Куда же без Молли Хупер?

В один момент мир Форсайта Пендлтона Джонса Третьего ограничился только им. Или, возможно, еще каменными горчичными стенами бункера Дилтона Дойли. Он никогда не замечал, насколько холодным и отталкивающим это место, насколько мрачным и темным оно было. Плесень, зябкость, ржавчина — все это было описанием не только убежища, но и внутреннего состояния парня, что сидел на скрипучей кровати, прижавшись к холодной стене. Он осматривал эту комнатку с отвращением и некой даже ненавистью. И неприязнь была связана не с отсутствием удобств (Джонса этим не напугаешь), а с присутствием запаха. Ее запаха. Секретный бункер был нихера не секретным. Здесь побывала целая уйма народу, и каждый оставил что-то от себя. Бетти оставила шлейф своих не слишком сладких духов, которые змей узнает за километры. А еще одну свою кофточку на кровати, забытую книгу на столе, свечи, что остались после их когда-то романтической ночи, и воспоминания. Целый багаж воспоминаний длиною в года, что все время скапливались под темными волосами на макушке и в районе левой области груди под ветреной футболкой. Они всегда вызывали приятное ощущение «своего». Они были плохие и хорошие; первых, к слову, было больше за счет испытаний суровой реальностью Ривердэйла, но они были «их». Сейчас парень этого не чувствовал. Осталась только память и признание Купер о поцелуе с Арчи. Он был зол, подавлен и разочарован. Это не просто измена его второй половинки с кем-то там, это измена с человеком, что был до Джагхеда. Потому это событие влияло не только на их будущие, но и на прошлое. Было ли оно настоящим? Зловредный червь блуждал под кожей парня, оставляя сомнения вплоть до того, существовала ли вообще их совместная история. Кроме разбитого в клочья сердца, чьи осколки разлетелись в разные стороны, его терзало острое чувство, что все это время он был лишним пазлом, который сейчас и наконец оказался вне картины. Джагхед Джонс стал героем не своего романа. Он не знал, что дальше будет, и часть его не хотела знать. Он боялся, что правда ему не понравится. А в Ривердэйле к тому времени уже есть сформировавшееся традиция: истина не радует. Джагхед не следовал традициям. Он сорвался и вышел с бункера. Его сразу же окружила темнота ночи, зловещий шум листьев, приглушенный и протяжный «кар» ворон. Холод не цеплял его тело — оно с ним теперь единое целое. Парень сел на свой мотоцикл, завел мотор и уехал. Громкий и наглый звук двигателя раздался сквозь ствола хвойных деревьев, заставляя птиц покинуть этот периметр. Они издали недовольные звуки и улетели, громко хлопая перьями. Другая птица человеческого облику с оборванными крыльями мчалась на своем байке в спальный район на улицу Вязов. Джонс не мог просто сидеть и ждать. Он не полагался на судьбу, потому что эта сука сделала его почти сиротой в пятнадцать лет, отобрав матерь с сестрой, отца, дом. Потом сделала сыном убийцы и преступником, что резал татуировки, и чуть было не оборвала ему жизнь. Дважды. Но ей мало: она требовала большего, а именно любимую девушку и лучшего друга. Или уже бывшую девушку и никогда не настоящего друга. Грани неистово стирались, и молодой парень даже не знал, как будет лучше. Но он должен узнать, поэтому сильнее нажал на газ, врываясь в плотную ткань беспросветной ночи. Он не мог приехать к Бетти. Просто не выдержал бы ее глаз, полных сожаления и грусти. Хоть какой сильной она не стала бы, внутри все еще сидела хорошая правильная девочка, что не могла ранить чувства, что будет выбирать сладкую ложь вместо правды во имя лучшего исхода. Ему такое не нужно. Он наконец должен поставить точку. Он практически был уверен, что будет очень больно, но так же ощущал готовность встретить это. В конечном итоге, это все-таки должно было произойти: рыжая шевелюра должна была встать между ними, это был только вопрос времени. Джагхед знал, на что шел, когда так быстро поцеловал Бетти. Он знал тогда и уверен сейчас, что на то время в сердце блондинки все еще был Арчибальд Эндрюс. И тут нарисовался чудик со странной шапкой, что всем своим естеством кричал: «Используй меня, дабы забыть его!» Девушка так и сделала: она была слишком подавленной отказом, чтобы не принимать такой подарок. Он оказался в ее жизни, когда был нужен, а то, что оставался там на протяжении столь долгого времени — загадка человечества. На самом деле ответ был близко, но Джонс боялся опять разочароваться. Теперь он боялся доверять тому чувству, на которое полагался до сих пор. Змей остановился возле опрятного белого дома и покосился на его двойника рядом. Начало их сегодняшней болезни вчетвером — построения этих треклятых домов так близко. Их проблема началась именно с этого. Парень постучал в дверь. Пользоваться звонком не стал — он не звучал бы так, как этого хотело подсознание Джагхеда. Послышались тяжелые шаги от нелепой походки спортсмена. За мгновение рыжая голова Арчи засветилась от неяркого желтого света коридорной лампы в дверном проеме. — Джаг? — немного удивился бульдог. — Тот самый, — не дожидаясь приглашения, вошел брюнет. — Я так понял, будет сложный разговор, — сказал Эндрюс. Его голос казался уверенным и спокойным. Это подогрело угли в душе Джонса, и он заскреб зубами. Вообще он не любитель драк, но в какой-то момент они стали частью его жизни. Таких исключений было немного, но он готов был сейчас добавить еще одно. Он не хотел ненавидеть своего друга, но смотря на него сейчас с осознанием, что он целовал Бетти, его Бетти, подымало бурю между ребрами змея. — И краткий. — Мы не хотели, чтобы все получилось именно так, — с привычным выражением лица начал тот, не дожидаясь конкретного вопроса. — Я не хотел. — Не лги, — сквозь зубы молвил Джагхед, а его рука сама дернулась для удару. Он поставил их на кисти таза — от греха подальше. — Ты хотел ее поцеловать. — Да ты прав. Я хотел, — после недолгой паузы более уверенно, но уже неловко говорит рыжий. — Но не вини только нас. Твоя вина тоже здесь есть. — Моя?! — пальцы парня сильнее сдавливают кисть. — Ты сильно заигрался в Шерлока, Джаг. Твои вечные расследования, даже розыгрыш собственной смерти — это уже слишком, тебе не кажется? Мой поцелуй с Бетти — последствие и твоих ошибок. — А как на счет Вероники? — еле сдерживая руки при себе, процедил Джонс. — Мне жаль, что мы все оказались в такой ситуации, — грустно заверяет рыжий. — Я не хотел обидеть тебя или Веронику, не хотел обидеть Бетти. При имени блондинки его голос звучал немного мягче и тише. Словно он говорил о чем-то особенным. Так оно и было, как оказалось, не только для брюнета. Джагхед искал подходящие слова, но они все блуждали в хаосе его головы. Он не мог ничего ответить, а Эндрюс — добавить. Они все, вместе с Купер и Лодж, оказались в плену своего эгоизма, слабости и звериного инстинкта. Парень узнал, что хотел — на самом деле Эндрюс не жалел. Это совсем не значило, что в нем вдруг проснулись чувства, но и хватало того, что он хотел поцеловать ее. — Знаю, — кратко ответил Джонс и вышел. Конечно, его друг не хотел обидеть. Этот подросток просто хотел быть счастливым, как и Джагхед. Как и они все. Но тому почему-то показалось, что это счастье лежит на пухлых бледно-розовых губах своей соседки. Змей надеялся, что это было на одно мгновение. Он последовал к своему мотоциклу, бросая небрежный взгляд в сторону своего дома. На тропинки во тьме, едва ли освещаемая уличным фонарем, стояла блондинка, переступая с ноги на ногу и импульсивно сжимая кулачки. Увидев парня, она неуверенно и медленно подошла к нему. — Я его не избил, — не смотря на девушку, сказал Джагхед, доставая свой шлем. Он знал, что эти слова ее заденут, и он впервые захотел, чтобы она чувствовала боль. — Даже не оскорбил. — Джаг, — тянет Бетти и преподносит руку к его лицу, но сразу же забирает. — Я не хочу тебя потерять. — Знаешь, Бетти, — он посмотрел прямо в ее изумрудные глаза, ее ресницы дрожали от веса тяжелых соленых капель, — ты делаешь все с точностью наоборот. — Ты не пришел ночевать домой… — словно не слыша его слов, сказала блондинка. Она беспокоилась. Конечно. — Я просто хочу, чтобы ты знал: я очень сильно тебя люблю. Ее голос задрожал, подбородок дернулся от наплыва слез и она быстро развернулась и ушла. В этот раз она не хотела, чтобы Джагхед видел ее слезы, и он был рад ее такому решению. Им нужно время, чтобы придти в себя, чтобы продолжить двигаться дальше вместе. Поэтому Джонс не бежит за ней, хоть и хочет, хоть и знает, что стоит, и ЭфПи обязательно еще отчитает его за такое бездействие. Но он стоял, как вкопанный, и наблюдал за колебаниями влево-вправо пшеничного хвостика. Он до посинения костяшек был влюблен в свою Бетти. Затем завел мотор и поехал в совсем не секретный и неуютный без нее бункер. Джагхед злился на Арчи, обижался на Бетти, но еще сильнее боялся их потерять, и где-то глубоко внутри знал, что не потеряет. У него было уникальное чутье, которое раньше помогало у всех расследованиях, и теперь тоже нашептывало решение этой нелегкой задачи. Эндрюс сказал, что Джонс стал Шерлоком, но видимо рыжий забыл, что детектив никогда не был один. С ним рядом всегда был верный друг и преданная Молли Хупер. Он усмехнулся своим мыслям, хотя на душе все еще точили когти злые кошки. Парню все еще было больно, но он знал, что и эти темные времена останутся в прошлом. Он еще не раз вспомнит эту ситуацию и каждый раз будет неприятно, но он обязательно будет это вспоминать, держа за руку его Элизабет. Куда же без Молли Хупер?