golden

Неоновый свет клуба и запах гари. Последнее, о чем ему хочется думать, – его смятая белая рубашка, пропитанная потом. Из динамиков поет Селена Гомез или кто-то другой, но ему плевать, он не в настроении прислушиваться к словам. Его тянет танцевать и это главное сейчас. Людей много, мириады огней ласкают их лица, и Луи хочет задохнуться, делая очередную затяжку. Иногда травка – это так здорово. Он в Лос-Анджелесе, городе ангелов, и разве это должно так сильно его опьянять? Вокруг него красивые парни и девушки, но он не хочет смотреть на них. Он потерялся. Так давно и так бесповоротно. Луи поднимает руки и закрывает глаза. Ночь так нежна. На самом деле он тут по делу, но работа может подождать. Подцепить какого-нибудь парня, богатого и в меру возбужденного, готового выложить несколько сотен за час, он может в любую минуту, а вот вернуться сюда, в этот клуб, уже будет не так просто. Лысый охранник на входе смотрел на него слишком подозрительно, когда он заходил с какой-то пьяной компанией. Парни и девушки из этой разношерстной банды даже не знали его имя, а он – их, но все же они провели его внутрь, думая, что он их знакомый, один из жителей окрестностей этих богемных Голливудских холмов, и он просто промолчал, давая им волю думать то, что им хочется. На самом деле, Луи мог бы сойти за какого-нибудь актера из массовки больших фильмов, претендующего на роли побольше, но он им не был. Хоть у него приятное, запоминающееся лицо, хорошая фигура и ряд ровных белых зубов, он не был из мира кино. Не сложилось. Калифорния – американская «страна Оз», которая тянет к себе мечтателей, а потом стремительно спускает их с небес на землю. Этот город живет только шелестом купюр, и Луи старается выплыть, как может, зная, что у него их нет. Голливуд — это место, где тебе платят тысячу долларов за поцелуй и пятьдесят центов за твою душу.* И он не против торговать поцелуями. Текила кажется слаще, даже привкус соли, которую Луи слизал с ключицы какого-то парня, не сбивает ощущение. Нет, местный Джейсон Стейтем уже точно не пустит его обратно, даже если Луи пообещает ему отсосать прямо на пороге этого клуба, поэтому в интересах Луи пока никого не искать. Тут круто. И много красивых мальчиков, готовых флиртовать и пить до рассвета. Всюду фиолетовые вспышки, и вот уже один парень трется о его ширинку с совсем не невинными намерениями. Он кажется сексуальным со своей сладкой улыбкой и запахом от Killian Merfi. В джинсах скинни и белой рубашке, он смахивает на сыночка богатенького папочки, Луи видел тысячи таких. Томлинсон мог бы дать парню то, в чем он нуждается, но ему пока хочется танцевать. Если он и трахнется с кем-то прямо сейчас, то только с тем, у кого кошелек толще ляжек Ким Кардашьян, или с тем, кто может предложить ему замок или остров. – Если ты не сын арабского шейха, можешь валить, – сквозь музыку орет ему Луи. Парень непонимающе морщится, но он точно услышал все, что сказал ему Луи. Он двигается ближе к нему, хватая за запястья и бедра, и Томлинсон слегка толкает его. – Полегче, приятель. Луи смотрит на него с пренебрежением и двигается сквозь толпу. Плевать на этого мудака, пусть найдет себе кого-нибудь другого. Да, Луи нуждается в деньгах, но не настолько, чтобы подставлять свою задницу под кого-то столь грубого. Все в Луи бунтует. Он еще помнит, что такое собственное достоинство. Поэтому он встряхивает волосами и с самым высокомерным лицом, которое только может из себя выдавить, почти плавно продвигается дальше. Он чувствует себя ледоколом, который вынужден прорываться сквозь толщу льдин где-нибудь в Антарктическом море, потому что людей тьма, и дамочки совершенно не хотят пропускать его вперед. Что ж, сучки, Луи умеет работать еще и локтями, а не только языком, в отличие от некоторых. Музыка и алкоголь действуют не хуже таблеток, и Луи пытается раствориться во всем этом. Тот парень, который хотел залезть к нему в штаны, стоит чуть поодаль и продолжает пялиться, хотя Луи успел послать уже тонну запросов в небесную канцелярию, чтобы он отвалил. Но ничего. Луи не раз встречал таких настойчивых неудовлетворенных мальчиков, поэтому можно не волноваться. Он готов биться об заклад, что одна дорожка кокаина или стакан «Маргариты» – и этот придурок даже не вспомнит, кто такой Луи. Но он все же может помешать. Спугнет потенциальных клиентов. Поэтому нужно сменить курс и побыстрее найти кого-нибудь, чтобы наконец уйти. Ночь уже не кажется такой манящей и сверкающей. Этот клуб ничем не отличается от других, такие же сладкие детишки и слишком громкая музыка. Луи почти разочарован, хотя этого и стоило ожидать. Он шарит взглядом по кабинкам и диванчикам, в надежде найти кого-нибудь готового, кого-нибудь, кто спокойно спустит на него деньги, много денег, и глазом не моргнув. Кабинки едва огорожены, и ему открывается отличный обзор на посетителей, поэтому его поиски упрощаются в тысячу раз. Он чувствует себя Дашей-путешественницей или моряком, который видит риф. Ему не хватает только подзорной трубы и вони от рома вокруг. Смотрелось бы не плохо, на самом деле. Он представляет себя в пиратской одежде и самодовольно ухмыляется. Каждый, огороженный от других, участок освещен своим светом, нет никакого градиента или плавности, все настолько резкое, что бьет в глаза, и у Луи еще больше кружится голова. Эффектно, стоит признать. Похоже на разъебанный вариант кубика-рубика. Он смотрит в сторону красного света, но там никого нет; зеленый – там оказывается пара девиц с такими длинными ресницами, что, кажется, еще взмах – и они улетят; синий – слишком скучно, парни за ним почти спят; фиолетовый ему ненавистен, поэтому он принципиально даже не смотрит в ту сторону, и даже если там сидит принц Гарри, ему плевать; и в конце концов он переводит глаза на оранжевый. В кабинке сидит пара девиц и три молодых человека, девушки говорят много и часто, отчаянно жестикулируя, и Луи догадывается, что они не знакомы с мужчинами. Компания в меру пьяна. Может, стоит присоединиться? Раз они приняли девушек к себе, то может и разрешат Луи впитать в себя лучи своего оранжевого света? Нужно попробовать. Пусть они будут дружелюбными. Или богатыми. Или все вместе. Луи медленно продвигается к ним, раздумывая о том, как бы начать разговор. Он выхватывает стакан с мохито из рук какого-то парня и очаровательно ему улыбается, продвигаясь вперед. Аривидерчи, малыш. Люди в оранжевой кабинке почти похожи на тех, с которыми он пришел, - девушки пьяны в дрызг, прически в беспорядке, помады слегка стерты, а стрелки уже никуда не годятся, Луи закатывает глаза, смотря на этих нерях, парни тоже под градусом, но еще не настолько, чтобы окончательно терять себя. Что ж, он способен это исправить. Луи отхлебывает из стакана и недовольно морщится: вкус такой, будто в мохито просто налили водку и разбавили все это водой из-под крана. Отвратительно. Взгляд Луи натыкается на мужчину, который сидит почти на краю маленького фиолетового диванчика. Он с внимательным любопытством слушает щебет девушек, и по тому, как сжаты его губы, Луи понимает, что он делает это чисто из вежливости. Он самый трезвый из всей компании, поэтому, если рассуждать логически, он сразу же пролетает для Луи в качестве клиента, но все же.. Луи не может отвести от него взгляд. Он в простой белой футболке с изображением NASA*, в волосах – очки с желтыми стеклами, на ногах – простые кеды, но он кажется богом. Без преувеличений. Он сексуальный и красивый, и еще Луи кажется, что он его где-то видел, у него очень знакомые черты лица, но ему приходится убрать эти мысли куда подальше, потому что пьяный мозг не может разобрать вообще ничего. Он просто хочет впитать в себя каждую деталь этого мужчины. Всего и без остатка. На лице у парня мерцает свет ангельского оранжевого свечения, он едва касается линз очков, отбрасывая желтоватые тени на щеки. У Луи замирает дыхание. Этот золотой мальчик – греческий бог или ангел, по меньшей мере. На самом деле, он самый последний человек, который подходил бы под определение «мальчик», ведь у него мощные мускулы, тонна татуировок, длинные ноги, точеный подбородок и легкая небритость на лице. И если он встанет, то сто процентов окажется выше Луи. Но…черт! Это ничего не значит. Не для Луи. Девушки резко поворачивают свои растрепанные головы к нему и недовольно смотрят, как только Луи плюхается на свободный белый пуф. Я не к вам, дамочки. Они выглядят дико и плотоядно, как амазонки из джунглей, похоже, они с Луи из одной сферы или типа того, но кого это волнует? Уж точно не его. Он пришел за своим мальчиком, и он его получит, даже если эти девчонки будут отбиваться. Да и вообще, парней за столиком трое, две девушки плюс Луи – тоже трое, совсем простая арифметика, поэтому плевать на них. Пусть они развлекут двух других мужчин, и никто не останется в обиде. Луи самодовольно улыбается одной из мегер. Она его определенно бесит. - Прости, Кайли Дженнер, но не могла бы ты подержать мой стакан? – говорит он и пихает ей свой мохито. Жидкость немного проливается и попадает ей в декольте. – Упс. Золотой мальчик сидит слишком далеко, прямо через стол от него, и это немного расстраивает. Луи краем глаза смотрит на него и замечает улыбку на его лице. Он смог его развеселить. А ведь он даже не подрался с этой девицей. Пока что. Луи насмешливо улыбается и показательно расстегивает две пуговицы на рубашке, делая вид, что ему жарко. Золотой мальчик смотрит прямо на него и закусывает верхнюю губу. Похоже, он не такой трезвый, каким казался на первый взгляд. От парней доносятся смешки, когда девушка резко ставит стакан на стол, рядом с бутылками вина и виски, и переглядывается со своей подругой, ведя мысленный диалог. Они чуют в нем конкурента. На их лицах – странное выражение, и Луи чувствует кожей локтей, что что-то назревает. Он слишком нагло вторгся на их территорию, а разозленные тигрицы привыкли отстаивать свое. Какие дикие страсти. Одна из них встает и усаживается к нему на колени, пихая свою грудь чуть ли ему не в лицо. Дорогая, я играю за другую команду, можешь не стараться. Он недовольно морщится. Она хватает его за руки, и вот они уже на танцполе. Она трется об него, и это жутко. Но у нее точно есть причины, он уверен, поэтому ничего не говорит. - Не мешай работать, придурок, - шипит девушка ему на ухо, делая вид, что целует его шею, при этом краем глаза поглядывая на столик. Ах, так это отвлекающий маневр. Красотка пришла договориться. Что ж, переговоры. Луи делает вид, что он в экстазе. Он хватает ее за волосы и притягивает ее лицо к себе, она почти натурально стонет. Неплохо, малышка. - Я тоже тут по работе, знаешь. Она проводит носом у него по щеке. От нее не пахнет алкоголем, а значит ее пьяное поведение – муляж. Интересно, а смазанная пудра и хайлайтер – это тоже часть представления, или она красилась в темноте? - Свали. Ты не к месту. Луи лишь улыбается. Золотой мальчик смотрит на него, и он почти теряет от этого сознание. Слишком пристально, слишком горячо. - Давай так, идиотка. Нас трое, их тоже, - озвучивает он свои мысли. – Я забираю парня в белой футболке и с очками, а вы двух других. И никто никому не мешает. Девушка задирает бровь. Естественно, она будет спорить, грех не урвать такого красавчика. - Почему это ты берешь его на себя? Мы со Стефани тоже не прочь с ним поразвлечься. Луи мило ей улыбается. Грязная потаскуха, руки прочь. - Он гей, - сухо говорит он. - Как ты это понял? Почувствовал? – ладно, она не дура, ей нужны аргументы. Луи делает самое уверенное лицо на свете. Он будет драться за него, если придется. - Видела эмблему на его футболке? Это герб сообщества геев Калифорнии, - на самом деле это бред, и он готов к тому, что она поднимет его на смех, потому что, ну, кто не знает, что такое NASA? Однако ее лицо вытягивается, и она удивленно смотрит прямо ему в глаза. Ах, постойте. Вот кто не знает. Он поспешил с выводами, она дура. Да еще и алчная. Минус в карму. - Ладно, - тянет она. На дне глаз – недоверие. Она точно не пила? Или просто прогуливала уроки в школе? – Его друзья выглядят не менее дорого, так что хорошо. Она хватает его за руку и слишком резко тащит на себя. Ее помада остается у него на воротнике, и он в шаге от убийства. Это же Chanel, мать твою! Девушка оборачивается и гнусно ему улыбается. Улыбка больше похожа на оскал. У нее красивые белые зубы, и Луи хочет скривиться или съязвить в стиле: «Не знал, что сперма работает, как отбеливающее средство». А лучше просто ударить ее. Запустить в лицо торт, как в тех дешевых комедиях. Он надеется, что эти две самки растащат добычу, пока Луи будет иметь дело с главным самцом. Интересный эпизод для National Geographic. Девушка кокетливо подмигивает парням и подводит Луи к столу. Она хватает одного из мужчин и утаскивает за собой. Луи пытается сымитировать улыбку, но выходит настолько фальшиво, что сводит скулы. Вот поэтому его и вышвырнули из мира кино. Он падает на место, где раньше сидела его новая знакомая, и это так близко к его золотому мальчику, что дыхание замирает. Если он упустит свою руку на левую сторону, то почувствует пальцами его колено. Да, блять. Луи готов вознестись от одного его вида. Он чувствует дорогой резкий одеколон парня и еле сдерживает себя от того, чтобы повалить его прямо на диван, легкомысленно стирая в голове тот факт, что они не одни. Парень разворачивается к Луи и смотрит. У него зеленые магнетические глаза, и это пиздец как напрягает. Почему кажется, что музыка стала громче? В воздухе какой-то наркотик? Луи впервые чувствует себя так взволнованно. Он снова в выпускном классе? - Привет, - шепчет парень, и это звучит так потрясающе. На самом деле, Луи почти ничего не слышит, и ему приходится расшифровывать его слова по губам, но… блять. Он хочет каким-то образом заморозить этот момент, поместить в криогенную камеру и наслаждаться им всю оставшуюся жизнь. Луи буквально в сантиметре от того, чтобы заплакать. Скорее всего, это их первая и последняя встреча. Даже если они и переспят (Боже, пожалуйста), то нет никакой уверенности, что этот парень будет готов разделить с Луи постель еще раз. И еще. И так далее. - Здравствуй, - говорит Луи в ответ, робко улыбаясь. Он сошел с ума. Или нет. Он умер, и его приняли в рай. Единственная мысль, которая торжествует в его пьяном мозгу – Луи точно его где-то видел, у него очень знакомое лицо. - Будешь вино? – Луи коротко кивает и принимает бокал из рук золотого мальчика. Да, он в раю. Парень приветливо склоняет голову. – Как тебя зовут? - Луи, - его голос звучит так слабо и так отчаянно. Он маленькая девочка, брошенная мамой в магазине. Мокрый котенок. Первоклассник, которого дразнят за глупую надпись на джемпере. Леонардо Ди Каприо без Оскара. Он – все эти жалкие вещи в их совокупности. – А тебя? Парень со смешанным чувством смотрит на него и непонимающе хмурится. Луи желает поцеловать морщинку на его лбу. Он в первый раз за это время (кажется, целая вечность) оглядывает столик и замечает, что вторая девушка тоже благополучно свалила на танцпол с другим парнем. Отличная работа, девчонки, десять баллов к аттестату. Он впечатлен их быстротой и качеством работы. - Я…, - золотой мальчик осекается и случайно задевает бутылку с вином, стоящую на столе. Она опрокидывается с глухим стуком, и небольшая порция алкоголя расплескивается на стол и пол. Луи хватается за горлышко и ставит бутылку на место, но пару капель все равно каким-то немыслимым образом, проделав странную траекторию, попадают ему на шею и рубашку, а та рука, которой он поймал бутылку, оказывается полностью залита вином. Хорошо, что его рубашка с короткими рукавами. Его семь минут в раю* окончены? Парень перед ним с ужасом и сожалением смотрит на то, что натворил. Он извиняется тысячу раз, и с языка Луи чуть не слетает фраза о том, что он его простит только в том случае, если он его поцелует. Принц знает, что мальчик со скулами почти в него влюблен?* - Все в порядке, не парься, - говорит Луи. Да плевать ему на вино, он зол, расстроен и разбит – золотой мальчик так и не сказал ему свое имя. Парень замечает капельки вина на шее и ключицах Луи и тянется туда рукой, чуть склоняя свою голову вперед, почти вплотную с лицом самого Томлинсона. Луи замирает и старается не дышать, чтобы не спугнуть момент. Неоновый оранжевый уже не кажется таким ярким и ослепляющим, а вот зелень глаз парня – да. Определенно, да. Его губы красные и блестящие от выпитого вина. На его лицо все так же красиво ложатся золотые разводы. Он восхитителен. Как красив наш юный Принц!* Подушечки пальцев осторожно касаются ключицы Луи, и мысли начинают быстро метаться в голове. Звоните 911 Ему хочется заорать, застонать, вцепиться зубами в сильное плечо золотого мальчика или хотя бы поцеловать его. Пожалуйста?.. Зрачки парня расширены, и он дышит даже хуже, чем сам Луи. Его взгляд скользит по лицу Томлинсона, и пальцы цепляются за уголок его губ в нежном поглаживании. Спасибо, вино. Луи тянется чуть вперед и едва-едва задевает губами губы парня. Но тот отстраняется. В глазах – смешливые искорки, улыбка похожа на усмешку. - Хочу потанцевать с тобой, - шепчет парень, на щеках появляются ямочки, и, простите, что? Луи был готов к клишированному первому поцелую, как в клипах Тейлор Свифт, а не к этому. В чем проблема? Он сомневается, что удержится на ногах рядом с ним. Он серьезно? Ему не стоит соглашаться. Не стоит идти на поводу этому искусителю. Луи должен найти клиента и отмыть парочку сотен, чтобы ночь не была потрачена в пустую. Ему нужно думать головой, а не членом. Но, тем не менее, Луи кивает, как заведенный, и они встают с места, выходя на танцпол. Золотой мальчик продолжает ухмыляться, и Луи мысленно стонет. Он дьявол. И Луи попался, как рыбка на крючок. Он играет с ним, как кошка с мышкой. Оранжевый свет пропадает, и Луи даже немного растерян, когда не видит золотых отблесков на лице парня. Но парень начинает двигаться, и Луи шлет к черту оранжевый, потому что вот что сейчас важно. Он прекрасен. Луи тянет к нему руку, но парень ее отталкивает. Он снова ухмыляется. Луи готов потерять над собой контроль. Это точно тот, кто несколько минут назад пролил на Луи вино, а потом миллион раз извинялся? Томлинсон почти уверен, что парень считал его ускорившийся пульс, когда они сидели на том диване и вжимались лицами друг в друга, потому что к этому самодовольному выражению глаз не подобрать больше ни одного аргумента. Какой он отвратительный человек, ему так нравится мучить Луи. Парень смотрит на Луи жадно и требовательно. Ну, и чего же ты ждешь? Он хочет его не меньше, чем сам Луи, это точно. Золотой мальчик запутывает свои руки с многочисленными холодными кольцами в волосах Томлинсона и врывается ему в рот. Наконец-то. Язык парня горячий и тугой, и Луи производит целую серию стонов. Ему не хочется останавливаться, и он не хочет, чтобы этот золотой мальчик останавливался. Луи готов растаять в его руках, превратиться в радиоактивный пепел. Если бы у Луи было имущество, он бы, не раздумывая, переписал его на этого парня. Да он бы сделал все, что угодно, лишь бы эта мучительная ласка продолжалась. Что он с ним делает? А ведь он даже не залез ему в штаны, как у него выходит? Да, Луи хочет этого золотого мальчика, даже если тот ничего ему не заплатит. Томлинсон с ужасом понимает, что готов отдаться ему бесплатно. Кровь приливает в пах, и Луи забывает свое имя. Холодные пальцы парня поддевают петли для ремня на штанах Луи и тянут его на себя. Он отрывает свои губы от губ задыхающегося Томлинсона и проходится кончиком носа от уха до ключицы, высунув язык. Мокрая дорожка остается у Луи на теле, но ему это нравится, он, в отместку, запускает пальцы в волосы золотого мальчика, немного оттягивая на себя. Парень усмехается и присасывается к его шее, оставляя красный след. Луи хватается за его плечи, боясь упасть, ведь дрожащие ноги сейчас – не лучшая опора, и ему почти стыдно за свою реакцию. Он словно ученик воскресной школы, который впервые увидел женскую грудь или чужой член. И еще ему до жути хочется трахаться. И это точно не действие алкоголя. Золотой мальчик смотрит на него и ухмыляется, и Луи бы разозлился его самодовольству, если бы не чувствовал бедром его набухший член. Мы с тобой в одной лодке, парень. Луи снова его разглядывает и видит, что на нем странные широкие штаны и эта глупая футболка с изображением NASA*, смятая по краям руками Луи, но, тем не менее, он выглядит горячо. Луи чувствует себя дешевкой в своей дорогой рубашке и джинсах от CalvinKlein. Не каждый человек умеет так преображать на себе одежду, ведь все, что на парне сейчас, смотрелось бы как настоящий хлам на ком-то другом, на том же самом Луи, к примеру. Томлинсон не хочет думать о том, что было бы, если бы он встал в одну линию с этим богом в своей пижамной футболке с Человеком-Пауком. Кто-то точно бы вызвал полицию моды, чтобы его увезли куда-нибудь на Тихоокеанские острова подальше от людских глаз, и возможно этим кто-то был бы сам Луи. Он снова смотрит на парня и мысленно, ну, и не только, стонет. Да как можно быть таким? Это противоречит всем законам Вселенной, всем библейским устоям. Что там вещал пастор в той захудалой церквушке, в которую Луи заставляли ходить каждое воскресенье вплоть до его четырнадцатилетия? Не сотвори себе кумира? Мимо, папаша, вы просто не видели этого золотого мальчика. Луи глядит на него почти с обожанием, и ему очень хочется провести пальцами по его запотевшей шее, изучая каждый ее сантиметр с точностью антропологов. Интересно, какой он на вкус? - Как тебя зовут? – орет ему на ухо Луи. Но парень только улыбается в ответ, и снова пихает свой язык ему в рот. Что же, Луи не против такого разговора. Он с энтузиазмом пронимает его и тяжело дышит через нос. Парень собирается его трахнуть? Луи уже давно в таком состоянии, что готов сорвать с него одежду уже здесь и сейчас, и похуй, что местный Стейтем совсем не будет впечатлен этой идеей. Он должен понять Луи, если у него есть хоть капля сочувствия и при этом отсутствует предрасположенность к преждевременной импотенции. Парень будто не замечает потуг Луи, он все так же танцует и трется об него, задевая пальцами места, не закрытые одеждой, где только можно и нельзя и проводит языком вдоль его верхней губы. И что Луи делать, собственно говоря? Существует ли колл-центр, где можно проконсультироваться по вопросам перевозбуждения? Или ему нужно нарисовать ебанный плакат и повесить прямо перед лицом этого наглеца, чтобы тот понял, раз он, такая бездарность, не умеет читать мысли? Луи почти жалеет, что не натянул свою футболку: «Готов к труду и обороне», - это бы увеличило его шансы на секс, но он сомневается, что калифорнийские горячие мальчики знают русский. Хотя, попробовать стоило бы. Но счастье не длится вечно. Танцпол тонет в фиолетовых вспышках, и Луи винит во всех смертных грехах этот цвет, когда слышит за спиной: - Он здесь со мной. За ними вырастает тот богатенький сыночек, который пытался залезть Луи в трусы, кажется, миллион лет назад. Да, фиолетовый никогда не приносил Луи удачу. - Что, прости? – спрашивает золотой мальчик. Луи стоит, как идиот, разинув рот. Почему-то он с самого начала был уверен, что с тем придурком возникнут проблемы. Но не так же скоро. Скройся, блять. - Он со мной, - повторяет тот мудак. Будто им в и первый раз было непонятно, что уровень тестостерона в его крови явно соответствует желанию трахнуться с Луи. - Я его не знаю, - орет в ответ Луи. Он был бы не прочь готовить спокойно и тихо, как и полагается в приличном обществе, оттопырив мизинчик на руке с кружкой чая, под тенью большой и широкой абрикосы когда-нибудь в полдень в загородной вилле своего давно скончавшегося мужа, которого бы он отравил или типа того, если бы он у него был, естественно; но он не на светском рауте и значит быть милой маленькой леди сегодня не получится. Вот же черт. Его золотой мальчик хмурится. Луи в панике. СВАЛИ, ИДИОТ, ТЫ ВСЕ ПОРТИШЬ. Богатенький сыночек хмурится и хватает Томлинсона за руки. Опять эта грубость? Именно этому учат зажиточные папаши своих сыновей между их уроками симфонии и гольфом? Золотой мальчик буквально выдергивает Луи из рук наглеца и толкает его в толпу. Люди вокруг них немного вскрикивают и стараются отойти кто-куда, чтобы не стать частью потасовки. Богатый мудила выскакивает прямо перед лицом золотого мальчика и ударяет его кулаком в плечо. Но парень даже не отшатывается, он заламывает тому идиоту руки и старается минимизировать любые его движения. Разумно. И, блять. Луи снова в панике. Естественно, ему приятно, что его рыцарь за него дерется и почти получает смертельные ранения за пламя их любви, которое, по мнению Луи, разгоралось страстными мириадами на протяжении двадцати минут их танца, и Луи уже почти составил речь, которую будет говорить на их свадебной церемонии, но ему плохо, потому что, как только он хочет протолкнуться к ним и выхватить своего принца из рук этого огнедышащего дракона, то его сразу же грубо отпихивают назад визжащие девушки и парни. Довольно очаровательно, если вдуматься. Что ж, похоже, сама судьба ему намекает, чтобы он так и оставался в роли принцессы. Он и не против. Все почти как на дуэли. Но если то мудло покалечит его мальчика, ему не жить. Откуда-то сбоку выскакивает лысый охранник, и Томлинсон готов плакать горькими слезами, наблюдая, как он разнимает дерущихся. Он бы никогда не подумал, что будет так рад виду этого молчаливого Стейтема. Спасибо, милый, что бы мы без тебя делали.

*** *** ***

- Нас вышвырнули! Немыслимо! Почему нас вышвырнули, а того парня нет? – стонет Луи. Неоновая подсветка клуба ухмыляется ему прямо в лицо своими веселыми огнями, и он в отчаянии. Вечер катится не в нужном направление, и, по правде говоря, ему стыдно смотреть в глаза своему спасителю, ведь его променад тоже испорчен и все из-за Луи. - Он сын владельца, - отвечает золотой мальчик. Он не выглядит разозленным. Скорее наоборот, он смеется, глядя на реакцию Луи. Не смешно. - И что? Ему тоже было бы неплохо проветрить подмышки, – обиженно отвечает Луи. - Чем ты успел ему не угодить? – в голосе золотого мальчика слышится явное любопытство, и Томлинсон впервые поднимает на него свой взгляд. Алкоголь уже почти выветрился, но для Луи этот парень остается все таким же красивым и приятным. И ему все еще хочется узнать какой он на вкус. Судьба, какая же ты беспринципная шлюха. - Не дал ему залезть себе в штаны. Парень заходится в хриплом смехе, показывая ямочки, и Луи позволяет себе секунду, чтобы отчаянно попялиться на его шею и раскрытые губы. Внимание всем постам, всем постам, это преступление против нормы сексуальной морали. - Прости за это, за то, что произошло. Мне правда жаль. Я все испортил, - с раскаянием произносит Луи, когда смех парня затихает. Золотой мальчик хмурится. Луи хочет провести пальцем по его скуле. - Ты же не виноват в том, что этот парень не знает, как держать себя в руках. Ты его никак не провоцировал и не подначивал. Это не твоя вина. Луи смотрит на него и не знает, что сказать. - Можно сказать, что я его спровоцировал своим отказом или типа того. На самом деле, он хотел снять меня, - мда, это был не совсем удачное решение в жизни, и Луи думает, что золотой мальчик скривится и уйдет, узнав, кто он такой, как это было сотни раз до этого, но единственное правило, которое Луи для себя вывел, находясь в Голливуде, в этом островке придуманной, блестящей жизни, если ты солжешь один раз, то второй не заставит себя ждать. Поэтому он выбирает быть честным. Он смотрел слишком много сериалов, где главный герой скрывает от других, кто он такой, а потом страдает из-за этого. На самом деле, в его жизни был только один сериал, и то, это всего лишь захудалая «Ханна Монтанна», но не суть. И вообще как можно врать этим зеленым глазам? Да, в клубе Луи не сказал парню, что он занимается проституцией, но честно говоря, если бы дело дошло до секса, то Луи вряд ли взял с него плату. Томлинсон не благотворительная организация, не ЮНИСЕФ или типа того, и у него осталось не так много налички, но это и не важно. Он просто хотел этого золотого мальчика себе. К удивлению Луи, парень не убегает с криками, не кидается в него обвинениями и не смотрит с презрением. Он пожимает плечами и хмурится. - Это неправильно. В смысле, то, что он сделал и что он подумал, что ты легкодоступен. Даже если он хотел снять тебя, то у тебя есть право сказать «нет». Ты такой же человек, как и он, поэтому имеешь право выбирать, Луи. Может быть, я обидел тебя тем, что засмеялся, услышав твои слова, но я правда считаю это ужасным. Он мудак. Не вини себя ни в чем, мой вечер не потерян, - он улыбается и в этой улыбке скрыта робкая нежность, и Луи снова видит в нем того парня, который миллион раз извинился за пролитое вино. Он настоящий? Как в нем уживаются сразу две личности: невероятно горячий парень, готовый надрать задницу и целоваться до появления белых точек в глазах, и милый мальчик с золотым мерцанием на лице? Ну, привет, Билли Миллиган*. Или у него биполярное расстройство? Его телефон вибрирует, и он смотрит на экран. Складка на его лбу разглаживается. – Мы можем немного прогуляться? Мой водитель написал, что он подъедет к аллее славы*. Ты не против? Я просто подумал, что мог бы отвести тебя домой, если ты хочешь. Или тебя еще ждет работа? Вопрос повисает в воздухе, и он легкий, как детская присыпка. «Тебя еще ждет работа?» - звучит так, будто Луи работает где-нибудь в закусочной или офисе, будто он совершенно обычный человек. Будто золотому мальчику все равно, что Луи зарабатывает себе на жизнь, отсасывая в барах и трахаясь с кем-то мало знакомым в чужих квартирах или номерах отелей. Луи смотрит на него во все глаза. Он принц? Или может сказочный проповедник? Или ангел, который ворвался в его жизнь, чтобы навести в голове Луи порядок? В любом случае, этот парень пролистывал пару книг по психологии, или может его просто так воспитали. - Тебя это не смущает? Что я проститутка и все такое? – Луи в смятении. Золотой мальчик выглядит сбитым с толку, ведь это совсем не ответ на вопрос, который он задал, но уже через минуту качает головой. - Я не тот, кто имеет право осуждать тебя. И это не то, что определяет тебя. На самом деле, ты кажешься мне милым, - говорит он своим низким голосом. Луи хочет расплакаться или поцеловать его, или трахнуть, или все вместе. Луи понимает, что этот парень просто добрый и привык видеть в людях только хорошее. Он как Питт Мелларк* или может мать Тереза. «Ты тот, кто ты есть,» - буквально кричит аккуратный изгиб губ парня и его глубокие ямочки. И это заставляет сердце Луи биться еще быстрее. И он считает его милым. БожегосподиИисусе. - Что ж. В таком случае, я не против пройтись, - говорит он, прочищая горло, лепя на лицо маску спокойствия. – Аллея Славы, говоришь?

*** *** ***

- Смотри, это как твистер. - Ради всего святого, встань, - в голосе парня смех, и Луи определенно не собирается подниматься, раз уж его глупое поведение вызывает такую реакцию. Луи ставит левую руку на звезду Пенелопы Круз, а правую ногу – на Харрисона Форда* (и хоть он и любит все части Индианы Джонса, ему не жаль), и немного подскальзывается, падая пятой точкой на холодную мраморную поверхность. Что это на небе? Созвездия? Или он ударился головой? - Вставай, прошу тебя, Луи, - говорит золотой мальчик, начиная смеяться еще больше. - Я умираю, - стонет Томлинсон. Вход в KodakTheatre* оснащен целой системой лампочек и всяких примочек, и Луи чувствует себя почти одухотворенным, лежа под этим желтоватым светом. Его мальчик снова золотой, как статуэтка Оскар, и, да, это то, чего Луи так жаждал. Водитель парня где-то задерживался (ура!) по неопределенным причинам (всем шампанского!), и не то, чтобы Луи как-то переживал по этому поводу… Он ликовал! Лучшая ночь! Они успели немного пройтись по аллее, и Луи был само очарование. Компания парня, его тихий смех, красивые ямочки и привлекательная задница – все это делало с Луи что-то немыслимое. Он шутил глупые шутки, пел песни из «Ла-ла-лэнда», которые только мог вспомнить, неправильно читал имена людей на звездах, разговаривал с продавцом мороженого, отвратительно имитируя калифорнийский акцент, и чуть не украл какую-то блохастую болонку у одной дамы только потому, что она понравилась его золотому мальчику. Он чувствует себя так, будто вся удача мира сконцентрировалась в нем одном, словно бог наконец услышал его молитвы и послал свое благословление в виде этого нескладного, высокого парня с зелеными глазами. Луи смотрит на него краем глаза. Можно ли продлить этот момент? Или время ночью слишком стремительно? - Ты так и не сказал свое имя, - напоминает он. Парень смотрит на него со смешанными чувствами во взгляде. Кусочки кубика Рубика складываются в неправильную фигуру в его голове. - Я даже не знаю, что тебе сказать, - выдыхает он. Золотой мальчик возвышается над Луи, и у того останавливается сердце, когда он понимает, что глаза парня остановились у него на голом, из-за задравшейся вверх рубашки, кусочке кожи. - Забыл свое имя, солнышко? Многие рядом со мной забывали и не такие важные вещи, понимаю. Парень усмехается и садится на корточки близко к лицу Луи. Томлинсон продолжает разлеживаться, будто он на лучшем курорте мира. - Боюсь, что ты испугаешься, - проговаривает он. В его взгляде – неуверенность, ступор. – Я Гарри Стайлс. Я надеялся, что ты сам узнаешь меня, если честно. Луи замирает. Гарри Стайлс? И как он должен в это поверить? Луи осматривает его с ног до головы и … нет. Определенно, нет. Мужчина перед ним – гора мускулов с отличной задницей, он в нелепой футболке NASA, которая сто процентов из Walmart*, а не в костюме, которые Луи привык видеть на истинном Стайлсе, и у него короткие волосы, кудряшки совсем не видны на горизонте. И плюс он размером с башенный кран, хотя по подсчетам Луи, Гарри Стайлс, настоящий Гарри Стайлс, должен быть с ним одного роста. Не то, чтобы он гуглил… Просто интересовался. И еще он любимый актер Луи. Он снялся в десятке отличных, просто восхитительныхпрекрасныхзамечательных, фильмов и получил Оскар в прошлом году за роль в одной драме. Луи до сих пор помнит, как порезался языком о крышку, когда пытался открыть пиво ртом, а потом страдал из-за этого весь вечер, пока смотрел церемонию вручения. А теперь этот проходимец смеет над ним потешаться, называясь чужим именем? Луи даже не знает, как это называется на человеческом языке. - Почему же я должен тебе верить? – тянет Луи. – Ты больше похож на порнозвезду, если хочешь знать, но точно не на Гарри Стайлса. Не-Гарри усмехается. - Ты и так проявляешь неуважение, лежа на моей звезде, так что будь добр, просто поверь на слово. У Гарри Стайлса нет звезды. Вот и очередной прокол в плане этого идиота. Если бы была, то Луи каждый день самолично усыпал ее розами и маргаритками, или еще чем-нибудь, что выглядит в калифорнийских цветочных магазинах не как верблюжья колючка. Весь этот вечер – большая ошибка. Луи хмурится и приподнимается на локтях. Звезда, значит? Он садится и подгибает под себя колени, щурясь, чтобы в темноте лучше разглядеть надпись на мраморе. - Ну, привет... Риз Уизерспун. Не-Гарри смеется, но смех хриплый и нервный. - Я прямо под твоей задницей, если хочешь знать. Звучит интригующе, но лучше бы это звучало в другом контексте и в другое время. Не тогда, когда Луи потерял веру во все человечество. Луи уверен, что там ничего нет. Никакой звезды. Парень просто хочет провести его. И никакого водителя тоже нет, скорее всего. Луи разочарован. Он думал, что этот мальчик правда золотой, но нет, это всего лишь пирит, золото дураков. Почему он не признается, что просто пошутил? Почему продолжает настаивать? Это выглядит глупо и жалко. Луи почти его ненавидит. Что ж... Луи сдвигается левее, помогая себе руками, и смотрит вниз, под ним действительно очередная звезда. Он приглядывается. Там большими золотыми буквами выбито: Гарри Эдвард Стайлс. Немыслимо. Но у Гарри Стайлса нет звезды. Ему хочется вскочить и кричать, что это муляж. И, черт… Как это возможно? - Завтра по новостям должны объявить об этом, - хрипло говорит золотой мальчик. – Я не хотел раздувать из этого большое событие, поэтому обычного присуждения не было. Поэтому ты не знаешь об этом. Не знал, точнее. Луи с недоверием разглядывает парня перед собой. Он думал, что весь алкоголь выветрился из его крови, но, нет, его качает, как при сильном шторме. Это не может быть правдой. Об этом знал точно не только Гарри. Еще куча людей. Всякие менеджеры, работники, те сенаторы, что присудили ему место на Аллее Славы, может быть журналисты. У Луи кружится голова. Он цепляется взглядом за множество тату на руках парня, и его глаза находят якорь на руке. Совсем как у Гарри Стайлса.ВАШУ Ж МАТЬ. На его щеках небольшая щетина, и его волосы не такие длинные, и если представить его более худым и не таким мускулистым (актеры же меняют какие-то детали в своей внешности ради съемок? Может, это тот случай?), но если представить его прежним, то… Он вполне может сойти за Стайлса. Жизнь Луи – сплошная драма. - Может быть, скажешь хоть что-нибудь? Мне страшно, - неуверенно проговаривает Гарри. Луи переводит молчаливый взгляд прямо ему в глаза. Он пытается выглядеть спокойно, но в его голове полная анархия. ПРЕСВЯТАЯ ДЕВА МАРИЯ, ЭТО ГАРРИ, МАТЬ ЕГО, СТАЙЛС. Как Луи этого не понял? А если бы он встретил Антихриста или, того хуже, Майли Сайрус? Он бы тоже их не узнал? Он чувствует себя подавлено. Гарри целовался с ним, гладил его за все возможные места, отбивал Луи от мудака из клуба, прогуливался с ним по Аллее Славы, говорил Луи такие важные вещи, о том, что его профессия его не определяет, как человека, и это просто… Это точно происходит? Это не сон? Лицо Луи преображается, и на нем появляется ужас. Гарри поджимает губы. - Что, блять, с твоими волосами? – резко произносит Луи, как только его проведенное молчание растягивается на годы вперед. Он никогда в своей жизни не молчал более двух минут, но Гарри Стайлс… На лице Гарри расцветает улыбка, и он в шаге от того, чтобы нервно засмеяться. - Это единственное, что тебя волнует? - Издеваешься? Да я был готов молиться на твою прическу, - почти стонет Луи. - Успокой меня, скажи, что ты не хотел этого, что на тебя напали и потребовали отрезать все твои прекрасные кудри. Гарри облегченно хихикает и садится на мрамор рядом с Луи. - Тебе проще думать, что меня покалечили? - Да, - выдыхает Луи, но потом осекается, - то есть нет! Я имею в виду...Я не знаю. Я просто в шоке. Отстань. Я в шоке. Вся это ночь – сон. Я скоро проснусь, и все встанет на круги своя. Хотя нет, - он прикусывает губу. – Скажи, что это парик. Это же парик? Выглядит ненатурально, так что это точно он. Я раскусил тебя! Тебе не удалось меня провести! Ты как Ханна Монтана, да? Гарри хмурится. - Кто? Луи снова в шоке. - Ты не знаешь, кто это? - Нет, - говорит Гарри, неловко улыбаясь. - Не важно. Так что? Я прав? - Нет. Все натурально. - Ага, прямо как ты сам, милый, - разочарованно бормочет Луи. Он подается спиной назад и снова укладывается. Жизнь кончена. «Что мы имеем?» - думает он. Во-первых, он чуть не потрахался со звездой. Но проблема в том, что он бы даже этого не понял, если бы эта самая вышеупомянутая звезда не выродила бы в конце концов прелестный шелест своего имени. Во-вторых, они лежат вдвоем на ебанной Аллее Славы, и он чувствует себя как в «Дневнике памяти», и он совершенно не знает, куда себя деть и как себя вести. Назревает вопрос. Почему, блять, в школе учат всякой арифметике и спряжению глаголов, но не тому, как надо обращаться с кинозвездами? Луи подавлен. - Не боишься быть замеченным посреди ночи рядом с проституткой? Или антиреклама - это тоже реклама? – спрашивает Томлинсон. Выходит грубее, чем он планировал. Гарри неловко усмехается. Он уже не так напряжен, его плечи расслаблены, на губах – следы зарождающейся улыбки. - Это должно волновать тебя в самую последнюю очередь. Луи хмурится. Гарри тихо смеется и со странным выражением смотрит на него. - Ну, это как посмотреть. Мне просто нужно знать, что говорить репортерам, когда они прижмут меня где-нибудь возле дверей Victoria’s Secret, и будут спрашивать, сколько у тебя сантиметров, порнозвезда. Стайлс хихикает и утыкается Луи в шею, снова превращаясь в развратную версию себя. Такое чувство, будто ему просто физически необходимо касаться Луи. Стоп, блять, Земля вызывает Томлинсона, прием. Луи уже явно не в этой системе координат, когда горячее дыхание Гарри опаляет его кожу. ЕПТВОЮМАТЬ. - Боишься лишней огласки? – хрипло шепчет Стайлс, закрывая глаза. Луи неровно дышит, и старается прокашляться. У него было много секса, много клиентов, с самыми разнообразными запросами и кинками, но Гарри Стайлс это что-то немыслимое. Единственное, в чем Луи точно уверен, – этот золотой мальчик ярче всех звезд над их головами. Томлинсон негромко стонет, когда парень кладет палец ему на бедро. - Боюсь, что ошибусь с размером. Не видел линейку с пятого класса, сомневаюсь, что у тебя она случайно завалялась в кармане. А в темноте не особо измеришь на глаз. Телефон в кармане Гарри неожиданно вибрирует, и он смотрит на экран. - Приехал мой водитель, - поясняет он. Весь мир Луи рушится. Блять. Когда Гарри встает с холодной земли и отряхивается, он следует его примеру. Перед глазами плывет, и ох, да правда что ли? Они в каком-то глупом фильме? Почему все так? Огни Голливудского бульвара меркнут. Мечты тают. Ноги Луи отказываются слушаться. А ведь у него даже нет номера телефона Гарри. - Могу я пригласить тебя на чашечку чая? – спрашивает Гарри, и – да, боже, спасибо.

*** *** ***

- Почему мы не поехали к тебе? - хмурится Луи. Водитель уехал буквально секунду назад, и засос Луи, который Гарри поставил ему в машине, пока они петляли по лабиринтам улиц, до сих пор жгло. Он был уверен, что то, что они пережили, должно было сдвинуть их отношения до уровня друзей или даже лучших друзей, почти как в Sims. И вот, пожалуйста. Они стоят перед каким-то богемным отелем, как в клипе Ланы Дель Рэй, и он уже не чувствует себя молодым и прекрасным, щурясь от подсветки фонарей. - Только не говори, что у тебя дома Тейлор Свифт, и ты не уверен, вместится ли моя задница в шкаф, если она неожиданно заявится в комнату. Вы все-таки встречаетесь? Серьезно? - возмущенно восклицает Луи. Слишком много потрясений за один день. Гарри только смеется. Его очки небрежно висят на вороте футболки. Выглядит сексуально. - Нет, мы не встречаемся. И мой дом в Лондоне, если ты хочешь знать, так что мы определенно не можем туда попасть, - говорит он. А потом наводит оценивающий взгляд на Луи. – И с твоей задницей все в порядке, насколько я понял. Ладно, засчитано, сердцеед. - Почему не можем попасть туда? У тебя нет типа вертолетной площадки по близости или человека, который из пластиковой вилки и палок соберет для нас Джарвиса*? Я разочарован, - говорит Луи. - И вообще, вы же недавно были вместе. Ну, я имею в виду с этой отвратительной Тейлор Свифт, - выплевывает он. - Мы не были вместе. Наши менеджеры посчитали, что это будет хорошим пиар ходом. Мы просто пару раз поужинали вместе, выпили вино, пока нас фотографировали папарацци. Она милая, на самом деле. Милая? Гарри сдвигается с места и идет в сторону двери. Луи, надутый и обиженный, идет следом. - Милая? – повторяет Луи. Да он готов убить эту стерву. Она милая. Единственный, кто достоин этого статуса, - это сам Луи. Но точно не она. Немыслимо. - Выпили вино, значит. Ну, ну. Мы тоже пили вино, - еле слышно бормочет он. - Кто-то ревнует? – улыбается Гарри. Слишком много самодовольства в одном человеке. Луи оскорблено передергивает плечами. - Ревность? Что это? Подъездная дорожка отеля и вход – просто потрясающие. Весь фасад увит диким плющом, кое-где виднеются виноградные лозы, и Луи почти убеждает себя, что они сейчас где-то загородом Италии. Пахнет фрезиями и магнолией, и этот запах разбавляет духоту калифорнийской ночи. Всюду зелень: аккуратно подстриженная трава, невысокие кустарники, десятки пальм и много цветов. Действительно, много. Луи чувствует себя маленькой феей, он готов аплодировать владельцу этого места. Вид просто шикарный. Луи вертит головой и почти боится, что она может оторваться. Можно ли сломать шею, если слишком сильно ее повернуть? Когда они неслышно заходят в холл, то Луи почти теряет сознание. Это просто божественно. В интерьере нет определенного стиля, тут смешан строгий хай-тек, глубокий барокко и холодный минимализм. На стенах – большие картины, маленькие рамки с фото, гигантские росписи, как на полотнах мастером эпохи возрождения. Лунный свет льется сквозь огромное окно, освещая пару белых диванов и стойку регистрации. Стены оформлены в голубо-золотых тонах, и это просто прекрасно. Луи потерялся в Волшебной стране. Везде стоят растения, и он хочет понюхать каждый цветок, но ухмылка Гарри его останавливает. К слову, о нем. И часто ли он зовет так к себе парней на чай? Ладно, это почти не важно, Луи в любом случае победит его в количестве любовников. - Не боишься, что тебя поймают или сольют журналистам информацию? – взволнованно шепчет Луи, и утягивает Гарри за большую пальму в горшке, когда они почти подходят к девушке за стойкой регистрации. – Хочешь, я сам забронирую номер? А ты постоишь рядом и поизображаешь глухонемого? Или лучше здесь. Гарри выглядит позабавленным. - Не думаю, что это необходимо. - Почему? Да брось, ты же гребанная звезда, журналисты мать родную продадут за фото с тобой, - упрямо шипит Луи. На его лице появляется серьезное выражение. Он готов к бою.– Не волнуйся. Я все сделаю, порнозвезда. Луи заботливо поправляет футболку Гарри и напяливает его очки себе на голову. На удачу. - И что же, ты делал это раньше? Бронировал номера? – насмешливо спрашивает Гарри. На самом деле, когда Луи возбужден, пьян или все вместе, то он просто вежливо присасывается к шее парня, который его снял, и небрежно выцеловывает ее, давая клиенту возможность говорить и двигать ртом, чтобы самому договориться обо всем. Да и потом, Луи не доверил бы самому себе даже ключи от почтового ящика, так что о конфиденциальности или бронировании номеров, даже речи не идет. Но Гарри об этом знать не обязательно. - Конечно, тысячу раз, - говорит он. Луи выныривает из их тихого оазиса и плывет в сторону стойки регистрации. Он чувствует себя спец агентом на задании, он представляет, что капли вина на его рубашке – это на самом деле кровь его врагов. - Привет, - тянет Луи, и девушка, работница отеля, поднимает на него глаза. Желтые очки Гарри нелепо съехали ему на затылок, и это одна из причин, почему она смотрит на него с этим странным выражением во взгляде. Он решает, что лучше поправить их, ведь в приличном обществе не принято общаться с такими неряхами, как он. Луи как можно непринужденней заводит ладонь за голову, но дергает головой слишком сильно, и рука проходится по голове резче, чем надо, и очки летят на пол. Непринужденно, блять. Он неловко смотрит на них и внутренне орет. Чёрт с этими очками. Гарри стоит там же, где он его оставил, и старается не умереть от смеха. Ублюдок. - Меня зовут Уильям, и я бы хотел снять номер на двоих. Для меня и моего бойфренда, - говорит он, надеясь, что девушка вышла из оцепенения. Она моргает и осматривает его грязную рубашку. Да уж, встречают по одежке. Ай-яй, дорогуша, как невежливо. - Эм, - тянет она. Луи сомневается, что это есть в гостиничном протоколе. Это не то, что он представлял, пока шел сюда. Гарри закатывает глаза и выходит из своего убежища. Вот идиот, весь план был составлен почти что под него. Для его же безопасности. - Прости, Барбара. Дай ключи, пожалуйста, - негромко просит он, растягивая улыбку на лице. И эта самая Барбара улыбается в ответ, протягивает ему ключи, порывшись перед этим в каком-то ящике, стараясь не смотреть в сторону Луи. Ну ахуеть, чё. Луи чувствует себя отвергнутым и оскорбленным. Гарри его снова одурачил. Он почти готов забрать у него его титул золотого мальчика. Стайлс качает головой, глядя на Луи, и идет в сторону лифтов. Томлинсон вздергивает подбородок и плетется следом. Он обиженная принцесса, и пулю в лоб тому, кто думает иначе. - Что это было? Она почти мне поверила, стоит тебе знать, - шипит Луи, когда Гарри жмет на кнопку ожидания лифта, и дверь перед ними плавно открывается. В тесном помещении стоит, кто бы мог подумать, лифтер. Как будто это фешенебельное место строили и оснащали всякими штучками прямо по фантазиям из головы Гарри. Атмосфера внутри прямо как в том фильме с Ричардом Гиром. Луи почти жалеет, что на нем нет парика или мини-юбки. Но кто знает, что предложит ему Гарри вместо чая? Может у него завалялась в кармане парочка. - Ты постоянно здесь номера бронируешь, что ли? – шепчет Луи. Краем глаза он следит за лифтером. Тот стоит неподвижно, как статуя. То, что доктор прописал. Луи скользит левой рукой по спине Гарри, опуская ее на поясницу, а потом на задницу , ближе, чем надо, подходя к нему. - Это мой отель, - отвечает Гарри. И ему явно нравится игра, что он затеял. А вот Луи не до шуток. Простите? Может у него еще и есть личный остров, о котором Луи ничего не знает? Он выглядит полнейшим идиотом перед той леди. Гарри ему еще ответит за это. - Оу. Спасибо, что предупредил заранее, - бурчит Томлинсон, и отстраняется. Гарри усмехается. Луи стоит между Гарри и лифтером и чувствует себя как в ловушке. Стайлс устремляет на него косой взгляд и в нем столько эмоций, что можно потеряться. Он кажется таким же голодным и диким, как в клубе, когда они танцевали. Луи сглатывает. Присутствие другого человека мешает и нервирует. Когда холодные пальцы Гарри касаются кожи под рубашкой Луи, тот чуть не подпрыгивает от неожиданности. На лице Гарри – гнусная усмешка, и он кажется порождением тьмы. Его золотые очки так и остались в холле, но Луи уверен, что кожа Стайлса впитала в себя достаточно желтых бликов. Его пальцы скользят ниже, хватаясь за ремень Луи. Томлинсон тяжело дышит и старается не краснеть. Иисус. Гарри проталкивает пальцы ниже, охлаждая горячую кожу Луи своими кольцами, и Луи уже просто старается дышать. Плевать как. Главное пытаться. Гарри такой близкий и такой далекий одновременно. И Луи хочет на него наброситься. Большой палец остается за пределами боксеров Луи, нежно и почти ласково гладя его поясницу. Прекрати. Он желает вцепиться ему в глотку, разорвать его одежду и взять прямо тут. Если бы он был пьян, то уже давно сделал это. Гарри смеется над ним, играет. И Луи закрывает глаза на то, что ему самому это нравится. Он снова краем глаза следит за лифтером и немного поворачивает голову в сторону Гарри. На его лице, кто бы мог подумать, самодовольство плещет через край. Луи встает на носки и мимолетно проводит носом по его шее. Он снова возвращается в исходное положение, замечая, как расширились зрачки Гарри. Он тоже умеет играть. Пальцы Гарри скользят вверх, покидая штаны Луи. Дверь лифта открываются, и – наконец-то – они покидают эту тесную комнатку и с крутящимся механизмом. Луи почти сошел с ума. У него почти развилась клаустрофобия. Они делают синхронный шаг вперед и сразу же попадают в огромный пентхаус. Похоже тут нет небольшого коридорчика перед номером или типа того. Но Луи плевать, он не хочет разбираться в деталях устройства этого отеля. - Я мысленно прокручивал у себя сцену из 50 оттенков серого, когда мы ехали в лифте, - неожиданно говорит он. Гарри тянется к нему, но Луи тут же ускользает. Он хочет отплатить Гарри той же монетой. - Я думаю, мы могли бы повторить ее, - хрипло выдыхает Стайлс. Луи выгибает бровь. - Да, если бы там не было лифтера. - Да и с ним тоже. Что? - В смысле? - Он бы ничего не сказал, это его работа – ехать молча и жать на кнопки, делая вид, что он один, - поясняет Гарри. Он уже на взводе. Дыхание сбито, руки нервно подрагивают. - Серьезно? Почему я узнаю обо всем в последнюю минуту? Луи с сомнением оглядываться на лифт. - Может, прокатимся? Гарри закатывает глаза. - Прокатимся, но не сейчас, - говорит он и притягивает Луи к себе, ища поцелуй. Его язык такой же горячий, каким Луи его запомнил. Гарри спускается ниже, оставляя еще один засос на шее Луи. И, по идее, Томлинсону надо оттолкнуть Гарри, потому что он пообещал себе проучить его, но он ничего не может с собой поделать. Вместо этого он обхватывает талию Гарри ногами и громко стонет, откидывая голову назад. Гарри ловит этот звук, и вот его язык снова в глотке Луи. Он делает шаг в неизвестном направлении, и они врезаются в стену. - Прости, - шепчет он, разрывая поцелуй. Луи хочет его убить. - Если ты не заткнешься и не продолжишь, я подам на тебя в суд, мудак. Гарри посмеивается над ним и утыкается лбом в его ключицу. - Блять, мы как будто в Красотке. Без шуток, - стонет Луи, как только Гарри поудобнее перехватывает его, сильнее обхватывая за задницу. Он как тряпичная кукла в его руках. Гарри тихо посмеивается, качая головой. - Я не видел там такого. Ты смотрел какую-то другую версию Красотки. Луи затыкает его взглядом. - Ничего не говори. Черт… Да как же там было? – Луи хмурится и надувает губы. Мысли скачут. Он смотрит на улыбающегося Гарри с недовольством, как будто это он виноват в его временной амнезии. Луи делает взгляд как можно более томным и тянет Гарри за воротник рубашки, заставляя того склониться ближе к его лицу. Длинные ресницы подрагивают, скрывая искры в глазах. Луи трется носом о щеку Гарри и прикусывает мочку уха. Он сомневается, что Стайлс против. – «Тебе будет так хорошо, что ты не захочешь меня отпустить», - цитирует Луи и сразу же отталкивает Гарри от себя. В его глазах – огни Голливудского холма, и Гарри выпускает его, моргая от неожиданности. Луи ухмыляется и делает несколько шагов назад. - Нет, я совсем не похож на Джулию Робертс, а вот ты – да, - рассуждает он. - Такой же кудрявый, ну, хотя сейчас уже нет, длинноногий, и я почти уверен, что тебя выгоняли из бутиков с Родео-стрит*. У тебя отсутствует всякое представление о стиле, местные продавцы были явно в ужасе, увидев тебя в этой униформе работника NASA, - ядовито говорит он, осматривая апартаменты. Выглядит даже лучше, чем холл. Хотя, казалось, куда лучше? Тут все с холодно-серым отливом, кое-где виднеется синий и голубой. Диваны темно-фиолетовые, и Луи мысленно стонет. Да за что ему это? Панорамные окна дают отличный обзор на город, и Луи замирает, отлично различая огромные белые: «HOLLYWOOD», - на холмах. Что будет, если они с Гарри займутся сексом у этих окон? - Я не прочь быть Ричардом Гиром, - продолжает Луи, спиной пятясь назад. - Обналичишь мне свою карту? Это для вживания в роль, ничего не подумай, - говорит Луи, спиной натыкаясь на дверь. Гарри тяжело дышит. Луи безжалостен. Он чувствует себя неуязвимым и бессмертным, когда открывает дверь и делает шаг в темноту. Гарри незамедлительно следует за ним. Это ванная, насколько может судить Луи. Он не эксперт в делах сумеречного зрения и единственное, что он улавливает, - это движения Стайлса, но это определенно ванная. В середине стоит огромный джакузи, и Луи был бы не прочь опробовать все соляные бомбочки, что только здесь есть, он не уверен, что Гарри дождется полного наполнения джакузи. Он нетерпелив. - Я чувствую, что ты хочешь задать мне вопрос, порнозвезда, - шепчет Луи, закусывая губу. В углу – душевая кабинка. Неплохая точка назначения, если вдуматься. Гарри вздергивает бровь. - Да. Ты всегда ведешь себя, как придурок, или я особенный? Последний вариант. Луи упирается спиной о стеклянные дверцы кабинки, и когда дыхание Гарри уже почти на его губах, он резко открывает их, впихивая их внутрь. Гарри по всем законам инерции натыкается на него, и Луи задевает несколько кнопок на черной стенке. На них сразу же опрокидывается поток из теплой воды, похожий на дождь в джунглях, и Луи стонет, когда Гарри вжимает его в уже закрытую дверцу. Луи порядком потрепал его, но кого это сейчас волнует? Гарри рычит и впивается злым поцелуем ему в губы. Луи хватает его за плечи. Стеклянные стенки начинают запотевать, и ладони Гарри оставляют на них смазанные следы. Луи хватает его за низ футболки и тянет вверх, закрывая все пути к отступлению. Он мечтал об этом с клуба. Кажется, прошла тысяча лет с того момента. Гарри громко стонет, как только Луи проводит языком ему по соскам, и пытается избавиться от рубашки Луи. Его пальцы проделают какие-то нелепые неточные движения, и в конце концов он просто тянет шов с пуговицами в разные стороны. - Блять, только посмей ее порвать или оторвать хоть одну пуговицу, - хрипит Луи, хлопая Гарри по рукам. - Что ты мне сделаешь? – смеется Стайлс. Он снова хватается за рубашку и увереннее тянет. Две пуговицы летят в стороны, и Луи пораженно выдыхает. – Лишишь меня сладкого? Ты сам нуждаешься в этом не меньше, чем я, - ядовито выдыхает Гарри прямо в губы Луи, и оставшиеся пуговицы водопадом осыпаются на холодное покрытие кабинки. Луи хочет его убить за это. - Ты даже лифтера стесняешься. Ты точно не девственник, Луи? – продолжает издеваться Гарри, выпутывая штаны Томлинсон из ремня. Луи выгибается всем телом, как только Гарри резким движением сдергивает с него брюки и боксеры. Луи помогает ему руками, и выпутывается из штанов, когда они падают ему на лодыжки. На нем остается только обувь. Фи. Он должен был заранее подумать об этом, прежде чем тащить Гарри сюда. Трахаться в обуви сродне преступлению. Он скидывает с себя туфли, и он уверен, что он бы точно запустил их в Гарри, чтобы стереть эту усмешку, которая опять появилась на лице парня, если бы они были в пространстве пообширней. Член Луи давно налит кровью, и стоит не хуже стрелок швейцарских часов. Ему жарко и душно. Но вот только не из-за воды. Он расстегивает ширинку Гарри и тянет его джинсы вниз, опускаясь ниже по мере того, как опускалась резинка боксеров Гарри. Он опустился на колени. - Я даже почти не заметил разницу в росте. Ты всегда такой крошечный, - говорит Гарри, насмешливо кривясь. - Ты, блять, издеваешься? – хрипит Луи, стараясь быстрее развязать шнурки на кедах Гарри. Вот мудак, он будто чувствовал то, что, что бесит Луи больше всего – и шутки про его рост, и ебанные шнурки. Жаль, что их нельзя оторвать так же просто, как и пуговицы. - Да плюнь ты на них, - бормочет Гарри. Он изнеможден. Он обхватывает свой член рукой, но Луи хлопает его по запястьям. - Сначала кеды, порнозвезда, - шипит он. Гарри трясется в беззвучном смехе. - У тебя какие-то проблемы с этим? Мне вообще все равно в них или без. Луи зол и грозен. Член Гарри прямо напротив его лица, и он всерьез задумывается о том, чтобы укусить его. Он еле сдерживает себя. Он трясущимися руками стягивает со Стайлса обувь, а потом джинсы и боксеры. Потому что именно так эстетичней. Его внутренняя королева драмы тяжело вздыхает, прокручивая ужасные слова Гарри. Невежда. Стайлс тяжело дышит, хватая ртом струи воды. Луи издевательски смотрит на него сверху вниз, шаря руками по карманам своих штанов и с трудом находя презерватив и маленький компактный пакетик смазки. Он наблюдает за нуждающимся лицом Гарри и слегка лижет кончик его члена, как котенок молоко из миски. - Решил перейти к более радикальным действиям, пастырь? – стонет Гарри, ухмыляясь. Луи отстраняется от его члена и задирает бровь. - Это так низко с твоей стороны, малыш, - хрипит Стайлс, и, блять, привет, шутка про рост. Луи надевает на него презерватив и с трудом выпрямляется, передавая смазку Гарри. В кабинке все еще душно и вода кажется такой горячей, что он задыхается. Гарри притягивает его к себе, целуя, и Луи вцепляется ему в спину, оставляя там следы. Стайлс громко и пораженно выдыхает. Он резким движением разворачивает Луи к стеклянной дверце, и тот утыкается к нее лбом, думая о том, что быстрее, все должно быть быстрее, он уже не может. Но он старается не касаться своего члена, чтобы продлить себе удовольствие. Гарри аккуратно разводит ягодицы Луи в сторону и обводит пальцем колечко мышц. Он сущий дьявол. Стайлс смазанными поцелуями проходится по плечам Луи и вставляет палец. Луи громко стонет и выпячивает задницу чуть назад. Он просто его мучает. Гарри присасывается к его шее и вставляет второй. Перед глазами Луи – звезды с Аллеи Славы. Гарри шепчет ему что-то невнятное, проходясь языком по раковине его уха, и вставляет третий. Луи стонет и извивается под ним, ему хочется большего, хочется ощутить Гарри в себе, и это такое сильное желание, что у него тянет внизу живота. Колени отчаянно дрожат. Он одними губами молится, и когда Гарри вводит в него свой член, перед этим смазав его, то он чувствует себя благословленным. Иисус. Первый толчок – и Луи в космосе. Поэтому Гарри носит футболку NASA? Все дело в этом? Гарри начинает медленно и неспешно, упираясь лбом Луи в плечо, но с каждой секундой его темп увеличивается. Луи запрещает себе трогать свой член, и поэтому это кажется ему пыткой. Он задыхается и ловит губами теплые капли. Гарри ускоряет толчки, и они оба стонут от переизбытка чувств. Стайлс попадает Луи прямо по простате, и он уже не может терпеть. Он трясущимися пальцами касается головки своего члена, и водит по ней полукругу. Но Гарри замечает это и отталкивает его руку, начиная быстро ему дрочить. Луи на грани, он почти плачет. - Ты правда милый, я не приукрашивал, когда говорил это, - неожиданно бормочет Гарри. Луи напрягает все свое существо, чтобы разобрать каждое слово, но у него с трудом выходит. – И я не осуждаю тебя за то, кто ты есть, - похоже, этот парень очень разговорчивый, когда дело доходит до подступающего оргазма. – Сходим на свидание? Луи громко стонет и обильно кончает, Гарри обхватывает его за талию, чтобы он не упал, и кончает через несколько секунд после него. Луи обхватывает руку Гарри на своем теле и переплетает свои пальцы с его. - Тейлор Свифт, - бормочет он, как в бреду. - Что, прости? – хмурится Гарри. Луи прочищает горло. - Тейлор Свифт, порнозвезда, - снова говорит он. – Я лучше, чем она? Гарри надрывно смеется и ухмыляется. - Я с ней не спал, так что не знаю, - отвечает он, и недовольно морщится, как только Луи кусает его за большой палец. Гарри никак не может отдышаться. – Ладно, ладно, ты лучше, - говорит он и через секунду добавляет елейным голосом, - малыш.