Искусный виртуоз

      В этот вечер, искусный виртуоз, Драко Малфой, шел по узким улочкам во Франции, а если быть конкретнее, то в Анси. Как бы банально это не звучало, но окрашенные в пастельные, нежные цвета дома, свисающие растения с балконов, чуть уловимый запах круассанов и кофе, ненавязчивая, еле слышная музыка, доносившаяся с чьей-то квартиры, оправдывали ожидание о прибытии человека, знакомого с культурой данной страны исключительно по слухам и стереотипам.       Ему, как музыканту, было приятно слышать легкую мелодию. Проходя по дороге, проложенной из серых камней, Драко предвкушал сегодняшний вечер. Некоторым людям всегда было интересно окунуться в атмосферу другого времени. Того времени, что уже ушло.       Именно поэтому в этот день, в дворце, куда был приглашен молодой человек в качестве виртуоза, коим он и являлся, стояли дамы в винтажных кружевных платьях, в белоснежных перчатках и ждали, пока интеллигентные мужчины галантно протянув руку, пригласят их на танец. Все-таки, Франция — одна из самых прекрасных стран, которая заставляет окунуться в свою прекрасную историю. И именно поэтому в тот вечер все были так одеты. Складывалось впечатление, будто мир снова оказался в девятнадцатом веке. Не хватало только огромных причесок, вееров, крупных разногласий, жестокости, пыток и других ужасных вещей, что заполняют нашу историю. Хотя некоторые, первые два пункта предусмотрели и выполнили, но что насчет последних… Наверное, если бы не они, то мы бы не имели то, что имеем сейчас, поэтому сожалеть дурно.       Приятная живая музыка, как и теплый свет, спускающийся с люстр, украшенных различными камнями, наполняла комнату. Руки скрипачей и виолончелистов, казалось, являлись продолжением смычка. А за роялем сидел Малфой, пальцы которого легко проносились между черных и белых деревянных полосок. Мужчина сидел и то плавно тянул ноты, обозначенные легато, переходя с одной клавиши на другую, то четко отбивал стаккато. Сидя в дорогом костюме перламутрово-серого цвета, он иногда опускал свои глаза на октавы, но в основном его взгляд был устремлен на тетрадь с нотами, в которой были изображены непонятные большинству людей символы, из-за чего его идеальные волосы слегка меняли свое положение. Именно его музыка поддерживала основную чистоту издаваемых звуков. Это место наполнилось тихими смешками девушек, их вздохами, но также оно наполнилось мелодией Драко Малфоя.       За ним уже весь вечер наблюдает молодой человек, одиноко стоящий с бокалом шампанского возле портрета девушки, с деревянной, но все так же прекрасной рамой. Он никого не приглашал, чем задавал в глазах некоторых присутствующих дурной тон. Все же, зеленоглазого шатена, с густыми волосами, в костюме, хотела забрать себе чуть ли не четверть девушек на мероприятии.       Дворецкий стоя наблюдал за тем, как тематический вечер подходит к концу. Дотанцовывают вальс пары, спокойно допивают напитки в, казалось, блестящих бокалах, а музыканты мягко подводят музыку к концу. Все-таки, как бы на долго не хотелось окунуться в эту атмосферу — невозможно быть в ней вечно, потому что она ушла. Она ушла бесповоротно, безвозвратно, меняясь местами с чем-то лучшим и усовершенствованным.       Когда зал уже почти опустел, Гарри Поттер, человек, что следил за музыкантом, решил подойти к нему. Драко Малфой, тот мужчина, за кем следили, в это время аккуратно складывал листы нот, помятых по краям.       — Приветствую вас в столь замечательный вечер, — сказал Гарри, подойдя к роялю и к молодому человеку.       — Здравствуйте, — Драко издал легкий смешок и поднял глаза. — Вижу, вы еще не отошли от этого… антуража.       — Верно. Надо признать, я люблю изучать историю.       — Так вы историк?       — Вовсе нет. Вы точно хотите знать, кто я?       — Вы так интригующе это произнесли, так что да. Я определенно хочу это знать, — их беседа протекала, словно маленький ручеек в густой чаще леса.       — Я психолог, — взгляды Поттера и Малфоя встретились. Эти ощущения были необычны и, возможно даже странны, потому что ни один из них в первую же встречу не испытывал с кем-то подобное.       — Весьма интересно…       — Не хотите пройтись по ночной Франции? Уверяю вас, эти ощущения неповторимы, — он так воодушевленно это произнес, что желание прогуляться с незнакомцем, да еще и красивым, возрастало вдвое, а то и втрое. — Я Гарри Поттер.       — Драко Малфой.       Они пожали друг другу руки, и их словно пробило легкой волной тока. Это было хоть и слегка настораживающе, но, надо признать, приятно. Естественно, блондину не пришлось произносить свой положительный ответ вслух, потому что все было и так понятно. Он мягко провел пальцами по четвертой октаве, из-за чего раздался высокий звук, который, кажется, смог бы порезать стекло. Гарри и Драко вместе вышли в золотые двери, оставляя позади себя здание с большим количеством профессионально написанных картин, резных стульев, изумительных ковров, проложенных на сверкающей каменной лестнице.       Как и в любом месте, день уступал свое место ночи. Солнце уже почти скрылось, в некоторых домах горел желтый свет, очерчивая силуэты некоторых вещей и людей. Это выглядело невероятно атмосферно и по теплому, пронизывающе душу и согревая похлеще солнца.       В это время, музыкант и психолог шли и разговаривали так, будто близко знали друг друга несколько лет, сотню, возможно. Беседа между ними лилась, как вода в канале, к которому они, между прочим, подошли. Даже Драко, которому была характерна безэмоциональность и который был постоянно холоден по отношению почти ко всему своему окружению, слегка смеялся.       — Я смотрю вы энтузиаст, — сказал Малфой, поворачивая голову в сторону Поттера и заглядывая ему снова в зеленые глаза.       — Возможно.       Их диалог длился уже весьма продолжительное время. Вся улица погрузилась во владения ночи, лишь немногочисленные светлые огоньки с гирлянд, свет в окнах некоторых ларьков, пекарнь и ресторанов горел, несмотря на поздний час. Их нескончаемый диалог прекратился, и наступила тишина, прерываемая лишь журчанием воды канала и все той же ненавязчивой мелодией, исходящей из какого-то помещения. Идеально ровная, словно лист железа, гладь воды отливала в некоторых местах серебром. Воздух был чуть прохладным, но до одурения свежим. Правду говорят — Франция страна любви, которая заставляет даже самых непоколебимых попробовать влюбиться до беспамятства: влюбиться в воздух, музыку, культуру, еду, цветы… В человека.       И сейчас, идя по этой улице, Драко Малфой, человек, который затопил все чувства глубоко в себе, открывающий их только при игре на излюбленном инструменте, и то, надо учесть, исключительно себе, наконец начал что-то испытывать. Глубоко задавленное и забытое богом чувство стало себя проявлять: кажется, что солнечное сплетение полностью заполнено чем-то невероятно легким, что норовит раскрыться. Зачастую это пугает, но только позже, когда некая невесомость пройдет. А пока, чувство эйфории брало власть, что не могло не радовать. И судя по всему это было то, чего некоторые, в том числе и Малфой опасались — любовь.       Не зря влюбленных называют безумцами. Улыбка, взявшаяся из ниоткуда, озаряла лицо парня. Хотя многие и могли понимать, почему она появилась. Из-за любви. Такое страшное слово, на самом-то деле. Она способна сделать человека самым счастливым в мире, а может причинить уйму боли, выедающей самую душу. Боль, способную лишить рассудка, способную свести с ума. Но это так же прекрасно, как и ужасно.       — У меня, как у психолога, есть вопрос к вам, — произнес Гарри, покачивая руками при походке.       — Давай на «ты», — спустя секунду молчания, Драко продолжил. — Собираешься меня лечить? — он снова издал легкий смешок, как и его собеседник, — Я весь во внимании.       — Как ты считаешь, любовь с первого взгляда существует?       Действительно, а существует ли она вовсе? Скорее да, чем нет, и Малфой тому настоящее подтверждение. Он, будучи человеком с изысканными манерами, не привык тратить время попросту. Поэтому ответ очевиден — да.       — Не знаю. Больше нет, чем да, — ответил музыкант, чтобы послушать ответ своего собеседника, потому что Драко знал, что тот навряд ли сможет умолчать.       — Готов поспорить с тобой, — он перевел на него внимательный взгляд, готовый опровергнуть слова своего оппонента. — Смотри, формально, любовь это просто ряд химических соединений, что производит наше тело на определенный объект. Людей провоцируют гормоны: тестостерон и эстроген, они и вызывают желания, связанные с предметом воздыхания. Далее при виде его вырабатываются следующие гормоны — норадреналин, серотонин, они и заставляют нас волноваться, и дофамин, что приносит ощущение счастья. Именно поэтому, кстати, влюбленных считают слегка сумасшедшими. Окситоцин, гормон любви, стимулирует выработку гонадорелина. Вся адская смесь гормонов и нейротрансмиттеров мешают нам здраво мыслить. Любовь — своего рода наркотическая зависимость, — он опустил взгляд и приумолк, но снова принялся говорить. — Ну, это если считать с научной точки зрения, а нашим обычным языком можно просто сказать, что да. Настоящая, самая большая любовь настигает нас, когда мы меньше всего этого ожидаем.       — Я ничего не понял кроме того, что я оказался неправ, — он издал легкий смешок и, улыбаясь, продолжил, — Хочешь, я расскажу тебе о гаммах? Значит, слушай, гамма — это звукоряд…       Договорить Драко не дал смех Поттера, который переливался так же, как та вода в канале. Больше не хватало терпения держать улыбку, поэтому Малфой тоже слегка рассмеялся. Сейчас и выделялся дофамин: они шли, по теплой Франции, вели прекрасную беседу о любви, при этом смеясь. Тот самый гормон приносил необъяснимое ощущения счастья, что переполняло обоих. Наконец успокоившись, Гарри произнес:       — Я смог тебя переубедить?       — На самом деле, мне было просто интересно узнать, что ты скажешь.       — А вы, достопочтенный Драко Малфой, не только искусный пианист, но и хороший лгун.       Драко снова с улыбкой опустил голову, смотря на свои ноги. Сейчас он стоял оперившись спиной на черный парапет, части которого были изогнуты в непонятных, но красивых, узорах. Поттер же наоборот — он положил на ограждение руки, смотря на воду, что оставляла мокрый след на стене, которую касалась. Приятный запах стоящих неподалеку цветов чуть доносился до парней.       — Может, мои чувства обманчивы, но кажется, во мне производятся эти гормоны и нейро... нейро…       — Нейротрансмиттеры, — помог ему Гарри, поворачиваясь теперь к Драко лицом. — Мне тоже так кажется. Наши чувства редко нас обманывают.       Их взгляды снова сошлись, но теперь это было как-то по-другому… Сейчас они блестели и казалось, отражали сомнение, ожидание от риска. Но ведь жизнь скучна без риска. Нужно попробовать все.       Решившись, Поттер все-таки подошел ближе к Малфою, в то время пока последний просто ждал. Долгий, ласковый взор Гарри заглядывал, чуть ли ни в душу Драко. Их глаза, наконец, созерцали губы друг друга: у брюнета они были алые, чуть сухие, а у блондина розоватые, что вызывало прилив неожиданной нежности у его спутника. Руки инициатора легли на руки Малфоя, которые, на удивление, были холодными. Согревая их, они оба поддались вперед. Их поцелуй был пропитан той самой любовью, что могла птиц, как в диснеевских мультфильмах, от радости заставить кружиться и летать. Летать, летать и летать, пока не устанут крылья. Неспешные движения заставляли испытывать восторг от влюбленности, счастье и малую часть неловкости. Все-таки, не каждый день целуешься с малознакомым человеком. От удовольствия их не могло ничего отвлечь: ни пара людей, проходящих мимо, которым, надо упомянуть, было все равно, ни звуки плескающейся воды, которая создавала ощущение, будто тоже радуется, ведь тепло, разливавшееся внутри их, затмевало все другие детали. Аккуратно отстранившись, Драко и Гарри чарующе и восхищенно посмотрели друг на друга. Неловкость почти прошла, оставляя место другим двум чувствам.       — А вы не только искусный виртуоз, Драко Малфой… — тихо, почти шёпотом произнес Поттер.       Франция — страна, где хочется влюбиться.

И им двоим это удалось.