Лунный свет

Лаванда Браун любила ходить по самой кромке Астрономической башни. Конечно же, только в самые тёмные часы ночи, когда никто не заметит её. Ей не нужны были лишние проблемы. Как и не нужна была репутация глупой девчонки, которая считает смерть чем-то романтичным. Лаванда не была так глупа, как многие говорили о ней. Конечно, ей было очень далеко до всезнайки Грейнджер, но и непроходимой тупицей, коей её считали столь многие, она не была. Лаванда опирается на хлипкий бортик башни, смотря вниз. Она хотела бы увидеть внизу фестралов. Как это бывает каждый раз, когда луна ярко освещает видную с башни поляну посреди Запретного леса. Но сегодня, как назло, там не было ни одного фестрала. Девушка перегибается ещё сильнее через бортик и смотрит как лунный свет струится по камням замка, спускаясь к земле. Это было до ужаса завораживающе. Лаванда бы хотела стать этим светом. Таким же беззаботным и красивым. Она была беззаботна и красива. Но никто никогда бы не стал сравнивать её с лунным светом. Скорее с лёгким весенним ветерком. Лаванда не имела ничего против лёгкого осеннего ветерка. Даже зная, что это был намёк на её, якобы, ветреность. Но она хотела бы быть лунным светом.  — Куда ты смотришь? — раздаётся за её спиной знакомый голос. Лаванда улыбается лунному свету. Это была Панси Паркинсон. В голосе слизеринки не было беспокойства, которое слышала Лаванда в первые их встречи. Они обе привыкли, освоились, стали больше понимать друг друга.  — Под ноги, — почти что невпопад отвечает Лаванда, наконец проследив путь лунного света до самой земли. У неё было прекрасное зрение, но она почти не видела того, что происходило на земле. С гриффиндорской башни было видно, как колышется в лунном свете трава. Отсюда было видно только путь света до того места, где эта трава должна серебриться.  — Не зацикливайся на том, что у тебя под ногами, — подходя ближе, говорит Панси, тоже посмотрев вниз. Лаванда надеялась, что слизеринка видит там то же, что и она.  — Лучше подними глаза. Там тоже есть, на что посмотреть, — заканчивает Панси, поднимая голову и смотря в небо. Лаванда повторяет её взгляд, будто возвращаясь по лунным следам. Они смотрят на серебряную луну в молчаливом благоговении. Лаванда уверена, что они видят одно и то же. Сейчас — одно и то же. Лаванда доверчиво прижимается к Панси, кладя голову на её плечо. Панси фыркает, убирая чужие кудрявые волосы от лица и приобнимает гриффиндорку за плечи, совсем невесомо кладя свою голову на чужую. Пару месяцев назад, когда они встретились здесь впервые, они точно так же смотрели вместе на луну. Но Лаванда была уверена, что тогда они видели в ней совершенно разные вещи. Тогда Панси думала, что Лаванда хочет сброситься с башни. А Лаванда смеялась и говорила о том, что это была бы очень некрасивая смерть. Как и любая смерть. Говорила о том, что она никогда бы не хотела умирать, ведь это так некрасиво, пусть и естественно. Лаванда помнит ощущение от того взгляда, которым одарила её слизеринка. Тяжёлый и понимающий. В ту ночь они сидели прямо на полу около перил, смотрели на луну и пили дешевое вино, которое принесла Панси. Лаванда не знала, зачем оно нужно было пришедшей в одиночестве слизеринке, но не задавала вопросов. Они вообще очень мало разговаривали, но Лаванда чувствовала, это им и не нужно было. Они и так уже поняли друг друга намного сильнее, чем могли бы им дать любые разговоры.  — Сбежишь завтра со мной в Запретный лес? — спрашивает Панси, не отрывая взгляда от лунного диска. Лаванда совсем немного вздрагивает. Завтра была годовщина смерти её мамы. Она всего один раз говорила, что это это будет важная дата, но совсем ничего не говорила о том, почему. Боялась, на самом деле. Они стали близки за это время, но Лаванда всё ещё боялась говорить о столь личном.  — Зачем? — аккуратно спрашивает Лаванда, переводя взгляд с луны на слизеринку. Настолько, насколько она могла сейчас.  — К фестралам, — совсем слегка пожав плечами, отвечает Панси. Голова Лаванды, лежавшая на чужом плече, неопределённо двигается от этого движения.  — Я знаю, что ты видишь их, — говорит Панси с какой-то непривычной Лаванде задумчивостью. С печальной задумчивостью.  — Я их не вижу, но я бы хотела, чтобы ты увидела их вблизи, — Панси целует чужие волосы, сказав эти слова. А в груди Лаванды сжимается сердце, от того насколько болезненно искренне это звучит. Она соглашается одними глазами, когда смотрит в чужие, наконец подняв голову с чужого плеча. В глазах Панси луна отражается не полностью, но Лаванде это кажется намного более прекрасным, чем струящийся по гладким камням лунный свет. Лаванда целует Панси в щёку, почти тут же спрятав своё лицо на чужом плече. Её щёки горели смущением и невысказанными чувствами. Она сама никогда не целовала слизеринку, несмотря на то что они уже целовались. Всегда была слишком скромна для этого. Но сейчас Лаванда просто чувствовала, что должна была сделать это. Иначе не только момент, но и намного большее, будет упущено. Панси улыбается, смотря вдаль и обнимая свою гриффиндорку крепче.