Ночлег для ведьмачки

Шиён присела на камень и стащила с правой ноги сапог: из-за прохудившейся подошвы в него набралась болотная вода и раздражающе хлюпала всю дорогу. Теперь от портянки несло кровью, тиной и сыростью. Шиён поморщилась и размотала ткань, чтобы хорошенько прополоскать её в ручейке, а потом отжала. Делать нечего, придётся в мокром таскаться, пока на пути не попадётся хоть какая-нибудь корчма. На хорошее надеяться не приходилось, деревня была маленькой и захудалой. Когда староста с пропитым носом вынес Шиён мешочек с авансом, она недосчиталась почти десятка крон: вместо них деревенские набросали копперов. — И что это такое? — спросила она сварливо, выуживая медяки. — Мы так не договаривались. Староста посмотрел куда-то мимо неё и цокнул. — Ты бы здесь не выделывалась, — из-за его плеча выглянул лысый громила, выглядевший так, будто кто-то решил нарисовать троллю человеческие черты лица. — Думаешь, мы не знаем, что ведьмачка ты не настоящая? Вот и не проси оплату, как у твоих друзей-выродков. Вместо ответа Шиён оттянула нижнее веко на правом глазу, демонстрируя вертикальный зрачок. Громила отступил на шаг назад, но поднял кулаки. — Чертовщина какая-то, — пробормотал он. — Мутация, — спокойно объяснила она. — У тебя после такой яйца бы в спираль закрутились и верещал бы, что твой петух, прежде чем сдохнуть. А теперь несите мне десять крон или сами со своим главоглазом разбирайтесь. Жители заворчали, но по карманам поворошили, пока нужная сумма не была собрана и передана ведьмачке. Одна бабка собралась рвать золотую коронку, но Шиён с отвращением отказалась — ещё бы ей с собой чьи-то зубы таскать. На ночлег после такого её, понятное дело, никто не пустил. После очередной захлопнутой двери, Шиён сдалась и, взяв Муху под уздцы, отступила в пролесок неподалёку. На ужин у неё была только краюха зачерствевшего хлеба, который не стал лучше даже после отмачивания в воде. — Вот так и живём, — пожаловалась Шиён Мухе, и та коротко фыркнула. Бедняге тоже приходилось туговато: Шиён и позабыла, когда могла позволить купить своей лошади чистого овса, а не того дерьма, смешанного с опилками, от которых Муху пучило днями и ночами. Зарабатывать деньги в этих землях оказалось куда сложнее, чем представляла себе Шиён, сбегая из страны Кровавой Росы. В ведьмаках здесь не слишком-то нуждались, а особенно в таких, как она — иных. Это слово было самым вежливым из всех, что ей довелось услышать от добродушных темерцев и реданцев. Она всё ещё питала надежду, что удача улыбнётся ей в Ковире, но с каждым днём эта надежда таяла. Приготовив мутное, густое масло для меча, Шиён разложила старую, кое-где протёртую до дыр, шкуру и прилегла на неё. Под голову она подсобила свою единственную сменную рубаху, которую сложила вчетверо. Земля была холодной до боли в костях, но не это беспокоило больше всего. Пока Шиён смотрела на низко висевшие звёзды, она чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Муха, как ни странно, даже не шевелилась: обычно она начинала сходить с ума при первых же признаках монструозных тварей или потусторонних обитателей. Стало быть, таинственный наблюдатель вреда причинять не собирался, по крайней мере пока. С этой мыслью Шиён и задремала. Главоглаз — огромная неповоротливая скотина — игрался с Шиён, словно заскучавший ребёнок с волчком. Тварина то появлялась, то пропадала, но ядом не плевалась, как будто хотела сохранить Шиён жизнь как можно дольше. Правда, пару раз главоглаз махнул острой клешнёй и, с лёгкостью прорубив кожаный доспех, выхватил лоскут кожи из покрытой шрамами спины ведьмачки. Шиён поморщилась, но отступать не стала: бутылёк ласточки должен был обо всём позаботиться. — Ну давай же, уродец, — шептала она, осторожно переступая с кочки на кочку. Серебряный меч она держала в левой руке, вскинув правую в готовности сотворить знак Ирден, как только главоглаз снова покажется. — Мне твои игры уже поднадоели, — Шиён прищурилась, заметив, как над кустом камыша едва колыхался воздух — так бывает в мощённых камнями городах в середине лета, когда жар плавит всё вокруг. Она взмахнула рукой, посылая вперёд Ирден: захваченный магической ловушкой, главоглаз был вынужден сбросить маскировку. Немедля, Шиён разбежалась и в прыжке вонзила меч прямо между жёстких хитиновых пластинок, скрывавших нежное, почти рыхлое тело. Тварь взвыла от боли и ударила Шиён о груду камней, но ведьмачка крепко держалась за рукоять меча. Двумя молниеносными движениями, она выдернула меч из боковины чудовища и отсекла ему голову. Её обдало фонтаном чёрной, вонючей крови — с ног до головы. Шиён пришлось окунуться в ледяной горный ручей, чтобы хоть как-то оттереть от себя липкую жидкость и привести себя в подобие порядка. Всё это время за ней кто-то наблюдал, и Шиён казалось, что теперь это была уже не одна пара глаз. Она только успела намотать портянку на ногу и натянуть сапог, как тут же услышала недовольное фырканье Мухи. — Чего такое, девочка? — она повернулась к лошади и замерла от изумления. И как она раньше этого не заметила? Шагах в ста от неё лес заканчивался — тонкая тропинка вела к испещрённой следами телег грязной дороге, по другую сторону которой возвышалось двухэтажное деревянное здание с вывеской, на которой красовался котёл. Как только Шиён заприметила корчму, до неё ветром донесло запах свежесваренной похлёбки с душистым перцем. От такого чуть не заслезились глаза — ведьмачка вскочила с камня и потянула Муху к дороге. Возле корчмы было пусто: ни одной лошади на привязи, ни одного пьянчужки, трясущего большой кружкой с медяками. Шиён это не удивило, должно быть, всех посетителей распугало близкое соседство с главоглазом. При мысли о монстре снова разболелась спина, раны на которой зажили не до конца — видимо давали о себе знать вынужденные эксперименты с алхимическими ингредиентами. Она привязала Муху к деревянной балке, расположившейся слева от входа, и, ласково похлопала лошадь по загривку, пошагала к двери. Перед тем, как её отворить, Шиён ненадолго замерла, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Горький опыт уже научил её не доверять безобидно выглядящим фасадам. Внутри было тихо, если не считать кипящей в котле воды и пары крыс, шуршащих в подвальных запасах зерна. Шиён уловила какой-то странный скрип на заднем фоне, но особого внимания придавать ему не стала — то, должно быть, скрипели под натиском ветра старые ворота на заднем дворе. Чтобы пройти в дверь, Шиён пришлось пригнуться — это отозвалось болезненным напряжением в нижней части спины, отчего ведьмачка сморщилась и зашипела. В следующую секунду она услышала шелест, словно кто-то с нечеловеческой скоростью пронёсся по осенним листьям, и почувствовала у своей шеи ледяной клинок. Шиён подняла глаза. Перед ней, облачённая в чёрный кожаный доспех, стояла высокая эльфийка с серебряными волосами. Несмотря на нож у её горла, Шиён улыбнулась уголком губ. Прошло немало времени с тех пор, как она видела женщину, а тем более обладательницу такой неземной красоты. Эльфийка её восторгов, похоже, не разделяла: она вдавила клинок сильнее, прорезая кожу. — Что тебя сюда привело, dh’oine? — прошипела эльфийка и тряхнула роскошными кудрями. — Не слыхала, тут монстры бродят. — Я на запах пришла, — объяснила Шиён и незаметно для нападавшей сложила пальцы в знаке Аард. — А что до монстров, то это моя работа. Я вашего главоглаза только отправила к болотным праотцам. — Ведьмак… Ведьмачка? — недоверчиво пробормотала эльфийка. — Но женщины ведьмаками не бывают… — Только не там, откуда я родом, — Шиён повернулась в сторону, откуда зазвучал громкий женский голос, и раскрыла рот от удивления. Со второго этажа корчмы по пыльной деревянной лестнице спускалась, вне всякого сомнения, её землячка из страны Кровавой Росы. Смуглая кожа, разрез глаз, переносица… Шиён невольно подалась вперёд, совсем забыв о кинжале. — Дерьмо, — прошептала она и схватилась за шею, по которой стекала струя густой крови. — Эй, кто бы ты ни была, приветствую! Отзови свою сторожевую собаку, пока я тебе тут всё кровью не забрызгала. — Юхён, всё в порядке, — женщина мягко махнула рукой, и эльфийка неохотно отступила. — Прости нас за такие меры, ведьмачка. После того, как главоглаз облюбовал эти места, единственные клиенты, которые к нам забредают, обычно хотят определённых услуг, которые здесь не предоставляются. Женщина подошла ближе, и Шиён выдалась возможность рассмотреть её получше. Небольшого роста, в простом льняном платье, поверх которого был надет вышитый лилиями фартук. Внимание к себе приковывал нос незнакомки: небольшая, странной формы горбинка на нём позволяла предположить, что он был сломан и как-то неправильно сросся. Шиён нашла это очаровательным. — Бора, — женщина протянула руку, и Шиён с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Её ладонь была такой крохотной по сравнению с ладонью ведьмачки. — Шиён. Я вас кровью испачкала, госпожа. Бора пожала плечами. — Мне не впервой. Все мы здесь женщины. Юхён вспыхнула и отошла в угол, заканчивать свою прерванную трапезу. При одном взгляде на её тарелку с остывшими кусками картофеля, сдобренного травами, у Шиён свело живот. — Голодна? — понимающе спросила Бора. Шиён кивнула, расслабляя руку: женщина внушала доверие. — Я недавно поставила на огонь похлёбку с рубцами. Или примешь сначала ванную? — она принюхалась к ведьмачке и поморщилась. — От тебя дерьмом каким-то несёт. — То главоглаз, — отмахнулась Шиён. — Сперва накорми меня, а там уже и о ванной подумаем. — Хотя бы кровь дай остановить, — возразила Бора и достала из кармана платья длинное полотенце, которое незамедлительно приложила к шее Шиён. — Ты на Юхён зла не держи. Она сама не своя после того, как деревенские её девчонку растерзали. Вот и бросается на всех, драки жаждет. А может и смерти. Шиён нервно сглотнула, когда пальцы Боры осторожно провели по её горлу. Её прикосновение было мягким, но ледяным, будто к коже кто-то приложил кусочек льда и оставил там таять. — Уже заживает, — почти ласково сказала Бора и улыбнулась одними губами. — Проходи за стол. Какой захочешь, как видишь, выбор у нас большой. Шиён усмехнулась. — У меня там снаружи лошадь, — сказала она, когда Бора подошла к её столу с подносом. — Найдётся у тебя яблок? Морковь она не любит. Можно сахарку ещё, но не слишком много, в ваших краях мне платить не торопятся. Бора выставила на стол миску с густой похлёбкой, краюху свежеиспеченного ржаного хлеба, тарелку с толсто нарезанной колбасой и маринованными грибами, и кувшин медовухи. Шиён покачала головой. — Такой пир я тоже не потяну, — с жалостью в голосе сказала она. — Ты бы чего попроще мне предложила, хозяйка. Хлеб возьму. Она грустно отодвинула от себя миску, но Бора вдруг придвинула её назад. — Ты и правда думаешь, что я с землячки возьму монету за еду? Да ещё и после того, как она освободила меня от монстра, который мне все торговлю запорол? — произнесла она сердито. — Ешь, да не расплёскивай. А Мухе твоей Юхён овса насыплет. — Я тебе тут не прислуга, — хмуро проговорила эльфийка, однако тут же встала и направилась к двери. — Она мне иногда помогает в обмен на ночлег, — объяснила Бора. — А ты так и будешь пялиться или делом наконец займёшься? Шиён больше уговаривать не пришлось: деревянная ложка так и застучала по миске. Похлёбка была щедро сдобрена солью и перцем, всё как ведьмачка любила. От горячей, густой жидкости горело в горле и животе, но Шиён давно уже не ела так обильно и от души. — Наверху есть комната, — сообщила Бора, которая уже вернулась за стойку и что-то намешивала в глиняном кувшине, чуть наклонившись. Шиён поймала себя на мысли о том, что неотрывно смотрит в небольшой разрез льняного платья, бесстыже пялится на лоснящуюся кожу. Бора усмехнулась, будто могла слышать, о чём думает её единственная посетительница. — Я нагрею воды, пока ты тут наедаешься, — Шиён коротко кивнула. Она поверить не могла своему счастью: какой-то час назад она выполаскивала свою одежду в ледяном ручье и собиралась ужинать оставшейся половиной краюхи хлеба, а теперь получала королевское обслуживание… Медальон на шее вдруг дрогнул — раз, два. Шиён оглянулась вокруг и раздражённо вздохнула: в последнее время он срабатывал буквально на всё, даже самый крохотный магический след, оставленный какой-нибудь чародейкой несколько лет назад, мог ввести его в заблуждение. Он срочно нуждался в калибровке, и Шиён пообещала себе заняться этим, как только как следует отдохнёт. Комнаты располагались на втором этаже корчмы, и судя по закрытым дверям с запылёнными замками, в них никто не останавливался уже месяц-другой. Главоглаз, должно быть, как следует потрепал всем нервы. Шиён нахмурилась, подумав, что ей надо было запросить большую оплату за уничтожение монстра. Бора заняла комнату, окна которой выходили на задний дворик: едва войдя, Шиён заприметила увитые плющом ставни. Уютно. Прямо так, как было в мечтах Шиён об идеальном доме. Огромная деревянная бадья стояла прямо посреди комнаты. Бора опрокидывала в неё ведро за ведром. — Я не слышала, как ты вошла, — сказала она с улыбкой, подняв взгляд на Шиён. — Ведьмачий шаг, — ухмыльнулась Шиён. — Ну, как вода? — Очень горячая, — предупредила Бора. — Я добавила кое-каких масел, они должны помочь с заживлением. Шиён кивнула и, отвернувшись, принялась стягивать с себя одежду: сперва кожаный доспех, затем верхнюю и нижнюю рубашки. Она украдкой повернулась и увидела, что Бора по-прежнему стоит возле ванной. — Я ведь сейчас раздеваться буду, — предупредила Шиён. Лёгкая улыбка легла на губы Боры. — Думаешь, я голых женщин никогда не видела? Или твои ведьмачьи мутации сделали из тебя что-то особенное? Шиён буркнула что-то неразборчивое. И правда, чего это она так переживает? В её долгой жизни, полной странствий, перед кем только ей ни приходилось раздеваться. Только почему же сейчас в груди огненным цветком расцветало какое-то незнакомое чувство? Шиён стянула сапоги, сбросила штаны и нижнее бельё. К ванной она прошла, прикрывая грудь руками и стараясь не смотреть на Бору. Та тихо усмехнулась и протянула Шиён ковш. Шиён осторожно ступила в воду, которая и правда была обжигающе горячей. Едва ей стоило погрузиться в ванную всем телом, как по коже пробежала дрожь, а спина загорелась ледяным пламенем. Шиён не сдержала короткого, тихого возгласа — слишком уж жгучей была боль. Она, однако, притупилась уже через мгновение, а сразу после этого Шиён почувствовала на своей исполосованной шрамами спине мягкое прикосновение. — Ты всё ещё здесь? — недовольно проворчала Шиён. Всё её тело напряглось. — А кто же ведьмачке спину потрёт? — спросила Бора, наклоняясь над ванной. — На тебе грязь слоями, сама не справишься. Она вытащила из кармана брусок мыла и быстро окунула его в воду. — Вихоток у нас недостаток, так что извини, — сказала она, намыливая руки. Шиён не ответила, сидя тихо и стараясь не поднимать взгляда. Бора как следует намылила спину и шею ведьмачки, осторожно и тщательно отмывая каждую бороздку в коже, оставленную чьим-либо мечом, клыком или когтем. Её ласковые прикосновения казались шёлковыми, и у Шиён потихоньку начинала кружиться голова. — Как тебя сюда занесло? — спросила она, чтобы совсем не разомлеть и не потерять над собой контроль. — В эти земли. Бора наклонилась ниже: со спины она перешла на грудь, провела пальцами по острым ключицам ведьмачки (в лагере её всегда кликали тощей жердью). — А тебя, Шиён? — Ведьмаки всегда странствуют, чего не скажешь о красивых юных девушках. Бора коротко засмеялась. — Красивая юная девушка? Ты меня в краску вгонишь. Скорее, ты меня, подумала Шиён, наблюдая за тем, как маленькие руки спускаются к её груди. Её сердце колотилось так, будто она переусердствовала с эликсирами. Бора обхватила грудь Шиён обеими руками и, словно бы невзначай, коротко провела большими пальцами по её соскам. Шиён закусила губу и закрыла глаза. Происходящее казалось ей бредовым сном. Быть может, она сейчас лежала в гнезде у главоглаза и вдыхала ядовитые испарения? — Если это сон, тогда проснись прямо сейчас, — прошептала ей на ухо Бора. Распалённая её горячим дыханием, Шиён повернулась и попыталась её поцеловать. Их губы соприкоснулись, и Шиён тут же взвыла от боли: Бора вцепилась в её нижнюю губу, прокусывая её до крови. — Ну ты и дикая, — обиженно протянула Шиён. Вместо ответа, Бора закатала рукава повыше и принялась опускаться к её животу. — А ты попробуй приручи, ведьмачка, — с хитрой улыбкой произнесла она, и тогда Шиён не выдержала. Она чуть привстала, подхватила Бору за пояс и почти без всякого усилия затянула её в ванную — прямо в одежде, которая тут же намокла и пристала к телу, подчеркивая каждый изгиб. Белья хозяйка корчмы под платьем не носила. — Грубиянка, — протянула Бора и пристроилась у неё на коленях. Шиён подвинула её к себе и снова поцеловала — в этот раз Бора кусаться не стала. От её кожи пахло пряностями, душистым мылом и медовухой, и расцеловывая её за ухом, в шею, в ключицы, Шиён подумала, что лучшей награды за убийство главоглаза ей и присниться не могло. К тому времени, как они закончили, вода в бадье успела остыть. Бора мелко дрожала: Шиён вынесла её на руках, завернула в полотенце, которое та приготовила для ведьмачки, и крепко обняла. — Больше не стесняешься? — спросила Бора. Шиён помотала головой: говорить опухшими и обкусанными губами было больновато. — Это и хорошо, — лицо Боры вдруг почти неуловимо изменилось, будто Шиён посмотрела на него сквозь стекло. Её челюсть чуть вытянулась вперёд, глаза сверкнули… Ведьмачий медальон завибрировал так сильно, что Шиён едва не поддалась соблазну сорвать его с груди, чтобы он не причинял ей больше боли. Когда она подняла взгляд, чтобы посмотреть на Бору, она успела увидеть только как блеснул в тусклом освещении клинок кинжала. В следующую секунду он прочно вошёл в её грудную клетку, где-то посередине, у самого сердца. Шиён рухнула на колени и схватилась за рукоять кинжала, потрясённо глядя на Бору. Та больше не выглядела, как хозяйка заброшенной корчмы. Она висела в воздухе и светилась синим: от её рук в сторону Шиён протянулся голубой луч, который входил прямо в рану. — Спасибо тебе, ведьмачка, — Бора усмехнулась и отёрла кровь Шиён со своей щеки. — Спи с миром. В следующее мгновение перед глазами Шиён замелькали всполохи света, а потом всё заполнилось красным.

***

Шиён заскулила, как побитая собака, а потом вдруг вскочила и принялась бешено озираться по сторонам. Корчма исчезла, вместе с ней растаяла в неизвестности и Бора. Шиён дотронулась до своей груди там, где несколько секунд назад своими глазами видела клинок кинжала. Пусто. На ней не было ни единой царапинки, но губы всё ещё болели. Шиён осмотрелась: мечи, доспехи, сумка с эликсирами и деньгами — всё пропало. Мухи тоже не было поблизости. — Вот курва, — выругалась Шиён и покрепче запахнулась в нижнюю рубашку — единственную одежду, которая у неё осталась. Она коснулась медальона, пытавшегося предупредить её всё это время, и угрюмо повесила голову. На земле Шиён подметила свежий лошадиный след, уводивший куда-то в сторону рощи. Не теряя ни секунды, она бросилась вдогонку, хотя и понятия не имела, как собирается сражаться с Борой, если её догонит. Очевидно, что чародейка обладала мощными способностями создавать иллюзии, похожие на реальность до такой степени, что им под силу обмануть даже опытную ведьмачку. Долго, однако, бежать не пришлось. Муху увела не Бора: довольная эльфийка сделала привал у изголовья речушки и теперь рылась в вещевом мешке Шиён. Ведьмачка покачала головой. Она вложила всю свою злость и растерянность в знак Аард, который направила в сторону Юхён. Та даже понять не успела, что ударило её в затылок, и так и прилегла там, где сидела. Прежде, чем облачиться в доспехи, Шиён связала руки эльфийки за спиной и приладила другой конец верёвки к седлу Мухи. Юхён слабо застонала, и тогда Шиён зачерпнула немного ледяной воды из источника и опрокинула на серебряные волосы. — Жжётся, a d’yeabl aep arse! — завопила она, а потом её глаза расширились от ужаса. — Быстро ты очнулась, ведьмачка… — Это ты медленно убегала, — Шиён забросила мешок на лошадь и потрепала Муху по голове. Та отозвалась негромким, довольным фырканьем. — Кто же делает привал рядом с тем, кого ограбил? — Я не грабила, — угрюмо произнесла Юхён. — Это ты судье в городе скажешь, — ответила Шиён. Юхён сморщилась, как будто собиралась плакать. — Не виновата я, — проскулила она. — У меня эта сука тоже всё забрала. Как же я должна была отсюда уходить? — На своих двоих. Чего ж ты тогда ей помогала? — Она меня очаровала, — Шиён оседлала Муху и пустила лошадь неспешным шагом. Юхён пришлось плестись позади. — Правда, ведьмачка! Ты знаешь, с кем тебе дело пришлось иметь? — Догадываюсь. — А вот и нет! Она тебе не просто чародейка. Она прямо в голову залезает, все твои потаённые желания узнаёт, а потом в сон погружает. Там тебя и достаёт. Шиён оскалилась, а потом с досады плюнула на землю. Неспроста всё было таким прекрасным, учили же её с самого детства: бесплатное угощение только в ловушках оставляют. — Что ей от нас нужно? — спросила она. — Эмоции, — ответила запыхавшаяся Юхён. — Послушай, забудь ты про неё. Это лучший вариант. А меня отпусти, я тебе денег дам. Хочешь монету? — Так я тебе и поверила, — усмехнулась Шиён. — Эмоции? — Она какое-то заклинание творит. Ты должна лучше разбираться! Шиён пожала плечами. Чародейка-сонница в таких заброшенных местах? Что-то тут было нечисто. Кроме того, её уязвлённое самолюбие слишком болело, чтобы позволять Боре ускользнуть без наказания. А ещё губы жаждали вновь прикоснуться к сладкому вкусу. — Отпусти меня! Проклятая dh’oine! — эльфийка продолжала ругаться на Старшей Речи, пока Шиён не пустила лошадь вскачь, и Юхён не пришлось бежать. — Поняла я, поняла! — закричала она, выбившись из сил. — Я знаю, как её можно найти. Она след оставляет. — Так уже лучше, — удовлетворённо проговорила Шиён и замедлила шаг Мухи. — Со мной пойдёшь и не думай выкинуть какой-нибудь фокус. Я с тебя живьём шкуру сниму. — Прибереги свой гнев для чародейки, ведьмачка. — О, для неё у меня будет особенный сюрприз, — хмыкнула Шиён и на мгновение прикрыла глаза, вспоминая бархатную кожу с пряным запахом. Ради того, чтобы найти Бору, ведьмачка готова была отклониться от своего основного курса хоть на несколько месяцев.