Cause you're a part of me so you can find me in the space between You'll never be alone No matter where you go We can meet in the space between Space Between (Descendants 2)
— Ты помнишь это? Все годы вместе. Все, через что мы прошли, — прошептала Изабелла. — О, Белла, конечно я помню, — вздохнула Алма, сжимая ее ладони, — я все помню. Их связывало многое. Больше столетия взаимных доверия и поддержки, благодаря которым они пережили все те годы. И это навсегда останется между ними. Первые годы в Академии имбрин Алма провела в одиночестве. Она была младше большинства учениц, и они не проявляли желания дружить с ней. Алма проводила все время с книгами, спрятавшись в библиотеке от Джека. Он задирал не только её, но большая часть его издевательств доставалась именно ей, ненавистной сестре, которую всегда ставили в пример. Джек был старше Алмы на шесть лет, а Майрон — на четыре. Майрон проводил много времени за черчением и проектированием чего либо и предпочитал не встревать в отношения брата и сестры. Джек впервые смог превратиться в сапсана, когда ему было одиннадцать. Он страшно гордился этим и хвастался всем на протяжении недели. Майрон поддерживал Джека, его странный дар отличался от талантов брата и сестры и проявился раньше. Даже мисс Шилоклювка похвалила его. Только Алма отнеслась к успехам Джека очень прохладно, очередной раз напомнив, что сама она была способна на это еще с трех лет, чем снова разозлила брата. В свой первый день в петле Изабелла стояла посреди коридора и растерянно оглядывалась. Мисс Овсянка, с которой она приехала, сказала девочке ждать ее здесь, а сама куда-то ушла, и ее не было уже с полчаса. Белла сжимала в руках маленький чемоданчик и смотрела на девочек, которые постоянно проходили мимо нее в ту или другую сторону. Изабелле было всего десять, и она еще никогда не была так далеко от дома, тем более одна. Вдруг к Белле подошла девочка, она обратилась к Изабелле, но та не поняла ни слова. Белла не знала английского и потому чувствовала себя еще более неуверенно. — Je ne te comprends pas, — невнятно ответила Белла. — Ох, — Алма замялась, услышав французский, а после произнесла — Je m'appelle Alma. Faisons-nous des amis*, — Алма, которой тогда было девять, взяла Изабеллу за руку и провела ей ознакомительную экскурсию по Академии, говоря на французском так хорошо, как могла. В тот же день Алма поговорила с мисс Шилоклювкой, и Изабелла стала ее соседкой по комнате. Оказалось, Изабелла терпеть не могла ранние подъемы. Она никогда не могла проснуться с первыми лучами солнца, и Алме приходилось будить её (словами или, иногда, брызгать водой из умывальника) практически каждое утро, чтобы Изабелла не проспала завтрак. Каждый вечер, после отбоя, они расчесывали друг друга до тех пор, пока волосы не становились гладкими и блестящими. Они заплетали друг другу косы и делились девчачьими секретами. Уже тогда Изабелла говорила, что хочет покрасить свои волосы в какой нибудь смелый цвет. Алма полностью поддержала ее и даже убедила поговорить с мисс Шилоклювкой об этом. Они повторяли минуту или две ради развлечения. Или ради спасения. Изабелла бывала немного неуклюжей и не одна ваза была спасена только благодаря возможности манипулировать временем. Или же, когда у Алмы ломались очки, из-за Джека, конечно, её тоже выручал этот трюк. А иногда, когда во время чаепития оставалось только одно печенье, они создавали мини-петлю, чтобы все могли съесть его еще один раз. Мисс Шилоклювка не одобряла этого, строго поглядывая на девочек поверх очков. Удивительно, но даже Джеку нравилась эта маленькая хитрость, хоть вслух он этого не признавал. Алма плакала, когда Изабелла нашла ее на чердаке. Она не хотела говорить, кто ее обидел, привыкнув не жаловаться, а просто терпеть. Белла молча обняла подругу, успокаивая, она уже догадалась обо всем. Ведь это был далеко не первый раз. Джек был недружелюбен всегда, но с годами его поведение становилось все хуже. Изабелла шла по коридору, когда вдруг увидела Джека. Он сидел на лавке вместе с Майроном, и они смеялись. Он развлекался, в то время как Алма плакала из-за его отвратительной выходки. Злость закипела у Беллы в крови, затуманивая рассудок. Она налетела на Джека и с размаха ударила его по лицу. — Не смей, слышишь, не смей даже приближаться к Алме! — выкрикнула Изабелла. Другие девочки, которые стояли рядом, с немым удивлением уставились на них. Хоть Белла и была младше Джека, её действия были настолько грубыми и неожиданными, что он впал в ступор. Джек думал, что она сломала ему нос. Майрону, чтобы привести брата в чувства, пришлось плеснуть на него водой из фонтана, который был рядом. Мисс Шилоклювка и мисс Овсянка были возмущены поведением Изабеллы, но так и не назначили ей наказание. Алма очень хорошо играла на пианино, её этому научила мисс Шилоклювка. Она часто занималась с Алмой и хвалила за прилежность. Изабелла подобным талантом к этому инструменту не отличалась, под её пальцами клавиши издавали только пронзительные скрипы. Зато она всегда мечтала купить себе гитару. Они часто воображали, какие песни могли бы сыграть на своих концертах. Но этого так и не произошло. Когда Алме было шестнадцать, она захотела повидать родителей. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как ее забрали из родного дома, и она подумала, что они, возможно, увидят её теперь в несколько ином свете — как личность, как дочь, наконец, — а не просто как какую-то мерзкую ошибку природы. Выпросив у директрис разрешение, она отправилась в свою деревню. Родителей она нашла в лачуге на самом краю поселения. Их выселили туда из-за них. Из-за нее. Даже родственники отказывались знаться с ними: все верили, что они пособники дьявола. Она попробовала переубедить их — ведь где-то глубоко они все еще любили её, но куда больше боялись. Кончилось все тем, что мать прокляла тот день, когда Алма появилась на свет, а отец прогнал ее из дому раскаленной кочергой. Когда она вернулась подавленной и с разбитым сердцем, Изабелла провела всю ночь, успокаивая Алму, пока та плакала на ее плече. Лишь годы спустя Алма узнала, что они умерли: набрали камней в карманы и ушли в море. Мечта Изабеллы исполнилась, когда ей было семнадцать. Она покрасила волосы в серебристый цвет и уговорила Алму тоже покрасить кончики. Они ходили вместе с похожими прическами и очень гордились этим. Алма уже тогда значительно отдалилась от братьев, особенно от Джека, поэтому, когда Изабелла сказала, что они будут как сестры, Алма обрадовалась. Ей давно не хватало семейного тепла. У Алмы и Изабеллы есть одинаковые браслеты дружбы, которые сделала Алма. Она делала их втайне, по ночам, чтобы получился сюрприз, но Изабелла все равно узнала об этом раньше, случайно открыв не тот ящик стола. Алма сплела браслеты из шнурков и бусин, себе с прозрачно-желтыми, а Изабелле — с зелеными. Обе до сих пор хранят их, хоть с момента выпуска из Академии прошло больше столетия.***
Изабелла всегда присылала Алме открытки на день петли. Это были милые поздравительные карточки на французском с нарисованными акварелью картинками. За семьдесят лет она ни разу не повторилась. Алма очень дорожила этой коллекцией, храня её в отдельном фотоальбоме, и всегда посылала какую-нибудь открытку Изабелле в ответ. К сожалению, они все сгорели при взрыве. В тот день, когда Шарлотта сбежала из Кернхолмской петли, мисс Сапсан была во Франции. Изабелла давно ее приглашала и Алма наконец согласилась. Она гостила в петле всего два дня, когда позвонила напуганная Эмма и сообщила, что малышка сбежала. Обеих имбрин зацепили события того дня. Они ни разу не говорили об этом после, Алма только вскользь упомянула в одном из писем, что Шарлотте будет хорошо у мисс Козодой и мисс Дрозд. Когда Алма узнала, что Изабеллу похитили, она почувствовала себя опустошенной. Алма знала, что твари зверствуют, но молила всех существующих и несуществующих богов о том, чтобы Беллу это обошло. За свою петлю она, почему-то, не боялась, была уверенна, что спряталась надежно. Но вот Изабелла. За предыдущий год пропала не одна имбрина и с каждым разом опасения на счет того, что происходит с пропавшими, становились все хуже. В последнее время твари и пустоты становились все более агрессивными и все более опасными.***
В плену у тварей в том подвале. Алма ужаснулась увидев Изабеллу и всех других имбрин в измученном состоянии, но не могла ничем помочь, так как сама едва держалась на ногах. Она села на пол рядом с Беллой и обняла её. Реакция Изабеллы была заторможенной, и Алма с ужасом подумала, что могло быть тому причиной. Ей было особенно больно, что все страдают из-за её брата. Алма корила себя за ошибки юности, считая, что от части виновата в том, кем он стал. После событий в Библиотеке Душ Алма была очень подавлена, хоть и старалась не подавать виду. Она окончательно потеряла последних биологических родственников, не важно насколько плохими они были. И ей было тяжело видеть все эти празднования вокруг. После одной из церемоний погребения Алма сказала детям медленно идти назад, а сама отошла немного в сторону. Она вышла за территорию кладбища странных и остановилась возле двух пустых надгробий. Алма держала в руках четыре белых цветка и, немного постояв у могил, положила по два на каждую из них. Таким своеобразным прощанием она пыталась облегчить свою боль. Мисс Кукушка совершенно случайно оказалась рядом. — У них даже нет могил, куда я могла бы прийти, — сказала Алма, тяжело вздыхая. — Это старые могилы, такие же старые как и моя боль. Их надписи уже стерлись, и, когда я смотрю на них мне кажется, что здесь лежат Майрон и Джек. Я знаю, что зря лелею такие мысли и это все глупости, но мне так легче. — Не стесняйтесь своих чувств, ma chere, — успокаивающе произнесла Изабелла. — Это нормально. Когда Джейк и компания отправились на миссию, и мисс Сапсан понятия не имела, где они, а остальные дети молчали и отнекивались, мисс Кукушка каждый день ждала ее в Акре с плиткой шоколада или даже бокалом вина. Они сидели в пустой комнате Совета имбрин, и Алма выговаривалась Изабелле. Она понимала, что сподвигло детей на такой глупый поступок, и в тоже время не понимала, как можно было так безответственно поступить. И после спасения детей от Лео и ссоры с Джейкобом, мисс Сапсан, пряча рвущиеся наружу слезы, пошла прямиком к лучшей подруге. Она позволила себе дать волю чувствам еще один раз на плече у мисс Кукушки. Ей было больно от тех слов, которые наговорил Джейк в порыве злости. Изабелла успокаивала подругу как могла, уверяя, что парень одумается. И Алму снова захлестнуло беспокойство, когда она узнала, что Джейкоб опять сбежал. Алма до последнего надеялась, что это просто игры подсознания, но с каждым разом это становилось все более реальным. Изабелла была единственной, с кем Алма поделилась своими ночными кошмарами и тревожными подозрениями. Она рассказала не сразу, но её недосып в тот день был настолько очевиден, что Белла сама спросила. «Джек не сгинул в разрушившейся петле», — наконец произнесла Алма, — «мы зря надеялись». Она закурила трубку, нервно постукивая пальцами по столу. А ведь все только начало налаживаться… После обнаружения рецепта «супа» Алма была порядком взволнована. Обморок перед детьми, откровенное проявление слабости, еще больше смутил её. Они, конечно же, все поняли. Алма не могла успокоиться и нервно расхаживала по своему кабинету. Майрон не побрезговал вписать в рецепт чье-то бьющееся сердце, и этим сердцем вполне могло оказаться её. Алму передернуло. Она и не думала, что это так ее заденет. Изабелла зашла в кабинет и молча поставила на стол подруге чашку черного чая. Алма едва улыбнулась. Ей действительно следовало взять себя в руки. Мисс Королек и мисс Черный Дрозд покинули дом мисс Сапсан, а Изабелла осталась. Тишина, повисшая в комнате, начинала угнетать, но ни одна из имбрин не решалась ее нарушить. Они обе опасались того, что могло ожидать их в петле Хоупвелла, но ничего не говорили. Изабелла понимала чувства Алмы и без слов, она научилась этому за долгие годы. Алма продолжала сжимать чашку с шоколадом в руках. Напиток уже остыл, но все еще был вкусный. Гораций и вправду был мастером в этом деле. Изабелла маленькими глотками допивала свой шоколад и задумчиво смотрела в окно. — Если Джек хочет вернуться и знает способ, то он не отступится, — тихо произнесла Алма. — И не даст отступить им. — Ни за что, ma chere. Мы не позволим им сделать это снова, — возразила Изабелла. — Тебе нечего бояться. — Я не боюсь за себя, уже давно, — Алма покачала головой. — Я переживаю за детей. И за всех других, кому он может навредить. Керосиновая лампа светила все тусклее, и темнота сгущалась. Завтрашний день обещал быть трудным, но расходиться не хотелось. Будто, пока они сидели здесь, будущее наступить не могло. Глупо, но все же. Шоколад стал совсем холодным, и Алма допила остаток одним глотком. Изабелла посмотрела на подругу и слегка улыбнулась — та совсем не заметила, что слегка запачкалась. Она наклонилась к Алме и приподняла её голову за подбородок, большим пальцем стирая шоколад с уголка губ. Алма чуть вздрогнула, почувствовав теплое дыхание на своем лице. Изабелла подалась вперед, касаясь щеки Алмы своей щекой, и обняла её. Пока есть поддержка, есть и надежда. * — Я тебя не понимаю. — Меня зовут Алма. Давай дружить.