Камень притяжения

Нагаи Кей распахивает глаза и в панике садится на постели. Очередной кошмар, где Сато оторвал ему голову, смешивается с нарастающей лёгкой болью в пояснице, и он успокаивает своё сердцебиение. Проглатывает слюну, потому что в горле ужасно сухо и хочется прокашляться. Осматривается вокруг. Справа мирно посапывает Кай, нежно обвивая запястье Нагаи, а слева на подушке распластался Ко, выдыхая громко и беззаботно. Кей иронично и совсем невесело посмеивается, рассматривая то одного, то другого. И шипит, чувствуя, как лёгкая боль переходит в саднящую и колющую. Кей уже автоматом ненавидит это утро, все предыдущие и все последующие, потому что каждую ночь эти два придурка ебут его самыми разными способами. Лучше бы убили, честное слово. С тех пор, как Кайто сбежал из тюрьмы, а Сато исчез из Японии, продолжая свои террористические беспорядки в других странах, прошло много времени. И много всего. Такого, что в итоге привело к этой отвратительной комбинации в постели, где Кея сладко разрывают двое ненасытных идиотов, которые, вместо того, чтобы после войны разбрестись кто куда, предпочли остаться с Нагаи, будто он какой-то камень притяжения. Видимо, неприятностей. Видимо, только для себя самого. Кей посмотрел на Накано, распластавшегося по кровати и задравшего одеяло, и пытался вспомнить, как это всё у них двоих началось. Смутно. Как само собой разумеющееся, хотя Нагаи никогда и не предполагал, что он сам окажется геем. Ещё и пассивом. Ещё и ляжет однажды под этого глупого придурка, который с каждым днём, когда-то проведенными под одной крышей здания Министерства, привлекал к себе, сначала мысленно, потом и физически. Кей честно не помнит, с чего это у них началось. Просто чем больше они с Ко вместе сражались, тем больше разговаривали по вечерам за столом, когда вся команда разбредалась по своим комнатам, а Тосаки убедительно твердил, чтоб эти двое не засиживались надолго в столовке и шли спать, «вам ещё завтра дистанцию отрабатывать». Но они всё равно задерживались, начиная разговаривать ни о чём и обо всём сразу. Подколы и взаимные обзывательства со временем перешли в повседневное обсуждение планов, а оно же — в рассказы об их прошлой жизни. Нагаи тогда страшно уставал, и у него не было сил хмуриться и цокать, когда Накано бурно рассказывал про свои самые разные приключения, что были до Сато. Про ситуации на стройках, про знакомых, про выпивку. А Нагаи просто слушал и не возмущался, удивляясь самому себе, что ему интересно то, что было с Накано до их встречи. Хотя жалости к тому, что с их встречей Кей его всячески душил, топил, резал, дырявил и попросту убивал, не было, ни капельки. Ко сам виноват, что такой надоедливый идиот. А в какой-то момент интерес интеллектуальный перешёл к интересу физическому, и это тоже будто само собой случилось, как ожидаемый исход. Просто чем больше они сближались, тем чаще по коже бегали мурашки, щеки и уши краснели, сердце заходилось бешеным стуком, а внутри просыпалось будоражащее ощущение там снизу, и в какой-то момент Кей просто вспомнил, что это естественно, они же подростки, гормоны играют. Кей даже в мыслях уже не отпирался, полагая, что чего-то хуже, чем всё уже есть, в его жизни точно не будет, даже если он пару раз потрахается с Ко. И они потрахались, только Нагаи вовсе не ожидал, что не раз и не два, а чёртов каждый день после и до сего дня, потому что Накано срывало башню как какой-то псине, и он, наконец удостоверившись, что и Нагаи хочет его, как он давно хотел Нагаи, начал просто набрасываться на него в любой подходящий и не подходящий момент. Как-то раз на одной из операций по очередной безуспешной поимке Сато они застряли в вентиляции, и это был самый неудобный и дикий секс у Кея из всех, что у них были. После этого Ко стабильно дырявили живот НЧМ каждый чёртов день, а тот плакался, но понимал — справедливо. В какой-то момент они начали называть друг друга по имени, и Кей понял, что от Ко он больше никуда не денется. Что уже пропал. И это снова как само собой разумеющееся. С Кайто всё было намного сложнее. Ещё тогда, когда под завалами Ирумы Кай неожиданно воскрес, Кею удалось его откачать, а Сато полетел играться с другой нацией, они серьезно поговорили. Обо всём. О том, что Кай тоже оказался получеловеком, и Кей всё-таки признался, как он этому рад. О словах, что Кей истерически выкрикивал под завалами, выбивая из Кайто хотя бы один вздох, хотя бы один удар сердца. Он не извинялся за то, что кричал, что «они с Каем вовсе не друзья» и «Дай мне хоть раз отплатить тебе той же монетой!», потому что в действительности это было правдой. И каждый из них это знал. Кай же в свою очередь признался, что Нагаи был для него не «единственным» застрявшим в беде другом. Просто это дерьмо, в которое влез Кей и которое добровольно полез разгребать Кай, очень затянулось, не более. И, возможно, если бы изначальный план Кайто по спасению и укрытию Нагаи в горах увенчался успехом, через какое-то время Кай бы точно сорвался помогать второму, третьему, пятому, десятому «лучшему другу». Казалось бы, после таких взаимных признаний им обоим должно было стать легче. Казалось бы, после такого они должны были разойтись как в море корабли, жить свою новую жизнь законных полулюдей в новом формирующемся обществе. И так оно и случилось, пока буквально через несколько дней один не позвонил другому. Просто узнать, как дела. Затем ещё раз, и ещё, а потом Нагаи и сам назначил встречу, просто чтобы сходить куда-нибудь вместе. Это казалось одновременно неловким и таким правильным. И Кай, и Кей — оба осознали, что привыкли постоянно думать друг о друге так, будто им нужно бежать на помощь. Оба понимали, что за всеми этими погонями на полулюдской войнушке их притворные дружеские отношения сами собой превратились в настоящие. А нужда друг в друге переросла в нечто большее, чем просто желание знать, что с твоим другом всё в порядке. Кей никогда не интересовался, чем занимается Кайто, когда они ещё были обычными школьниками. Он запомнил номер, он думал о друге, но они ни разу не виделись полноценно, не разговаривали, не делились своими мыслями, тревогами и волнениями. Поэтому теперь Нагаи хотелось спросить о многом. «Кай, а чем ты занимался на зимних каникулах?», «Кай, а что ты делал, когда я сдавал те экзамены?». Кай, как ты живёшь? Кай, что ты любишь? Кай, что ты думаешь обо мне? Кайто с самого детства знал, какая газировка нравится Нагаи. Кайто с детства знал, на что у его друга аллергия. Кайто всегда был в курсе, чем занимается Кей, как он учится, как дела у его больной сестры, куда он ездит в школьные поездки и даже во сколько он ложится спать. Кайто всю жизнь знал о Нагаи всё. Для него это было так же нормально, как знать всю ту же информацию о других его рандомных друзьях. Но теперь он понимал, что только с Нагаи ему хочется выпить его любимую газировку, пока они ходят по научной выставке, куда Кей его позвал. Теперь понимал, что только с Кеем ему хочется поехать куда-то за город с палатками и кучей мяса, а не с теми рандомными уже никому неизвестными «лучшими друзьями». Только теперь Кайто понимал, что спать он хочет только с Нагаи, и двусмысленность этого желания вовсе не завела его в тупик и смутила, а показалась такой правильной. И он только улыбнулся, когда прочитал это желание на чужом жутко смущённом и привычно недовольном бледном лице. Для Нагаи Кея же все эти вселенские откровения превратились в ад, которого он совершенно точно не ожидал. С Накано было так просто и хорошо физически и так похуистично духовно. С Кайто его эмоциональное равновесие постоянно скакало на непонятных весах, а физическая близость стала непозволительным откровением. Вот только ад состоял в том, что ни один из этих двух таких важных для него придурков ни разу не спросил его мнения. Оба эти придурка знали о существовании друг друга и сами собой, не сказав даже Нагаи, сдружились, сговорились, поладили, нашли общий язык, общие темы и интересы, успели побрататься дай боже и устаканить вопрос о том, что съехаться всем троим под одну крышу — максимально гениальный вариант. И что ебать вдвоем одного Кея — тоже что-то из разряда супер отличной идеи. В общем-то, Нагаи сказать было нечего — время после войны с Сато стало для него одновременно и лучшим, и худшим из всего, что у него было. Лучшим, потому что секс втроем оказался на удивление самым горячим на свете, а Кай и Ко были и нежными, и грубыми, и ни разу он не испытывал такого шикарнейшего оргазма, как с этими двумя. Они постоянно меняли позы, места, поведение и скорость, Кай и Ко входили в него по-очереди, одновременно, утром, вечером, посреди важной работы за ноутом или уставшими в душе. Этот симбиоз был удивительно потрясающим и никогда не надоедал. И одновременно самым худшим, потому что каждый раз после бурной ночи утро именно такое: Нагаи просыпается самым первым в гнезде из чужих тел и конечностей, весь потный и заранее уставший, вспоминает, что эти двое любящих его придурков сделали с ним ночью, и, кое-как выползая из постели, просто идёт курить на кухню и ставить чайник. А ещё снова и снова вспоминает, с чего всё это началось, шипя под нос: «Вокруг меня одни идиоты».