Дракон и василёк

Зено и Кая не были соулмейтами. У Зено вообще соулмейта, как такового, не было, у Каи же запястье оплетал бледный, почти бесцветный мак, что могло значить только одно — от неё отказались, и отказались довольно давно. Он не понимал, как можно отказаться от Каи. От той радости, что она излучала, от солнца, играющего в глазах, звонкого смеха и таких тонких, но тёплых рук, будто созданных для объятий. Казалось, она вся была создана для этого! Но соулмейты — это не иначе, как жестокая шутка богов. Возможно, окажись Зено предназначенным Каи, всё могло бы пойти совершенно иначе: через связь душ он бы поддержал здоровье, передал собственных сил, пусть до определённых пределов, но продлил бы жизнь и облегчил состояние. Однако её предназначенный лишь ускорил течение болезни своей ненавистью и непринятием. Кая умерла совсем молодой, полной любви к несовершенному миру. Это в первый раз показало Зено, что рисунок на коже — далеко не всё. В последствии, наблюдая за людьми, он не раз в этом убеждался: кто-то был счастлив в браке с совсем не своей родственной душой, а кто-то жил без счастья и любви будучи соулмейтами. Оурью не помнил, сколько прошло веков, просто в какой-то момент он обнаружил на внутренней стороне предплечья крохотный василёк. У девочки глаза были, как те васильки, глубокие синие, в волосах запутались колосья, а щербатая улыбка полнилась искренностью и открытостью, на какую способны только дети. И отвергнуть это чудо страшно, и остаться рядом — невозможно. Зено понимал, что не принесёт в её жизнь счастья, заявив о себе. Бессмертный, не стареющий, он бы внушал и ей, и её семье только ужас, как это было в последние годы во дворце Хирью. Стоило уйти и забыть дорогу в поселение, но… Она болела. Болезнь едва начала пускать корни, проявлялась лишь редким кашлем и ознобом по ночам. Только Зено прекрасно знал, во что это может перерасти. Видел уже. Он не ушёл. Просто не мог уйти.

***

— Пришёл-таки, — хрипло смеётся сухонькая старушка с васильково-синими, не по-старчески ясными глазами. — Ну, здравствуй, душа моя предназначенная! Уж увидеть и не чаяла! Зено лохматит себе волосы на затылке, неловко потирая голову. Старушка улыбается, и его губы сами расплываются в широкой улыбке. — Ой, красавец молодой какой. Ну-ка, подойди, дай, хоть пощупаю тебя, — она лукаво щурится. — Мне ж и не верил никто, говорили, придумала я тебя, дурища мечтательная! А ты рядом был все это время, да? Зено покорно подходит и протягивает руку, которую немедленно обхватывают мелко подрагивающие сморщенные ладошки, и кивает. Сухие мозолистые пальцы легонько шкрябают яркий, как и все прошлые семьдесят лет, цветок. Она глядит на него с любопытством, как ребёнок, отмечая: — А у меня дракон, не цветок. Желтый, как одуванчики. Говорили, я не то благословленная богами, не то просто чудная, обделённая. Ты бог-дракон? — Нет, — просто отвечает Зено. — Совсем не бог-дракон. — Ну и правильно, — кивает своим мыслям пожилая женщина, — не идёт тебе. Только цвет, разве что. Она кашляет. Оурью поддерживает её и за плечи, и как может только соулмейт, но получает щелчок по носу. — Спасибо, мой Дракон-хранитель. Ты уже достаточно сделал. Умерла бы без тебя ещё босоногой девчонкой. Отказаться ведь хотел, да? Я чувствовала. Обидно было, мы же и не виделись ни разу, а ты сразу так. А потом заболела… Ты помог, помню, — она чуть опирается о его плечо, склоняя седую голову. — Спасибо. А мне уже пора… И больше ничего уже не говорит.