If you are going to San Francisco Be sure to wear some flowers in your hair If you are going to San Francisco You are gonna meet some gentle people there… (Scott McKenzie).
Осеннее калифорнийское солнце пробивалось сквозь листву высоких деревьев, падая на загорелое лицо парня, поднявшего голову к небу. Спокойное мерное дыхание, еле заметный трепет длинных ресниц на закрытых веках, чуть тревожил легкий ветерок, а где-то вдалеке звуки клаксонов автомобилей, стук колес от трамваев, звуки большого города. - Хакен, - нарушил идиллию хрипловатый баритон, - Ча Хакен, - еще раз более настойчиво, не заметив никакой реакции от релаксирующего собеседника. - Вот поэтому я сказал тебе оставаться в отеле, - отмер наконец тот, недовольно опуская голову на говорившего, расположившегося на зеленой траве. - Мне скучно в отеле. - А тут ты мне мешаешь работать, - фыркнул Хакен, подбирая с земли фотокамеру. - Когда ты позвал меня с собой, ты сказал, цитирую: «Воншик, дорогой, поехали повеселимся в Сан-Франциско», пока я не вижу никакого веселья, - недовольный поднялся на ноги, разминая их и наблюдая как Хакен настраивает объектив, полностью его игнорируя. - Я сказал, что я еду на конференцию как фотокорреспондент и что ты, чтобы развеять свою осеннюю хандру и полный творческий кризис, мог бы поехать со мной, если конечно хочешь, - тут же отозвался Ча, но головы от объектива даже не поднял, полностью концентрируясь на своем занятии. - Иногда мне хочется тебя ударить, - проворчал Воншик, отряхивая джинсы от налипшей травы, задетый словами о своем кризисе, потому что это была горькая правда. - Меня бить нельзя, - все так же спокойно возразил Хакен, прекрасно расслышав бурчание. - Да я и не собирался. - Но все равно ворчишь, - поморщился Хакен, смешно скривив губы, на что Воншик засмеялся глубоким смехом с легкой хрипотцой и тут же выдал: - Я люблю тебя, знаешь? – Хакен тут же расплылся в счастливой улыбке, и постарался отвернуться от внимательного взгляда, - ты мешаешь мне работать. - Да-да, - вздохнул Воншик, - я понял мастер, вы на это намекнули открытым текстом уже раз двадцать, пока мы торчим в этом парке. - Иди один погуляй по округе, - предложил Хакен, уже не такой раздраженный, потому что слова Воншика про любовь его подкупили и задобрили. А его парень прекрасно осведомленный об этом, лишь улыбнулся, он уже давно научился понимать Хакена с полувздоха, точно так же как и Хакен его, они вместе уже два года, а это довольно большой срок, чтобы знать друг о друге почти все. Час назад, когда они вместе выходили из отеля, нельзя было пойти гулять, потому что Хакен непременно бы обиделся на то, что его парень его бросает, а теперь, все «законно» и Воншик может спокойно пойти проветриться. - Не задерживайся, мой сладкий кексик, - прошептал Воншик на ухо Хакену, прекрасно зная, что тот звереет, когда Воншик его так называет. - Эй, - тут же зашипел Ча, пытаясь вырваться из цепких рук своего парня, который умудрился в этот момент поцеловать его в щеку и тут же отступить на пару шагов назад, - я же просил тебя так меня не называть! Что за порнуха! - Порнуха, мой котеночек, - лицо Хакена снова перекосило, - это когда много, много грязного секса на разных поверхностях, и даже с посторонними предметами. - Пошел прочь! – зашипел раздраженной кошкой Ча, поднимая с земли чехол от фотоаппарата и запуская в улепетывающего Воншика, - извращенец! Еще один хитрый маневр в исполнении Воншика, чтобы не зависнуть на долгие расставания с бесконечными поцелуями, а по быстрому смыться. - Провокатор, - выдохнул Хакен, осознавая, что его снова провели. Ведь они и правда знали друг друга как облупленные и через минут Ча понял все провернутые маневры своего парня. Сан-Франциско - волшебный город, как говорят город влюбленных, цветов и детей солнца. Воншик, он же Рави, как успешный композитор понимал, что эта поездка ему действительно поможет. Он уже, гуляя по солнечным улицам этого города, чувствовал, что внутри рождается что-то новое и определенно хитовое, что взорвет все чарты. Его музыку покупали многие компании, потому что как правило, он не писал плохо. Он писал стоящие, качественные треки, с глубоким философским смыслом. Но, как и у каждого, у него случился творческий кризис и Воншик вот уже 4 месяца не мог ничего придумать, как будто идеи испарились. Его угнетало, давило и разламывало. Как творческой личности, ему было ужасно осознавать, что его, казалось бы, бесконечный потенциал, вдруг иссяк. Поэтому с радостью принял предложение своего парня поехать в Сан-Франциско, даже не смотря на то, что Хакен был на работе. А Ча Хакен за работой – это та еще катастрофа. Он все время психует, раздражается, что его отвлекают и постоянно ноет, за каждое неверное движение Воншика. Творческая личность во всей красе, только в еще более гипертрофированном варианте, ибо Хакен, он же Эн – знаменитый, успешный фотограф одного из ведущих фото-агентств Кореи. А, как известно, многие талантливые люди немного не от мира сего. А Ча Хакен и подавно. Все его задвиги и странности Воншик в начале их отношений даже записывал себе в блокнот, на всякий случай, вдруг где-то проколется и будут очередные крики и обиды со стороны Хакена. Но со временем, он даже научился пользоваться странностями своего парня. Вот, например как сделал это сейчас. Гуляя по городу, Воншик набрел на огромный музыкальный магазин, где казалось, было все: винил, компакт-диски, даже кассеты, как раритет, музыкальные инструменты и их комплектующие, ноты и множество музыкальной литературы на разных языках мира. Тут-то композитор и завис до вечера, очнулся, лишь когда на улице заметно потемнело. - Хакен меня покарает, - потрясенно прошептал он, рассматривая около 20 пропущенных от своего парня и совершенно не понимая, как и когда умудрился поставить телефон на беззвучный режим. Взяв визитку магазина у услужливого продавца, Воншик стремительно побежал к отелю, вымаливать прощение, не забыв купить любимому диск с группой, которая очень нравилась Ча, в качестве хоть какой-то компенсации***
- Сиди и не дергайся, - суровый тон. - Хакен, мне холодно, - канючил Воншик, подгибая пальцы на ногах. - Ты проштрафился мой дорогой, так что отрабатывай на совесть! - Хакен, ты настоящий извращенец, сам же меня им обзывал, а сам-то еще хуже! - не удержался Рави, пытаясь хоть как-то подвигать затекшими плечами и сдуть с глаз мешающую серебряно-пепельную челку, - напомни мне, почему я это делаю? - Я сказал не дергайся, кадр портишь! - прошипел тот, щелкая камерой, - потому что кто-то не следит за временем и отключает телефон. - Если ты хоть где-нибудь опубликуешь эти фото, я тебя убью, - серьезно сообщил Воншик, наблюдая за перемещениями своего парня и слушая как работает затвор камеры. - Ничего, - ехидно протянул Ча, облизываясь, рассматривая отснятые кадры на камере, - у меня скоро выставка, как раз то, что нужно. - Ты этого не сделаешь, - потрясенно выдохнул Рави, пытаясь рывком встать из неудобной позы, но потерпел неудачу, заваливаясь в ворох драпировок. Довольно сложно что-то делать, будучи полностью связанным. - Сделаю-сделаю, - протянул Ча, снова прилипая к камере, - о, вот так! охрененный кадр, еще голову поверни. - Я сейчас развяжусь, - прорычал Воншик куда-то в ткань, - и поверну голову тебе. - Сомнительно, - цыкнул Хакен, - рассматривая распростертое тело перед собой, - и когда это ты умудрился успеть сделать себе эту татуху на ягодице? – недовольно надул он губы, скользя взглядом по красивому, обнаженному телу. - Пока ты трахался со своей работой, - раздраженно прорычал Воншик, все-таки переворачиваясь на бок и выдыхая, - Хакен, все? - Нет еще, ты еще не прощен, терпи. - Как эта извращенная лабуда называется, шибари? - Нет, это называется – я наказываю своего парня, который про меня совершенно не думает. - Ну, Хакен, - прогундел Воншик, зная, что тот все равно растает, - я же не специально, я просто потерялся. - Чисто технически, это не шибари, - полностью проигнорировал слова Рави, фотограф, поправляя драпировки вокруг своей модели, - шибари – это связывание веревками, а я тебя связал ремнями, это разные вещи. - Признайся, чертов извращенец, ты это давно планировал, - Хакен вдруг опустил глаза и сделал вид, что полностью поглощен настройкой камеры. - Я прав! О! великий Эн! Это твое новое творение? Садо-мазо? Серьезно? Это у тебя творческий кризис любимый, а не у меня! - Ничего ты не понимаешь в искусстве, - патетически выдал тот и резко развернувшись, ушел куда-то в темноту, за свет софитов. - И ведь не поленился взять в аренду студию, - продолжал возмущаться Рави, пытаясь гесеничкой уползти хоть куда-нибудь. Он терпеть не мог, когда его фотографируют, не то чтобы раздетым, как сейчас это делал Хакен, а даже одетым. - Не двигайся, я сказал еще не все! – возмутился Эн, когда вернулся и заметил уползающую модель. Удивительно ловко подхватил того под мышки и вернул в центр экспозиции. - Ты реально маньяк, - продолжал бурчать Рави, ежась от яркого света, - они все на вид задохлики, а силы немерено, когда им припрет, хоть Халка скрутят. - Может просто ты не шибко то сильный, мой Геракл, - поддел Эн, переворачивая Воншика на живот. - Ну, трахаться на весу тебе нравится, - не остался в долгу тот, перестав вырываться. - Уел, ничья! Согласен, - выдал Хакен и смачно шлепнул Рави по накаченной ягодице, - а теперь финальный раунд, дорогой, и ты прощен! - Надеюсь, мастурбировать на камеру мне не придется? - Фу! Воншик! Это искусство, а не грубая порнография. - Тогда почему я обнаженный, связанный лежу задницей вверх к софитам на белой, шелковой тряпке? - Потому что мне нравится, как смотрится в объективе моей камеры абрис твоей ягодицы, перетянутой черным ремнем с серебряными шипастыми заклепками на фоне белого, мягкого шелка. - Боже, - обреченно протянул Рави, - почему мой парень не кондитер? Ел бы сейчас плюшки с джемом. - Кондитер, - загадочно протянул Эн, сделав несколько кадров, - это взбитые сливки и много клубнички? - Хакен, ты уверен, что это все же искусство, а не порнография? - Взбитые сливки, большой стеклянный стол, клубничка, - продолжал тот, игнорируя вопрос, мягким, вкрадчивым голосом. - Ты, блять, специально да? - возмутился Воншик, сообразив, чего добивался его мучитель. - Да, нам нужно снимать фронтальную часть, - как ни в чем ни бывало выдал фотограф, переворачивая сопротивляющегося и матерящегося парня. - Ты говорил, что мастурбировать мне не придется, - устав вырываться сдался Рави, позволяя уложить себя в красивую, на взгляд Эна, позу. - Это для эстетики. Согласись, снимать вялые сосиски для хот-догов никто не будет, потому что они не вызывают аппетит. К тому же, снимать его специально я не буду, это действительно, лишнее, - успокоил он Воншика и погладил по волосам, - это тебе за то, что я чуть не поседел за те 5 часов, что тебя не было. Я думал тебя сбила машина, что какой-то местный нарик ткнул тебя в сердце отверткой или что еще хуже, тебя забрали в сексуальное рабство! – наконец поделился всеми своими переживаниями Хакен, делая пробный кадр. - Ну прости, правда, - устало выдохнул Воншик, откидывая голову назад, выставляя кадык, чем тут же воспользовался Хакен, несколько раз щелкнув затвором и восхищенно выдохнул, разглядывая результат. - Хорошо, ты прощен, - согласился Эн, победно делая последние снимки, - ты свой промах отработал с лихвой. Это самые охуенные обнаженные фото в моей коллекции, - сделал он вывод, просматривая отснятое на маленьком экране камеры. - Тогда может развяжешь меня? - Что? – Эн оторвался от своего сокровища, - а, да, обязательно. Хакен аккуратно убрал камеру и все оборудование в чехлы, выключил софиты и только тогда подошел к Рави, но тут у него зазвонил телефон. Исходя из ответов, Воншик понял, что его парня вызывают срочно на работу. - Прости, любимый, работа! Совершенно некогда, - сообщил тот, расстегивая один ремень на правом запястье и чуть-чуть его расшатывая, чтобы Воншику было легче вытащить руку, - поэтому дальше ты сам! – и звонко чмокнув ошарашенного парня в губы, схватил свои вещи, тут же улетел громко хлопнув дверью. - Вот засранец! – выругался Рави, - знал же, что паразит что-то придумает, но чтобы так ловко! И ведь позвонили ему так вовремя, вот же хитрюль. Ничего, дорогой, никуда не денешься, все равно в одном номере живем. Я тебе покажу искусство порнографии, - прошипел парень, вытаскивая затекшие ноги из ремней. Искусство порнографии Рави показывал Хакену долго, упорно и со вкусом, на всех горизонтальных и вертикальных поверхностях всю ночь на пролет, поэтому с утра, когда у Эна зазвонил будильник и услышав страдальческий стон фотографа, победно улыбнулся, переворачиваясь на другой бок и успокаивая свое либидо тем, что он отомщен. Хакен не может перед ним устоять, точно так же, как он, Воншик, перед Хакеном. Казалось, они созданы друг для друга.***
Напившись обезболивающего и намазавшись какими-то мазями с премудрыми названиями, и тональником, Хакен тогда все же ушел на работу, наказав Воншику свалить куда-нибудь и пожелал попасть в то сексуальное рабство, про которое пророчил накануне и не возвращаться до вечера, чтобы у Эна не было повода воплотить в реальность еще одну свою безумную фотосессию. Рави покивал и решил вернуться в тот волшебный музыкальный магазин, где время летит незаметно. Да и город большой, гулять неперегулять. В магазине на этот раз было людей намного больше, не понятно с чем это было связано, но продавец-консультант поделился, что здесь неподалеку музыкальный университет и пары у студентов как раз закончились, поэтому многие предпочитают заглядывать сюда развеяться или купить что-то полезное. Через часок поток студентов иссяк и Рави снова остался почти один в магазине, с восхищением блуждая межу стеллажей и полок. Решив, что находился здесь достаточно и пора уже куда-то двигаться дальше, он решил купить еще какой-нибудь полезный диск, спустившись на первый этаж, где они и продавалась. Хотелось чего-нибудь джазового и классического. Воншик, как композитор, любил и обожал любое направление в музыке, поэтому у него дома была огромная коллекция дисков и пластинок, чем он очень гордился. Зависнув над огромным выбором из дисков, он не заметил, как рядом с ним кто-то точно так же завис. Воншик хмурился, прикусив нижнюю губу, глубоко раздумывая, что именно ему сейчас нужно. В отеле, где они остановились, в номере был музыкальный центр, можно было сразу же послушать приобретенный диск. Только когда две руки столкнулись по пути к одному диску, тогда он повернул голову и заметил еще одного покупателя. Еще одного азиата, корейца, на другом континенте, в другой стране. Парень был одного с ним роста, только шире в плечах, имел слегка вьющиеся черные волосы до середины уха и глубокие как ночь глаза. Красивый. - Возьмите, - на корейском на автомате предложил Рави, забрав желаемый диск с полки и отдавая его в руки незнакомца, которого вся эта ситуация, казалось, смутила. - Спасибо, - тоже на корейском ответил тот, но диск не взял, - я здесь часто бываю, а вы, судя по всему, приезжий, вам этот диск нужнее, как память о месте. Возьмите вы. - Я коллекционирую диски, и могу взять другой, ничего страшного. Память о месте не нарушится, если его заберете вы, - улыбнулся Рави. - Спасибо, - парень смущенно улыбнулся в ответ, и Воншик сам от себя не ожидая, понял, что искренне восхищается его красотой. Давно, очень давно, он не встречал таких красивых людей, от которых глаз отрывать не хотелось, следить за каждым жестом, взглядом, смущенной улыбкой. - Да не за что! А вы, получатся, местный житель? - Ну, получается, да, - пожал плечами незнакомец. Рави схватил с полки диск, который он был не прочь приобрести, и последовал за новым незнакомцем на кассу. Расплатившись, они вышли на улицу. - Скажите, вы сильно заняты сейчас? – решил рискнуть Воншик. - Да нет, мой рабочий день окончен, а планов никаких не было. А что? – с любопытством поинтересовался тот, разглядывая Рави. - Как вы верно подметили, я приезжий, и вчера, к своему стыду, заплутал в улочках этого прекрасного города, - немного приврал Воншик, почему-то ему не хотелось расставаться с этим красивым парнем, - а в путеводителе, так много хороших кафешек и ресторанчиков, где можно поесть, в общем, не могли бы вы показать хорошее место, как местный житель? Так сказать, лучшая рекомендация - рекомендация местного населения, не так ли? - Хорошо, я как раз еще не успел поесть после работы. Пойдемте, - согласился тот и засунув руки в карманы пальто, побрел вдоль по улице. - Меня зовут Ким Воншик, - представился Рави, тоже запихивая в карман руки, на запястье болтался фирменный пакет из магазина с диском внутри. - Очень приятно Воншик-ши, меня зовут Чон Тэгун, - по этому обращению Воншик понял, что Тэгун очень интеллигентный человек и соблюдает этикет родины, даже находясь на другом полушарии земли. - Эм, - замялся он, - А, можно просто Воншик? И ты не против простого Тэгун? - Ну можно, - снова равнодушно пожал тот плечами, увлекая за собой куда-то между высокими домами. Рави прав, он бы никогда сюда сам не забрел, потому что такую дорогу может знать только местный житель. Шли они недолго, но за этот путь Рави послушал о местных достопримечательностях, про отдельные дома и про архитектуру в целом, а так же про историю города и его основание. - Ты искусствовед? – сделал он вывод. - Ох, нет, - засмеялся Тэгун и Рави застыл, по нервам мягкой волной прошло тепло, разгоняя кровь, такой мягкий, приятный смех, как бархат. - Я дизайнер, - признался наконец Тэгун, останавливаясь напротив маленькой кафешки с небольшими милыми кованными балкончиками, - вот это место очень люблю, пафоса нет, кормят очень вкусно и порции большие. - Узнаю корейца! – засмеялся Воншик и смело вошел в кафе. Они проболтали несколько часов подряд, казалось бы ни о чем, и в тоже время обо всем на свете. Рави было очень интересно слушать тихий голос Тэгуна, он, когда не волновался, все очень складно и интересно рассказывал. Из приятной неги его вывел звонок телефона: - Да, да, я все еще здесь и меня даже в рабство не забрали и отверткой никто в сердце не метил, - пошутил Воншик, слушая на другом конце недовольное ворчание уставшего Хакена, - да, приду конечно, куда я денусь, только чуть попозже, ладно? Ок, договорились, отдыхай. - Твой друг? – спокойно поинтересовался Тэгун, но Рави заметил легкое напряжение в голосе и позе. - Да, друг, - решил недоговорить он, - мы вместе с ним сюда приехали, у него тут какая-то конференция, он работает, а мне нужен был отдых, вот он и предложил развеяться, - было видно, что Тэгун уже вроде бы успокоился, но все равно как-то не до конца расслабился, как будто слышал недосказанность. - А что за история с рабством и отверткой? – полюбопытствовал он. - О! – простонал Рави, падая на стол лбом, - это позор всей моей жизни, я тебе сейчас расскажу, только не смейся. Мой друг, он - хронический беспокойщик, он все время переживает. За всех. А дальше Воншик рассказал историю своего предыдущего дня, только лайт-версию, без обнаженной фотосессии в качестве наказания и без уточнений того, что его друг, он даже имени его не называл, ему не друг вовсе, а парень и уж тем более не рассказал, что после наказания было еще одно наказание. Они расстались через два часа, Тэгун довел Рави до остановки и посадив на нужный автобус, сказал где ему нужно выйти. Они обменялись телефонами и договорились встретиться на следующий день. (Ведь Воншик совершенно не знает город и точно «заблудится» снова). Рави ехал в автобусе, и думал почему-то только о Тэгуне. Он сам себе не мог объяснить, зачем солгал ему про Хакена, точнее ничего про него не рассказал и не сказал, что у него, собственно, есть парень. И перед Хакеном вроде бы как пока было не за что стыдиться. Он ему не изменил. Подумаешь, поужинал с приятным человеком, тем более, с соотечественником. К тому же, Сан-Франциско – город свободных нравов, Воншик даже читал на форуме, что здесь проживает самый большой процент пар с нетрадиционной ориентацией со всех штатов, так что Тэгуна вряд ли удивило бы известие о том, что Воншик встречается с парнем. Так себя успокаивал Рави. Так же сам себя уже и начинал ненавидеть, ведь Ча, очень чувствительный человек, творческая натура, он чувствует на каком-то нереальном мета-физическом уровне все сдвиги в их отношениях, все умалчивания и недовольства со стороны композитора. Он всегда знает, непостижимым для Рави образом. И это сейчас пугало. Потому Воншик, впервые, не знал что ответить.***
- Воншик, - простонал Хакен в подушку, - выброси нахрен эту дрянь! – Рави лишь улыбнулся и выключил будильник на телефоне Хакена, присел на краешек кровати, и погладил своего парня по каштановой макушке: - Вставай, ты просил чтобы я не позволял тебе валяться в постели, иначе ты опоздаешь. - Я больше так не могууууу, - выл Ча в подушку, он уже пять дней подряд вставал в нереальную для себя рань, тащился на нуднейшую конференцию и снимал, снимал, снимал. Он уже даже начал ненавидеть свою профессию. Он согласился, потому что на тот момент хотел перемен в творчестве и Воншику эта поездка была необходима. А теперь страдал, потому что скучно, нудно и утомительно. - Ну давай мой кофейный кексик, - начал Воншик бодрящую терапию, - пощипывая Хакена за худые бока, на что тот повизгивал и дергался от каждого движения, но голову от подушки так и не поднял, - просыпайся! Птички поют, солнышко светит, и наипрекраснейшие делегаты ждут твоего божественного присутствия. - Я говорил тебе так меня не называть, - все еще бурча в подушку возмущался Эн. - Конечно, мой сладкий пирожок, говорил, - согласился Рави, откровенно гогоча на недовольную мордашку своего парня, который все-таки оторвал свою головушку от постели и злобно уставился на него. - Ты – зло, - проворчал тот, поднимаясь наконец с постели и направляясь в ванну. - Конееечно, - закатил глаза Рави, - я-то точно. А ты, ангел мой – свят, как Дева Мария. - Я все слышу, - раздалось недовольное из ванной комнаты. - Да, Мария, я знаю. - Кто-то тут давно не получал люлей, да? – высунулся из дверного проема Хакен с зубной щеткой за щекой, - смотри, как бы мне не вздумалось сделать фотосессию в порно-ролик, - и тут же скрылся за дверью. А у Рави в голове в тот момент что-то замкнуло и он увидел совершенно неприличные картинки. Картинки с Тэгуном, а не с Хакеном, как это бывало у него всегда. Он потряс головой, опуская ее на руки и зарылся пальцами в волосы: - Что же я делаю, блядь, - прошептал он, зажмурившись, - что я делаю? Он уже пять дней подряд встречался с Тэгуном. Пять дней он лгал своему парню. Пять дней он лгал Тэгуну. Пять дней он лгал себе. По-сути и формально он никому из них не лгал, просто недоговаривал. Одному – с кем именно он гуляет. Другому – что друг, на самом деле, не-друг-а-парень, и самому себе – что все это разрешится хорошо. - Эта хуйня не может закончиться хорошо, - прошептал он. - Какая? – Хакен стоял над ним в одном полотенце, с мокрыми волосами и заинтересованно вглядывался в глаза, как всегда это делал, когда в чем-то подозревал Рави. - Песня, - выдавил из себя тот, - у меня в голове уже несколько дней зреет песня, но она с печальным концом, а я хотел хэппи-энда. Вот и думаю, как вырулить ее так, чтобы все было правильно. Ча долго, внимательно смотрел в глаза своему парню, как будто сканируя, и Воншику было всегда не по себе от этого его взгляда. Он мысленно уже попрощался совсем и думал, как припрется к Тэгуну со совами «меня выгнали, можно у тебя пожить», как Хакен, хмыкнул и улыбнулся: - У тебя все получится так, как нужно, мой талантливый композитор, - и наклонившись, нежно поцеловал в уголок губ, затем резко развернулся и пошел одеваться, не заметив потерянный взгляд и затаившуюся боль на дне зрачков. Воншик не знал, что ему со всем этим дерьмом делать. Он все еще любит Хакена, но уже полюбил Тэгуна.***
- Да не может быть! – удивился он, когда Тэгун наконец признался, кем работает. - Да, а что? - Ты такой молодой. У меня все преподы были древними старцами. Только пара человек среднего возраста. Тебе же лет 25 от силы, я прав? - Ну и что? – насупился уязвленный Тэгун, - меня, между прочим, сюда они сами позвали. Я работал дизайнером в одной крупной американской компании. Часто участвовал в выставках и всяких трендах. - Наверняка выиграл все, - предположил Рави, а Тэгун смутился, из чего Воншик сделал вывод, что да, выигрывал. - Мои работы ценили и говорили, что они очень технически верные и эргономически комфортные, что в наше время, редкость для дизайнеров. Мало кто может успешно совмещать архитектуру в дизайне пространства и дизайн в архитектуре. Потом мне позвонил ректор Университета Искусств и предложил место преподавателя на кафедре по дизайну и архитектуре. - Ты работаешь в этом крутом Университете? Я читал про него в путеводителе, он самый лучший на побережье, и кажется, во всех штатах. - Наверное, я не читал, - пожал плечами Чон, - у нас довольно скромное здание, оно со стороны не выглядит как кампус университета, скорее на гараж похоже. Но внутри – фантастика. - Охотно верю. - Иллюзорные формы – мне нравится. - Что это значит, я то не крутой дизайнер, всех ваших тонкостей не знаю. - То, что снаружи, зачастую, совершенно не передает того, что внутри. - Но ведь бывает и наоборот. - Да, бывает. Например, огромные торговые центры, снаружи - они шедевр архитектуры, а внутри пустышка. - С людьми такое часто случается. - О, да. Вот тут тебе виднее, ты – композитор. Они много и долго гуляли, говорили обо всем и Рави все больше осознавал, что пропадает, исчезает в Тэгуне, в его глазах, руках, в его тихом голосе, в его смехе и улыбках. От отчаяния ему хотелось кричать, потому что Хакен. Потому что Ча Хакен точно не заслуживал такого. - Ты стал часто молчать, что-то не так? – как-то очередным вечером поинтересовался Тэгун, когда они сидели на берегу озера в парке. - Ты ведь кореец, почему ты решил уехать? – решил как-то сменить опасную тему Воншик, но заметил как погрустнел Тэгун, - хэй, я не хотел обидеть, просто поинтересовался. - Я совершил ошибку. Я был очень амбициозный, когда заканчивал университет, хотел много, стремился к звездам и еще не понять к чему и совершенно не ценил того, что у меня было. - И? Можешь не говорить, если не хочешь. - Да нет, можно рассказать, - Тэгун замялся, решаясь, говорить- не говорить, - Я оставил любимого, ради карьеры. Меня позвали в Америку в успешную архитектурную фирму и я решил ехать. Я знал, что ему предложили не менее престижное место, но только в Корее. Я тогда думал, что поступаю верно. Но на деле, я просто оставил его там, посчитав, что прав, - Чон замолчал, рассматривая темную воду в озере, боясь посмотреть на собеседника. - А на самом деле? – Рави выдохнул, он до сих пор не был уверен в ориентации Тэгуна, теперь стало легче и в тоже время, сложнее. Теперь не было надежды что он, узнав о чувствах Воншика, брезгливо скажет «фу, ты омерзителен», теперь была опасность, что Тэгун скажет «да». - Я решил за него, принял решение за нас двоих, не поинтересовавшись его мнением, - Чон мысленно выдохнул, Рави его не оттолкнул, - Я просто сел на самолет и улетел. Он от друзей узнал, куда я уехал и написал мне письмо. Там он сказал, что поехал бы со мной, хоть на край света, бросив все, лишь быть со мной. И ему было плевать на эту престижную работу, которую он получил. Он – лучше меня, Воншик. Я не заслуживал его. - И он не прилетел к тебе? - Предательство, не прощают, Воншик, - Рави растерянно кивнул, соглашаясь. А в голове весь остаток вечера звучали серьезные и жестокие слова «предательство не прощают».***
- Ты меня не хочешь? – отрешенно спросил Хакен, когда они уже засыпали поздно вечером, от чего Рави чуть не подавился вдохом. - Что? С чего ты взял? – переспросил он, тут же разворачиваясь к своему парню лицом, чтобы посмотреть в глаза. - Ты не прикасаешься ко мне третий день, - Воншик мысленно дал себе затрещину. Он неосознанно стал избегать контакта с Хакеном. Он его любит и хочет. Но … старается оградить от боли, следовательно, от правды, а потому старается не трогать. Ему кажется, он больше не имеет на это право, хоть с Тэгуном они никогда и не говорили о личной симпатии и вообще никогда не говорили про свои отношения, но Рави уже чувствовал вину перед Ча. - Ну что ты такое говоришь, хороший мой, - Рави навис над Хакеном и заглянул в печальные глаза, - я просто вижу как ты устаешь и не хочу еще больше надоедать и обременять тебя. - Поцелуями ты меня обременяешь? Или прикосновениями? – Хакен оттолкнул Рави от себя и встал с кровати, подойдя к большому окну, рассматривая город, - я не люблю конференции, это не мой профиль, если честно, совершенно некомильфо, знаешь ли, - спокойно начал Хакен, Воншик тоже поднялся с постели и осторожно подошел со спины, не рискуя прикасаться. - Я – фотограф с мировым именем, меня просят снимать фэшн-тусовки, обложки крутых глянцевых журналов и элитные эксклюзивные фотосессии, - продолжил он, даже не шелохнувшись, когда Рави осторожно положил ему на плечо руку, - как ты думаешь, почему я согласился поехать именно сюда и именно на эту тупую и на наискучнейшую конференцию? Молчишь? Потому что это для тебя, - Воншик потрясенно выдохнул, - я знал, что просто так со мной ты не поедешь, тебе было бы в лом согласиться, что тебе нужна помощь и что ты застрял в своем горе по поводу своей творческой импотенции, ты гордый, ты такое никогда не признаешь. Я придумал план, я еду работать и мне скучно, а ты мне поможешь не скучать. Это не для тебя, это для меня. И ты согласился, - Рави молчит и тяжело дышит, понимая, что для него сделал Хакен, а у него кровь в жилах стынет от того, что он делает в действительности, в благодарность за эту помощь. - Так вот, - вырывает его из размышлений и самокопаний серьезный и злой голос Хакена, - я скучаю! Ты нихуя не справляешься с возложенной миссией! – Ча наконец развернулся и Рави с ужасом увидел на его глазах слезы, - сейчас я ухожу, - Рави было открыл рот возразить как Ча поднял руку, закрывая ему рот, - молчи, у тебя это хорошо получается последнее время, - поддел Хакен, - я ухожу, мне нужно погулять, проветриться и подумать. Завтра мне к обеду, так что я высплюсь. А вечером мы все обсудим, - с этими словами Хакен развернулся и захватив вещи удалился из номера. Как был, в пижаме. - Это пиздец, - ошарашено выдал Воншик, падая на пустую кровать, - ебаный пиздец!***
К удивлению, Хакен пришел рано утром, поцеловал Рави в губы и приняв душ, улегся тому под бок, крепко заснув. Когда проснулся, пояснил, что вспылил видимо из-за нудной дибильной работы, которая ему не по душе. Рави искренне поблагодарил любимого за помощь, сказав какой он у него замечательный и вообще самый лучший. Он на самом деле так думал, Хакен, не смотря на все свои заебы и странности, был прекрасным человеком, добрым, чутким и отзывчивым. Целовать Хакена было до умопомрачения приятно, Рави не смотря ни на что, все еще любил его, и судя по тому страстному сексу, который у них случился чуть позже, все еще очень хотел. Что для самого же Воншика казалось странным, ведь он уже признал, что влюбился в Тэгуна и хочет его не меньше. - Как так можно? – сам у себя же спрашивал он позже, сидя на лавочке в парке Джефферсона, рядом с их отелем, - как, блядь, так можно? Он терзался мыслями еще час, потом посмотрел на время и понял, что лекции Тэгуна скоро закончатся. Он загуглил, где находится корпус дизайна и архитектуры, они никогда не встречались возле него, поэтому сейчас Воншик нервничал, идя туда наобум. - Как там, Браннан стрит 601, - проговорил вслух Рави и уставился на странное здание больше похожее на склад, чем на кампус университета, - ах да, - он улыбнулся, вспоминая их разговор, - «Иллюзорные формы», точно. Прождав еще где-то пол часа, он наконец заметил, как из дверей «склада» повалили студенты, видимо пары закончились. Его ожидания вознаградились, когда он заметил высокую фигуру, запахивающую черное пальто, попутно что-то объясняя невысокой афро-американке, старающейся подстроиться под быстрый шаг преподавателя. Когда девушка дослушала наставления Тэгуна, улыбнулась, поблагодарила и поклонившись, что сильно удивило Воншика, ушла, а Чон как раз поднял взгляд и заметил Рави, прислонившегося к забору на противоположной стороне улицы. - Привет, ты что тут делаешь? – спокойно поинтересовался Тэгун, когда подошел поближе. - Решил сделать тебе сюрприз, - почему-то в этот раз Рави нервничал, как будто сегодня что-то между ними решится, что-то важное. - Получилось, - Тэгун мягко улыбнулся, опуская ресницы, это было так красиво и невинно-мило, что Воншик чуть ли не заверещал от восторга. - Позволишь тебя проводить? - Я иду домой, - сообщил Тэгун. - Значит провожу тебя до дома. - А тебе не хочется посмотреть город? - У меня еще неделя впереди, - спокойно возразил Воншик. - А я и забыл, что вы приехали на месяц, - безмятежно сказал Чон, а Рави весь аж передернулся. ОНИ прилетели, он не один, он с Хакеном! Так нельзя! Но… Он послушно шел рядом с Тэгуном и разговаривал про архитектуру, про музыку, про искусство, ему нравилось в нем все и, кажется, он полностью пропал. - Я живу верх по улице, на пересечении Браннан и второй. Идти недолго, и если ты хотел погулять, то не успеешь, мы уже почти пришли. - Ничего, - согласился Воншик, заворожено следя за пальцами Тэгуна, за каждым его жестом, за улыбкой, за ресницами, за красивой шеей и даже за длинными ногами. - Ты сегодня странный, - поделился после долгого молчания Тэгун. - Да, наверное, немного. - Если не торопишься и тебя твой друг не ждет, можешь зайти, - предложил Чон, останавливаясь около небольшого пятиэтажного кирпичного здания. - Ты уверен, я не напрашивался, я просто хотел тебя увидеть. Ты не обязан звать меня. - Я хочу, - сказано так тихо, но так откровенно, что у Рави аж голова закружилась. Наверное, от запретного искушения и предвкушения. Он, определенно, будет гореть в аду, потому что обижать такого доброго и хорошего парня, как Хакен, нельзя. - Вау! – это все, что сказал Воншик после того, как хозяин квартиры пригласил войти, - Тэгун! Это фантастика! Просто охренеть! – продолжал восхищаться жильем Тэгуна Воншик, пройдя по периметру большой комнаты, попутно снимая куртку, оставшись в рубашке с длинным рукавом. - Хм, - смутился тот, - спасибо. Этот стиль называют лофт. Но есть несколько вариантов лофта, не буду тебя грузить дизайнерскими терминами, в общем у меня не чистый лофт, а смешанный. - А внешне ты выглядишь так, как будто у тебя сплошная классика дома, - пожурил его Рави. - Знаешь, ты тоже внешне больше похож на попсового гламурного айдола, а не сурового рэпера и автора песен, - парировал Тэгун. - Как там, - прищурился Рави, облокотившись о спинку большого дивана и складывая руки на груди, - иллюзорные формы, снаружи может быть совершенно не то, что внутри. - Ох, ну надо же, - Тэгун снял пальто, оставшись в черной водолазке под горло и обтягивающих джинсах, от чего Рави тяжело сглотнул, кажется ему уже вполне достаточного того, что он видит снаружи, чтобы понять, что «внутри» он может не пережить от переизбытка ощущений и чувств. - Запомнил? - Конечно, это очень верная мысль. Все не так, как кажется. - А что не так в тебе? – на этот раз хитро улыбнулся Тэгун, медленно двигаясь в сторону, застывшего Воншика. Сейчас он не был кротким, милым преподавателем дизайна, он был как дикая пантера, готовая к прыжку, ведь «бедный зайчик» сам пришел к ней логово. - Если мы говорим про мое творчество и самовыражение как писателя и рэпера, то в свое оправдание могу сказать лишь, что не желаю быть похожим на тех чуваков, которые пьют, курят травку и бьют себя тяпкой в грудь, что они крутые рэперюги, выглядя при этом как последнее дерьмо. - Тогда что? – прочти прошептал Тэгун, остановившись очень близко, заглядывая в глаза. - Татуировки, – так же тихо ответил Воншик, зависнув на губах Чона и тяжело сглатывая. - Сколько? - Сейчас шесть. - Будет больше? – все так же шепотом, почти не дыша. - Определенно. - Покажешь? – вот теперь Воншик точно дышать перестал, потому что лишь кивнув, заторможено смотрел, как длинные пальцы Тэгуна тянутся к верхним пуговицам его рубашки и расстегивают одну за другой, чтобы открыть то, что под ней прячется: его вскрытую грудную клетку, где билось в агонии кровоточащее сердце, крича «забирай, я твое»! - Красиво, - потрясенно выдохнул Тэгун, опаляя горячим дыханием грудь Воншика, оказывается, он слегка наклонился, чтобы лучше рассмотреть рисунок, - это что-то знакомое, какой-то древний символ. - Энергия бога и солнца. - Где еще? – с интересом естествоиспытателя поинтересовался Чон. - Как ты понял, что она там, - Рави ткнул себя в грудь, показывая на татуировку. - Ты похож на человека, который бы ее там сделал. - Это на кого же? - Ты похож на самого себя. - А ты так хорошо меня знаешь? – Рави удивленно вскинул бровь. - Порой, мне кажется, даже лучше, чем ты сам, - огорошил его Тэгун, разворачиваясь и направляясь к какому-то невысокому шкафу, около окна. - И, что же ты знаешь? - с опаской поинтересовался Воншик, тоже следуя за хозяином квартиры. - Ты лжешь мне, - спокойно сообщил тот, как нечто само собой разумеющееся, доставая из шкафа, который оказался мини-баром, бутылку вина и фужеры. Рави замер, потому что, да – лжет. - Молчишь? – хмыкнул Тэгун разливая вино и наконец поворачиваясь к Воншику и потягивая бокал, - я знаю, что твой друг тебе не друг, он – твой парень. Рави лишь потрясенно смотрел на Чона, спокойно попивающего красное вино и как будто и не замечая все взгляды рэпера. - Откуда ты знаешь? – наконец решился спросить он. - Я не дурак, а ты слишком открыт и совершенно не умеешь лгать. Каждый раз, когда ты был со мной, ты всегда следил за временем, следил за телефоном, чтобы не пропустить ни одного смс или сообщения в какао. А когда тебе звонили, вообще старался отойти от меня подальше, чтобы я не слышал твой разговор. Каждый раз, когда я спрашивал про твоего друга ты, перед тем как ответить, молчал недолго, но достаточно, чтобы я понял, что ты продумываешь ответ так, чтобы я не догадался. - Тогда что я здесь делаю? – решил больше не притворяться Рави, оставляя от себя так и не отпитое вино, - хочешь меня наказать за ложь? Но ведь по сути, я тебе не лгал, я просто недоговаривал, а ты в открытую меня не спрашивал. - Ты мне ничего не должен, и уж тем более я не имею никакого права тебя наказывать, да и за что? За то, что с тобой было интересно, весело? Что в кои-то веки, у меня появился хоть кто-то настолько родной, с кем мне было комфортно и хорошо? Нет, Воншик, мне не за что тебя наказывать. Скорее, я должен тебя благодарить, что решился на эту недоизмену. - Я думаю о тебе постоянно, - честно признался Воншик, тяжело выдыхая, - это уже измена. - Он хороший, да? – Тэгун не говорил кто, Рави и так понял. - Да, очень. - Тогда ты ответь мне, на свой же вопрос: что ты здесь делаешь? - Тэгун тоже отставил от себя уже пустой бокал и уставился на Воншика, не мигая, этими своими невозможно черными глазами-озерами с фиг знает чем на дне, толи с демонами, толи с чертями, толи и с теми, и с другими вместе, потому что Ким заворожено смотрел только в них и тонул, даже не предпринимая никакой попытки выбраться. Потому что хотел, потому что… Тэгун. - Потому что – не могу по-другому, - обреченно сказал Воншик, упираясь руками в столешницу возле бара, по обе стороны от бедер Тэгуна, опуская голову и медленно ведя носом по плечу Чона вверх, прикрыв глаза, - не могу, - уже на ухо, поднимаясь руками по предплечьям и сжимая их, - не могу, - в губы. - Не хочешь, - осело горячим дыханием в ответ и Рави сорвался, терзая такие желанные губы, давно желанные, кажется, с первых секунд знакомства. Со звоном разлетелся на мелкие дребезги фужер, случайно задетый рукой Рави, когда он подхватывал Тэгуна за бедра, подсаживая того на стол, под шумные выдохи, бутылка вина последовала за фужером, когда Воншик с силой потянул вверх водолазку и тут же откинул ее прочь. Плевать на фужеры, на вино, на весь мир, когда в его руках, под его ласками плавится Тэгун, он как мраморная статуэтка: тонкая изящная, и в тоже время мужественная, таким разворотом плеч даже Аполлон не мог похвастаться. Рави терзал бледную кожу, через которую были видны тонкие синеватые вены, следовал вдоль них к сердцу, стараясь достать до него, украсть часть себе, забрать и никому никогда не отдавать, чтобы Тэгун был только его. Кусать Тэгуна было сладко, а от его стонов можно было впасть в глубокую непроходимую зависимость, подсесть как на самый сильный наркотик, они были такими же скромно-смущенными, как и его смех от чего замирало сердце. Сам дизайнер тоже не терялся, наконец избавляя Воншика от рубашки и ловкими пальцами расстегивая ремень на джинсах. Они определенно сошли с ума, раз решились на это. Один – потому что есть любимый, другой – потому что никогда ранее не зарился на занятое сердце. - Кровать, - со стоном проговорил кое-как Тэгун, выгибаясь под ласками, как кот, - или хотя бы диван, я не хочу лишиться всей своей коллекции вин. - Как пожелаешь, - согласился Рави, подхватывая того под бедра и перенося на ближайшую горизонтальную поверхность, коей оказался диван. Воншик наконец добрался до узких джинсов Тэгуна кое-как их стягивая, и с восхищенным выдохом исследуя пальцами длинные ноги от лодыжек к внутренней стороне бедра, от чего Тэгун снова выгнулся и застонал. Вслед за пальцами, он решил проделать весь тот же самый путь губами. - Хочу, - хрипло выдал Чон, отстраняя голову Рави от себя и заглядывая в глаза, - хочу видеть тебя, - и дернул того за так и не снятые до конца джинсы. - Хоррошшшо, - прошипел тот, поднимаясь и быстро скидывая джинсы вместе с боксерами. - Охренеть, - потрясенно выдохнул Тэгун приподнимаясь на локтях, рассматривая тело Рави: от лодыжки левой ноги вверх тянулась изящная ветка плюща с шипами и мелкими розами, обвивая ногу по кругу до колена, на обоих предплечьях красовались надписи на латыни, под грудью тот солнечный знак, - а где шестая? - Чуть попозже узнаешь, - хитро прищурившись, заинтриговал Воншик, снова заползая на диван и склоняясь над дизайнером. - Она здесь, - прошептал Тэгун, с силой опуская ладонь за правую ягодицу рэпера и медленно ведя вверх. - Знаешь меня, лучше чем я сам, да? - Определенно. - Тогда будем тебя удивлять, - радостно проинформировал рэпер и сняв последний предмет гардероба, оставшийся на теле Тэгуна, стал опускаться по его груди вниз, то целуя, то слегка покусывая, от каждого нового действия Тэгун стонал все развязнее и все более открыто, не было уже смущения, только желание и страсть: дикая, неприкрытая, острая, как лезвие, по нервам, по венам, в самую душу. - Вонши-и-ик, - чуть ли не плача, простонал Тэгун, когда тот взял глубоко в рот и с силой провел по бедру, слегка царапая кожу, - у меня очень давно никого не было-о-о, ты рискуеш-ш-шь, я могу сейчас кончить и тебе придется трахать вялое бревно, - сквозь шумное порывистое дыхание и стоны, честно признался Тэгун, хватая Рави за проворные руки. - Значит будем делать так, - выпустив член изо рта, сказал Воншик, - чтобы ты перестал быть вялым, но я бы никогда не посмел тебя назвать бревном, ты, даже просто лежишь так сексуально, что язык не поворачивается. - Льстец, - прикрывая глаза в блаженстве и откидывая голову назад, прошептал Тэгун, позволяя рэперу делать, что угодно. А угодно было еще много чего, так долго и тщательно, что уже Чон стал умолять его, снова пытаясь перехватить руки: - Пожалуйста, хватит, все, возьми меня, ты растянул меня достаточно, я правда сейчас кончу. -Ты сам же сказал, что давно никого не было. - Это не значит, что я фарфоровый. - О, нет, ты как произведение искусства, - возразил Рави, приподнимаясь на руках, а заглядывая в затуманенные желанием черные омуты, - больно тебе делать нельзя, это преступление. - Преступление мучить меня так. -Ну ты же меня мучил все эти три недели, - парировал Рави и сделал медленное плавное движение вперед, от чего Тэгун громко, протяжно застонал. - Господи, если бы знал, что ты так будешь стонать, я бы сделал это раньше, - потрясенно выдал через порывистое дыхание Воншик, постепенно наращивая темп. - Просто заткнись Воншик, или я клянусь, я заткну тебя сам ! - Какой характер, кто бы мог подумать, - не унимался рэпер, на что Тэгун злобно рыкнув, резко сел, подхватил Рави под ягодицы и вместе с ним крутанулся, меняясь положением, удобнее устраиваясь на узких бедрах и начиная двигаться в своем темпе. - Блядь, - простонал Воншик, опустив ладони на бедра партнера и помогая тому двигаться, - блядь. - Вот сейчас ты точно, как рэпер, - сквозь стоны поделился Тэгун, - трахаешься и материшься. - Кто-то приказал мне молчать, но прости детка, молчать совсем, я не могу, поэтому буду материться. - Я не детка, - хрипло возразил Чон, запрокидывая голову от очередного движения и срываясь на громкий стон. - О-нет, детка, на пирожочек ты не сильно похож, - и чтобы предупредить очередное возмущение, резко сев, заткнул Тэгуна поцелуем. Тэгун уже и не помнил, когда последний раз так качественно, долго и отчаянно трахался. Успокоились они лишь тогда, когда собрали все поверхности и не опробовали все возможные и доступные им позы. Тэгун, как и обещал, первый раз довольно быстро кончил, но остальные пять? (Чон не считал, сбился после третьего, потому что после первых двух, голова совсем не соображала), все было просто идеально. - Блядь, - это было первое, что выдал ближе к полуночи Тэгун, когда наконец разлепил глаза. Уснули они, слава Богу, на кровати, поэтому сейчас Чон рассматривал свой потолок и слушал как сопит ему на ухо Рави, закинув на него почти все свои конечности. Сначала Тэгун не понял, что его разбудило, потом его привлекло мерцание на кресле и звук похожий на вибрацию телефона. - Воншик, - он пихнул рэпера в плечо, - Воншик, проснись, у тебя телефон звонит. - Что? – кое-как разлепив сонные глаза, переспросил тот. - Твой телефон звонит. - Блядь! – Рави тут же подорвался с кровати и проковылял к креслу. Постоял, посмотрел на экран, вдохнул, выдохнул и наконец ответил на звонок: - Да. Да, прости, я снова каким-то образом включил беззвучный режим. Совершенно не помню как. Прости. Я попал на бесплатный спектакль в южной части острова, потом оказался на местном кино-фестивале и в итоге, отрубился в кинотеатре. Да, я должен был позвонить, прости. Но я сам только что оклемался, кажется меня тут забыли, - попытался пошутить он. Прослушав что-то в ответ, Воншик тяжело вздохнул, отключил телефон и стал одеваться, разыскивая свои вещи. Чон тоже накинул халат и стал наблюдать на перемещениями Рави. Когда наконец экипировка рэпера была полностью завершена, он виновато посмотрел на него: - Прости, я должен идти. Он злится. - Да, я понимаю, - хрипло выдавил из себя расстроенный Тэгун. - Прости, - прошептал Воншик ему на ухо, и нежно поцеловав в уголок губ, ушел.***
Когда Воншик вернулся, Хакен уже спал, или делал вид, что спал. Чем и воспользовался рэпер, проскользнув в ванную. Потом подполз Хакену под бок и обнял, зарываясь носом в затылок, как всегда любил делать. Тяжело вздохнул и уснул, про себя решаясь признаться своему парню, что встретил другого и больше лгать не может. На деле оказалось все намного сложнее. На утро Хакен вел себя обычно, как ни в чем не бывало. Рави знал, что будет непросто, но чтобы так… А дыра вместо сердца ныла и болела по Тэгуну, по его рукам, по его бледной коже, по тихим вздохам и нежным улыбкам, по страстным взглядам по… всему. По всему Тэгуну, полностью. Потому что тогда, Чон все-таки достал сердце Рави и оставил у себя. И вдвойне больнее было за Хакена, потому что любит, все равно любит и не хочет причинять боль. Так терзался Воншик еще несколько дней, боясь даже думать о Тэгуне, чтобы не сделать себе еще хуже, пока как-то не в меру радостный Ча, прилетел в номер с визгом: - Мы едем в Алькотрас! - Мы? – переспросил Рави. - А, ну да, - тут же перестал улыбаться Хакен, - я и вся наша группа. Это подарок от организаторов конференции. Прости, Воншика, ты не едешь. - Это же далековато отсюда, да? - Ну да, не близко. Сказали на весь день, - затараторил Ча и начал метаться по номеру, выбирая какую камеру лучше взять и какие объективы, - завтра. - Ты заслужил отдых, ты так много работал, Хакен, - искренне порадовался за любимого Рави. - Да-да, - пробормотал как-то без особой радости Хакен, но Воншик не придал этому значения. На утро Хакен и группа отбыли на экскурсию, Воншик проводил его до автобуса и помахав ручкой, пошел бродить по городу. Пройдя несколько кварталов, Рави поймал себя на том, что он идет к Университету, где работает Тэгун. И поймал он себя на ней поздно, тогда, когда уже остановился напротив корпуса. Видимо, судьба как-то по-особенному относится к Воншику, потому что через несколько минут из здания вышел виновник его мыслей, и снова, как и в прошлый раз, удивленно застыл, заметив Рави. Так они и стояли пару минут, пока между ними не проехала какая-то машина и не разорвала зрительный контакт. - Привет, - тихо поздоровался Тэгун, наконец подойдя к Воншику. - Привет, - так же тихо отозвался тот. - Я думал, что ты больше не придешь. - Я тоже так думал, - честно признался Рави и посмотрел в глаза напротив, - но я не могу, Тэгун. - Почему ты здесь? - Потому что люблю, - честно. - А почему не пришел вчера и позавчера? - Потому что люблю, - «его», звучало между строк. - Что ты намерен делать? - Сказать ему правду. - Так нельзя, Воншик. - А так, как у нас с тобой, можно? - А что у нас с тобой? – печально выдохнул Тэгун и не дожидаясь ответа, отвернулся и направился по улице, в противоположную сторону от своего дома. Рави догнал его и шел нога в ногу, но на заданный ранее вопрос, так и не ответил. - Я где-то у тебя свое сердце оставил, не находил? – Тэгун фыркнул, но не раздраженно, а скорее от отчаяния, потому что свое сердце тоже отдал и тоже найти не может. - Нужно это решить, - серьезно заявил Чон, - так нельзя, Рави. - Я знаю. Он вернется – решу. - Где он? - В Алькатрас с экскурсией поехали на весь день. - Хорошо. Так, молча, почти не касаясь друг друга, они гуляли по городу, пока не пошел ливень. Ближе всего оказался отель, где остановились Хакен и Рави и тот, не слушая возражений, потащил Тэгуна туда. В номере было чисто и прохладно. Тэгун отчаянно стучал зубами и попутно рассматривал обстановку. Почему-то что-то знакомое было в том, как лежат вещи, и даже в том, как разбросаны по кровати одеяла и подушки. - Ты сразу же ушел, как он уехал что ли? - А? Да, - тут же ответил Рави, - пошли в душ, греться, а то простынем, осень все-таки уже. - Вместе? - Да, потому что я не смогу спокойно тут сидеть, зная что ты там обнаженный и горячий, совсем один. - Тьфу на тебя, - возмутился Чон, но в душ все же пошел. Естественно, когда Рави увидел обнаженного Тэгуна, у него сорвало все запреты и здравый смысл отказал, он с наслаждением припал к белой коже на шее, выцеловывая одному ему известный узор. - Боже, как же я скучал, - между поцелуями шептал, как завороженный он. - Мы не виделись четыре дня, - возразил ему Тэгун, но голову откинул назад, чтобы Воншику удобнее целовать было, а сам руки за спину завел и с силой впился пальцами с ягодицы рэпера, от чего тот протяжно и хрипло застонал. - Вечность, четыре дня – целая вечность. - Согласен. - Я хочу тебя. Хочу тебя себе, навсегда. - Тогда забирай. А за дверью, кусая губы до крови и молча роняя слезы, стоял Хакен, который никуда не поехал, потому что знал, что Рави ему лжет. Он понял, что Воншик что-то скрывает давно, почти сразу, как они приехали сюда. Потом его подозрения крепли и апофеозом всего стало вот это, то что он видел на улице, когда проследил за любимым от автобуса, из которого сразу же вылез, стоило ему скрыться за поворотом, то что он слышал сейчас, за дверью в ванную в их номере. Но больнее всего Хакену было не потому что Рави изменил, а потому что Рави изменил ему с ним. С Чон Тэгуном. Он вытер слезы, собрался с духом, понимая, что голубки долго греться не будут, и пошел собирать вещи. Все упаковав, он достал из потаенного кармана в чехле своего фотоаппарата старое фото, оно еще было цветным, тогда Хакен любил делать цветные снимки. Это после, он стал видеть мир в черно-белом цвете. После него. Первый подарок готов, и фотография легла на заправленную постель. И черно-белое фото, последние фото с Рави, та фотосессия с ремнями, фотография получилась шедевральная и если бы Хакен действительно сделал выставку с этими фото – это была бы бомба, но… нет. Второй подарок ложится рядом с первым. Все. Хакен закрывает за собой дверь и долго стоит, слушает, почему-то не уходит, что-то его останавливает и не дает уйти.***
Первое, что они видят, когда выходят, это заправленная постель и чистота везде. Рави тут же кидается к шкафу, проверять вещи, которых нет. Он ошарашено оборачивается и застает испуганный и какой-то потерянный взгляд Тэгуна, который смотрит не отрываясь от чего-то на постели. - Твоего парня зовут Хакен? – наконец почти шепотом спрашивает он. - Да. - Ча Хакен? Фотограф с псевдонимом Эн? - Да. Тэгун молчит еще минуту, а потом неожиданно кричит, громко, горько и отчаянно, хватаясь за волосы и падая на пол. - Ты должен был сказать! - Что? Что сказать Тэгун? – ничего не понимает Рави, кидаясь к Чону, который начинает отбиваться от его рук. - Ты должен был сказать, как его зовут! - Ты не спрашивал, - начал заводиться Воншик, ничего толком не понимая. - Действительно, - потрясенно выдохнул Чон, почему я не спрашивал? - Это бы что-то изменило? Его имя? - Да! Да-да-да! – Тэгун резко поднялся на ноги схватив Рави за грудки несколько раз с силой приложил к дверце шкафа, - это изменило бы все! Я бы тебе вставил пиздюлей и отправил бы к нему и пригрозил бы еще, чтобы ты его никогда не бросал! - Да в чем дело-то?! - Помнишь, я говорил тебе про любимого, которого бросил, ради карьеры? - Рави удивленно моргает и вырвавшись из ослабевших рук, отступает, - это Хакен, Ча Хакен, понимаешь? - Блядь! – выругался Рави, подходя к кровати и беря в руки фотографию, на ней Тэгун, у него длинные волосы до плеч, он улыбается и фотография цветная. - Отдай, - вырывает ее из рук Чон, не дав, прочитать, что написано с обратной стороны. Рави же поднимает еще одно фото, на ней он сам, это фотография с последнего фотосета Эна, когда парень был связан. Даже не обладая особыми навыками и какими-то знаниями в области фотографии, Воншик с уверенностью может сказать, что эта фотография – произведение искусства. Все именно так, как и говорил Хакен. Он переворачивает ее и тут же резко садится, там всего одно слово «предатель». Тэгун молча подходит к нему и протягивает свое фото, на обратной стороне которого написано «а ты предал меня дважды» и приписка мелким шрифтом внизу: «пожалуйста, хватит, я не хочу третьего раза». - Что значит «не хочу третьего раза»? - Я возвращался к нему, просил простить, но я тебе уже говорил как-то «предательство не прощают». - Он просит его не искать? – на что Тэгун кивает. - Я так не могу, - вскакивает на ноги Воншик и начинает метаться по номеру, - я найду его, я ему все объясню, он же все не так понял, он же… - Что, Рави? Что он не так понял? Ты его любишь, но трахаешься при этом с другим? - Да, я люблю его, и … - Скажи еще что я – был ошибкой. - Нет, ты, - тут Воншик замирает, в его голове коллапс, он потерян, разбит, он все еще любит Хакена, который его бросил, и он все еще не понимает любит ли на самом деле Тэгуна в той степени, что и Хакена, или он любит их по-разному? - Ясно, - по своему понимает его молчание Чон, спокойно одевается и молча уходит.***
If you come to San Francisco Summertime will be a love-in there.
Эпилог
Пол года спустя.
Ча, как и обещал, испарился из жизни и Рави, и Тэгуна. Даже из агентства, в котором работал, уволился. Рави пытался найти его по фотографиям в журналах, стараясь уловить знакомый стиль, но он не был специалистом и пока это не давало никаких результатов. С Тэгуном они с того дня так и не разговаривали, и не встретились ни разу, хотя Воншик и пытался его найти и поговорить. Через время, все переварив и осознав, Воншик понял, что допустил фатальную ошибку – он отпустил Тэгуна. Его нужно было тогда догнать и сразу же мозги вправить, а то он такой философский и глубоко-мыслящий, что ушел в мысли слишком глубоко и совсем не в те, которые нужно. Нужно было, а не… Вот в таком режиме и жил Воншик, отслеживая все фотофорумы и выставки. Кстати, по возращению из Сан-Франциско, Рави все-таки написал целый альбом, который очень выгодно продал одной компании. Они столкнулись в холле небольшой гостиницы в Киото и тут же замерли, как тогда, перед Университетом. Долго друг друга разглядывали. Молча. Воншик покрасился в черный, Тэгун же, наоборот сделал себе светло-каштановый цвет волос и подстригся. - Фото-форум, - наконец выдал первую фразу Воншик. - Да, - согласился Тэгун, - фотография с ребенком, его стиль, хоть и цветное. На этом и разошлись. Воншик решил сначала разобраться с Хакеном. Хакен тогда слышал весь разговор через дверь, но до сих пор не мог поверить, что и тот и другой его все-таки любили, но при этом любили и друг друга. Ча знал Воншика и точно знал, что тот не ответил на заданный Тэгуном вопрос, потому что в этот самый момент мысленно отвечал, более развернуто и полно, Хакен знал, что его ответ был положительный. Он много думал, и приходил к выводу, что более подходящей пары не мог бы придумать ни для Рави, ни для Тэгуна. И сейчас, на выставке, очень удивился, заметив этих двоих стремительно приближающихся к нему. С разных сторон правда, но они же сейчас здесь, в одном месте, в одно и тоже время. - Хакен, - начал Рави, как только достиг цели и остановился напротив фотографа, - пожалуйста, выслушай, а потом можешь делать что хочешь. - Я знаю, Рави, - спокойно сообщил тот, улыбаясь, - я все слышал тогда в отеле, я остался за дверью, пока выт там отношения выясняли, - Тэгун, который подошел как раз на этой фразе Ханека, тут же отступил испуганно назад. - Стой припадочный, - тут же отреагировал Ча, - я знаю, что ты не знал, что я – парень Рави. Но это не отменяет твою вину за первый раз. - Знаю, прости. - Не поверишь, простил. Оказывается, предательство прощают. Потом, думал, какой же я несчастный, раз меня аж два раза кинули и понял, что сам виноват. Доводил ситуацию до критической точки невозврата. Я мог тебя принять тогда, когда ты вернулся ко мне. И мог бы выслушать Рави, ведь я слышал, что он хотел со мной поговорить. - Прости, - на этот раз подал голос Воншик. - Тоже простил. А теперь, я хочу, чтобы вы простили друг друга, - Тэгун и Воншик удивленно уставились на Хакена, как на больного. - Со мной все ок, ясно, просто я реально считаю вас идеальной парой. - Он не… - начал было говорить Тэгун, как его тут же перебил Рави: - Люблю тебя, я очень тебя люблю, Тэгун, ты тогда не дослушал мой ответ. - Он немножко туговато соображает, да, с ним такое случается, - поддел Хакен. - Хакен, спасибо, ты… - Хакен-и, деточка моя любимая! – завопил кто-то за их спинами так, что расслышать кто именно поблагодарил Хакена и за что, было невозможно, - пупсик мой ненаглядный! – и за Хакеном нарисовался высокий парень с большими чертами лица, но довольно симпатичный, и при этом очень громкий и тактильный, так как тут же начал активно тискать Ча в объятьях, положив подбородок тому на плечо и заинтересовано поглядывая на Тэгуна с Воншиком, - смородинка моя сладкая, а кто это? Рави подавился вздохом и захихикал: - Блять, а ты на меня ругался за кексик. - Хакен-и на кексик не похож, он черничный морсик, - на что тут же получил плечом по подбородку и затрещину в лоб от упомянутого морсика. - Джехван! Съебись нахуй! – запсиховал Хакен, пытаясь вырваться из крепких, цепких рук, - я уже тысячу раз тебе говорил, не называть меня этими кошмарными, стремными кличками! Я тебе что собака?! - Хакен-и, я не встречал ни одной собачки с именем Пупсик, - серьезно возразил Джехван. - Вот видишь, блядь! Так стремно, даже собак не называют! – на этот раз не выдержал и Тэгун, скрывая смешок за кашлем и прикрывая рот рукой, чтобы Хакен не дай Бог, не заметил улыбку. Но Эн – это Эн, он все видит. - А вы пошли вон отсюда, голуби перелетные! И чтоб у вас все хорошо было, а то узнаю и как приеду мирить! – пригрозил Ча. - Ох, - проурчал на ухо Джехван, снова устраиваясь на плече Хакена, - мой злобный, бойцовский хомячок. Ты же знаешь, как я завожусь, когда ты такой, м? Рави не мог больше молчать и начал ржать как конь, складываясь пополам, Тэгун заметил искры, предвещающие массовые убийства в глазах Хакена и схватив за руку гогочущего рэпера потащил за собой подальше, помахав ручкой на прощание. - Надеюсь, я тебе помог, - тут же совершенно спокойно поинтересовался Джехван, отлипая от плеча Хакена. - Да, спасибо, но мне никакая опасность не грозила. Мы и без тебя разобрались. Но за морсик ответишь, - предупредил Эн, сверля недовольным взглядом Джехвана. - О-Да! - согласился тот, кивая головой, - жду с нетерпением!If you are going to San Francisco Be sure to wear some flowers in your hair If you are going to San Francisco You are gonna meet some gentle people there…
- Профессор, а кто вас все время ждет после лекций? - Муж, - без эмоций ответил Тэгун, студенты решили, что это шутка и загоготали, кто-то даже присвистнул. - Чего это они, - поинтересовался Воншик, стоило только Чону к нему подойти. - Сказали, что твои оранжевые кеды, выглядят, как ласты утки из парка голдэн гейтс. - Тэгун, не будь Джехваном, - пожурил любимого Рави, переплетая с ним пальцы и медленно двигаясь в сторону Второй улицы, к красному, кирпичному, пятиэтажному зданию. - Не буду, если ты выбросишь эти кошмарные кеды на помойку, ты убиваешь чувство прекрасного во мне и вообще, ранишь глубоко-эстетическую художественную душу. - Хорошо, душа моя, художественная, для тебя – все что угодно, все что угодно, только верни мои барабанные палочки. - Ты наших соседей видел? У них в глазах жажда убивать. Мне нравится наш дом и переезжать я не намерен. - Мне нужны настоящие барабаны, чтобы написать музыку к тому фильму, - тут же начал возмущаться Воншик. - А нам нужен дом, чтобы где-то жить… Хакен был прав, они – идеальная пара.