Дитё демона

Одно мне известно точно, если я не скажу то, что на голове человеку в лицо, то эта мысль буквально разъедает мне все мозги, крутясь с одной конечности в другую. Сказать всё напрямую, для меня как освободиться от ноши, чувствовать облегчение. Кто-то может промолчать, и через некоторое время эти мысли исчезнут, как ни в чем не бывало. Но только не у меня, они будут грызть мне все внутренности, пытаясь вырваться наружу, раздирая тонкие клетки нервов. Поэтому я никогда не хранила внутри себя несказанные слова, зная их ядовитости. Но с другой стороны меня совсем нельзя было вписать в число сплетниц, которые без остановки могут выливать чужие секреты. Я точностью да наоборот хорошо хранила секреты. Высказывала лишь то, что считала правильным, что могло бы изменить человека или осознать его свою вину. Часто люди принимали это за прямолинейность, которая иногда становилось и грубостью. Но это просто спасательный круг для меня от мучений в голове. И лишь по этой причине я сейчас могу свободно шагать по узкой тропинке, укрытый густыми деревьями. Для меня в диковинку каждый камушек, будто бы специально выбран под каждый кустик и дерево, создавая такое впечатление, что архитекторы спроектировали этот сад до мельчайшей пылинки. Но идеальность нисколько не расслабляет, а напротив настораживает и приводит в страх. Но пугает больше неопределенные чувства, сменяющие свои позиции очень часто, чем хотелось бы. Мысль от утешающей до устрашающей переменяется со скоростью света, или хотя бы до того, как я успеваю всё это замечать. Когда я стала такой эмоциональной? Или проблема вовсе не во мне? Я глубоко вздохнула. А в голове мельком пронеслась идея, стараться меньше размышлять и гадать. Иначе я сама себе поставлю крест и распрощаюсь головой. Нужно отвлечься. Осматриваю местность вокруг себя, подметив что слишком много зелёного оттенка. Глаза цепляются за что-то каменное и большое, располагающееся на едва заметном месте. Всё обросло зеленью, да и только, накрывая камень словно одеяло. Присаживаясь на корточки, я колеблюсь, прежде чем убрать отросшую траву. Но затем руки уверенно очищают от ненужности. На взор попадается надгробие, сделанное из необычного камня. Невольно руками провожу по гладкой поверхности, а глаза натыкаются на высеченное имя. Лалиса Манобан Чон В недоумении, я пытаюсь прочитать ниже написанный текст, с мелкими шрифтами. Но не успеваю приблизить лицо, как ноги подрываются с места, направляясь в противоположную сторону. В меня будто током ударило. Зачем я так судорожно иду, неужели боюсь? Если бы я знала что со мной происходит... Ноги сами находят путь, в этом запутанном дворе, схожий на лес. В любой другой день, я бы ещё долго блуждала по местности, из-за своего плохого ориентира. Но на этот раз быстро прибегаю в дом. Всё это происходит в мгновение Ока. Останавливаюсь, когда вижу как из входной двери дома выходит знакомый силуэт, от чего я вздрагиваю. Его брови приподнимаются, а вопросительный взгляд смотрит на мое взволнованное и растерянное лицо. — Что ты видела? — этот низкий тон голоса до чёртиков пугал меня, из-за чего ноги становились ватными. Пожалуй, если бы я знала, что моё актерское мастерство весьма плачевна, то не старалась бы состроить спокойную рожицу. Но мои трясущиеся руки выдавали меня с потрохами. К тому же, он уже лицезрел мое встревоженное лицо. — Ничего. — быстро промямлила я и собиралась пройти мимо. Но обречённо закрыла глаза, когда он схватил меня за запястье и с силой потянул к себе. С трудом удержав равновесие, я округлила свои глаза, в таком близком расстоянии встретившись с его глубокими глазами цвета бутылочного стекла, что смотрели на меня пронзительно. — Повторю ещё раз, что ты увидела. — Процедил черноволосый, стиснув зубы. Пытливые глаза залезали сквозь душу, собираясь вытянуть оттуда правды. Я отвела взгляд и отошла на шаг назад, чувствуя как кровь в жилах закипает. — Я очень боюсь осы. — выдала, закусив нижнюю губу. И воспользовавшись моментом когда он был в замешательстве, убежала прочь, мысленно победно ликуя и думая, что как бы нелепо это прозвучало, смогла отвертеться от него. Pov Автор Тэхён смотрел на златоцветные волосы странной сестры, длинные вьющиеся локоны красиво развевались на ветру, приковав его взгляд к себе. — В нашем доме нет осы. — сказал он свои слова в пустоту, оставляя их неуслышанными. Просторный холл дворца был светлый, поскольку свет падающий из огромного окна играл значительную роль в осветлении. А в самом середине холла стояла объемная лестница, ведущая на верхние этажи и занимающая большую часть пространства. Удобные кеды беззвучно ступали по чистому кафелю, оставляя за собой след пыли. Взор был устремлён только вперёд, желая быстрее оказаться в своей обители. Однако она очередной раз остановилась, увидев ещё одну преграду. Видать, сегодня ей не дадут спокойно добраться до комнаты. — Розэ, что-то случилось? — обеспокоенно спросил отец, сделав шаг вперёд. — Выглядишь не очень. Девушка отрицательно покачала головой, слабо улыбнувшись. — Да так, устала немного. — Ах, ну тогда тебе стоит отдохнуть. — в ответ улыбнулся старший и отошёл в сторону, давая дочке пройти. От чего Чеён смогла спокойно выдохнуть и с удовольствием скрыться от всех. Стук каблуков лакированных туфлей по керамической плитке кремового цвета отдавался эхом по всему особняку. Он гневно окинул взглядом огромное окно и спустя несколько секунд шторы скрыли помещение от настырного солнышка. Когда дневное светило погасло, его физиономия становится более беззлобной, сморщенное лицо вмиг расслабляется. Его было сложно разглядеть в объятиях тьмы, что окружила весь холл своими мрачными тенями. Но даже так, Джину не составляло труда чётко видеть каждый уголок помещения, глядя своими глазами, искрящимися цвета изумруда, только вперёд. Его шаги такие тяжёлые, что казалось заставляет вздрагивать от страха неживые предметы, которые будто бы сжались, стараясь не попасться на взор безжалостного хозяина. На лице его, что-то блеснуло, оттого и сам он остановился. Губы медленно растягиваются в кривой ухмылке, при этом приподнялась одна его бровь. Точно напоминая злодея, ведь он и есть демон, тот самый прославленный враг человечества. Стены замка, словно знают намерения хозяина, а потому смотрят на бежавшую девочку с грустью и сожалением. * * * Настенные часы медленно тикают, а время вероятнее всего, никак не имеет желания двигаться. Или так по крайней мере думается самой женщине. Прошла всего неделя с лишним, а для Пак Хёри словно вечность. На стене висит календарь, которая ясно даёт понять, что до возвращения дочери ещё так много суток. После её ухода дома стало заметно пусто. Нет её заливистого смеха и блондинистых волос, которых мать любила заплетать под её весёлый говор. Она как обычно приготовила еду на весь стол, совсем позабыв о том, что её дома нет. Разного вида блюда украшают ничем не примечательный стол, накрытый белой скатертью. Протяжно вздыхает, не понимая как это всё будет она есть одна. Ей было неспокойно от её отъезда, пусть и сама настаивала об этом. А как же иначе? Сколько бы она истерики не закатывала, в конечном итоге, СокДжин всё равно забрал бы её отсюда. Ей не хватит смелости тягаться с ним. Да и это оставило бы плохие воспоминания в памяти дочери. Уж лучше увезёт спокойно и без шума. Так, верней всего, будет лучше для Чеён. А сейчас, Хёри просто может надеяться, что её дочь привезут в обещанное время. Но сомнения грызут глотку с неимоверной силой, не давая ей спокойно вздохнуть. Она опускает взгляд на стол, куда падали лучи солнца. В комнате было очень душно, а от распахнутого окна совсем не веет свежим воздухом, напротив комната становится жарче. Весенняя погода разыгралась не на шутку, и можно было с уверенностью сказать, что лето наступило. Но вот календарь твердит об обратном, сейчас лишь начало мая. Время, когда цветы расцветали с естественной красотой, окидывая местность вокруг невероятным ароматом. Именно в это время они были настолько живыми и насыщенными. Женщина аккуратно поднимается с места, и выходит из кухни, дабы как-нибудь развеять свое одиночество. Двор как всегда встречает хозяйку с приятным запахом флокс и ландышей, и конечно же разновидность цветов, которым в этом саду нет конца. Пак глубоко вздыхает этот запах, прежде чем выйти из деревянной калитки. Несмотря на знойную погоду, в деревне люди продолжали работать не покладая рук. Жизнь здесь течёт повседневным образом. Продавщица маленького ларька, как только увидела женщину, весело улыбнувшись, помахала рукой. На голове её красная кепка, с которой она не расставалась даже зимой. А ларёк, хоть и небольшой, но набитый чем только можно. Дядя Бом, как всегда ходит со своей тележкой из дома в поле и обратно. А железяка его, в виде тележки то и дело прыгает по неровной дороге. Хёри до сих пор удивляется, откуда он в свои то восемьдесят три года, столько сил берёт. С виду худощавый, из кисти рук выпирают кости. Казалось бы, вот подует ветер, да унесет его с собой. А дети бегали друг за другом вдогонку, громко и заливисто смеялись и что-то кричали. Пак разгоняет неуверенность и вину, мельком возникшая в голове, и стучит в дверь соседки. Вот уже сколько дней подряд она трезвонится к ней, чтобы унять скукоту. На пороге появляется рыжие волосы улыбчивой женщины, одетая в цветочный и летний халат. — Добрый день, Хёри. — ярко улыбается она и чуть прищурив глаза, спрашивает. — Неужто пришла позвать меня на обед? — задорно выдаёт, догадавшись её визита. А вот Хёри становится неудобно перед ней, как ни крути у Суа, возможно, и так своих дел хватает. — Ох, Прости, — она делает паузу, неловко улыбнувшись. — Я... — хотела было сказать, но смех подруги вывел её из колеи, из-за чего она уставилась на неё непонимающими глазами. — А вот извиняться тебе незачем. Я наоборот, очень даже рада что ты меня приглашаешь. Видишь ли, мне дома и так нечего делать. — она выходит во двор и прежде чем уйти, осведомляет своих детей о своем уходе. — Здравствуйте, тётушка Пак. — из под кустиков малины вылезает макушка девушки, что собирала ягоды, которая также сверкает широкой улыбкой, как своя мать. — А Чеён ещё не пришла? — она искрящимися глазками смотрит на неё, в надежде услышать желаемый ответ. — Здравствуй, Дахён. — у женщины немного улыбка спадает с лица. И печально выдаёт: — Ещё не пришла. — Позже гриммаса молодой становится схожим на старшую, и она понятливо качает головой, позже произносит: — Когда приедет, сообщите мне. — снова улыбается, но уже не так ярко и широко, а с толикой огорчения в голосе. — Обьязательно. — говорит Пак, и вместе с Ким Суа выходит на улицу. Там стояла такая же суета. — Она очень расстроена в последнее время. — задумчиво выдаёт женщина, в это же время вместе с ней кланяясь старшим бабушкам, которые сидели на скамейках, сплетничая о чём-то. А она смогла лишь кивнуть. Как-никак, Пак была той, кто больше всего понимала, что чувствует Дахён. — На самом деле... — мать замолкла, немного обдумывая, как сформировать и озвучить крутящиеся в голове мысли. Ким внимательно посмотрела на неё, понимая, что она собирается сказать важное. Берег речки окружала трава, по той стороне пышная, а та по которой они шли, растоптанная человеческими ногами. Неподалёку стояла большая ива, листья которой спадали на быстро текущую реку. Создавалась красивая картина, из-за чего художники приходили сюда, чтоб запечатлеть эту прелесть в лист бумаги. Здесь было не так шумно, как на улице. Полную тишину нарушало лишь пение птиц и шум воды. Но это длится недолго. Женщина ощутила нечто тревожное, а шестое чувство гласило об опасности. Слова которые она хочет произнести забываются, заставляя подругу рядом, от нетерпения подать голос. — Так что ты хотела сказать? — Пак будто очнувшись поднимает свой взгляд, собираясь рассказать, но останавливается, прерванная громким оглушающим звуком. Истошный крик заставил двоих вздрогнуть, оборачиваясь на источник звука. Они переглянулись с друг другом и побежали на центральную улицу. Люди там тоже не имели ни малейшего понятия происходящего. Они продолжали обеспокоенно задаваться вопросом: "Что произошло?", Ответ которому никто не мог найти. А занятые своими домашними делами жители даже из своих избушек выбежали, дабы узнать и увидеть причину шума и их беспокойства. Внезапно прибегает молодой парень, обратив всё внимание народа, собравшегося в одно место. Он согнулся, опершись ладонями о колени и тяжело дышал. — Там...— Видно выдавить слова давалось ему трудно, это можно было понять тем, что он схватился за горло, где ужасно болело после бега. — К нам напали охотники! — на полную мощность завопил тот. Услышали все, а стоящие вблизи даже вздрогнули от громкости голоса. Началась здесь суматоха и ад кромешный, безжалостно покрывая городок своими красными тенями. Этот кровяной цвет всегда по неизвестной причине обозначал опасность, сигналом бьющим по голове. Мирные жители в одно мгновение стали совсем другими, будто бы их подменили. Все бежали прочь от горя подальше, куда глаза глядят. Одни стремглав прибегали домой, чтобы забрать детей и близких, а вторые не могли найти в пучине толкающих друг друга деревенских своих родных, а третьи более везучие одиночки, или наплевавшие на своих дорогих людей, убегали, лишь бы выжить самим. Воцарился хаос. Плач детей, потерявшихся от своих родителей и весь этот шум раздающийся отовсюду перемещались, не давая четко услышать ни одно слово, вылетающих из уст испуганных людей. Они словно озверели, пытаясь выжить. Когда уже часть ловких мужчин и женщин ускользнули без оглядки, Хёри не могла и с места двинуться. Она держалась то кое-как, кто-то толкал, кто-то раздавливал, а кто-то вообще мог растоптать её. Сердце бешено колотилось, а в висках пульсирующая боль от ужаснувших воплей деревенских. — Убить всех детей и беспомощных, — от звонкого и грубого голоса, люди принялись с удвоенной силой расталкиваться и вопить. — А остальных поймать! — на руках их цепи и холодные оружия. Выглядели они под стать своих голосов устрашающе. Соленая жидкость скатывается по лице женщины, прежде чем здоровяки начинают нападать. В последнюю секунду, Хёри взирает влажными глазами небо, там точно окрас поменялся. Возможно, оно алое, или этот цвет застрял в зрачках её. А после цепкие руки одного из варваров беспощадных хватают и резко поднимают с места, туго завязывая её бледные руки, своими грязными и сухими. Кровь. Везде она, а пронзительные крики долбят барабанные перепонки. Она не дёргается, не вырывается как остальные, стоит неподвижно, покорно следуя за охотником. А вот многие жители борются за жизнь, стараются освободиться, получая за сопротивления битой по голове, но Пак ведь знает, что это бесполезно. У них сил явно в три раза больше. Ей больно слушать, видеть их страдания, слёзы, вопли. А потому сильно зажмуривает глаза, хочется ещё прикрыть уши, но не получается. Перед глазами картина блондинистых волос и улыбки до ушей, она рада что эта гибель не коснется Ким Рози. И варвар странно смотрит на улыбку Пак. Ему не понять счастья настоящего, даже если он здесь победитель. А кровь её навсегда останется на его руках, напоминая о женщине с сумасшедшей улыбкой на лице на пороге смерти.