Навеки твоя

Ли ехал к отцу, думая, что же сказать и как объяснить свой неожиданный визит. Он не был в родном доме несколько лет. И никогда бы туда не поехал, если бы не таинственная Кара. Он просто обязан был её вспомнить, если уж она так уверена, что они знакомы. Он ни за что бы не признался, даже самому себе, что просто искал повод лишний раз увидеть её. Просто прийти и сказать: «Привет! Я вспомнил — мы вместе скучали на уроках английского, ты сидела на предпоследней парте и у тебя были смешные косички. Я просто не сразу тебя узнал». Но он понимал, что дело не в этом. Какая-то мысль или скорее, воспоминание, неотступно грызли его. Он пришел домой после больницы и разговора с Карой, и забылся тревожным сном, для того, чтобы проснуться от кошмара. Он видел Кару в какой-то форме, как будто, военной и себя. Рядом со странным то ли истребителем, то ли космическим кораблем. Кара заливисто хохотала и он обнимал её. Кажется, еще он видел отца и рыжеволосую женщину, смотревшую на Уильяма Адаму со смесью нежности и вызова. А затем… затем он видел Кару… её сгоревшее тело в кабине этого самого корабля, отца в слезах и незнакомку, которая покоилась в свежевыкопанной могиле со сложенными на груди руками. Он видел эту женщину на похоронах матери, совсем недавно. Его подсознание сыграло с ним странную шутку, смешав кучу бессвязных образов в картину, кажущуюся спящему мозгу логичной. И… правильной. А еще разрывающей сердце невыносимой болью утраты. Ли был безумно счастлив там, во сне. И, проснувшись, ухватился за это призрачное ощущение, словно утопающий за соломинку. Он никому и никогда бы не признался, насколько несчастен всю свою жизнь. Он завидовал Заку, идущему по жизни легко и непринужденно, плюющего на условности. Любившего их сложного отца и непредсказуемую мать, несмотря ни на что. Он долго смотрел на дом, где родился и вырос, сидя в своей машине на другой стороне улицы и отчаянно боялся открыть дверь и сделать первый, самый сложный шаг навстречу неизвестности. И отцу. Впустит ли его Билл? Смогут ли они хотя бы сделать вид, что не чужие друг другу? Ли нервно поправил прихотливо завязанный галстук — дань профессиональной привычке адвоката и решительно вытащил ключ из замка зажигания. Хватит праздновать труса, он приехал не болтать, а пролистать семейный альбом. Он просто поздоровается с Биллом, скажет, зачем приехал, возможно, выпьет чашку кофе. Если ему предложат. И уберется восвояси. Разгадает загадку Кары и снова заживет, как прежде. Отец подозрительно долго не открывал дверь, и Ли уже начал беспокоиться, когда услышал шаги. — Вот это сюрприз! — Уильям Адама сощурился, разглядывая своего старшего сына, нерешительно застывшего на пороге. — Я могу войти? — Ли прочистил горло. — Да, — Адама посторонился, пропуская его в дом, и попутно соображая, где сейчас Лора. После того, как он опустил её на кровать и ласкал каждый дюйм этой безупречной кожи, прошла, кажется, целая вечность. Он проснулся один, в своей собственной постели, которую когда-то делил с Кэролайн и не мог вспомнить, почему он здесь, а не с женщиной, шепчущей ему прямо в ухо о своей любви и о том, как долго она его искала. — Чем обязан, сын? — Билл решил сразу перейти к делу, памятуя их последний, не слишком удачный разговор. — Со мной произошла странная история… — Ли смутился. — Ты не припоминаешь некую Кару Трейс? Мы учились вместе или что-то такое. Она попала в беду и я просто обязан ей помочь. Билл замер, а затем медленно переспросил: — Как ты говоришь? Кара? — Да, — Ли кивнул. — Ты помнишь её? Высокая, светлые волосы, зеленые глаза… Мозг лихорадочно обдумывал, что же ответить сыну. Лилланд… его проклятие. Его вечная боль поражения. Зак… Зак просто ушел, а вот Ли остался. Чтобы презирать его и указывать на его ошибки. Истинный сын своей матери, и до мозга костей Адама — упрямый, неуступчивый, умный и решительный. И такой уязвимый. Мягкий. Тот, кому он причинил больше всех боли. — Никогда раньше не слышал, — солгал Билл, думая, что стоит спросить Лору еще раз о том, что же должно случиться. И попробовать не затыкать уши, считая её сумасшедшей. Ли сразу сник, бормоча: — Но она сказала, что мы давно знакомы… Ты мог забыть. Тебя вечно не было рядом… — У меня хорошая память, Ли. Я бы вспомнил это имя… необычное имя, — сказал Билл. — Если хочешь, проверь. Альбомы в твоей комнате — все до единого. Твоя мать хранила все, что было связано с тобой и Заком. Но ты не найдешь там то, что ищешь. — Уверен? — с вызовом проговорил Ли. — Уверен, — взгляд голубых глаз отца был пронзителен, как никогда, — но убедись сам. Это будет правильно. Когда сын направился в свою бывшую комнату, Билл стремительно бросился в гостевую. Постель была смята и едва уловимо пахло чем-то женским — тонким и опьяняющим. Но её самой не было. Он ощутил, как сердце сжалось от боли. Где же она? Он сделал что-то не так? Почему она ушла, не попрощавшись, после страстной ночи, что они разделили? После её слов, как сильно она его любит, которым его измученный разум внимал и поглощал, как пьяница обожаемое вино? Как ему теперь её искать и где? — Лора… — выдохнул он. Ли лихорадочно листал огромный талмуд, в котором он и Зак были главными героями, но нигде не находил светловолосую девочку. А девушку и подавно. Кажется, Уильям Адама в очередной раз оказался прав, и он пытался ухватиться за то, чего никогда не было. Как же он ненавидел своего отца и одновременно восхищался им! — Нашел? — голос отца звучал глухо, а выражение лица с задумчивого сменилось на угрюмое. — Нет, — Ли встал, шумно захлопнув альбом, — но спасибо за помощь. Отряхнув рукава пиджака, он шагнул было к порогу, но Билл жестом остановил его. — Ли… — прокашлявшись, он приблизился и неожиданно сжал своей ладонью плечо сына. — Я знаю, что мы никогда особо не ладили, а сейчас и подавно стали как будто чужими… Зак уехал, и это моя вина. Твоя мать умерла, и это, дьявол меня забери, тоже я. И пойми, я не ищу себе оправданий и не верю в искупление грехов, но… Кто знает, что будет завтра, сын? Давай хотя бы попробуем не быть врагами. Как тебе? Глядя на замкнутое и отчужденное лицо Ли, Билл думал, что зря затеял этот разговор. Уже слишком поздно что-то менять, но внезапно сын кивнул. — Хорошо. У тебя есть кофе? Я не успел позавтракать… видел странный сон. — Сейчас сварю, идем. Торопливо шагая на кухню и доставая пачку терпко пахнувших кофейных зёрен, Уильям Адама почти улыбался. Они пили обжигающий черный кофе — никаких слабостей в виде сливок и сахара — и говорили. Сначала путаясь в словах, а затем все свободнее. Ли рассказал о своей работе, о планах, о том, как ему хочется поехать в отпуск, и выкроить время повидаться с братом, а Билл о пенсии, уходе из авиации, скуке и понимании, как много он пропустил, увлеченный исключительно небом и совсем забывший о земле. И о семье. Они договорились повидать Зака вместе через пару месяцев, когда закончат дела. Когда Ли начал собираться уходить, в памяти снова возник его сон. Он спросил Билла: — На похоронах мамы была женщина… я видел её лишь мельком, но потом снова увидел во сне. Ты не знаешь, кто она такая? Кажется, её звали Лора… во сне. Я подумал, что это коллега или знакомая… — Лора? — Билл поставил на стол кружку слишком резко так, что фарфор жалобно звякнул. — Рыжие волосы? Ты её видел? — Да. Кто она? — Ли удивленно посмотрел на отца, лицо которого как будто стало мягче и нежнее. — Ты не поверишь, но я все же должен тебе рассказать. Прозвучит, как бред, но… — Уильям Адама вздохнул. — Вчера ночью она пришла ко мне и рассказывала странные вещи…