Пророчества как причина смертельных приключений для филейной части тела

Я несся сквозь лес, сломя голову... да что там голову, сломя все что можно: кусты, ветки деревьев — ничто не возымело пощады на моем пути. А все потому, что я чертов монстр, которых еще поискать! Как же мне хотелось, чтоб этот спринтерский забег по Сальтуским лесам принес мне забвение. Хотелось бежать, бежать как можно дальше от всего этого, от самого себя, от того чем я стал, ибо я явно не то, чем был раньше — проверено на горьком опыте. Мне было так паршиво, но в то же время так... так АХРЕНЕЗНО! Энергия струилась по моему телу, жуткая эйфория меня просто затопила, но это было всего лишь физически. Мой разум все же подсовывал картинку с ЕЕ глазами, в которых застыл всепоглощающий ужас. А я все бежал, бежал безостановочно, дальше. Как можно дальше. Ведь тело мое не хотело уставать, не хотело неуклюже зацепиться за какой-нибудь гребанный корень, свалиться на землю и вырубиться к чертям собачьим, к желанному забвению. Да, именно так мне должно стать легче, но не судьба. Мой путь оборвался так резко, что единственное, о чем я успел подумать: «Вот она — смерть.». Но все то же перевозбужденное тело, молниеносно среагировав, не дало пуститься мне в полет с обрыва, который раскинулся во всей красе у меня прямо перед носом (а точнее перед кончиками пальцев на моих ногах). Не долго думая, я уселся на край утеса, свесив ноги вниз. «А чего мне боятся-то, всего лишь какая-то там смерть. Я же монстр, убийца, (хотя тут еще фиг его знает, может она выжила... что значит может? Должна была! Надеюсь...) так что я заслужил. Верно ведь? Конечно, верно!» - так мне думалось сейчас, и знаете что? Я точно прав! Самокопание и самобичевание мне одновременно доставляло ужасные душевные терзания, но и вместе с тем какое-то извращенно-мазохистское удовольствие. Благодаря этому странному, вызывающему противоречия, занятию я дошел-таки до определенного вывода: я чертов монстр (да-да, опять!), исчадие какого-то там треклятого ада, или еще чего, что религия окрестила домом всех ужасных сверхъестественных жестоких (и еще много каких) тварей. Также я понял, что мне не стоит очернять и без того черный мир своей персоной! Пора с этим покончить, пока мои злобные деяния не вошли в привычку. Да! Смерть уже раз приходила за мной, но по стечению каких-то обстоятельств, весьма неправильных скажу я вам, она отступила. Я избежал уготовленной мне участи, это противоестественно... вот! И потому во вселенной случился - пусть будет какой-то мегасбой - и я стал этим... ну ЭТИМ... не мертвым? Короче, зря я что ли здесь оказался? Как по мне, так это явно судьба! Я встал на самый край утеса, пересекая все попытки своей антимаразмной системы на спасение собственной персоны, и сиганул в чернеющие глубины пропасти... За эти мгновения, что я летел, я успел краем разума заметить, что забыл, бляха, дверь закрыть! Меня же маман прибьет!.. Но вот наступил долгожданный момент болезненного удара об воду и... мир померк. * * * Денек выдался весьма прохладным, погода опять встревоженно подсказывала водным обитателям о грядущей смерти. В общем и целом было понятно, что кто-то снова решил покончить со своей жизнью весьма популярным в этой местности способом. Поскольку несчастной любви в списке причин страданий данного индивидуума не было, старшие решили не обращать внимания. Лишь новенькому не сиделось на глубине. Ну как новенькому? Он уже полгода как среди "водников", но от того старше для них он казаться не стал. Так вот, Калеба что-то тревожило, что-то манило его к поверхности. Когда он подплыл к самому краю, то первое, что бросилось ему в глаза - белого цвета волосы, не блондинистые, а именно цвета свежевыпавшего снега. Казалось, что в тот миг они его зачаровали, Калеб просто не мог отвести глаз от дивного паренька, который как раз уселся на самом краешке скалы и углубился в тяжкие думы. Молодому "воднику" было жутко интересно, что же заставило хорошенького мальчишку с чертами лица бога отважиться на такой жуткий поступок, как самоубийство. Пока Калеб размышлял на тему жизни, смерти и возможных причин самоубийства, человек на верху скалы встал во весь рост и приблизился к самому краю обрыва, пару секунд он всматривался в ледяную гладь воды, а потом резко шагнул навстречу смерти. От удара об воду юноша потерял сознание и его тело, не оказывая ни капли сопротивления, пошло ко дну. "Водник" уже несколько раз за эти полгода пронаблюдал подобную картину, как люди, бросавшиеся в воду, бились в агонии, предсмертных конвульсиях или, как сейчас, просто шли камнем ко дну, но ни один из случаев не тронул заледеневшего сердца. Но здесь и сейчас его душу окутала необъяснимая печаль и туга по беловолосому самоубийце. Смотря, как легкие незнакомца теряют остатки драгоценного воздуха, он не выдержал и потащил несостоявшегося самоубийцу к берегу. Находясь в паре метров от берега, Калеб внезапно вздрогнул - он еще ни разу не выходил на сушу после своей смерти. Это одновременно страшило его, но так же и завораживало. Он, конечно, видел, как старшие выходят из воды, слышал даже описания процесса, но никогда не пробовал, ему-то и в принципе это нужным не было. Здесь проблема состояла лишь в том, что разумом ты должен себя отпустить, перестать боятся быть человеком и вернуться во внешнюю форму человека. Не у всех это получалось сразу, потому Калеб начал паниковать. Как оказалось, зря, ведь в конечном счете это оказалось совершенно не сложно, но размышления о причинах данного явления он решил отложить на потом. Положив почти бездыханное тело парня у валуна на песок, совершенно голый утопленник забрался на этот самый валун и стал рассматривать аккуратные и утонченные черты лица промокшего до нитки счастьица. Вы спросите, почему глупый-глупый "водник", что только что так старался спасти мальчишке жизнь, вместо того чтоб откачивать паренька уселся его рассматривать? Но здесь нет ничего удивительного, ведь Калеб-то прекрасно помнил, как его ледяные прикосновения обмораживали кожу его случайным жертвам, а нежные поцелуи становились жутким орудием убийства, что будто бы вытягивали душу. Потому он и оставил седовласку на произвол судьбы: если очнется, значит не пришел еще час умирать, а если так и откинет коньки, то туда ему и дорога. Хотя все же Калеб надеялся на первый вариант, очень уж ему красавчик запал в его мертвую душу. И с чего это так? Так вот, вернемся к нашим баранам, то есть к внешности несостоявшегося самоубийцы. Как и было упомянуто ранее, там было на что посмотреть. Точеные черты лица: аккуратный ровный нос был ни круглым ни острым; чуть пухлые губы, но в рамках мужской внешности; чуть заостренный аристократичный* подбородок; единственное, что не было доступно обзору - глаза, они все еще оставались закрыты, поэтому Калеб, встав на колени, протянул руку к беспомощно лежащему парню и грубо раздвинул (лол :Ъ) ему веки. Глазища были просто огромны! Хотя, это наверное потому что Калеб пальцы слишком широко расставил -_____-... Но тут ресницы несчастного красавчика стали покрываться инеем, а веки синеть, и утопленнику пришлось резко отдернуть руку. Но зато он успел рассмотреть цвет этих божественных глаз, они были зеленые и казалось, что это и не радужка вовсе, а расплавленные изумруды, так искусно залитые в глазное яблоко. Фигурка тоже была такая ничего, просто худенькая принцесска, как часто и называли парня друзья. Хмм, с мышечной массой никаких проблем у этой самой принцесски не было, она попросту отсутствовала... но это не портило впечатления. Пока мелкий извращуга, сидящий на все том же камне, придавался слюноиспусканию, объект его любований потихоньку начал приходить в себя. И тут до "водника" дошло, что он совершенно голый! Он не может показаться пареньку в таком виде, а то у того и так походу психика сломана... в общем, пока седовласый откашливался и отфыркивался, медленно меняя синюшный цвет кожи на более подходящую живому существу, незадачливый спаситель скрылся в вечно холодных водах Фриданского моря. А ведь если бы Калеб задержался еще на некоторое время, он смог бы наблюдать весьма странную картину того, как мальчишка, после секундного замешательства взглянул на только взошедшее солнце, болезненно вскрикнул и схватился за лицо, по которому вслед за этим потекли кровавые слезы... * * * В воздухе витал запах свежезаваренного кофе. Две невыспавшиеся фигуры мирно потягивали ароматный горький напиток сидя за небольшим кухонным столом. Любой, со стороны смотрящий, мог бы заметить, что сестры вели весьма напряженный разговор, который похоже приносил им много горечи. Многим больше кофе. - Мэйлинн... я не знаю как мне быть. Я просто больше не могу улавливать границу между явью и тем, что мне подсовывает разыгравшееся воображение. Мне кажется, я начинаю бояться собственного сына! Но ведь это бред! Он хоть и дурак-дураком, но у него доброе сердце, я это знаю... чувствую... должна чувствовать! Он же моя родная кровь. - Одна из женщин измученно опустила плечи и зашлась тихим рыданием. - Кейлинн, прекрати! Не будь тряпкой! Сырость разводишь мне тут, а все почему? Потому что какой-то гомнюк, к слову сказать, очень подло бросивший тебя 17 лет назад, ляпнул полную глупость! - Казалось вторая женщина была очень зла, не то на сестру, не то на вышеупомянутого гомнюка. А может и на саму себя, ведь единственное, чего эта очаровательная особа с яркими зелеными глазами и чудными рыжими волосами не умела, так это успокаивать. Особенно свою старшую сестрицу, что обычно была тверда как камень и упряма как осел в своем мнении. Но не сегодня. Сейчас эта, некогда сильная и непоколебимая женщина обильно орошала окружающую среду слезами. Тем временем Мэй продолжала свою гневную тираду: - Он просто трус и идиот, раз бросил такую умопомрачительную женщину! И ту вещь он сказал тоже из страха! Запомни мои слова, ибо они истина. - Боюсь он был достаточно серьезен в своем мнении. - О том, что твой сын - твоя погибель? Кэй, очнись! - На этой ноте та самая Кэй жутко поморщилась от данного сокращения ее имени. - Прости, Линн, но что он может знать о твоем сыне? Особенно тогда, когда он еще даже не родился? - Не знаю, Мэй, не знаю... но последнее время я все больше начинаю замечать всякие странности. - Ну и какие-такие странности? - Мэйлинн заинтересованно вскинула брови. - Ну... вот например вчера он пришел домой весь помятый и в крови. - И что здесь такого? Мальчишки дерутся, такое бывает. - Но на нем ни царапины! - А ты достаточно внимательно смотрела? - Не знаю... но было и другое. Он последние месяцы почти не общается ни с кем из друзей, позавчерашний день рождения, был первый раз когда он вышел с ними гулять. И его взгляд... он будто смотрит сквозь тебя, будто видит все и ничего. Иногда у меня такое чувство, будто он знает о чем я думаю. А еще он лунатит и не может спать по ночам, а днем фиг разбудишь. И еще все время пьет, что угодно, лишь бы пить, будто вечный сушняк. И разговаривает во сне... - Женщина начала раскачиваться вперед назад и невидящими, заполненными слезами глазами уставилась на свои руки, что в этот момент теребили прядку черных как смоль волос. - Хватит! Замолкни! - Младшая сестра не выдержала истерики старшей. Теперь плакали обе. - Нет, ты послушай! Он знает мои сны! Каждый мой кошмар! Да-да! Он пересказал почти каждый, думая, что это его собственный! Он видит мои сны! Он знает мои сны... - Медленно перейдя на шепот, Кэйлинн ухватилась за голову и стала раскачиваться еще сильнее. На секунду на кухне повисла гнетущая тишина, которую слегка нарушали редкие всхлипы двух женщин. - Кто знает твои сны? - Тихий девчачий голосок заставил вздрогнуть обеих. Впав в секундный ступор, Кэйлинн проморгалась от слез и ее выражение лица резко сменилось на заботливое лицо матери: - Никто доченька, не бери в голову.