Застыть...

Время так быстротечно, не правда ли? Почему оно так спешит куда-то именно тогда, когда мы наконец почувствовали играющие на кончике языка нотки счастья? Почему оно замедляет шаг, когда ощущаешь каждый хруст в костях скелета так четко, словно кроме этой боли ничего больше не существует в мире? Почему мы застываем, застреваем только в тех моментах, что становятся для нас болезненным, мучительными… адскими? Давай… давай просто остановимся сейчас? Именно в этот самый момент, когда земля из-под ног не уходит, а душа не рвется на части. Именно в этот момент, когда сердце не умывается в крови, а кости не крошатся с хрустом, в этот самый момент, в который мы существуем, а не в который рассыпались в пыль, разлетаясь по свету с ветром, который легко сотрет нас из памяти людей когда-то близких, нужных… Давай остановимся сейчас? Просто застынем на месте, пока мы все еще молоды, пока пульс игриво стучит по стенкам артерий, пока сердце играется с ритмом, то замирая, то ускоряя шаг, чтобы изнутри разорвать тесную костяную клетку. Давай остановимся прямо сейчас? Сейчас, пока умеем смеяться, пока так безумно идет лицу улыбка, пока голос полон любви и живого огня… Давай остановимся, пока руки помнят твои руки, пока кончики пальцев щиплет, когда я тебя касаюсь, пока кожа берется дрожью, когда меня касаешься ты… Давай замрем на мгновение, всего на чуть-чуть лишь, остановимся и заставим застынуть время, чтобы только сердца, бьющиеся в унисон, разрывали собой тишину. Давай на немного оставим все позади, ладно? Абсолютно все, притворимся, что мы одни в целом мире, что ничего кроме нас не имеет значения… а ведь даже притворяться не нужно, ведь кроме тебя в моем мире больше совсем ничего не существует… А в твоем? В нем ведь тоже живу только я, да? Давай… давай остановимся прямо сейчас? Пока губы помнят губы, пока во рту так явно привкус твоей сладости ощущается, пока токи по коже бегают, пока взгляды не могут отпустить друг друга… давай остановимся прямо сейчас, замрем и притворимся заснувшими, замороженными, окаменевшими… без разницы кем мне придется с тобой притвориться, просто давай сделаем это и навсегда замрем в этом мгновении… давай просто сделаем это? Хотя бы на долю секунды, давай перестанем идти и часы давай выбросим, телефоны отключим, забудем о временных ограничениях и проигнорируем все лимиты, давай? Кто сказал, что в сутках только двадцать четыре часа, кто придумал, что в неделе всего семь суток? Мы можем сами придумать цифру, у нас будет столько времени, сколько мы захотим… один день может длиться вечность, просто давай заставим его так долго длиться? Сбежим? Давай просто сбежим ото всех, сбежим куда-нибудь подальше, чтобы совсем никого вокруг, чтобы только ты, я и застывшее время… хочешь? Хочешь, я всегда буду рядом так же, как сегодня, хочешь, мои пальцы всегда будут теряться в твоих, и я смотреть всегда буду так, как сейчас на тебя смотреть? Только если… нет, глупость, тебе вовсе не нужно всегда так же смотреть на меня, это ничего не изменит, ведь я буду всегда… независимо от того, что в тебе или во мне изменится, это останется со мной, даже если в сутках всего двадцать четыре часа и всего семь дней в неделе. Даже если этот миг не продлится вечно… Честно… Хочешь, будем всегда стоять вот так, просто стоять напротив друг друга и смотреть вот так, полными любви и нежности глазами, глазами полными чем-то большим, чем просто что-то, что можно выразить словами? Хочешь, просто останемся здесь, прямо здесь, где ветер треплет волосы и холодит кожу, где шелестит высокая трава, и где кроме нас нет совсем никого? Хочешь? Тогда… давай просто остановимся на минутку, постоим, ни о чем не думая, полюбуемся друг другом и просто помолчим, чтобы выразить все свои чувства, чтобы рассказать о своей любви. Просто постой так мгновение, совсем чуть-чуть… И почему время не может застыть прямо сейчас, когда мы счастливы, когда на душе так спокойно и так неописуемо легко? Почему мы просто не можем растянуть этот прекрасный момент до конца? — Правда хочешь остаться здесь? — слабо улыбаясь, интересуется парень, протягивая руку, чтобы я коснулась озябших пальцев, что слегка покраснели от потоков ледяного ветра. Смущенный, но уверенный кивок заставляет его подтянуть меня ближе, всего лишь на один малюсенький шаг, и улыбнуться глазами, осматривая мое лицо. — Почему именно здесь? Чем особенен этот момент по сравнению с другими? А я не знаю чем именно он особенный, почему именно в нем мне так хочется застрять и навсегда здесь остаться, просто это то, что наполняет меня до краев… желание проживать этот момент снова и снова, поселиться здесь навсегда. — Тогда… — тянет парень, так и не получив моего ответа, и улыбается уголком красивых губ, губ, дарящих самые чувственные поцелуи. — Тогда мы можем просто сделать это. Рука тянется за телефоном, и вот, я смотрю на себя с экрана его мобильника. Зачем он сделал это фото? — Ну же, хочешь остаться в этом месте сама? Достав телефон, улыбаюсь, делая снимок Хосока, даже если он выглядит на нем замерзшим. Уголки губ все равно слабо улыбаются, хоть парень и хотел быть на фото серьезным, а глаза… глаза смотрят на меня с фотографии именно так, как смотрит настоящий Хосок. Разве фото может передать так много? — Эй, почему улыбаешься, это же просто фотография. — недоумевает парень, глядя на то, как я прикусываю губу, с любовью глядя на парня, сохраненного в памяти моего телефона на самой обычной фотографии. — Не просто… Время так быстротечно, не правда ли? Почему оно так спешит куда-то именно тогда, когда мы наконец почувствовали играющие на кончике языка нотки счастья? Почему оно замедляет шаг, когда ощущаешь каждый хруст в костях скелета так четко, словно кроме этой боли ничего больше не существует в мире? Почему мы застываем, застреваем только в тех моментах, что становятся для нас болезненным, мучительными… адскими? Если бы я знала, что так будет, я бы сделала в тот вечер больше, чем одну фотографию… Тогда я не знала, что буду смотреть на нее спустя годы, а сердце будет принимать в это время кровавый душ, что кости будут ломаться со звонким хрустом, что душа будет рваться на части… Но я все продолжаю смотреть на единственную фотографию, которая имеет значение, на фото, полное смысла, любви и отчаянного желания чего-то невозможного — остановить проклятое время. Я бы снова хотела вернуться туда, только туда и хотела бы вернуться. В тот день, в тот момент, к нему. Я бы не думала о том, о чем думала тогда, я бы все сказала вслух и может, тогда сейчас мне не было бы так невыносимо больно, может, тогда я не застряла бы в этом ужасном моменте, который продолжает уничтожать меня медленно, издевательски медленно и так жестоко. Почему я должна проживать эту боль снова и снова, снова ломаться, трескаться, разбиваться, разлетаться в пыль? Почему время должно было застыть именно в тот момент, именно тогда, когда я провалилась в ад? Мне бы отмотать, мне бы вернуться туда, во сне хотя бы, увидеть его снова, почувствовать его теплый взгляд и замереть вместе с сердцем от слабой улыбки красивых губ, губ, которые дарят самые нежные поцелуи. Мне бы сказать ему так много вещей, мне бы снова его коснуться… Мне бы его только об одном попросить… Давай… давай просто остановимся сейчас? Именно в этот самый момент, когда земля из-под ног не уходит, а душа не рвется на части. Именно в этот момент, когда сердце не умывается в крови, а кости не крошатся с хрустом, в этот самый момент, в который мы существуем, а не в который рассыпались в пыль, разлетаясь по свету с ветром, который легко сотрет нас из памяти людей, когда-то близких, нужных… Давай остановимся сейчас? Просто застынем на месте, пока мы все еще молоды, пока пульс игриво стучит по стенкам артерий, пока сердце играется с ритмом, то замирая, то ускоряя шаг, чтобы изнутри разорвать тесную костяную клетку. Давай остановимся прямо сейчас? Сейчас, пока умеем смеяться, пока так безумно идет лицу улыбка, пока голос полон любви и живого огня… Давай остановимся, пока руки помнят твои руки, пока кончики пальцев щиплет, когда я тебя касаюсь, пока кожа берется дрожью, когда меня касаешься ты… Давай замрем на мгновение, всего на чуть-чуть лишь, остановимся и заставим застынуть время, чтобы только сердца, бьющиеся в унисон, разрывали собой тишину.