*****
С каждой пройденной ступенькой ощущение времени теряло смысл, нельзя было понять, сколько они уже тут пробыли. Минуту? Две? А может, уже целый час прошёл с того момента, как ребята зашли внутрь? Но конца лестницы всё ещё не было видно, будто они спускались в преисподнюю. — Сорей… Может, вернёмся, пока не стало поздно, — Миклео сомневался, что его слова вообще подействуют на парня, который не слышал ничего и никого, кроме себя. Кажется, даже если на них кто-то нападёт, он этого просто не заметит и продолжит путь, случайно раздавив неприятеля, словно пустое место, и совершенно не обратит на него внимания. Таков уж Сорей — неугомонный, если чего-то хочет, то обязательно этого добьётся. — Ну Миклео, разве тебе не интересно узнать, правдива ли легенда? — пастырь замедлил шаг, так как заметил, что серафим запыхался. — Смотри, там уже виден свет, ещё немного. — Парень был готов взять друга на руки, чтобы тот не слишком напрягался и не жаловался. — Не в том дело, что не интересно… — фраза была прервана, когда Сорей резко притянул его к себе и коснулся его губ. Интересный способ заткнуть человека. Хотя сам серафим не возражал, не часто вот так они целуются, тем более в деревне у них нет возможности понежиться в тёмном уголке так, чтобы их никто не заметил. — А теперь пойдём, — пастырь подхватил Миклео за бёдра, поднял над землёй, крепко обнял и продолжил путь. Всё-таки энтузиазма у него не занимать. Юноша не знал, смеяться ему или плакать. Сорей такой напористый в этом плане, что сложно устоять перед тем, чтобы не пойти с ним, иначе без поддержки Миклео гибели не избежать. В лучшем случае серафим обойдётся парой царапин, но даже подобный исход приведёт к тираде деда: мол, что вы забыли в этих руинах, это же очень опасно! Гнева им по-любому не избежать.*****
И вот, уже последние ступеньки — и они ступили на ровный пол. Кажется, у Миклео начало рябить в глазах от вида лестницы. Парни зашли в комнату, все стены которой были испещрены надписями. Понять древний язык было довольно сложно. Хотя Сорей и обладал обширными знаниями, ему зачастую приходилось долго ждать, когда до его головы дойдет смысл какой-нибудь заумной фразы, а иногда серафим сам объяснял ему, что к чему. — Смотри, — тихо проговорил Миклео, подойдя к стене, где было изображение воина, — здесь сказано, что это руины Бисямонтен — одного из семи древних богов удачи, который исполняет желания! Значит, Небесное Писание не ошибалось, и это место и впрямь особенное. — А я что говорил? А ты идти не хотел! — самодовольно произнёс пастырь, приобняв любимого за плечи. — Тут написано: стоит только подумать о том, что ты хочешь, твоё желание сразу же исполнится, — парень аккуратно провёл рукой по надписям, счищая пыль, накопившуюся за несколько десятков, если не сотен лет.*****
Сорей продолжил изучать руины, пока не услышал сзади недовольный возглас Миклео. — Почему у меня кошачьи ушки и хвост?! Сорей, что вообще происходит? — юноша сел на пол, прикрывая свое нагое тело. — Это ведь твоих рук дело?! — он бросил на пастыря гневный взгляд, искренне не понимая, что с ним произошло. Неужели пастырь действительно хотел увидеть Миклео в кошачьем обличии? Бред! Сорей медленно прошествовал к верещащему серафиму и, нагло усмехнувшись, взял того за подбородок. — Так почему бы нам не развлечься, пока мы не в деревне? — парень закусил губу при виде такого, казалось бы, хрупкого тела. Белоснежная кожа, словно изящный фарфор, такая мягкая и нежная! Даже сложно сказать, парень ли это вообще, но всё же нижняя плоть выдавала его. Сорею сложно было сдерживаться, ткань брюк уже сильно выпирала, а изнывающий член просился наружу. Миклео, конечно же, заметил реакцию юноши. Выходит, что пастырь привёл его сюда, чтобы они смогли отдохнуть от деревни и насладиться телами друг друга. Серафим не стал долго сопротивляться и встал на колени, тихо под нос себе мяукнул, словно давая понять о своём согласии. Да и хвост выдавал его, дёргаясь в разные стороны и тем самым показывая возбуждение. Пастырь аккуратно коснулся пушистых кошачьих ушек, заставляя юношу вздрогнуть. — Н-не трогай. — А что так? — Сорей продолжил сильно ласкать ушки. — Интересно, а какая будет реакция, если я потрогаю тебя здесь? — пастырь коснулся основания хвоста. По телу серафима от наслаждения прошёлся рой мурашек, он уже хотел было произнести что-то вроде: «Продолжай», но это было бы слишком смущающе. Миклео лишь издал тихий стон, пытаясь его скрыть. — Отсоси, — грубо приказал пастырь, заставляя парня прильнуть к своему паху. Серафим послушно опустился вниз на колени, обхватывая руками уже возбуждённую плоть. Он аккуратно взял её в рот, слегка посасывая головку, а потом начал движение. Миклео двигался ритмично и заглатывал по возможности на всю длину, специально останавливаясь, когда член находился в горле, а после просто покрывал весь ствол поцелуями. Язычком играясь с уретрой, он продолжал ласкать головку, помогая себе рукой. Парень делал это довольно искусно, словно не впервые, он очень старался удовлетворить пастыря, даже терпел боль в горле, вбирая член полностью. Парень поднял взгляд вверх, наблюдая за милой реакцией Сорея, пока одна из его рук тянулась к неразработанной дырочке. Аккуратно вводя в неё один палец, он начал растягивать тугое колечко мышц, в котором скоро должен оказаться довольно большой член любимого. Природа явно его не обделила размерами, они были даже пугающими, тем более в возбуждённом состоянии. Миклео начал двигаться в себе в ритм с членом Сорея. Почувствовав, как тот на мгновение напрягся, серафим поднялся с холодного кафеля и потянулся к сладким губам, шепча сквозь поцелуй: «Возьми меня!» Он потёрся своим членом о торс пастыря, показывая, что тоже весьма возбуждён даже от того, что просто отсосал: к его члену даже толком не прикасались, а он уже готов обильно кончить, запачкав пол. Сорею очень нравилась реакция серафима, он рывком развернул того к стене и зажал руки, сам же принялся ещё больше разрабатывать Миклео, чтобы того не порвать. Пастырь понимал, что всё может плохо кончиться, если он потеряет контроль над собой. Миклео нравилось абсолютно всё, что делает парень. Как действует, как касается хрупкого тела: нежно или же грубо, как дразнит его, как говорит. Перед глазами словно белая пелена, и серафим отзывается на голос пастыря: это именно он манипулирует юношей, заставляя того прогибаться и жаждать его жарких объятий. Он душу продаст за такое удовольствие. Мысленно он проклинал каждую секунду, пока Сорей медлил с проникновением. Юноша полностью извёлся: кажется, ещё немного, и он сам нападёт на возлюбленного, не оставив и места без внимания, будь то поцелуи, укусы, засосы. Он уже не понимал, что нужно сделать, чтобы заполучить желанный оргазм. И вот Миклео наконец получает своё, издавая громкий стон, он чувствует, как глубоко вошёл член Сорея и как тот бережно остановился, давая ему привыкнуть, и лишь потом начинает двигать. Парню открывается вид на обнажённое тело партнёра, а внизу слышатся хлюпающие звуки, в полной тишине, где громким эхом раздаётся сиплый голос серафима, срывающийся на рык. Юноша обхватывает свой член рукой, распределяя по стволу выделившуюся естественную смазку, начиная ритмично двигаться в такт Сорею. Это шикарное чувство, когда ласкают с двух сторон, просто сводит с ума. Серафим водит рукой по плоти, сдавливая её у самого основания, заставляя все нутро сжаться. Он мог даже почувствовать, как член пастыря слегка выпирает, образуя небольшой бугорок на животе. Дыхание рваное, сложно его восстановить. Кажется, Миклео задыхается от удовольствия, ему нравится, когда его грубо имеют. Но при этом Сорей довольно ласков с юношей: он словно сдерживается. Хотя если бы серафиму не нравилось, то он давно бы подал знак. На крайний случай укусил бы посильней, чтобы весь настрой пропал. Пастырь ритмично двигается, чувствуя, как внутри всё сжимается от удовольствия, словно они делают что-то запрещённое. Он продолжал ласкать парня за хвост, понимая, что это его слабое место, которое заставит кончить быстрее. — Я кончаю~ — прерывисто произнёс сквозь громкий стон серафим, а на пол брызнула белёсая жидкость. Следом же кончил и Сорей, изливаясь на нежную спину Миклео. — Ты такой красивый, — но в ответ он получил лишь пощёчину. — У тебя фетиш какой-то на котов? Не мог какое-нибудь другое место выбрать? А то нашёл в руинах! — проворчал серафим и вмиг облачился в одежду. Всё-таки легенда верна: всё, что бы вы ни пожелали, в этих руинах непременно исполнится.