Vengeful Fox

      Снег сменялся дождем, дождь – ветром и солнцем, а потом град и снова снег. Погода явно решила проявить все свое разнообразие и великолепие, призывая спрятавшихся в самоизоляции людей на улицу.       Социальная дистанция – очень важное и нужное понятие в это неспокойное время, как говорят СМИ. Прямо сейчас мне очень хотелось, чтобы она тоже соблюдала эту чертову социальную дистанцию, но кого вообще волнуют мои желания? Если бы хоть что-то из моих мыслей исполнялось, у меня уже был бы нормальный начальник, нормальная зарплата и дома бы ждал новенький, манящий круче, чем податливое женское тело, привод…       Не обращая внимания на мои размышления и неодобрительные взгляды, Роза заерзала на моих коленях, устраиваясь поудобнее, не забыв при этом затянуться сигаретой еще раз. Мультизадачная женщина, пока не залипает в свои поисковые ориентировки.       - Короче я задолбался, – подал голос Резкий, поднимаясь с кресла напротив и убирая зажигалку в карман. Надо же, братан, обычно тебя невозможно не заметить, однако же сейчас я почти забыл про твое присутствие. - Колонку свою потом зайду заберу, мне еще псину выгуливать, так что не скучайте.       - Тебя проводить? – поинтересовался я.       - Да не, я справлюсь, дверь сам закрою.       - Пока, Резкий, - подала голос Роза, не отвлекаясь от своего телефона.       Резкий махнул рукой и покинул импровизированную курилку.       На балконе снова воцарилась тишина. Не то, чтобы я был против отсутствия звуков, однако именно сейчас я очень по ним соскучился. В тишине воздух стал казаться слишком тяжелым, наэлектризованным, как перед грозой. И чертово притяжение, не знаю, какое содержание железа в крови у этой красноволосой ведьмы, но мне вдруг стало казаться, что вместо костного мозга в моем опорно-двигательном магниты. Некомфортно. Неприятно.       - Там кресло освободилось, - попытался я хоть как-то разрядить обстановку. Голос отчего-то резко решил присесть.       Роза нахмурилась, перевела взгляд на пустую мебель, а затем обернулась ко мне со своими огромными глазами грустного олененка.       - Там холодно и дует с окна, не хочу. На твоих коленях тепло и уютно, поэтому ничего не знаю, иди нафиг.       Веселые бесенята в карих глазах станцевали румбу, и барышня уткнулась обратно в свой телефон. Сигарета закончилась, так что тонкий бычок полетел в банку. Доставать новую она, вопреки обыкновению, не спешила. Я вздохнул, принимая поражение, и попытался сконцентрироваться на командном чате. Даже почти получилось. А потом ее бедра придвинулись ближе к моим.       - Солнц, если не перестанешь ерзать, я воспользуюсь тем, что ты теперь свободная женщина, - прокашлялся я, все же сталкивая ее со своих колен и поднимаясь. Карие глаза смотрели донельзя обиженно, пухлые губы надулись, как у ребенка. Слишком очаровательно.       После демисезонно-холодного балкона, кухня встретила теплом. Надо бы поставить чайник. Она любит черный с сахаром, это я кажется выучил даже раньше, чем имя ее теперь уже бывшего, а у меня дико пересохло в горле. Кроме голоса меня, пожалуй, больше ничего не выдавало (боже, храни фани пак), а столько ей знать и не надо. Пусть думает, что я просто падок на рыжих.       Чай согревает и расслабляет, даже кажется немного глушит мой дискомфорт. Легкая, ни к чему не обязывающая беседа остужает пыл. Восемь шуток и одну кружку чая спустя, я решаюсь спросить о вопросе, что не давал спать уже пару ночей.       - А все-таки, почему?.. – я не решаюсь продолжать, но она кажется и так понимает, что меня волнует. Надеюсь только, что ее не слишком задевает эта тема. Даже не знаю, чего я хочу больше – подробностей или отговорки.       - Надоело руководить, - с усмешкой произносит она наконец. Я недооценил тебя, ты сильнее, чем может показаться. Пухлые губы вдруг искривляются в ехидной ухмылке. – Хочу в кои-то веки позволить мужчине вести и побыть… пассивной.       Это звучит неожиданно эротичнее, чем это планировалось, даже для нее – я вижу, как Роза сама легко вздрогнула и щеки покрылись цветом, сравнимым с лепестками ее любимых цветов. Кружка с остывшим чаем выскользнула из ее рук и опрокинулась на ее красную рубашку. Вода, которой я пытался утолить жажду, внезапно предпочла потечь по дыхательным путям.       Потрясающая ситуация – я, мокрая девушка моей мечты, намокшая не так, как я мечтал, ненавязчиво напоминающий о себе стояк в моих широких штанах. Выпутывайся, лис, молодец.       - Ее все равно надо было постирать, так что не так обидно. Я переодеваться. Если пойдешь со мной – покажу кое-что веселое, - подмигнула Роза мне. Стыдно, Фокс, девчонка взяла себя в руки быстрее, чем ты. Где хваленая капитанская выдержка? Потерялась где-то в копне крашеных волос вместе с остатками гордости.       Пока я занимался самобичеванием, тело невольно последовало за мечтой в ее спальню. Не думай об этом, будешь думать – додумаешься неизвестно, до чего. Коридор кажется непозволительно длинным и пустым, и самое время осознать, что дома никого, кроме нас двоих. Бестия снимает с себя мокрую рубашку, на ходу закидывая ее в стирку.       - Воу, стриптиз, а я без налички. Хочешь, мелочь тебе в трусы накидаю? – нашел в себе силы я присвистнуть и отшутиться от неловкости. Роза согнулась пополам в припадке смеха, но путь, впрочем, продолжила.       - В продолжение наших прошлых шуток, зацени, что есть, - засунула она руку в шкаф.       - Мне страшно. Зная тебя, солнц, могу предположить все, что угодно. Что там?       - Угадай, получишь приз, - игриво отозвалась Роза, прикусывая нижнюю губу. Пока она стоит спиной ко мне, я могу наконец оценить весь прелестный вид. Обнаженная загорелая кожа, черный лифчик, красивый и с ужасающим количеством бретелек, как на моделях с показов нижнего белья. Как специально выбирала, честное слово (но конечно, она в жизни не сознается в этом), знает, чертовка, что ей идет. В горле снова становится сухо, бретели напоминают бандаж…       - Кукла вуду с волосами Ктулху? Плетка? Может, руководство по использованию страйкбольного привода в процессе готовки для юных хозяек?       Она оборачивается, и черт. В руках у нее – плеть. Если бы ткань моих штанов была менее плотной, стояком, кажется, можно было бы пробить фани пак. Девушка моей мечты игриво подмигивает, и шепчет:       - В принципе, угадал. Поздравляю, вы выиграли желание! – цвет ее щек и ушей можно сравнить с цветом ее волос. Самой же неловко, что творишь?..       Я знаю, чего ты хочешь от жизни. Ты хочешь крепкий тыл, что поддерживает тебя в ежедневных сражениях с миром, не менее надежный фронт, что мог бы защитить тебя, когда тебе плохо. Ты хочешь долго и счастливо, с человеком, которому ты сможешь довериться вместе со всеми своими тараканами, страхами и пережитой историей. Только вот со мной у тебя не будет долго и счастливо. Будет быстро, больно и еще более паршиво, чем с твоим бывшим, которого я тебе напоминаю.       Может, ты и сама не отдаешь себе отчета, но часть тебя явно страдает мазохизмом. Иначе почему я был рядом все это время, даже когда ты была не одна? Иначе почему ты упорно дразнишь меня? Иначе с чего бы тебе сейчас томно стягивать свои супер-облегающие джинсы под предлогом «рубашка промокла, хочу переодеться»?       Что ж, мазохизм так мазохизм. Хочешь пострадать – пожалуйста. Я тянусь к выключателю и гашу свет.       В пустой квартире тихо. Солнце давно село, фонари еще не зажглись, да если бы и было иначе – с твоими тяжелыми шторами у света нет ни шанса. Зрительная память услужливо подсказывает, что рядом с тумбой валялся ее халат. Тихо подхожу, вслушиваясь в твое сбившееся дыхание, вытаскиваю из халата пояс и тянусь к тебе. Нахожу безошибочно и усмехаюсь. Все-таки это неудобное притяжение работает, найду тебя везде – по слуху, по запаху израильского бальзама для волос, на ощупь.       Когда я касаюсь тебя, ты вздрагиваешь. Я не хочу быть нежным сейчас – додразнилась, мне не до этого.       - Нарвалась все-таки… - выдыхаю тебе на ухо, грубо перехватывая твои руки и связывая их поясом. – Хочешь подчиняться? Будет тебе подчинение.       Ты не успеваешь даже пискнуть, а я впиваюсь в твои губы поцелуем – жгучим, отчаянным. Огонь, что пожирал меня столько времени, кажется, выжег меня изнутри. Остался лишь жар, который побуждает сорвать с себя одежду, но я медлю. Кажется, страдания и мне стали по вкусу.       Мне жаль, что у твоей кровати сплошная спинка, но я очень кстати вспоминаю о существовании шведской стенки рядом с твоей комнатой, так что под твои протестующие, но подозрительно довольные вопли, я закидываю тебя на плечо и тащу из комнаты, как свою добычу. Перекладина в кои-то веки не завешена выстиранным бельем, и ремень халата летит прямо на нее, фиксируя тебя фактически беспомощную. Зрение уже привыкло к темноте, и вид крайне заводит. Отхожу на пару шагов, любуюсь и ухожу обратно в комнату, оставляя тебя беспомощной, раздетой и уязвимой.       - Эй, и че это было? – разочарованно вопрошаешь ты. Я удовлетворенно усмехаюсь. А дыхание-то сбилось. Один-один, засранка, так тебе и надо. Я очень мстительный лис. Подавляющее большинство голосов в моей голове проголосовало за то, что будет чертовски возбуждающе, если ты окажешься в моем положении. Месяцами я терпел то, что ты рядом, вертишь хвостом, бесстыдно флиртуешь, не обещая ничего при этом, являешься ко мне во снах. Теперь и ты потерпи. Я беру первый попавшийся шарф в комнате и внезапно замечаю забытую в порыве страсти плеть. Голоса в голове приходят в восторг. Плеть запихиваю за свой ремень, пусть пока там побудет.       Бесшумно выхожу из комнаты, подхожу к тебе и завязываю глаза, пока ты не успела сообразить, что происходит. Вот теперь я полностью доволен.       - Белье у тебя красивое, только лишнее, - шепчу я (а громче в пустой квартире и не надо), и стягиваю трусики вниз. Ловлю твой тихий полустон-полувздох, который обрывается сразу же, стоит мне коснуться губами твоего живота. Обвожу языком нижние ребра, позволяя рукам блуждать по бедрам. Поднимаюсь выше и разворачиваю тебя лицом к стене, и, пожалуй, если еще можно было завестись еще сильнее, то я уже должен ехать далеко и быстро.       Ты не успеваешь понять, что случилось, как быстрый щелчок плети обжигает нежную кожу твоих ягодиц, заставляя тебя зашипеть и отдернуться. Горел бы свет, и я бы смог увидеть красные полосы на твоем теле. Твои глаза завязаны, и я мог бы его уже и включить, но отрываться от тебя уже совсем не хочется. Щелчок, еще один, и еще, я сбиваюсь со счета. Другая рука тянется к твоей шее, придушивая, и еще один щелчок. Твой охрипший голос рвет всю выдержку, и хочется взять тебя прямо здесь. Но ты ведь этого и добивалась, так что должен ли я испытывать муки совести за то, что я сейчас сделаю? Абсолютно без понятия, но точно знаю, что не хочу.       Расстегнуть «кобру» проще простого, когда движения доведены до автоматизма. Я удивляюсь тому, насколько подвижны мои пальцы, несмотря на то, что в душе я застыл истуканом и не могу даже отдать приказы собственному телу. Пожалуй, я буду малодушно сваливать все на состояние аффекта. Пряжка звенит при падении, штаны с грохотом оказываются на полу. Смотрю на тебя, все еще слишком одетую, и оцениваю количество бретелей.       - Знаешь, если бы на лифчики можно было крепить парашют, то эта конструкция возможно оправдала бы себя. Или это ловушка для насильников, пока разберутся – уже упадет? – пробормотал я тебе на ухо. Плевать, слишком сложно. Задираю стремную конструкцию вверх до запястий, вот теперь ничего не мешает.       Резко вхожу и снова ловлю твой голос, сбившийся на крик.       В голове заканчиваются эпитеты для описания происходящего. Тело сводит от ощущения того, насколько ты неожиданно тесная. Коридор пустой квартиры наполняется звуками, кажется, впервые за сутки (несмотря на визит Резкого, которого не назовешь молчунишкой). Я рад, что мы дома вдвоем – можно не сдерживаться. Твоя грудь прекрасно умещается в ладони, и я сжимаю ее сильнее, ускоряя темп. Все настолько горит от осознания того, что это ты, именно ты, не кто-либо еще. Я впервые не задумываюсь о том, чтобы включить себе в наушниках музыку для настроя и поддержания темпа – с тобой этого не нужно, твой голос сам создает метроном для наших действий. Я двигаюсь грубо, резко. Это уже похоже не акт любви, скорее на изнасилование. Но это же по обоюдному согласию, значит, не считается, так ведь?.. Я не замечаю, когда и сам срываюсь на стоны. Машинально наматываю твои волосы на кулак, насколько хватает их длины, заставляю тебя откинуть голову мне на плечо. Впиваюсь в шею – уже не разбираю, то ли поцелуем, то ли укусом. Пот скользит между лопатками, глаза перестают различать даже контуры в темноте. Ты тоже на грани, и я это чувствую, особенно внутри.       Позже, при свете, ты выскажешь мне все свои претензии за синяки на заднице, запястья, которые сводит, жуткие засосы на шее, которые с трудом перекроет твой тональник, за то, что сложно ходить, потому что колено заклинило в конце, за то, что больше не можешь спокойно проходить мимо шведской стенки.       Я буду лишь посмеиваться. Сегодня ночью я буду наконец спать крепко, измотанный тобой.       Мне не стыдно, ведь ты этого и добивалась, правда ведь?