухи, что Шэрон ден Адель обладает не только контролем мыслей, как все вампиры, но еще и некоторыми другими силами, о которых мало известно. Один лишь Бог знает, как она их получила! Всем известно, что если один вампир выпьет досуха другого вампира, то к нему перейдут силы убитого. А это означает, что Шэрон осушила не одну немертвую глотку…. Впрочем, как было сказано ранее, об этом говорить вслух не принято у вампиров. - Прощу прощения за свое невежество, ваша светлость! – уже с большим почтением сказала Симона. Она действительно уважала свою наставницу и побаивалась ее, что, впрочем, немудрено, хотя девушка прекрасно знала, что Шэрон вряд ли когда-нибудь причинит ей какой-либо вред. Миледи лишь улыбнулась и покачала головой. - Прекрати поясничить, я же просила не называть меня всяческими титулами! Мы с тобою на равных, ты это знаешь. Просто я старше и мудрее и я – твоя наставница, которая должна вовремя останавливать свою неугомонную подопечную. Симона просияла. За это она и любила Шэрон! Никакой напыщенности и возвышения она никогда не проявляла. Но все, кто знал ее, сами по себе почему-то переходили на «вы» и обращались к этой женщине с почтением. Видимо, она просто создавала у людей чувство уважения и благоговения, не прибегая ни к каким силам. - Шэрон, скажи, а почему тебя так…. Рассмешило мое высказывание про солнце? Что в этом такого забавного? Вампирша обратила свой взгляд на ученицу. Та с любопытством взирала на своего «мастера». Она любила рассказы, овеянные покровом тьмы и столетий. А Шэрон было что рассказать! - Не все вампиры не могут выходить на солнце. Есть и такие, которые могут делать это без каких-либо последствий для себя. Шэрон с улыбкой глянула на ошеломленную Симону. Та сидела с открытым ртом, слушая наставницу. Увидев, что на нее смотрят, Симона поспешила сделать умное лицо, чтобы сидящая напротив женщина не укоренилась во мнении о том, что ее подопечная еще зелена и глупа, как новичок. - Иии… что же это за вампиры такие? – выдавила из себя девушка, делая огромный глоток из стакана с виски. От потрясения она залпом выпила все, что там еще было. Шэрон улыбнулась и продолжила: - Да-да, я не вру, есть вампиры, которые могут выходить на солнце. Но их крайне мало, и, как ты справедливо заметила, все вампиры боятся солнца. Это потому, что большинство из нас – убийцы. Но те, кто никогда не убивал ради крови, могут свободно находиться на солнечном свете. Я знаю не многих таких вампиров. Один из них – наш древний прародитель. Ходили слухи, что это Дракула, известный так же, как Влад Цепеш, но я считаю, что это вранье, порожденное невежеством. Всем известна кровожадность Влада. Он сажал людей на колья, а такой человек вряд ли может называться Светлым Вампиром. - Ух ты! – глаза Симоны засияли аквамариновым светом. Иногда, когда эмоции переполняют вампира, его глаза начинают светиться. А цвет свечения зависит от истинного цвета глаз. Поэтому, сейчас глаза Симоны от волнения сверкали голубым пламенем. Шэрон улыбнулась. - Я была таким вампиром, когда-то очень давно. Мой мастер нашел меня еще маленькой девочкой и спас меня от голодной смерти. Мои родственники погибли от чумы, свирепствовавшей в те времена, и я бы тоже умерла, если бы не он. Он вырастил меня, как дочь. Я росла среди вампирской аристократии, тогда это можно было считать чуть ли не королевским двором! Я была маленькой принцессой, и, конечно же, мне это очень нравилось. Но получилось так, что однажды, один из гостей на балу моего мастера напал на меня и выпил почти досуха. И Мастер был вынужден обратить меня в вампира, хотя он очень не хотел этого. После моего обращения он внимательно следил за мною, не позволял убивать жертв, которыми я питалась, хотя ты не понаслышке знаешь о том голоде, который испытывают новообращенные. Он знал, что делает. С его помощью я научилась контролировать голод и сколько угодно могла находиться на солнце. Я долго жила, не причиняя вред людям, пока однажды, из-за предательства одного из подчиненных моего Мастера, люди не устроили нам засаду. Они от этого же предателя узнали, как поймать настоящего вампира. Ты знаешь, что убить вампира может либо огонь, либо серебряный кол в сердце. Мы возвращались ночью с очередного бала, ехали в карете, когда на нас неожиданно напали люди. Они размахивали огненными факелами, угрожая убить нас. Они сумели загнать нас в огненную ловушку, из которой мы бы не выбрались оба. И Мастер решил, во что бы то ни стало, спасти именно меня. Тот вампир, который предал нас, был пирокенетиком, он старался поддерживать огонь, чтобы тот не утихал, пока мы в панике метались в поисках выхода. Он позволил людям пройти сквозь огонь и тот не причинил им вреда. Они напали на Мастера. Он отбивался, но их было слишком много. Несколько мужчин держали меня, чтобы я не вырвалась. Они знали, что я такое, но ошибочно полагали, что я слаба. Я видела, что Отец не справляется и не раздумывая вырвалась из рук людей, вцепилась в шею одному из них и…..убила его, чтобы стать сильнее. Убийство жертвы приносит намного больше сил, чем обычное кормление. Убив одного, я убила еще троих, насытившись их жизненными силами до самого предела. Я кинулась на помощь своему Мастеру, но опоздала. Один из людей вонзил кол ему в сердце! И я не успела спасти Учителя. Увидев, как он умирает, я с ненавистью расшвыряла людей, сломав, по меньшей мере, семь шейных позвонков. Но это все равно не помогло. Мастер умер у меня на руках. Мое горе было настолько глубоким, что это нельзя было передать словами. Я не хотела жить…. А тот предатель, что все это устроил, предложил мне стать его любовницей. Как оказалось, именно из-за меня он все это сделал, чтобы заполучить меня. Я прекрасно понимала, что он просто хотел меня, как вещь, как забавную игрушку. И я не собиралась потворствовать его желаниям. Он ошибочно полагал, что между мною и Мастером были какие-то романтические чувства. Но это не было правдой! Я всегда любила его, как Отца, а он считал меня своею дочерью. И, конечно же, я не могла стерпеть такого унижения. Чувство мести у вампиров не менее сильное, чем голод. Я накинулась на Фредерика, когда он совсем не ожидал этого от меня. Я не знаю, как я смогла это сделать, но я схватила кол, торчавший из сердца Мастера, набросила на Фрэда, пронзила его колом. Он сильно ударил меня в живот, но я не чувствовала физической боли. Горе, жажда мести и желание убивать мгновенно превратили меня из юной, красивой девушки в кровожадную машину для убийства. Я в ответ выхватила невесть откуда взявшийся железный штырь и насквозь проткнула им свой объект ненависти. Боль и эффект неожиданности сыграли свою роль, и он отвлекся. Я повалила его на землю, вцепилась ему в шею и…. выпила всю его кровь. Сила его крови переполнила меня. Я почувствовала, что могу убрать огонь. И он исчез по моему повелению. Когда я опомнилась и увидела, что натворила, мне стало плохо от мысли, что это я убила столько людей. Но больше всего мое сердце болело от горя. Я потеряла своего Создателя, своего Отца. Я похоронила его на рассвете. Это был мой последний рассвет 1655 года. С тех пор, я больше не могу находиться на солнце. Симона все это время внимательно слушала свою наставницу. Она прекрасно понимала ее чувства, ведь если бы убили Шэрон, она, Симона, чувствовала бы похожую боль. За все те годы, которые Шэрон покровительствует над нею, девушка успела полюбить свою госпожу, как мать. А потерять мать – самое страшное горе, которое только можно себе представить. Симона, впервые за долгое время, почувствовала, как к горлу подкатывает ком, а глаза жгут слезы. Настоящие слезы! В последний раз она плакала, когда прощалась со своею человечностью, более ста лет назад! А поглядев на свою госпожу, девушка увидела, что ее глаза, глядящие вдаль, наполнены такой болью, о которой многие люди даже представления не имеют. Некоторые раны не могут залечить даже столетия, не то что годы…. - Мне… мне правда так жаль, - Симона аккуратно взяла за руки свою наставницу и сжала ее ладони в своих. Та ответила на пожатие. - Я обещаю тебе, что никто и никогда больше не причинит тебе боли! Знай, что у тебя всегда есть Я, твоя сумасшедшая, кровожадная и беспощадная дочь! Шэрон со всею материнской теплотою обняла свою «кровавую дочь». У нее никогда не будет своих детей, но Симона действительно была для нее, словно ребенок. - Спасибо, моя дорогая! Ты иногда так напоминаешь мне меня саму…. Это даже странно! - Это настоящий комплимент и просто честь для меня – быть похожей на вас, миледи! – торжественно ответила Симона. Шэрон поморщилась. - Ну вот, опять ты за свое! Неугомонная девчонка! Симона с хохотом оторвалась от своей наставницы и вихрем унеслась в другую комнату, крикнув на ходу, что скоро вернется. Шэрон покачала головой. Наверное, они действительно родственные души, которые нашли друг друга спустя много лет. А это значит, что они должны во что бы то ни стало сохранить эту связь! Ведь несмотря на свою природу, они все еще чувствуют, а это о многом говорит. Значит, их безмолвное сердце еще живо, хотя его стук затих уже давным-давно….