Напиши меня

— Черт, да что с тобой не так! — бормочет Триш, нахмурив лоб. Со стороны это выглядит странно. За столиком нет никого, кроме девушки, склонившейся над тетрадными листами, исчерканными заточенным карандашом. Длинные пряди светлых волос скрывают большую часть лица. Иногда девушка, путаясь ловкими пальцами в волосах, откидывает их назад. Но это спасает лишь на пару минут. Сложно понять, что раздражает ее сильнее — нескладные буквы на бумаге или непослушные локоны. Триш старательно выводит слова ровными линиями, закусив нижнюю губу. Сегодня тот самый день, когда она приходит в клуб найти вдохновение. Еще одну строчку для своего недописанного рассказа. Тот поворот событий, который навсегда застынет в смыслах ее текста. Несовершенного. Но обязательно настоящего. Стол, за которым сидит девушка, прячет ее от любопытных глаз толпы. Двухуровневый клуб SWM (sleep with me) принадлежит девушке Триш — своенравной Эмбер. Их история никогда не должна была случиться. Две параллельные вселенные: загадочный мир книг и слов Триш и необузданная ночная жизнь клуба Эмбер. Но однажды, встретившись в этом самом клубе с багажом прошлых жизней и печалью в душах, они не нашли ни одной причины не быть вместе. Это не временность. Не данность. Это адовый труд. Мягко улыбнувшись воспоминанию, Триш касается тыльной стороной ладони своей щеки и буквально чувствует тепло губ Эмбер. Они проснулись этим утром и влюбились в жизнь снова. Вернулись в свои миры, чтобы встретиться в их личном чуть позже, со странностями, непохожестью и особенной концентрацией их чувств друг к другу. Массивный деревянный стол на одну персону на втором этаже клуба не бывает занят кем-то другим. Эмбер знает, что Триш никогда не приходит по расписанию — в последнюю субботу месяца или каждую пятницу в полночь. Нет, ее любимая абсолютно непредсказуема. Но стол на одного все равно не пользуется спросом. Никто не приходит в SWM, чтобы забиться в темный угол и стать невидимым. Только Триш. Ругаясь на саму себя за невозможность уцепиться за ускользающую мысль, Триш потирает лоб тонкими пальцами, задевая длинные ресницы манжетой белоснежной рубашки. Сегодня плохой день. Сегодня все потрясающе неправильное, неслаженное, чужое. День, сотканный из дурацких фраз и банальных диалогов. Триш слегка расфокусированным взглядом обводит помещение клуба. Не особо всматриваясь в группки людей на нижнем этаже, она формулирует ускользающий смысл. Этой ночью клуб полупустой. Но Триш знает, что скоро все изменится. Так было всегда и так будет завтра. И еще много лет после сегодня, тактильно храброго, свободного и с привкусом социальной безнравственности. SWM подчиняется лишь одному закону — после полуночи вся страсть темной половины города N пульсирует здесь. Триш расслабляется в удобном кресле, вытягивая стройные ноги под столом. Она предвкушает. Музыка становится громче, распуская свое нетерпение. Окутывая басами вновь прибывших, позволяет перескочить стадию диалогов, сокращает расстояние, увлажняет поцелуи. Музыка — тайный козырь заведения. Никто наверняка не знает, кто стоит за диджейским пультом. А Эмбер всячески подогревает даже самые неприличные слухи, лишь лукаво улыбаясь на вопросы о том, кто эта девушка, которая одной своей музыкой способна раздеть даже самую скромную посетительницу. Не знает даже Триш, хотя делит с хозяйкой клуба постель и жизнь. Тем слаще вновь возвращаться сюда, зная, что есть грани, неподвластные знанию, пониманию и объяснению. Стакан с холодной водой возникает будто из ниоткуда, услужливо поставленный официанткой возле тетради в мягкой обложке. Рассеянно улыбнувшись девушке, Триш проводит пальцем по каплям на прозрачном стекле, будто стирая одной ей понятные символы, мысли, воспоминания. Обнуляя. Стакан воды в руках мерцает всеми оттенками полумрака, преломляя синеватый отблеск ламп, создающих интимную атмосферу клуба. Эмбер удивляется всякий раз, когда видит Триш за столиком. Она никак не может понять, почему для ее девушки самое волшебное время — если музыка оглушает даже мысли. Но факт неизменен — именно здесь родились те самые страницы дебютного романа, которые получили высшую похвалу критиков. Запах крепкого алкоголя, разлитого кем-то полупьяным и полусладким, врезается головокружением в ноздри. Триш морщится, закрывает глаза и глубоко вдыхает жгучую смесь алкоголя, ванильных сигарет и чужих извинений. Грубые комплименты незнакомой девушки звучат фальшиво и достаточно громко, если учесть, что столик Триш теряется в углу небольшой ниши. Она поворачивает голову, открывает глаза и усмехается. Дерзкие, свободные и, вероятно, любящие эксперименты незнакомки томно обещают друг другу взглядом оральный секс. Скучно. Триш сегодня нужно не это. Маршрут такси-кровать примитивен. Избитые фразы, лживые стоны, потные тела, коньяк, сигареты и кофе в промежутках между шаблонными стонами — кривое отражение нужности и обезличенности. Сегодня охота за живым, правдивым. За фрагментом чьей-то жизни, незнакомого персонального рая. Триш ищет пульсирующую ноту для своего недописанного романа. Пустой стакан с водой неизменно сменяет новый, заполненный до краев. Никто из официантов не рискнет потревожить Триш и предложить то, что не будет подчеркивать ее трезвую неуместность в клубе, живущем по законам похоти. Но девушка не замечает ничего вокруг. Взгляд из-под длинных ресниц жадно ощупывает толпу, заполняющую первый этаж. Все по расписанию. Высокие, стройные, длинноволосые, почти лысые, с татуировками на руках, спинах, скрытые под джинсами, юбками, нижним бельем — самые разные типажи и характеры сгорают в пепле этой ночи, помноженной на известный финал. Финал почти для каждой один — мало кто доберется до своей постели в гордом одиночестве. У них друг к другу боль, яд и несерьезность намерений. Бессонные ночи — желанная доза кайфа, взятого напрокат. А утро отрезвляет, выветривает запахи ночной похоти похмельем и сожалением. Триш с сожалением качает головой в унисон хаосу своих рассуждений, ожиданий и разочарований. Но. Капелька пота в ложбинке. Триш ее не различает в какофонии мерцающих огней. Но почти угадывает, что она там есть. Там ее место. На медовой коже, не скрывающей, что ее хозяйка плод любви двух рас. Триш поднимает глаза на лицо девушки, которая отчего-то смеется, сощурив глаза и запрокинув голову так, что темные шелковистые волосы касаются талии. «Живая» — отзывается мысль. Красивая — подтверждает реальность. Но здесь другим не место. Триш перемещает взгляд на других девушек, но неизменно возвращается к той, чьи движения в такт самым невозможным ритмам заставляют фантазировать о грешном. Девушка подносит к губам многослойный коктейль, делая глоток и жмурясь от удовольствия. Забавно сомкнув ладони вокруг бокала, темноволосая покачивается в такт очередному музыкальному шедевру. Триш замечает, что девушка пришла одна. И до сих пор никто из завсегдатаев не сделал попытки познакомиться. «Девчонка не для секса на одну ночь, — кивает себе мысленно. — Наверное, местные акулы чувствуют, что добыча глубоко и безнадежно счастлива. Такие эмоции льются через поры и освещают все вокруг. Это невозможно игнорировать». «У нее зеленые глаза» — фантазирует Триш. Почему-то ей кажется, что только такой оттенок радужки может быть у девушки, танцующей этим самым моментом. Дышащей вожделением толпы, тонущей в запахе страсти и похоти. Девочка — пожар. Девочка — пепел. Но сгорает только в руках той, кто вовсе не эпизодом в ее постели. Всё вокруг видится ей зернистым. Будто сам воздух в клубе испытывает на себе вибрации музыки. Преломляется, оттого и накладывает оттенок чего-то неуловимого глазу, но доступного для фантазии. Триш не может не смотреть. И рисует карандашом, зажатым между пальцев, моменты чужой судьбы. Веснушки. Воображение накладывает россыпь солнечных бликов на нос и щеки незнакомки. Незаметных глазу из-за оттенка кожи, но реальных, если смотреть вблизи. Карандаш в руках Триш вдруг скользит ровными строчками по белым листам. Наделять незнакомых людей реальными эмоциями, заставлять их чувствовать или быть безразличными, укрощать слова, подчинять своей фантазии людей и судьбы — она умеет. Триш чувствует, как мурашки щекочут ей пальцы. Это оно. Это та линия уютного мира, который уже несколько недель не поддавался и не складывался в смысл. Она просыпается не по будильнику, а от нежных рук, ласкающих её кожу, ещё горящую сновидениями. Большая кровать, прохладный шелк простыней, а рядом та, кто не давал уснуть этой безумной ночью. Кто целовал так, что забывались имена, разбивались вдребезги прошлые жизни и терялся рассудок. Николь улыбается, притягивая к себе девушку и утыкаясь носом в ключицу, хранящую аромат утреннего душа. Такой ритуал пробуждения непременно оставляет за собой право на влажные поцелуи, пламя по коже и разведенные ноги. Это устраивает обеих. Это бодрит круче любого эспрессо. Прикосновения языка выжигают ритмы и сбивают дыхание. Переплетенные пальцы, тихие стоны, сомкнутые губы на пульсации шеи — шквалом эмоций на то ли полувыдохе, то ли полувздохе рассыпает мозаикой чувств и ощущений. Собирает воедино знакомые запахи, головокружения, единственно правильные слова и признания в вечном. Они целуются так, что им всегда этого будто мало. Шёпотом по губам, пальцами по запаху желания, губы зубами, ладонью по стонам. Искушённые взаимным грехом, сладкими касаниями по смуглому бедру без преград, сожалений или границ. Медленно. Нежно. Резко. Глубоко. Они покоряют, доверяют, утопают в жадной искре быть растерзанными чувствами, мыслями, признаниями и погружениями. Исступленно до сладких криков. Пальцы в кулак. Ногтями по шелку. Сладкие стоны. Воздух до боли. И бесконечные. Ненасытные. Исключительные. Распадаясь на атомы, спасают друг друга дыханием. Одним на двоих. Соблазн остаться в этом моменте пьянящих и обнажённых нот, сокрытых от глаз мира, что просыпается за стенами, бесконечен и помножен на неутоленную похоть во взгляде. Но эти девушки точно знают, что и грядущая ночь встретит их под покровом своих объятий, как делает это уже три года. Поэтому без сожаления они выпутываются из бесконечного плена своих друг к другу ощущений, прикосновений и признаний. Оставляя себе немного личного, недосказанного, но хранящегося в глубине только им двоим понятного взгляда. Когда слов не просто не нужно, а они лишь мешают говорить о кружевах эмоций друг к другу. Николь придумывает название чувству тактильной нужности. И эти несуществующие придуманные эмоции понятны лишь им двоим. Их отношения — коллекционный экспонат, которым хочется любоваться и беречь от чужих взглядов одновременно. Такого не случается в природе, но они каждый день опровергают теорию невозможности, возвращаясь в руки друг друга, чтобы насладиться громко стучащими в ритм чувствами. Николь одним жадным глотком опустошает бокал и с сожалением отставляет на стойку бара. Узнаваемым жестом просит бармена повторить, удовлетворенно хмыкая в ответ на одобрительный кивок. Эта ночь, определенно, незапланированно начинает ей нравиться. Брюнетка оказалась сегодня здесь по странной случайности. Еще не до конца понимая, чего жаждет получить от этого внезапного вторжения в SWM и жаждет ли вообще, внимательно изучает контингент незнакомого ей мира. Рисуя улыбку губами, ловит недвусмысленные взгляды. Со стороны Николь выглядит так, будто цель ее визита — собрать коллекцию всевозможных банальных и не очень предложений уединиться. Бесконечно движущаяся в ритме, оставаясь будто наедине с собой, но среди запахов желаний, предложений и пошлости, Николь будто окружена невидимой стеной слова «нет». Не подходи, не трогай, не говори. Николь сегодня — пожар, вспыхнувший пару часов назад. Пожар с привкусом пепла разрушенных отношений. Оглохнув от боли, девушка сбежала в этот рай безумия чужих желаний, застав любовь всей своей жизни на коленях перед раздвинутыми ногами рыжей (как это банально) шлюшки. Звенящая пустота внутри равнодушно задает неочевидные вопросы, на которые у Николь нет ответов. Выход из их общего дома бесплатный, поэтому девушка с дырой в сердце и молчанием во взгляде, прихватив ключи от машины, почти бесшумно шлёт на хрен догадки и правду страшнее смерти. И вот она здесь. Николь видела свою правду голой. Прикрываясь ширмой вселенского счастья, она накачивается опьянением, растягивая время в бесконечную жвачку. С привкусом дрянных молитв и компромиссов. Она больше угадывает, чем видит взгляд, направленный на нее сверху. В этой резиновой темноте сложно понять наверняка, что реально, особенно когда так оглушительно мысли разбивают реальность, но Николь поднимает голову, упираясь взглядом в укромный угол второго этажа. Пробираясь мысленно через волны несмолкающей музыки и световые качели ультрафиолетового безумия, Николь пристально исследует взглядом ту, которую скрывает темнота. Дорисовывая/угадывая силуэт незнакомки, она отмечает волнующую красоту высоких скул и печаль в глазах. Взгляду Николь доступна лишь темная одежда (водолазка?) и столик на одного. Но подсознание уже любезно предлагает вариант истории нелюбви и крошева прошлого. «Одинокая» — кричит боль внутри Николь. Замирая посреди круговорота соблазнов, дикости, раскованности, девушка вовлекается в игру без правил и победителей. Мир вокруг съеживается до размеров неизвестных переменных и чужих не (взглядов). Все вокруг плавится цветными всплесками шумной толпы. Но внутри лишь беспощадный пожар миноров и тяжкий груз непринятых решений. Плотный туман из мыслей и незавершенных моментов застилает глаза. А может, это просто адреналин заставляет дрожать руки и заламывает пальцы. Она смотрит вверх. И в этом хаосе запахов и движений хочется бежать без оглядки от отражения своих мыслей и чувств в чужих глазах. Но алкоголь в крови бурлит смелостью и безрассудством. Николь, трусливо откладывая на когда-нибудь потом мысли о той, кто носит такое же, как у нее самой, обручальное кольцо на безымянном, задвигая полустертые воспоминания о смятых простынях, решает подняться на второй этаж. Она не совсем уверена в реальности своего желания, но вернуться к бару и выпить еще пару бокалов, проливая сладость коктейля на разгоряченную кожу, не хочется точно. Дома ее ждут слезы, невыкуренные сигареты, синяки на предплечьях и помятые крылья любви. Поэтому лестница, ведущая на второй этаж, к спрятанному столику на одного, в темный уголок незнакомых эмоций — кажется лучшим выбором из всех невозможных. Толпа на танцполе, будто чувствуя настрой, расступается. Музыка, еще секунду назад уводящая в ритм, плавными стонами замедляет дыхание, дает время передумать. Николь не знает, что скажет. Николь сжимает в холодных пальцах раскаленное дерево перил. Все внутри заполняется мыслями, но в то же время их совсем нет. Девушку отделяет от столика, спрятанного в нише, одна ступенька и дрожащие плечи. Та-которая-сидела-в-одиночестве обнимает за талию девушку, явно не впервые находящуюся в этих объятиях. Николь, замерев и задержав дыхание, наблюдает, как девушки, улыбающиеся друг другу, двигаются в ее сторону. Не находя в себе силы развернуться и спуститься к бару, а лучше вообще исчезнуть, Николь смотрит. Музыка становится резче. Звуки — ощутимее. Запахи — гуще. Триш, повернув голову, буквально натыкается на прожигающий взгляд девушки-с-коктейлем. «У нее и правда веснушки» — улыбаясь своей правоте, Триш замечает в глазах напротив вязкую грусть и слезы, меняющие цвет радужки на почти черный. «Но у счастья совсем другие слезы»