тридцать четыре дня до своей смерти.

Наверное время пришло расставаться Не нужно бояться И целятся пули, летают ракеты И в головы детям.

Она знала, что умрет. Рано или поздно, неважно. Все равно умрет. Но Гермиона предпочла бы умереть с волшебной палочкой в руке, сражаясь за свои чертовы идеалы, что сейчас встали как кость посреди горла. В худшем случае. Смерть в пожилом возрасте тоже никто не отменял. И, пожалуй, было бы обидно чувствовать себя совершенно спокойно, находясь в относительно тихой обстановке и постепенно угасать. Чувствовать, что с каждым днем тело все слабее, а кожа холоднее. Знать чертову дату своей чертовой смерти. Считать дни. Завести календарь. Зачем? Она сама не знала. Может, чтобы не свалиться замертво прямо на уроке у Слизнорта. Или чтобы..чтобы что? Успеть что? Насладиться этими днями? Совершить последний рывок перед смертью? Может, наконец напиться до отключки? Или подраться с будущими пожирателями смерти? А может, сразу убить слизеринского умничку Тома Риддла? О, Авада Кедавра в Большом зале выглядела бы красиво. Она бы даже заплатила за это зрелище. Но Гермиона не хотела убивать никого. Есть ли смысл вешать на свою шею еще одно убийство, только дабы так же сдохнуть в будущем? Не Риддл, так кто-то другой. Истории это не изменит. Сейчас она хотела лишь попытаться быть счастливой эти тридцать четыре дня. 1 — Как ты еще не утопилась в собственной грязи, грязнокровная шлюха, — зло выплюнула очередная представительница змеиного факультета. Кажется, она где-то упоминала о счастье? Гермиона хитро сложила губы. Нужно было раньше послать ей список с оскорблениями, которые могут, в случае чего, подействовать, иначе эта обыденность ей скоро надоест. — Я шлюха? — удивленно хмыкнув, переспросила девушка, — тогда мы, пожалуй, в чем-то похожи. Только мне, в отличие от тебя, хотя бы за это платят. — Все та же кривая улыбка, что никак не сочеталась с глуповатым выражением лица девушки, и одобряющее улюлюканье гриффиндорцев из-за спины. Она победила. Она всегда побеждает. Прошли времена, когда грязные словечки из уст Драко Малфоя её заботили. Прошли времена, когда она молча проходила мимо, гордо задрав голову чуть ли не до потолка. Гордость — лишь стена, за которой мы скрываем свою совершенно не показательную обиду. Обиду нужно показывать, за обиду нужно мстить. Когда начались первые смерти, её сердце дало трещину. Она, срываясь на фальцет, кричала на всех, кто попадался под руку, швырялась заклинаниями направо и налево, с упоением читала книги о темных искусствах. Потому что была твердо уверена — огонь нужно уничтожать огнем. В ней хватит этого огня. Знаете ли, Беллатриса не любила вести переговоры. Когда ситуация начала набирать обороты, Гермионе удалось утихомирить свой пыл, из-за которого Снейп так любил повторять свое извечное «всезнайка». Не переживайте, профессор, всезнайство не помогло. Как не помог и огонь, как не помогут и темные искусства. Хоть пыл и приутих, но трещина в сердце никак не хотела остановиться, расползаясь все дальше, ускользая из её трясущихся рук, не позволяя нанести заживляющую мазь. Слишком много смертей. И никакие настойки не помогут. Битва за Хогвартс её окончательно добила. Все эти существа, бесконечная гора трупов, красные мантии авроров и смех. Смех безумных пожирателей, что будто завис в атмосфере. Зубами разорвал черепную коробку и прочно поселился там, змеей шипя на всех, кто пытался её тревожить. Битва за Хогвартс окончательно разломила её сердце напополам. Битва за Хогвартс заставила их всех повзрослеть сразу на тысячу лет. Повзрослеть сразу, и никогда не вернуться назад. 2

Нам жить два дня Вокруг война Музыки этой последний аккорд Лови минор, минор, минор, минор

Вальпурга Блэк предъявляла ей что-то из-за своего жениха. Он-то её жених? А весьма недурно вчера просовывал свой язык ей в рот. Кучка идиотов. Она не слушала её. Слишком лень. Слишком бесполезная трата времени, чтобы посвящать этому целых десять минут. Наследница, чей портрет будет вопить на неё и в будущем, понимая, что та её не слушает, вытащила палочку. Гермиона краем глаза увидела приближающихся старост школы. Вот где ты, Риддл. — Хочешь подраться? — вопрос застигает Вальпургу врасплох. Не ожидала, что дражайшая грязнокровка посмеет открыть рот. — Тогда не жалуйся. Гермиона не потрудилась достать палочку. Все произошло даже быстрее, чем та себе предполагала. Выпад вперед, удар - разбитый нос Блэк. Недовольные глаза Риддла, что проехались по её отсутствующему галстуку и минус баллы для факультета. Отработка на неделю. Гермиона не придет. Не придет и получит новую. Уже под конвоем с тем самым Риддлом. Лучше бы она пришла в прошлый раз. Староста оказался до ужаса невыносим. Гермиона рассказывает Хагриду, какие на вид фестралы. Риддл слушает, с легкой, вежливой улыбкой и немного фальшивым интересом в глазах. Она-то знает, что он тоже их видит. А Хагрид нет. Староста понял, что она не настолько глупа, как хочет показаться. 3 Следующая отработка была за неуважительный внешний вид и гуляние после отбоя. Нужно было навести порядок в классе. Гермиона ограничилась парочкой невербальных заклинаний, и выскользнула у него из-под носа тогда, когда тот практически залез в её голову. Глупую, дураковатую голову. Толковым окклюментом она никогда не была. Зато умела ловко бить в нос. Профессора прощали её, оставляя в спину лишь молчаливо-жалостливые взгляды. Конечно, они не знали, что после заклинания «Томпортис» никто не жил дольше положенного. Дольше тридцати четырех дней. Именно этим проклял её один из пожирателей на последних минутах битвы за Хогвартс. Гермиона не знала, кто это был, но ей было удобно думать, что это Долохов. С ним уже сложились почти родственные отношения. Как-никак кидать в друг друга проклятиями это не булочки печь. Всяко лучше, чем Беллатриса. Она не видела исход битвы. И не хотела видеть. Если Гарри победил — то все хорошо. У него не будет Рона и Гермионы, но останется Джинни и Джордж. Чета Уизли и Полумна с Невиллом. Все будет хорошо, они забудут, научатся жить дальше, без них. А если нет, то она надеялась, что их смерть будет легче. От Авады она всегда легче. Ей ли не знать. Гермиона перекинула ногу через перила и осторожно придерживаясь за них пальцами поехала вниз. Как и её крыша. Правда, та съехала некоторыми моментами ранее, но мы не об этом. — Всегда хотела так проехаться, — объяснила свой порыв будущему лорду Гермиона, который яро вызвался проводить даму до гостиной. На лице юноши промелькнула даже какая-то благосклонность. Она не знала, гордиться ли этим. — Мне надоело снимать баллы с собственного факультета, Джин. Прекращай свои выходки,— ему просто надоело. Что ж. — Не знала, что ты любитель хитрить, — она фальшиво улыбается, чувствуя, как привычно начали леденеть руки и слабеть ноги. Вечер близко, так всегда, — попробуй, староста, ведь через пятьдесят лет тебе и похвастать будет нечем. Будет. И еще как чем. Кто же знал, что кататься с лестниц вместе с Воландемортом будет так весело.

Музыки этой последний аккорд Лови минор, минор, минор Музыки этой последний аккорд Лови минор, минор, минор.

4 Поттер предложил ей сходить вместе на вечеринку к Слизнорту. Гермиона не любила вечеринки. Она не любила напиваться. Хотя, в последнее время, вообще ничего не любила. Возможно, это бы и скрасило её деньки тут, если бы снова не желание все забыть. Желание, что бы этот день пришел поскорее. Гермиона согласилась на его авантюру. Никто бы не додумался, что недалекая слизеринка сможет вести такие глубокие дискуссии на совершенно пьяную голову. Слизнорт в порыве чувств обронил, что ему очень жаль знать о её «болезни». Оставалось надеяться, что все окружающие был в хлам пьяны, чтобы помнить на утро об этом. Какая жалость, что у будущего ужаса всей Британии на алкоголь аллергия. Его лицо так и светилось от непонятной радости. Что, минус еще одна проблема, да, Риддл? Нужно было сказать Гарри просто угостить своего врага огневиски. Возможно, все было бы куда проще. Она бы тоже не отказалась пропустить бокальчик другой в компании Беллы. Уморительная ситуация. И хоть она была практически в зюзю пьяна, возвращаясь в гостиную после отбоя, и потеряв предка Гарри где-то за углом, это не помешало прервать занудные речи старосты каким-то усталым поцелуем. Нужно было, чтобы он заткнулся. Как никак раздражает. Конечно, об этом узнали. Было бы странно, если бы вечный двигатель хогвартских сплетен упустил такую пикантную деталь. Гермиона не смогла сполна насладиться недовольным лицом Риддла, которого «уличили» в интрижке с грязнокровкой. Хотя она не могла бы с полным наслаждением лицезреть сие действие без ущерба собственному здоровью, а оно и так в последнее время становилось все хуже и хуже. Двадцать четвертого апреля она проснулась от обильного носового кровотечения и головной боли. И если кровь можно было остановить, то с последними симптомами пришлось смириться. Единственное, что хоть как-то помогало, это дозы сильного обезболивающего, которое она была готова вливать в себя литрами.

Я буду петь песни, пока умираем, А яблони в мае Посмотрим оттуда, где селятся звезды.

Гермионе было хуже и хуже с каждым днем. Это не заметил, наверное, только слепой, а кто был поумнее, кажется, даже узнал проклятье. Хотя она была полностью уверена, что в этом промежутке времени оно было даже еще не изобретено. Гермиона стала сильнее наносить косметику на лицо, скрывая невыносимую бледность и проступающие то тут, то там фиолетовые сосуды. На губах все та же красная помада, распущенные волосы и отсутствие галстука на шее. Она точно бы не смогла носить эту змеюку у себя на ключицах. Но все это было практически сносно в отличие от вечных недовольств Вальбурги по поводу «грязи» на факультете. Как оказалось, сломанная переносица не особо остудила её пыл. Она даже натравила на девушку змею, но как жаль, что заклинание Виперы оказалось быстрее. А потом приглушенный смех оппонентки, снова открывшееся кровотечение и насквозь испорченная рубашка. Психопатка. Чем быстрее приближался май, тем сильнее Гермиона понимала, что хочет жить она чертовски задолбалась от своей жизни, от своего существования. От вечных секретов и обмана. От выдуманного имени своей матери, что сгорела от палочки пожирателя прямо у неё на глазах, хотелось блевать. Но это первое, что её губы смогли вымолвить, прежде чем Диппет добрался до неё. Тогда Гермиона думала, что хуже уже не будет, но судьба, весело посмеиваясь хлестанула обжигающим концом своей плетки ей по лицу снова. Теперь она лишилась еще и Рона. Она проиграла еще раз, с каждым разом упуская все больше и больше игроков своей колоды. Пиковая дама еще покажет ей, кто в этом мире хозяйка. Риддл доставал её какой-то нелепой сделкой, утверждая, что знает, как вылечить девушку от этого недуга. Взамен на жизнь, о, как громко сказано, он просил лишь повиновение и ответы. Кто бы сомневался. Гермиона отказывала, ведь точно знала, что лечения нет. — Врешь, — Гермиона хмурится. — Глупости, — он сверлит её своими непонятными глазами, в которых так ярко отражалось злорадство, — я знаю контрзаклятие, но меня интересует только одно, — он останавливается напротив неё, растягивая губы в приятной ухмылке и щекоча кожу горячим дыханием. — Каким образом тебя могли проклясть заклинанием, название которому я даже не дал? Она наотрез отказалась с ним разговаривать. К счастью, в Выручай комнату даже самый могущественный волшебник зайти не сможет. 5 Гермиону начинает морозить, она уже не чувствует собственных конечностей, словно робот передвигаясь по школьным коридорам. Не помогает ни чай, ни камин, возле которого она теперь, считай, что поселилась. Риддл иногда продолжал надоедать этой никому не нужной сделкой, но в большинстве случаев он просто наблюдал. Гермиона была уверена, что он в тайне даже ведет записи. Наблюдает за своей маленькой подопытной крыской. Она бы лучше сдохла, чем рассказала ему что-то. Слишком много чести от бывшей героини войны. Или будущей? Тут уже с какого временного периода смотреть. От большой скуки девушка развлекала народ в гостиной пихая в камин собственные пальцы. Теперь, почти кроме жалости она не получала ничего. Даже Вальбурга и та, угомонилась. И как её занесло на Слизерин? В одном из коридоров к ней прилепился здоровый капитан команды Слизерина. Гермионе не было интересно, что он там хотел, память все больше и больше подводила её, перекликаясь с невозможными головными болями. Скоро она не сможет посещать занятия. Но тот жаждал большего внимания к своей недоласканной персоне, прижимая её к стене и пуская сухие пальцы под короткую юбку. Грейнджер весьма разумно рассказала ему, что короткая юбка не призыв к сексу. Сектумсемпрой, прямо в то самое бедро. Его крик бы оглушил барабанные перепонки, если бы не вездесущий Риддл и его весьма успешное, в данной ситуации, умение попадаться в нужное время и в нужном месте. Пришлось вместе тащить его в первый попавшийся пустой класс, но восторженные глаза старосты касательно нового заклинания это оправдали.

Огромные дяди все время воюют Они виноваты Последнюю ночку и я чья-то дочка Меня кто-то любит.

Она не посещала занятия уже пару дней. Тело ломило, будто выворачивая кости наизнанку. Медсестрички могли разве что давать настойки, облегчающие боль. Гермиона не говорила им, что те не помогают. На двадцатое мая её организм отказывался принимать пищу, и Гермионе оставалось только глотать воду, под неизменным взглядом его серых глаз. Она надеялась закончить школьный год без происшествий для Хогвартса и планировала сбежать на днях. Пока рука еще может пользоваться палочкой, и она в состоянии поставить волшебную палатку. Риддл как обычно вмешался. Он часто приходил навещать Гермиону, наливая по просьбе стаканы воды, и наблюдая, наблюдая, наблюдая. Все время наблюдая. Он спросил, когда это началось. Она ответила привычным для двоих молчанием. Скорее даже родным. Но ему не нужен был ответ. В тот день, когда она свалилась неподалеку Черного озера, с магическими ранениями и непонятной, грязной одеждой. Именно тогда. Гермиона попыталась свалить всю вину на Малфоя. Почему Малфоя? Потому что они все подонки. Риддл не поверил. Малфой обиделся. Она бы и сама не поверила своему невнятному лепету. Гермиона путалась в датах, забывала свое же блестящее вранье неделями назад. Она утратила свой сон и мучилась кошмарами на протяжении тех несчастных пары часов, что удавалось поспать. Профессора тщетно пытались выяснить, что стало причиной её «резкой» смены состояния здоровья, и планировали направить в Мунго. Вальбурга помогла ей бежать. Возможно, чтобы наконец избавиться от пятна грязи на факультете. Гермиона не убежала далеко, а обосновалась относительно близко с школой. Тут точно искать никто не будет. Никто кроме него, разумеется. Гермиона пустила его в палатку, ведь закрыть её на мощные чары уже не хватало сил. Он молчаливо дописал что-то в тетради, откладывая ту в сторону и задал еще один вопрос по поводу сотрудничества. Гермиона со смехом отказала. Палочка к горлу, рука на плече, заклинание и боль. В Хогвартсе её не искали долго. Грязнокровка без роду и племени, кому это будет интересно? Риддл вернулся после экзаменов, раздражительно сообщая, что его не приняли на работу преподавателем. Гермиона саркастически ответила, что ему рановато. — Бесполезная идиотка. — Двинутый придурок. Боль её больше не беспокоит.