Не останавливайся, профессор!

— Легли. По своим. Кроватям! — раздался откуда-то из-за стены душераздирающий вопль. Петр Петрович Деловой устало вздохнул и, сняв очки, надавил на глаза. — Профессор, у вас там все в порядке? — поинтересовалась студентка Иванова, наматывая на палец прядь волос. — Это ваша жена че ли там? — Нет, Дарья, это соседи, — Петр посмотрел в тетрадь с конспектами и сделал очередную попытку продолжить онлайн-лекцию. — Не отвлекаемся! Итак, мы с вами поговорили о том, что выделяют несколько стадий социализации. Запишем. Он посмотрел в монитор. Отметил, что почти все десять человек внимательно слушают и продолжил: — Первичная социализация или… — Кому сказала лечь в постель?! — снова истеричный вопль прервал его на полуслове, и Петр Петрович в который раз пожалел о том, что лекцию пришлось перенести с утреннего времени на дневное. Обычно он и не слышал никогда всех этих диких криков, но теперь стабильно в тринадцать ноль-ноль звучали призывы улечься, а в восемнадцать ноль-ноль — писать нормально, а не как курица лапой. Петр вздохнул и обратился к студентам: — Прошу вас не обращать внимания. Итак, на чем мы остановились? Ах, да! — он пощелкал мышкой, открывая график в презентации, как вдруг картинка пошла пикселями и зависла насовсем. — Господа студенты, меня слышно? Ответа не последовало. Он попытался реанимировать чат, вышло не очень — звук был, а изображение отсутствовало. — Петр Петрович! — позвала Мария, староста группы. — Можем продолжить и так, мы вас все равно прекрасно слышим, и чат работает, правда же, ребят? Ребята лениво откликнулись в ответ, а профессор, наконец, расслабился. Он облокотился на спинку стула, уложил ноги на столе и закинул в рот подушечку жвачки. — Сейчас сделаем тест, раз уж нас постоянно перебивают. Всем видно вопросы? Если что непонятно — я тут! Раздал указания и полез проверить, что же такого ему там пришло? Телефон вибрировал уже несколько раз. За стенкой стихли голоса, видимо, горе-мамаше все-таки удалось усмирить своих дьяволят, а значит в ближайшие пару часов тишина была гарантирована. «Что делаешь?» — гласило сообщение в приложении знакомств. А далее шли фото голого жилистого торса и полоска косых мышц. Воображение само дорисовало картинку, да такую, что Петр возрадовался, что находится дома, а не в аудитории. Покраснев, он оттянул горловину футболки и покосился на монитор. «На лекции». «И что же ты там делаешь? Расскажи, насколько ты плохиш», — вслед за строчками пришло фото губ. Томная улыбка и краешек щеки, Петр тут же облизнулся и снова покосился на монитор — картинка по прежнему была в пикселях, слышен был только лишь стук пальцев по клавиатуре. Тони, так представился собеседник ровно неделю назад, когда нашел его в самом популярном приложении. Он был очень общителен и изредка баловал Петра фотографиями пикантных частей тела, но дальше откровенного флирта у них пока что не зашло. Да и знали они друг о друге всего ничего. Тони был студентом и подрабатывал разносчиком пиццы в свободное время. И про себя Петр практически не рассказывал. Лишь иногда упоминал, что он на паре, и от этого Тони скорее всего воображал его студентом, ну общался по крайней мере на «ты». «Сижу, закинув ноги на стол». «Плохой мальчишка! Я бы тебя выгнал», — пришло незамедлительно, а затем короткое видео. Всего две секунды — розовый язычок мелькает меж приоткрытых губ. — Ох, — выдохнул Петр и опасливо прислушался. Похоже, никто не обратил на него внимания. «Не получится, мой мальчик. Я — препод», — он тоже сфоткал уголок своей улыбки и отправил. «Ох. У тебя красивый голос? А давай пошалим?». — Петр Петрович, все уже закончили, — послышался возглас Марии. — Ждем ваш вердикт. — Ребят, у всех все хорошо, мне жаль, что лекция сорвалась, — соврал Петр, разглядывая очередное фото. — Продолжим завтра? — Да, конечно! — У меня остались вопросы, Петр Петрович, — прозвучало из динамика. — Это кто, простите? — лектор уже вовсю рассматривал фото симпатичной задницы с родинкой на левой ягодице. — Звонарев. — Задавайте, — прозвучало, может и грубо, но профессор уже настроился на другое — приятный вирт в компании симпатичного юноши. — Я… это… — мялся студент, еще больше раздражая преподавателя. — Тут все отключились, а я никак не могу разобрать тринадцатый вопрос. — Да-да. «Ну так что, ты очень плохой профессор?» — далее прикреплялось фото трусов, что висели на одном пальце. Расшалившееся воображение и вставший член не способствовали рациональному мышлению, поэтому он тут же ответил: «Ох, я бы сейчас припечатал по твоей охренительной заднице и заставил стонать так громко!». — Профессор, что скажете? Вот черт! Пока он тут фантазировал, Звонарев что-то спрашивал, но что конкретно Петр вспомнить не мог, поэтому осторожно согласился: — Возможно… — Ох, отлично! Тогда до скорого! Что бы это значило? До какого такого скорого? Но все мысли разом вылетели из головы, стоило профессору вновь взглянуть на экран. «Садись, я сделаю тебе массаж!» — и снова фото аккуратной ладони с капелькой масла посередине. Что он мог там делать с этим маслом, Петр понял сразу. Потому отключил программу онлайн-конференции и закрыл ноутбук. «Не-не, я хочу тебя видеть!». — Ладно, чертенок, посмотрим, насколько ты горяч, — прошептал Петр и уселся на диван поудобнее, спустил штаны и расстегнул рубаху. Сфоткал кусочек торса и отправил собеседнику, чьего имени он, к сожалению, не знал. Только ник — Тони. «М-м-м… я стою позади тебя, медленно растираю масло между ладоней и касаюсь горячими пальцами твоей груди». «Да, малыш, продолжай…». «Глажу упругие мышцы, легонько задевая соски, и они, твердые, так и просят ласки». Петр воплотил эту фантазию, снимая на камеру небольшой ролик. «Оу, я разминаю затекшие мышцы шеи, плечи. Твоя кожа, она такая приятная на ощупь! Такая упругая. Я провожу носом по сладкому местечку за ухом. Ты так нереально возбуждающе пахнешь!». Петр прошелся ладонью по шее, продавливая задеревеневшие мышцы, блаженно застонал и отправил звуковое сообщение Тони. «Поаккуратнее, профессор, я чуть не кончил! Тебе не говорили, что твой голос — сильнейший афродизиак?». Деловой хрипло рассмеялся и снова отправил звуковое. Ответа он ждал несколько минут, а когда получил — слушал и слушал, буквально ощущая, как покалывает в кончиках пальцев от желания прикоснуться, как ноет и пульсирует член, жаждущий ласки. — Ох, — пошлый звук разрезал тишину комнаты. — Д-да, поговори еще, профессор! Боже, я готов слушать тебя вечно! — Тони прерывисто вздохнул. — Я готов вылизывать твое тело, боже, ты же ходячий секс! — Давай, малыш, забей на массаж, ласкай себя! — Петр включил камеру и снял на видео, как растирает по набухшей головке каплю смазки. «Я хочу взять его в рот, проверить, так ли он восхитителен на вкус». «Не смею препятствовать!» — Петр только отбил сообщение, как тут же получил небольшое видео, где средний и безымянный пальцы скрываются меж божественных губ. Он так и представлял, как заменит тонкие пальцы своим членом и отымеет этот сладкий рот! «Твой рот прекрасен. И твой язык… хочешь попробовать меня? Я же знаю, что хочешь, несносный мальчишка! Веду большим пальцем по твоим охренительным губам. Открой ротик, мой хороший». «Какой плохой профессор! Я вылизываю твои пальцы, провожу языком между ними. Ты видишь? Я на коленях перед тобой, сжимаю рукой твой член, глажу. Он просто невероятный! Такой… Скольжу языком, обвожу головку… слизываю каплю смазки… м-м-м, вкусно! Какой же он большой и горячий!». «Продолжай»,  — Петр то водил ладонью по члену, то пережимал у основания, не желая прерывать эту сладкую прелюдию. «Я возьму его в рот, целиком, до основания. Чувствуешь? Там так горячо и влажно, ох, да, мой профессор!» — пришло сообщение, а следом и фото члена, аккуратного, перевитого венками, с крупной бордовой головкой. «Ты доигрался, мальчишка, чувствуешь? Я ухватил тебя за волосы, медленно насаживаю до предела. Давай же, малыш, покажи, насколько ты хочешь этого!». «Ты позволишь мне ласкать себя, профессор?» — ох, сейчас он бы позволил ему все, что угодно, но ответил лишь короткое: «Да». — Д-да, ох-х-х, — протяжный то ли стон, то ли хрип в секундном аудиосообщении, а следом еще одно текстовое: «Положи ладонь мне на горло, чувствуй, как оно растягивается для тебя!» — стоило представить это, как мышцы пресса свело спазмом, желание ощутить это в реале стало почти невыносимым. «Это невероятно, ты такой горячий! Твои блядские губы вокруг моего члена — это самое охренительное, что я видел! Смочи палец и вставь в свою аккуратную попку. Давай же!» «Принимаю тебя глубоко, утыкаясь носом в лобок. Черт, ты просто охренительно пахнешь! Ох, профессор, не о своих пальцах в заднице я мечтал». — Приезжай, малыш, и я сделаю с тобой не только это… — прошептал Деловой, печатая ответ: «Продолжай, не останавливайся! Слышишь мои стоны, мальчик? Это я вбиваюсь в твое горло, проскальзывая все глубже и глубже, а ты принимаешь, и смотришь снизу вверх, такой растрепанный… Я все сильнее впечатываюсь в твой рот, а ты глотаешь, глотаешь, почти задыхаясь». «Хочу тебя в себе… Кончи для меня, профессор!» — и Петр, чувствуя, как подкатывает возбуждение, как каждый нерв дрожит от напряжения, с громким рыком излился в ладонь. «Ты просто невозможный…» — отправил он и завис немного, размышляя — что дальше говорить? Спасибо? Повторим? И пока он думал, собеседник отключился, оставив лишь короткое: «Спасибо, повторим!». Спасибо?! Повторим?! И это все?! Петр весь день бродил по квартире как в воду опущенный. Тони больше не выходил на связь, и он маялся, задаваясь вопросом, что же сделал не так. — Пиши нормально, я тебе сказала! Какое «и»? Я сказала «е»! «Е»! — Ничего не меняется… — устало сказал Петр Петрович и пошел на кухню. Он приблизился к холодильнику, открыл дверцу и посмотрел на забитые битком полки: раз в неделю он выбирался до магазина, закупал самое необходимое и, озираясь по сторонам, спешил домой. Пустынные улицы угнетали, как и полнейшее одиночество. Петр Петрович Деловой не считал себя интровертом, хоть и радовался поначалу внеплановому отдыху, но потом вынужденное одиночество все больше и больше стало вгонять его в уныние. Не спасали даже волшебные пиздюля от начальства, ведь лекции никто не отменял, к ним надо было готовиться. А как это сделать, когда за стенкой периодически то музыка, то детские вопли, то родительские крики? Каждый развлекал себя, как мог. Вот и Петр нашел отдушину — реанимировал свою страничку в приложении знакомств. Деловой снова пролистал переписку в начало, пытаясь понять, что сделал не так. И вот сейчас, успокоившись, он более детально рассматривал каждый снимок, подмечая, как сильно знаком ему задний фон! Эти обои в дебильный цветочек, краешек диванной обивки и шкаф с резными створками… Тони… — Вот я слепой! — воскликнул Петр и внимательнее присмотрелся к фотографии губ с маленькой родинкой под носом. Его как будто осенило. — Ну-ка, ну-ка! Профессор выбрал номер из списка контактов и набрал по видеосвязи. Трубку долго никто не брал, а потом на экране появились сначала они — губы, затем изображение пошатнулось, и Петр чуть не ахнул. Ну конечно! Антон Звонарев… Тони… — Петр Петрович? — аккуратно спросил студент. — Вы что-то хотели? — Да, — прочистил горло он. — Ничего, я это, случайно. — Ну хорошо, так мне приходить сегодня? Я просил вас о консультации… — Ох, конечно! — улыбнулся Петр, хотя готов был дать руку на отсечение, что улыбка его больше походила на оскал. — И смазку не забудь. Господи, он что, произнес это вслух?! — Что, простите? — Маску, говорю, не забудь.