***
Счастье выбирать удобное время и беседовать с мужем о серьезных вещах наедине осталось в том прошлом, когда в семье не появилось сразу двое детей. А уж при воспоминании об удовольствии вызвать Рыкова к себе в кабинет и там устроить ему разнос за закрытыми дверями у Ольги бегали по загривку ностальгические радостные мурашки. Все, приплыли. Теперь приходилось все вопросы решать на ходу, почти в полевых условиях, деля своего мужа с дочкой, сыном и кошкой. И у этих троих тоже все было срочно, важно и неотложно. Ксюше после кормления непременно надо было срыгнуть, и она висела на папином плече, сыто сопя и покряхтывая, пока Паша, поглаживая ее по спине, помогал освободиться от избытка съеденного. Эболе, как истинной женщине, срочно нужно было внимание, она терлась о Пашины ноги и призывно мурлыкала, задрав хвост. У Вити появилась, наконец, настоящая мужская цель в жизни, он сосредоточенно пытался поймать задранный хвост Эболы и погрызть его, несмотря на протесты Паши и кошки. Соберитесь, Ольга Кирилловна! Вам ли привыкать управлять сложным разнонаправленным коллективом? Ольга чуть разрядила обстановку, взяв Витю на руки и вручив ему погремушку. Хвост кошки сыну нравился больше, но когда у мамы серьезное настроение, с ней лучше не спорить, можно и игрушку пожевать. Витя увлекся погремушкой, а Ольга ринулась с места в карьер. — Рыков, мне нужно с тобой серьезно поговорить. — Слушаю, Ольга Кирилловна! — машинально выпалил муж, не отвлекаясь от дочки. — Паша, это важно. — Оль, я слушаю тебя, — спокойно поправился Паша и улыбнулся. — Давай, жги. — Я решила взять отпуск по уходу за ребенком. Детей двое. Няня нужна в помощь, но за няней тоже надо следить. Кроме того, к лету дети побегут, надо будет планировать расширение и переезд. Кто-то должен всем этим заниматься. Будет правильным, если я сейчас буду заниматься семьей, а не работой. — Ну… — Паша кивнул. — Это правильно. Я согласен. В чем проблема? — Проблема в том, что на подстанции нужен хороший заведующий. Он должен быть грамотным, образованным, хорошо знать и любить свою работу. Ему должен доверять и подчиняться медсостав. И я должна хорошо знать этого человека. Сергей Викторович обещал утвердить предложенную мной кандидатуру. Ольга почувствовала, как нарастает торжественность и проникновенность ее тона. — Я думаю, Лиза справится, — небрежно перебил Паша. — Что?! — Ольгу как будто столкнули в холодный водоем. А она не русалка, у нее ноги, и они мерзнут. — Лиза справится. Почему нет? — пожал плечами Паша и, не дождавшись ответа от Ольги, которая немо открыла пару раз рот, прежде чем справиться с нижней челюстью, продолжил: — Я вообще не понимаю, почему ты ею вечно недовольна. Чем она тебе так не угодила? Тем, что с каждой бумажкой к тебе бегает, и решения принимать не умеет? Так от нее это и не требовалось. Ты бы сама первая взъелась, если бы она за твоей спиной что-то решала. Работу знает, в коллективе своя. Что не так? — Да причем тут вообще Васильева! — Ольга вышла из ступора. — Я тебя хотела предложить, Рыков! — А я тут причем?! — взгляд Паши стал беспокойным: здоровье жены — зыбкая субстанция, как кипящее молоко, надо за ним следить. — Оля? И в этот момент Ксюша, наконец, отрыгнула, испачкав папе футболку, и облегченно загулила, а Витя уронил на пол погремушку и захныкал. — Так, все! — Ольга резко вскинула руку ладонью вперед. — Беру тайм-аут. Мне надо подумать. -Дети! — объявил Паша. — Маме надо подумать, поэтому мы с вами идем гулять. И без паузы Паша отогнал кошку и пошел собирать дочку на прогулку. Ольга молча подключилась собирать сына. Как только муж исчез за дверями с обоими детьми и двухместной коляской, Ольга первым делом подумала, что надо бы нанять еще одну няню, Паша уже не мальчик так бегать. Дети это хорошо, но родителям обоим еще нужны силы на долгие годы все это счастье поднять. А потом Ольга задумалась о Пашиных словах. Итак, Лиза Васильева.***
Должность заведующей пятьдесят восьмой подстанцией Арефьева заняла далеко не только за свои превосходные интеллектуальные и внешние данные. Как всегда на периферии восхождения нового героя (в Ольгином случае героини) остались чьи-то слезы, обиды, разбитые надежды. Обычная история. За успехом одного десятки нереализованных многих. Ольга об этом старалась не думать. Даже не старалась, просто не думала. Потому что начни думать, и работать не сможешь. А работать надо, потому что хороший заведующий подстанцией скорой помощи — это чьи-то спасенные жизни. Врачи — на фронте, она — их тыл. Достойна или недостойна? Какая разница. Работать надо. Но мысли все-таки настигли. Когда от Ольги ничего временно не зависело, и была возможность вспомнить и осознать. Ольга пришла на пятьдесят восьмую подстанцию двенадцать лет назад рядовым врачом скорой помощи. О том, что именно ее Сергей Викторович изначально планировал поставить на место заведующей, и должность врача нужна всего лишь для записи в трудовой книжке, тогда еще никто не знал, кроме самой Ольги. Ей была дана установка присмотреться изнутри к коллективу, набраться немного собственного опыта «полевых работ», чтобы лучше понимать специфику, предложить меры по улучшению логистики и мотивации сотрудников. Ольга изначально была засланным казачком. И когда-то без тени смущения доносила на старого заведующего, благо поводы были. Старик был сварлив, скуп и на работу приходил к обеду. А Лиза Васильева уже тогда была бессменным замом. Спокойная, рассудительная, благоразумная, она выполняла львиную долю работы за престарелого начальника и с полным на то основанием ждала, что именно ее поставят заведующей после его ухода на пенсию. Ей даже это обещали, но обещал не Сергей Викторович, а другой руководитель департамента, который сменился незаметно для Лизы. Она все еще рассчитывала, что должность будет ее, а шансов уже не было. К Ольге она относилась ровно, как и к другим сотрудникам, любимчиков не заводила, но и не обижала. Пожалуй, Ольга ей даже нравилась своим профессионализмом и активностью. Хотя вряд ли она ее расценивала, как свою соперницу на карьерной лестнице, да и по жизни. Ольга была на шесть лет моложе, менее опытная и порой неуместно напористая. Старый заведующий Ольгу откровенно недолюбливал, и Лиза ошибочно трактовала это не в пользу Арефьевой. Ей в голову не приходило, что Ольга ведет себя так независимо не потому, что такой характер, а потому что есть сильный покровитель. Когда старого заведующего, наконец, выставили на пенсию с положенным фейерверком и вымученными почестями, Арефьева в один день взлетела над толпой на недосягаемую простым смертным высоту. Врачи и фельдшеры пожали плечами: «Поживем — увидим». А для Васильевой это был страшный удар. В один день она как-то съежилась, скукожилась и постарела. Спряталась как черепаха в панцирь. Ольга по заветам Гая Юльевича сопли по сусекам размазывать не стала, а «пришла, увидела и победила». Обманутая в своих ожиданиях Васильева представляла собой потенциальную опасность. Она могла дать волю своим эмоциям: подсидеть, донести, саботировать работу, подбить коллектив на бунт и доставить Ольге еще массу неприятностей. Самым идеальным для Ольги вариантом было бы, если бы Лиза не выдержала ее и тихо уволилась. И Ольга первые несколько месяцев шаг за шагом шла к своей некрасивой цели. Что ж, на войне должны быть жертвы. Плох тот руководитель, который этого не осознает и не готов положить одного на благо всех. Первые полгода Ольга училась не орать, никогда, ни при каких обстоятельствах не повышать голос на врачей и фельдшеров, на сотрудников, от которых зависят человеческие жизни. Чтобы они уходили на вызовы спокойные и уверенные в себе, чтобы у них не дрожали руки, в которых им предстоит держать набор для интубации. Надо сказать, что при Ольгиной природной эмоциональности и чувственности, держать себя под контролем было трудно. Когда совсем уж припекало и рвалось наружу, Ольга наезжала на Лизу. Старалась это делать за закрытыми дверями без свидетелей. Но там Лизу не жалела. Объявила ее нерасторопной, ленивой, медленно соображающей. На самом деле, Лиза такой не была. Но от постоянного давления со стороны Ольги начала косячить на ровном месте и получала уже заслуженно. Это в те первые месяцы во взгляде Васильевой поселился вечный страх. Но она не уволилась. Она пережила лютый прессинг от Ольги и осталась на подстанции, тащила на себе половину работы, сводила графики, координировала выезды бригад, получала в очередной раз по голове, если кто-то из сотрудников срывал смену. (Хотя, казалось бы, причем тут Лиза?) И снова работала, ошибалась, мучительно исправляла косяки и терпела заведующую. Через первые полгода у Ольги прорезались глаза и сердце. Конечно же, она заметила, что Лиза не увольняется, потому что искренне любит свою работу, привыкла к коллективу, предана подстанции. К тому же она совсем неплохо относилась к Ольге, признавала ее достоинства и, как могла, терпела недостатки. Благодаря Лизиным усилиям, со временем у них сложился вполне удачный тандем: заведующая и заместительница. Они дополняли друг друга: напористая, решительная Ольга и исполнительная, тихая Лиза. Арефьева отступила и объявила перемирие. Васильева осталась на подстанции. На протяжении последующих лет Ольга своей заместительницей, пожалуй, дорожила. И уволить не то, что не планировала, а уговаривала бы остаться, если бы Лиза вздумала куда-нибудь вдруг отчалить. Но перестать срываться на Лизу Ольга уже не могла. Она вообще перестала замечать, что кричит и, хуже того, время от времени хамит. Она привыкла так себя вести. Ольга давила, Лиза работала. Если все работает, то зачем что-то менять? Зачем перепрошивать себе мозги и корректировать стиль руководства? Это хлопотно, долго и может быть неприятно. Лиза терпит, работает. Пусть дальше терпит и работает. Некогда с ней политесы разводить. На подстанции всегда есть заботы поважнее чувств заместительницы. Очередные черные дни в жизни Лизы наступили, когда Ольга развелась с первым мужем. Нет ничего страшнее, чем одинокая начальница в кризисе среднего возраста. Лиза была старше, опытнее, и по-женски, по-житейски Ольгу хорошо понимала. Может, поэтому искренне обрадовалась, когда у Арефьевой завязались отношения с Рыковым. Отныне Лиза готова была помогать своей начальнице и прикрывать ее до последнего. Один эпизод Ольге вспоминать было неловко. Это когда подстанцию приказом из министерства закрыли на карантин из-за подозрений в контакте сотрудников с больным лихорадкой Эбола. Когда пришло известие о введении карантина, рабочий день уже закончился, причем закончился он и у Лизы, и у Ольги. Обе в этот день много работали и на свою беду задержались. Могли бы убежать пораньше! И узнали бы о карантине уже дома, Лиза — в семейном кругу с мужем и взрослыми детьми, Ольга — в объятиях Паши Рыкова. Не срослось. Васильева пришла доложить ситуацию Арефьевой, рассчитывая, что заведующая возьмет ЧП на подстанции под свой контроль. А Ольга намылилась к выходу, сшибая верстовые столбы на пути к мужчине своей мечты — Паше Рыкову. По дороге от кабинета до входной двери, Ольге и в голову не пришло, что оставляя в критической ситуации подстанцию на Лизу, она рискует своей карьерой и честным именем. Она была уверена, что на Васильеву можно полностью положиться. Лиза будет держать подстанцию под контролем столько, сколько нужно, послав своей семье лишь печальный смайлик по вотсапу. И никому не расскажет, что Ольга сбежала домой уже из-под карантина. Суховей за такую же выходку поплатился, между прочим, работой. Ольга была уверена, что выйдет вся в белом. Благодаря Лизе. И только внезапное явление в этот момент в дверях подстанции Кулыгина, Ломагина и Паршина сбило птицу Ольгу в высоком полете к любовнику Рыкову. Пришлось объявлять карантин самостоятельно и ночевать вместе со всеми на рабочем месте. Ну, то есть вместе со всеми играть в карты, пока Лиза держала связь с министерством. К своей чести ни одну из угроз, обращенных к Лизе, Ольга так и не привела в исполнение. Обошлось без выговоров с занесением в личное дело, без официальных предупреждений и прочих пятен в безупречной трудовой биографии. Васильева исправно получала все премии, доплаты и материальные поощрения, а также грамоты от министерства за многолетнюю образцовую работу. Каждый раз в столкновениях с Ольгой Лиза отделывалась испугом и испорченным настроением. Ольге всегда казалось, что Рыков относится к Лизе хоть, в целом, по-доброму, но при этом насмешливо и несерьезно. То, что он ей сочувствует, стало для Ольги неожиданностью. Хотя почему нет? Паша добрый, хоть и не любит это показывать. Но как бы Ольга сейчас ни переосмысливала свое отношение к Васильевой, одно дело понимать свои просчеты в отношениях с людьми, и другое — поставить обиженного тобой человека на руководящую должность. А не слишком ли будет? И справится ли? Паша говорит: «Почему нет?» А почему да? — Почему да, Паша? — Да потому, Оля! Возьми да поговори с ней. Давно пора. Сразу все поймешь. Ты же умная. — Паша, но она действительно не умеет принимать решения. И она всего боится. Какой из нее руководитель! — Оля… Это все, что ты надумала, пока мы два часа мокли с детьми под дождем? Короче, поговори с ней. А потом будешь искать другую кандидатуру, если не передумаешь. Но я бы работал с Лизой, пока ты в декрете. Зачем искать что-то неизвестное, когда есть проверенный человек? Если не она, то кто? Последнее приземлило. Правда — кто? Паша очень проницательный. Он отлично разбирается в людях. Если он говорит, что имеет смысл поговорить с Лизой, значит, надо попробовать. Ольга посмотрела на часы: восемь вечера. Еще не поздно, и набрала номер Васильевой. — Лиза? Привет. Мне надо поговорить с тобой. Ты не могла бы заехать завтра-послезавтра ко мне? Я сейчас объясню, как добраться.***
Ольга пригласила Лизу к пяти вечера в будний день, когда Паша был на дежурстве, а няня ушла с детьми на прогулку в парк. Ольга хотела по совету мужа присмотреться к своей заместительнице в неформальной обстановке и, может быть, заметить в ней что-то такое, что сподвигнет принять решение в ее пользу. Пригласив Лизу в гостиную, Ольга поняла, что затея обречена на провал. Перед ней сидела все та же Лиза, скромная, сдержанная, напряженная. Вежливо и робко улыбалась. Что в ней Арефьева еще не видела за миллион прошедших лет? Лиза и Лиза. Изученная во всех проекциях. Серая мышка. Надо было начинать разговор, а Ольга тормозила, потому что, глядя на Васильеву, еще раз убеждалась, что не хочет видеть ее на своем месте, в своем кабинете, во главе своей подстанции. Думать об этом было неприятно, и Арефьева привычно начала раздражаться на Васильеву. Еще чуть-чуть и наговорит каких-нибудь гадостей о том, какой бардак развела Лиза, пока Ольга в декретном отпуске. И что вот-вот Арефьева выйдет и наведет порядок. А Васильева вылетит ласточкой. Ибо давно пора с таким отношением к работе искать менее ответственную должность. И лучше кто угодно во главе подстанции, чем Лиза. Кто угодно. Ольга представила в своем кабинете «кого угодно». И это поменяло ход мыслей. Лиза тут не причем. Ольга не только Лизу, она вообще никого и никогда не хочет видеть на своем месте. Это ее место! Личное. Ее личный кабинет, ее собственный медсостав, ее персональные машины скорой помощи и оборудование. Ольге нельзя никуда уходить. Она вернется на подстанцию сама, как только закроет больничный послеродовый лист. Постоянно свою работу никому не доверит. А вот временно доверит. И не один раз. Каждый день будет убегать с работы в урочное и неурочное время, чтобы кормить дочь, заниматься сыном, воспитывать кошку, заботиться о муже. И еще переезд в новый дом не за горами. Снова не задумываясь и на порядок чаще, Ольга будет срываться со своего теплого кресла заведующей и бросать все… на кого? Как это на кого? На заместителя, конечно. На Лизу Васильеву. И Лиза Васильева будет выполнять функции заведующей, как всегда, ответственно, дотошно и в гораздо большем объеме за зарплату заместителя. Арефьева, у тебя совесть есть? Да завалялась где-то. — Лиза, мы с Павлом Дмитричем решили, что я временно уйду с работы. Это может быть год-два-три. А может, я не вернусь на подстанцию вообще. — Ольга Кирилловна, нам будет Вас не хватать… Ольга поймала себя на том, что начинает отвечать Лизе не только вслух, но и мысленно. Мысленно: «Особенно тебе, Лиза». Вслух: — Это не относится к делу. В департаменте согласились утвердить предложенную мной кандидатуру на должность нового заведующего подстанцией. — Мы доверяем Вашему выбору, Ольга Кирилловна. — Лиза, не перебивай! Я пригласила тебя узнать твое мнение. Ты готова стать новой заведующей? Лиза от неожиданности резко сжалась, ее лицо покрылось красными пятнами: — Ольга Кирилловна, это так внезапно… «Не поверишь, но для меня тоже», — мысленно, а вслух: — И все же? — Я целиком доверяю Вашему выбору. Если вы так решите… «А самой слабо хоть что-то, наконец, решить?!» — Ольга начала злиться. Да что ж за человек-то такой! — Лиза, я хочу узнать твое мнение. Ты меня слышишь? Твое! Свое мнение я и так знаю. — Я всегда старалась хорошо выполнять всю порученную мне работу. «Да что ты говоришь! Так старалась, что потом переделывала по десять раз», — Ольга мысленно продолжала клевать Лизу. Васильева отвела взгляд, как будто услышала мысли Арефьевой. — Лиза, я хорошо узнала тебя как работника за много лет. Мне нужно, чтобы ты ответила на мой вопрос, ничего больше. Ты согласна? — Это неожиданно для меня. «Сваи небесные! И этого человека хотел Паша видеть заведующей?! Она на прямо поставленный вопрос ответить не может!» — Лиза, да или нет? «Да прими ж ты, наконец, хоть одно решение! Покажи, что можешь хоть за что-то отвечать. Если да, покажешь, на что способна. Если нет, плыви себе, золотая рыбка». — Да. Конечно, да, Ольга Кирилловна. Справимся, не волнуйтесь. И как будто кто-то тумблером невидимым щелкнул. Васильева вдруг распрямилась, расправила плечи, взгляд перестал быть затравленным и согрелся улыбкой. Серьезная женщина с располагающей внешностью. Интересная заведующая получится. Ольга неожиданно увидела Васильеву совсем другой. Увидела, какой бы ее заместительница могла сейчас быть, если бы не роковое решение руководителя департамента много лет назад. Преображение Лизы было таким жизнеутверждающим и правильным, что Ольга почувствовала неуместную гордость за себя. Как будто она сделала что-то очень важное в жизни, что ей когда-нибудь зачтется. И сама не заметила, как вместо раздражения, наградила Лизу поддержкой. От всей души: — Я рада, Лиза. Ты действительно достойна. Как только важное решение было принято, причем, скорее, Васильевой, чем Арефьевой, Ольга выдохнула. Неопределенность осталась позади. Дальше уже жить с принятым решением. Ольге заниматься семьей, Лизе наверстывать упущенное за много лет в карьере. Ольга привыкла считать себя идеальным руководителем. А теперь, оценивая Лизу, вдруг вспомнила, как чудом не вылетела со своей должности несколько лет назад, защищая Кулыгина. Вот только Кулыгин со своим фантастическим везением, весьма вероятно, выплыл бы. А вот уволенной Ольге никто из тех, кого она сейчас считает своей ровней, не подал бы руки. Взрослая девочка, сама решает свои проблемы? На работу бы устроилась? Кем?! Ни один дорожащий своим местом руководитель не взял бы Ольгу на сколько-нибудь ответственную должность. Лучше не думать, кем бы работала Ольга, и что бы она пережила. По большому счету Ольга сохранила свою должность лишь благодаря сказочному стечению обстоятельств. Если бы в телестудии жене Орлова не стало плохо. Если бы рядом случайно не оказался Кулыгин. Если бы в рабочей аптечке не оказалось ноотропов, которыми Кулыгин купировал приступ!.. (Как?! Как они там оказались?) То все, прощай Ольгина карьера! Может, под Лизой бы сейчас ходила, уже лишенная покровительства, жалкая, как побитая собака. И Лиза бы не стала сводить счеты. Ольга почему-то была в этом совершенно уверена. Поэтому скромнее, Ольга Кирилловна! Еще скромнее. И лицо сделай попроще. Вот так. Отчество Лизы не забыла еще? Давай вспоминай, пригодится.***
В дверной скважине щелкнул ключ, и появился Паша, усталый, но сегодня довольный. Заулыбался. Ольга вспомнила, каким потухшим он был до начала их отношений, с каким темным лицом впервые переступил порог ее дома. И вдруг в нем тоже как будто переключили тумблер, и он включился как электрическая лампа. В перегоревшем одиноком докторе вдруг открылся человек, предназначенный, чтобы нести другим свет и жизнь. Всего лишь надо было отогреть. Ольга растаяла от его улыбки: «Мой Паша вернулся». — О, девочки, привет! — поздоровался Рыков. — Ужинать будете? — Нет, Павел Дмитриевич, — Лиза быстро засобиралась. — Мне домой пора. — Оставайтесь, Елизавета Юрьевна. Ольга сильно по работе скучает. От меня проку мало: пришел — уснул. А Вы ей многое рассказать сможете. Я пока блинчики пожарю. — Да, оставайтесь! — поддержала Ольга, как всегда незаметно для себя, в присутствии Паши переходя в обращении с другими людьми на «вы», хотя она понятия не имела, о чем можно разговаривать в неформальной обстановке с Лизой. С Лизой! Но трудно было произнести только первые несколько фраз. А потом оказалось, что у Лизы накопилось по работе много вопросов, а в Ольге не помещалось желание поделиться бесценным опытом и вырывалось наружу. Они бы и всю ночь проговорили, если бы не пришла с прогулки няня с детьми, не подоспели блинчики, а у Лизы не начал бы нетерпеливо тренькать телефон — ее тоже ждали дома. Пришлось прерваться. — Лиза, Вы не стесняйтесь, обращайтесь, по любому вопросу, — попросила Ольга. — Я помогу. — Спасибо, Ольга Кирилловна! — Лиза улыбалась. Сегодня в этом доме улыбались все. Даже Эбола мурчала на коленях у Паши с улыбкой до кошачьих ушей. — Я так рада за вас с Павлом Дмитриевичем! У вас такая красивая семья. На улице уже стемнело, поэтому вызвали Лизе такси и проводили ее до дверей. И вот когда она ушла, Ольге стало грустно. Как будто Лиза унесла с собой целый пласт жизни. Унесла с собой, на себе, и понесет дальше в неизвестное будущее. А Ольга уйдет в свою неизвестность — в заботу о привалившем потомстве и любимом человеке. Может, навсегда, может, на время. Но даже если она когда-нибудь вернется на пятьдесят восьмую подстанцию, это будет уже совсем другая жизнь. И начинать там придется заново. Обняла себя руками, поплотнее закутываясь в кофту. На всю грусть минуты три, не больше. Потом детей надо будет кормить и спать укладывать. Несколько мгновений слабости. Вы себе это можете позволить, Ольга Кирилловна. Сзади подошел Паша и обнял за плечи: — Ты молодец, Олечка, девочка моя хорошая. Ты все сделала правильно. Это был верный выбор. — Ладно, Паша. Я согласна, — Ольга повернулась к мужу и заглянула ему в глаза, вот теперь пора проявить твердость: — Но заместителем будешь ты, Рыков. — Оля, нет! — Паша, да! — Оля, ни за что! — Паша, это мое последнее слово. Или с детьми будешь сидеть дома ты. И пока он не вздумал согласиться с последним, Ольга заткнула ему рот поцелуем. Карьеру мужа тоже надо планировать разумно.