Camisado

Нейту не нравилось быть так далеко от университета, особенно в середине семестра, но он понимал, что у него нет выбора. По крайней мере, старый склад в Лебаноне был лучше, чем его дом в Балтиморе. Он, конечно, понимал, что рано или поздно ему придется заставить себя сродниться с этим местом, однако даже думать об этом доме он не может, пока там живет его отец. Веснински натянул улыбку на свое лицо. С уверенностью сказать он не мог, как сильно в такие моменты он похож на своего отца. Кто-то говорит, что во время работы он становится его копией. Другие говорят, что есть что-то похожее, но выражение лица и уж тем более улыбка разные. Они не могут объяснить, в чем именно заключаются различия, они просто другие. Но все сходились в одном мнении – младший Веснински не менее жесток, чем его отец. — Ладно, ты наверняка знаешь, что Балтиморский Мясник любит использовать ножи, — начал Натаниэль таким обыденным тоном, словно о погоде разговаривал. — Это логично, иначе за что еще его бы прозвали Мясником, верно? Тебе повезло, что я не люблю ножи так сильно, как мой отец. Человек, привязанный к стулу, с мольбой и надеждой смотрел на него. Нейт всегда задавался вопросом, чего именно они добиваются этим. Что их простят? Что будет пощада? Что будет не так больно? Если вы попали к Мяснику, значит вы в полном дерьме. Кажется, это должно быть понятно всем и каждому. — Но я тоже люблю все острое! — внезапно сказал Нейт, поднимая мешок с битым стеклом с таким торжеством, словно это был рождественский мешок Санта-Клауса с подарками. — Так что я приготовил для тебя кое-что особенное. Открывай ротик, едет паровозик. Ох, эта дебильная привычка рассказывать человеку о том, что он собирается с ним делать, несколько лет назад досталась ему от Лолы. Человек перед ним только сильнее заерзал, теперь смотря на него с бешеным ужасом в глазах. Натаниэль нахмурился. Он не любил таких дерганых и бойких. Такие в порыве адреналина даже укусить могут, чего ему бы не хотелось. Сзади нетерпеливо вздохнул Ичиро. — Ты долго еще будешь с ним возиться? — поинтересовался он. — Мы уже получили от него все, что хотели. Просто избавься от него быстрее. "Да я бы с удовольствием" — хотел сказать Нейт. — Что скажут остальные, когда узнают, что сын Мясника просто застрелил кого-то? — фыркнул Нейт. — Меня сначала убьет твой отец, потом мой воскресит, чтобы снова убить, но уже более экзотическим способом, который ни тебе, ни мне даже и не снился. — Здесь только я, никто не узнает. Нейт знает, что Ичиро никому не расскажет. Они работали вместе уже несколько лет, а до этого были друзьями с детства. В конце концов, именно Ичиро спас его много лет назад, когда он чуть не был продан в Ивермор. Раньше Нейт наоборот злился из-за этого, ведь играть в экси днями и ночами напролет – это была мечта. Но с тех пор, как он поступил в Эдгар Аллан и присоединился к Воронам, он начал понимать, отчего именно Ичиро спас его. Мысленно Нейт согласился, что лучше он будет сыном Балтиморского Мясника и работать бок о бок с Ичиро, чем будет принадлежать во всех смыслах его ненормальному младшему брату. — Да, а как насчет тех, кто потом будет здесь все убирать? — спросил Нейт. — Слухи распространятся быстро, так что не мешай мне делать мою чертову работу. Морияма ничего не сказал, понимая, что Веснински был прав. Он только буркнул что-то про кофе и вышел из комнаты. Нейт натянул свою улыбку обратно, поворачиваясь к своей жертве. — Итак, на чем мы остановились? ХХХ В ночь на девятнадцатое января уже шестнадцатилетний Натаниэль Веснински специально не спал. Он знал, что многие его сверстники ждут этот день с замиранием сердца и от предвкушения тоже не могут спать. Отличие было лишь в том, что Нейт не мог спать от страха. Появление метки родственной души – важное событие для каждого подростка, которому исполняется шестнадцать лет. Появление метки родственной души у Натаниэля Веснински – проявление его слабого места, болевая точка, по которой можно ударить. Было очень много вещей, к которым у Нейта были слабости или которых он просто боялся, но никогда его уязвимость не была настолько видимой для всего окружающего мира. Для его отца, Лолы, ну и так далее по списку. Нейт не хотел знать, что они сделают, когда увидят имя. Метка проявлялась не так болезненно, как он ожидал. Многие говорят, что это очень больно, словно прожигают кожу, но для Веснински это показалось укусом комара. Типа серьезно? Вы это считаете болью? — Эндрю Джозеф Миньярд, — прошептал он, поглаживая новые буквы на своем запястье. Он не думал, что в этот момент будет что-то чувствовать. Ему казалось, что через его жизнь прошло много всего, чтобы у него было какое-то особое отношение к какой-то метке, к какому-то имени, которое появилось несколько секунд назад и которое ничего не значило. Это было ничто. Или должно было быть ничем? Почему же тогда странное тепло зарождается в его груди, когда он смотрит на метку? О, это необъяснимое светлое чувство где-то глубоко в его душе, когда он в очередной раз проводит пальцами по этому имени. Ощущение нежности и привязанности, хотя он даже не знает этого человека. Он не знает, как он выглядит и какой он по характеру, но Нейт уже его люб… Веснински обрывает эту мысль. "Это нормально, — думает Нейт, — нормально думать так о совершенно незнакомом тебе человеке, потому что это твоя родственная душа". В конце концов, он должен был понимать с самого начала, что это не просто имя на запястье. В этом вся жизнь. Нейт глубоко вздыхает и берет нож. Его руки непривычно дрожат, когда он подносит лезвие к запястью. Он прекрасно владеет ножами, лучше всех после Лолы и его отца, но сейчас все его тело словно начинает сопротивляться принятому решению, однако разум в то же время говорит, что так будет правильно. Так будет правильно. В первую очередь, не по отношению к самому себе, а по отношению к Эндрю Джозефу Миньярду. Избавляться от метки гораздо больнее, чем ее получать. Ичиро, конечно, предупреждал его об этом. Вот это невыносимая боль, когда ты раз проводишь по запястью, еще раз и еще раз. Когда красивые черные линии перекрывает собственная кровь. Это больно. Это больно не только физически, как казалось Нейту с самого начала. ХХХ Позже, когда они обедали в каком-то сомнительном заведении, они решили поговорить о работе. По правде говоря, они всегда в основном говорили только о работе. Нельзя говорить о чем-то другом, когда твоя семья – это работа, даже твой лучший друг – это одна сплошная работа. Хотя иногда, когда они были моложе, они говорили об экси, видеоиграх, о родственных душах… — Что ж, Хозяин хочет, чтобы я остался с ним до конца недели, — сказал Ичиро. — Не знаю, для чего именно, но сказал, что это важно. Морияма говорил это таким скучающим тоном. Нейт знал, что Ичиро не ненавидит своего отца, как Веснински своего, например, но он уже изрядно устал от него. Вот уже несколько лет Ичиро готовили принять его наследство, осталось только дождаться, пока его отец не захочет уйти в отставку, либо не сдохнет. Нейт сам ждет этого с нетерпением. Если Ичиро все-таки займет пост главы семейства в ближайшее время, это значительно упростит его жизнь. Натаниэль безразлично пожимает плечами. — Мне все равно надо вернуться в университет, — говорит он. — Тем более, в пятницу моя первая игра. — Они уже объявили состав на сезон? — интересуется Ичиро. Что Нейту нравилось в нем, так это его честность. Ичиро никогда не стал бы спрашивать только для того, чтобы казаться вежливым или чтобы заполнить пустоту после разговора. Если он спрашивает, значит ему действительно интересно. — Должны были сделать это сегодня, — махнул рукой он, совершенно незаинтересованный в этом. Все и так знали, что Натаниэль Веснински будет в команде Воронов, по-другому и быть не могло. — Я хотел поговорить с тобой кое о чем. Это… насчет территории, которой я должен временно владеть. Его тоже готовили к будущему. Они работали с Ичиро вместе не просто так. Да, они были друзьями, но в будущем Ичиро станет главой семьи, а Нейту придется стать его правой рукой и через некоторое время окончательно обосноваться в Балтиморе, если все пойдет по запланированному сценарию. Но пока что ему нужно было на чем-то или ком-то тренироваться. Кенго собирался доверить ему некоторые из своих незначительных территорий, чтобы младший Веснински мог показать себя. А выбрать территорию предстояло Ичиро. — Да, я уже подумал над этим, — говорит Морияма. — Как ты относишься к Западной Вирджинии? Ну не полностью, но кое-какая ее незначительная часть. Не надо будет срываться из университета, да и к Балтимору близко. — Я хотел попросить тебя отдать мне Южную Каролину, — заговорил Нейт, а Морияма на секунду показался удивленным, но быстро взял себя в руки. — Это довольно большая территория, я знаю, но там нет никакого крупного оборота наркотиков или чего-то подобного, за исключением Колумбии, оборот которой не принадлежит нам, но я могу это исправить. Ичиро откидывается на спинку стула и внимательно смотрит на него. Обычно люди пугаются этого взгляда, который с возрастом он перенял у Кенго, но Нейт настолько хорошо его знает, что не чувствует себя в опасности. По правде говоря, мало что может напугать Веснински. С возрастом он даже перестал бояться своего отца, когда начал понимать, в каком положении находится. — Это все из-за…? — спрашивает Морияма, кивая на его запястье, скрытое традиционным толстым черным кожаным браслетом, на котором напечатана красивая буква «В». Ичиро носил похожий браслет, только с «М» соответственно. Несмотря на то, что метки уже несколько лет ни у кого из них не было, они все равно носили браслеты, как и было положено. Окружающие люди не должны знать, что они удалили метки, это было бы слишком странно для них и ненормально. Однако в их окружении это была обычная практика. Это лишь мера безопасности для себя и своей родственной души. Отец Нейта удалил свою метку, как и Кенго, отец Ичиро и еще много людей из «семьи». Нейт запоздало кивнул. — Да, — просто ответил он. — Я думал, ты хочешь держаться от него подальше. — Я… — уверенно начал Веснински, но запнулся. — Ты знаешь, что хочу. Так будет лучше, но не могу. Эта ебаная связь не дает мне покоя, ну ты сам знаешь. — Почему тогда ты сразу не пошел учиться в Южную Каролину? — поинтересовался Морияма, нахмурившись. — К чему нужен этот Эдгар Аллан? Ты же знаешь, что моему отцу все равно, какой университет ты закончишь, пока ты хорошо выполняешь свою работу. Это я должен учиться в ебаном Йеле. Ой, только не говори, что это связано с экси. — Мой отец захотел, чтобы я учился в университете Эдгара Аллана. Если бы я начал предлагать свои варианты, это было бы слишком подозрительно, — напомнил ему Нейт. — Он бы не оставил это так. Если он узнает… Никто, за исключением Ичиро, не знал имя его родственной души. Было опасно доверять эту тайну кому-то еще, даже Ичиро, потому что в их окружении твой друг – это твой будущий враг. Но это было высшей ступенью доверия для них. Ичиро в день своего шестнадцатого дня рождения сказал ему имя своей родственной души, потому что понимал, что Нейт – его будущая опора в преступном мире, что через много лет он станет его правой рукой. В конце концов, он сам выбрал этого мальчика больше десяти лет назад. Со своей стороны Нейт сделал то же самое, когда избавился от метки. Не потому что был должен сделать это в ответ, а просто захотел. — Он его убьет, — понимающе кивнул Ичиро после нескольких секунд молчания. — Да, я знаю. Хорошо, я скажу Хозяину о Южной Каролине. Но тебе придется сделать все возможное, чтобы моему отцу понравился результат. — Я понимаю, — сказал Веснински. — Спасибо, Ро. — Как поживает мой младший брат? — спросил Ичиро. Нейт недовольно фыркнул. С Рико он был знаком с самого детства. С ним он познакомился даже раньше, чем с Ичиро, и предполагалось, что Натаниэль Веснински станет его собственностью, а не будет таскаться повсюду за Ичиро. И, честно говоря, Нейту даже нравился Рико какое-то время, он любил это его стремление заниматься экси, потому что он сам был такой повернутый на этой игре. — Он самая настоящая катастрофа, — ответил Нейт, но ничего нового для Ичиро не сказал. Будь это кто-нибудь другой, Морияма не позволил бы так говорить о своей семье, но это был Нейт Веснински. Да и ему иногда казалось, что Нейт ему даже больше брат, чем этот Рико. Справедливости ради, он Рико за всю свою жизнь видел раза два от силы. Они были братьями только по крови. — Клянусь тебе, Ро, то, что произошло с Кевином Дэем… это еще цветочки, — продолжал он. — На днях Лисы объявили свой состав на сезон. Ты бы видел его рожу, когда он узнал, что Кевин будет их стартовым нападающим. Это было смешно, конечно, я никогда не забуду его лицо в этот момент, но это не сулит ничего хорошего. Ичиро молчал, не желая признавать, что Веснински прав. Кевин Дэй был лишь началом, а учитывая, что тот теперь играет за Пальметто, Рико это просто так не оставит. К своему сожалению, Нейт тоже не будет в стороне от всей этой вендетты, а значит в какой-то момент и самому Ичиро придется вмешаться. — Хозяина пока все устраивает, — в конце концов, сказал Ичиро, пусть и с неохотой. — А ты знаешь, что без его разрешения я пока ничего с этим сделать не могу. Тебе придется с этим что-то сделать самому. По лицу Нейта было ясно, что он и сам понимал это. Тем более, у Ичиро были куда более важные дела, чем разбираться с кучкой студентов, которые не могут поделить самую красивую ракетку на корте. Одно он знал точно – теперь Кевин Дэй, да и в принципе вся команда Лисов, станет его проблемой. Это была одна из причин, почему территории Южной Каролины должны быть под его ответственностью. Это была значимая причина, но не самая главная. К его большому сожалению, его главной причиной, да и проблемой по жизни, будет это дебильное имя, которое успело побывать на его запястье всего несколько минут. Имя, которое навсегда врезалось в его память, когда он избавлялся от него. Этот чертов Эндрю Миньярд.