Ты снял кольцо

Когда Фернандо вернулся в Мадрид, он как и обещал, занял своё место болельщика на трибуне родного стадиона. Но не упускал возможности пользоваться своими привилегиями. В частности, посещать родной клуб в день матча или любой другой день, быть вхожим в раздевалку и на само поле. Торрес решил посмотреть тренировку ребят за несколько часов до важного дерби. Нападающий не обманывал себя, почему его тянуло именно на этот матч. Потому что Реал Мадрид. Потому что Серхио Рамос. Нандо зашёл во внутрь своего огромного, второго дома и втянул носом знакомый запах, пахло одними и теми же очистительными средствами уже много лет. И в этот раз ничего не изменилось. Он поздоровался с несколькими работниками стадиона, которых было еще не очень много на территории. До матча оставалось достаточно времени, приехали пока только игроки Атлетико, но по обрывочным разговорам персонала на входе, уловил, что сливочные прибудут через несколько минут. В животе начал завязываться тугой узел. Противное чувство, которое не исчезает, как бы не старался расслабиться или отвлечься. Они расстались за год до отъезда Нандо в Японию. Тяжелые графики обоих, личные проблемы, заботы с детьми, Торрес продолжал продвигать сеть своих фитнес-клубов, Серхио продолжал выигрывать то, что воспитаннику Атлетико больше не светило. Времени друг на друга практически не находилось. А может, и сил. Фернандо не ощутил особой поддержки, когда стало известно, что клуб не собирается продлевать с ним контракт. Рамос не почувствовал радости за его победы в ответ. Нападающему, правда, было тяжело. И дело не в зависти. Нет. Просто Серхио продолжал играть в любимом клубе, Мадрид и Реал давно стали его домом, он был капитаном, его так же уважали и ценили все: от руководства до болельщиков. И самое главное - защитник еще мог несколько лет выступать на приличном уровне в родной команде. Футбольные дни Фернандо были сочтены, единственной мажорной нотой в этой композиции грусти и отчаянья, посвященной закату карьеры некогда великого игрока, был выигрыш суперкубка с Атлетико. Хоть что-то он, все таки, выиграл на последок. Общение прекратилось сразу. Даже дружеское. Сухие поздравления на праздники в сообщениях и не более. Торрес не мог понять плохо ли ему от этого, потому что подобное состояние стало перманентным давно. Случались яркие, прекрасные моменты, но они быстро гасли в той пучине безысходности, в которую Нандо сам себя давно погрузил. Одним из лучших воспоминаний являлось время, когда он вернулся в Атлетико, в родной клуб и город. Говорят, что дома даже стены лечат. И по началу было именно так. Болельщики боготворили его, на презентацию пришло почти пятьдесят тысяч человек. В тот момент дух захватило. Он один и столько людей. Просто, чтобы поприветствовать. Голова кружилась от количества радостных лиц, скандирования его имени и ощущения, что всё еще впереди, прям, как в молодости. И от того, что Серхио совсем рядом. Первое время совершенно не верилось, что стоит проехать всего несколько улиц и можно увидеть родного человека. Не надо подбирать дни, согласовывать графики, придумывать отмазки для родных, преодолевать огромные расстояния на самолетах, от которых уже тошнило. Всё это выбивало из сил, морально уничтожало и когда случалась долгожданная встреча, оба походили на зомби, которые просто повисали в объятиях друг друга, не желая делать лишнии движения. Они всегда были друг для друга лекарством. Жизненным эликсиром. Чтобы не случалось, один теплый взгляд, одно сообщение с правильными словами, словами, которые могли подобрать лишь они, снимали тяжелый груз с души. Пусть на время, но становилось легче. Нандо помнит, как иногда просто прикладывал лоб к коленям защитника, оседая перед ним, тяжело выдыхал, ощущая, как длинные пальцы запутываются в его волосах, ласково гладят по голове и снова хотелось жить. У Рамоса была другая привычка. Когда становилось совсем тяжело, он подходил сзади и сгребал в охапку Фернандо. Неважно, где они находились, в каком положении. Сидя, лежа, стоя, он находил укромный момент и окутывал собой Торреса, прижимая к своей груди. Зарываясь лицом в волосы на затылке, водя кончиком носа по шее, вдыхая любимый, родной аромат близкого человека. Иногда Нандо казалось, что капитан Реала его раздавит, но совершенно не был против, лишь бы Серхио полегчало. Как-то на Чемпионате Европы две тысячи восьмого года, когда их отношения окончательно приобрели серьезный оттенок, после не очень удачного матча лично для себя, Рамос тихо произнес, когда они прогуливались по территории отеля, наслаждаясь хорошей погодой и свободным временем: - От одного твоего присутствия мне становится легче. Даже, если ты прошел недавно по коридору или пробежал мимо на тренировке, оставив за собой шлейф своего одеколона или шампуня, стоит ощутить этот запах и я успокаиваюсь. От этих слов у молодого Торреса пробежала щекотка внизу живота и сердце забилось так сильно, как если бы нападающий забил один из важнейших голов в своей жизни. Он не знал, что ответить, ничего подобного ему никто никогда до этого не говорил, даже Олайла. По окончанию Евро, Нандо понял, что Серхио влияет на него точно так же и, наконец, ответил на признание друга похожими же словами. На протяжении долгих лет эта аксиома оставалась неизменной. Они сдали в самом конце. Легче в присутствии друг друга больше не становилось, даже наоборот, нужные слова не находились, взгляды обоих лишились былого тепла, лишь приобрели невыносимую усталость. Рутина, куча обязательств, груз ошибок, бесконечная вина и сожаления сделали своё дело, и отношения стали окончательно невыносимы. Можно было бы порадоваться, что они, наконец, друг друга освободили и могут вздохнуть полной грудью, если бы не одно но. Саднящее чувство в районе солнечного сплетения продолжало мешать жить, заставляя сердце болезненно сжиматься. Любовь никуда не делась. Торрес остро ощутил, что всё еще любит Серхио, находясь в Японии. Тем больнее было от этого понимания, ибо всё, что сделал Рамос, узнав, видимо, из новостей, что его друг отправляется в далекую страну - это в сообщении пожелал удачи в новом клубе. Какая до зубного скрежета мерзкая формальность, которая была совершенной противоположностью их отношениям. Фернандо любил и в моменты, когда становилось совсем невыносимо, ему хотелось просто выдрать это чувство из собственной грудной клетки, проломить ребра и вытащить вместе с сердцем. Выцарапать это трепетное отношение к защитнику мадридского Реала. Не оставив ничего, лишь блаженную, холодную пустоту внутри. Он часто отправлял Олу и детей на отдых, в путешествия по новой, незнакомой стране, лишь бы оставаться дома одному. Приходить после тренировок и падать мертвым грузом на кровать, чтоб его никто не трогал, ни о чем не спрашивал, ничего не просил. Тишина и добровольное одиночество - самая большая роскошь, которую он мог себе иногда позволить. В такие минуты очень хотелось написать Серхио, но что-то так и не давало это сделать. Торрес вынырнул из омута недавних воспоминаний, встряхнулся перед тем, как показаться бывшим товарищам и зашёл в раздевалку к ребятам, выдав одну из своих лучших, широких улыбок. Его появление вызвало бурю эмоций, радостных выкрикиваний, громких приветствий, хлопаний в ладоши. Он обнял старых друзей, познакомился с новенькими, переговорил с некоторыми даже пару минут и отправился на пока еще безлюдное поле Винсенте Кальдерон. Нандо хотелось хотя бы минуту постоять там в одиночестве, оглядеть пустынные трибуны величественного стадиона. Мертвая, чуждая тишина встретила его, когда Торрес вышел из под трибунных помещений. Он так привык к громкому шуму, который издавали болельщики, что давно от него абстрагировался, это был саундтрек всей жизни Фернандо, звучащий где-то на фоне. К сожалению, теперь он играл не для воспитанника Атлетико. Сидения без людей, словно, пустые глазницы взирали на Нандо со всех сторон, верхние яруса тонули во мраке теней, освещение ещё не было включено полностью. Фонари горели лишь над самим полем, на которое с минуту на минуту выбегут игроки. Он прошелся в сторону скамейки запасных хозяев, поцеловал пальцы на правой руке и прикоснулся ими к газону. К горлу подкатил противный ком, Торрес с трудом его проглотил и сел на удобное, красное кресло, на котором сидел миллионы раз до этого. Тренировка проходила весело. Все шутили, смеялись и дурачились, вовлекая иногда в процесс Фернандо, отдавая ему пассы или навешивая мяч. Настроение у бывших товарищей по команде было отличное перед сложнейшей игрой, что не могло не радовать. Кто-то из ребят намекнул, что этому поспособствовало неожиданное появление легенды клуба в их стане. Нандо лишь смущено заулыбался на подобное заявление. Торрес решил не досиживать до конца, зная, что скоро на поле должна появиться команда противника. Нападающий не был уверен, что хотел встретить Серхио в такой обстановке. В конце концов, он все равно увидит бывшего товарища по сборной, когда будет наблюдать матч с трибун. Что намного спокойнее и безопаснее. Быстро спустившись обратно в под трибунные помещения, он завернул в знакомые, белоснежные коридоры, вырулил из очередного поворота и неожиданно налетел на кого-то. Выставив руки вперед автоматически, Торрес отпрянул назад, как и другой неизвестный, после чего они, наконец, встретились глазами. Рамос установился на него в таком немом изумлении, будто, увидел призрак своего предка. Пухлые, чувственные губы слегка приоткрылись от удивления, темные, шоколадного оттенка глаза распахнулись настолько широко, насколько возможно, мерцая в свете флуоресцентных ламп. Он стал снова отращивать волосы и заодно бороду. Нандо не смог не отметить про себя, какой защитник Реала красивый и как он соскучился по родному лицу. Они молчали достаточно долго, осматривая друг друга взглядом, не решаясь заговорить. - Да я это, я, - смешливым тоном, наконец, проговорил Фернандо, улыбаясь одним уголком губ. Реакция друга его почему-то очень забавляла. Услышав знакомый голос, Рамос, будто, отмер и на его лице тоже родилось что-то на подобии улыбки. - Своих навещаешь? - протянув ладонь, спросил капитан Реала. Нандо несколько секунд смотрел на вытянутую, татуированную руку, а потом уверенно обхватил её. Пожатие было крепким, более долгим, чем требуют правила этикета и до боли знакомым. - Да, буду наблюдать сегодня за вами с трибун, - шутливо угрожающим тоном ответил Торрес. - Будешь наблюдать мою победу, - дерзко проговорил Серхио, широко улыбаясь и хитро щуря глаза. Фернандо прекрасно знал это выражение лица. На нем мелькал детский задор и упрямая решимость, он готов биться. Рамос обошел его с правой стороны, направляясь в сторону поля. - Ну, тогда удачи, - так же задорно в ответ бросил Нандо. - Она не нужна мне, если ты здесь, - обернувшись и слегка подпрыгнув пару раз, словно, начиная разминку, всё еще широко улыбаясь, произнес защитник. Торрес не нашелся, что ответить, но кажется, Серхио ответ и не волновал, он повернулся спиной и легкой трусцой двинулся в нужном направлении. Когда его фигура окончательно скрылась из вида, воспитанник Ателетико громко выдохнул, прикрыл глаза и облокотился лбом о шершавую стену. Внутри всё вибрировало и грохотало, сердце рвалось из груди, как ненормальное и трудно было восстановить дыхание. Интересно, Рамос сейчас точно так же пытается отдышаться за соседним поворотом? На следующий день после игры Нандо получил сообщение от Серхио. Ни к чему не обязывающее. Обычные вопросы про дела, про что нового и Торрес только спустя неделю осознает, что практически не отлипает от телефона. Они были на связи так часто, насколько позволяло их свободное время. Общение было тёплым, юморным, с легким налетом флирта. От каждого нового оповещения у Фернандо, как раньше, захватывало дух и каждое новое сообщение было, словно, глоток свежего, весеннего, кристально чистого воздуха. Хотелось вдыхать всё больше и больше, чтобы кружилась голова, чтобы мир казался нереальным и размывался в цветные пятна. Еще через неделю Торрес получил предложение встретиться. Он и сам хотел спросить об этом защитника Реала, но все не решался. Впрочем, из них двоих Рамос всегда был смелее. Договорившись о встрече, спустя пару дней, Фернандо ступил на порог какого-то пафосного ресторана в центре Мадрида. Элегантное здание из темного стекла, не пропускающее никакого света во внутрь, пол из черного, скользкого мрамора, на входе, у стойки хостес небольшая копия фонтана венецианской эпохи. Нандо закатил глаза и практически фыркнул, увидев все эти излишества. Зачем столько пафоса? Положиться на вкус Серхио и дать ему возможность выбрать место для встречи оказалось ошибкой. Высокая, стройная девушка, бедра, которой были обтянуты такой узкой, черной юбкой, что Торрес удивился, как она вообще может передвигаться, провела его в отдельный мини зал для гостей. Все же, плюсы свои нашлись. Небольшая, но так же пафосно украшенная комната находилась в самом конце ресторана, подальше от чужих глаз и ушей, полностью в их распоряжении. Как их сейчас называют - вип кабинки. Серхио уже был там и когда Нандо вошел, он резко подорвался с улыбкой до ушей и двинулся ему навстречу. Капитан Реала с силой притянул нападающего к себе и крепко обнял, похлопав по спине. В этот раз, значит, без рукопожатий можно. Фернандо положил подбородок другу на плечо, еле заметно улыбнулся и обнял Рамоса в ответ. Они постояли так несколько секунд, будто, заново привыкая к друг другу и сели на один большой, мягкий диван какого-то сиреневого оттенка, обрамленного бархатом. Вечер проходил прекрасно. Они много шутили, вспоминали веселые моменты времен сборной, вспоминали их великие победы и обидные проигрыши, но всё с такой теплотой в сердце, что иногда Фернандо казалось, будто, его затапливает изнутри и в какое-то мгновение он задохнется от нахлынувшей ностальгии. Вино слегка расслабило, пили они не много, но в этом и была проблема. Когда всю жизнь отдаешь спорту, ничем не злоупотребляя, и бокал вина может разморить нехило. В голове приятно шумело, кончики пальцев покалывало, в теле разлилась приятная нега. Оба замолчали, думая о своем, на лице Серхио все еще блуждала слабая, мечтательная улыбка. Нандо перевел взгляд на его пальцы и в который раз в области сердца закололо от картины, которую он видел. - Ты снял кольцо, - то ли укоряя, то ли констатируя факт, глухо произнес Торрес. Защитник поднял на него рассеянный взгляд, явно не понимая о чем речь. - Когда мы расстались, ты сразу снял кольцо, - чуть громче проговорил Нандо, машинально касаясь холодного метала на своем пальце. - Ты следил что ли? - поддел его Рамос. Не следил. Но интернет сети, СМИ, газеты всюду предлагали ему фото бывшего товарища по сборной и не заметить данную вещь не получилось бы, даже если бы захотел. - Я не снял до сих пор, - вот эта фраза точно прозвучала с укором. - Я многое сделал, чтобы ничего не напоминало о тебе, - тихо отозвался Серхио, поглаживая пальцем стекло на пузатом бокале. - Ты не любишь меня больше? Нандо сам не понял, как этот вопрос слетел с губ. Он вообще не планировал спрашивать ничего подобного. Даже про кольцо давно забыл и не собирался выяснять этот момент, но взгляд сам упал на руки друга, руки и пальцы, которые он так любил до сих пор и в груди всё перевернулось. Словно, там взорвалась бомба, перемешав между собой все прошлые и настоящие эмоции, не позволяя соображать здраво. Рамос мимолетно ухмыльнулся, услышав вопрос, откинулся на мягкую спинку дивана, запрокидывая голову. Он на секунду зажмурил глаза и как-то безнадежно проговорил: - Хотел бы я перестать. Желудок у Нандо сделал внутри тройной переворот. Он не мог определить, рад ли подобному ответу или наоборот. Очень сомнительное признание. - Ты хотел бы перестать? - робко поинтересовался Торрес. Серхио повернул голову в его сторону, внимательно всматриваясь товарищу в лицо. - Тебя никогда нет рядом. Сначала Англия, жена, дети, потом Италия, потом снова Мадрид, но ощущение полного твоего присутствия я так и не получил. Я никогда не был на первом месте, хотя бы раз, - спокойно, откровенно ответил Серхио и на его лице залегла тень тоски и усталости. Фернандо почти задохнулся от подобной несправедливости. Да все вокруг него столько лет страдали только потому что он не мог отказаться от своих чувств к защитнику Реала. Бесконечные нервы, срывы из-за редких встреч на жену, частые отказы ей в сексе, апатия, временами потеря интереса даже к детям, постоянное ощущение беспокойства и непроходимая депрессия. В Англии он мог позволить себе не приходить домой по ночам, потому что был разбит расстоянием между ними и не хотел видеть в таком состоянии даже собственную семью. Сколько раз он обманывал Олу и родных ради свиданий с Рамосом, иногда пропускал семейные праздники, про многолетние измены и предательства даже заикаться не стоит. Если всё это не потому что капитан Реала важнейший человек в его жизни, то тогда Торрес откровенно ничего не понимает. - У тебя у самого семья и дети. Это странная претензия, - всё, что смог возразить воспитанник Атлетико. - И не смотря на это, я никогда не заставлял тебя чувствовать себя лишним. В отличии от тебя. Я был приложением с самого начала, которое много лет ждало и надеялось, не строило ничего серьезного, уповая, что хозяин, наконец, заметит подобную преданность, оценит и сделает его главной деталькой в своем механизме. Но... - Прекрати...- обрывает его Нандо севшим голосом. - Ты не справедлив... - Послушай, я не выбираю любовь. Она выбирает. И я люблю тебя по-прежнему, как и много лет назад. Люблю в тебе всё. Я люблю твою улыбку, она всё такая же светлая, по-мальчишески задорная, точно такая, как когда мы только познакомились. Я люблю твои большие, темные, грустные глаза, в них столько глубины. Люблю твой спокойный, глубокий голос, он успокаивает меня, как ничто в этом мире. Люблю твой дурацкий вкус в музыке, люблю смотреть, как ты пытаешься развеселить Эльзу, если она куксится. Люблю твою природную бледность, люблю твои трогательные веснушки. Люблю, как ты касаешься меня, изначально всегда бережно, ласково. Люблю, как ты тараторишь, когда нервничаешь. Люблю твои волшебные ноги, считаю самые лучшие во всем футболе, твои голы самые прекрасные, которые я видел. Как считаешь достаточно? Ты доволен? - выгибая правую бровь, с нажимом интересуется Рамос. Но Фернандо не видит выражения лица друга и плохо различает его тон. Где-то на середине его тирады, нападающий прикрыл глаза, ощущая, как несколько горячих капель прочертили влажные дорожки на щеках. Торрес слышит тихое шуршание около себя, чувствует легкое касание пальцев, которые быстрым движением стирают соленые следы с его лица. - Прости, - почти шепотом говорит Серхио. Спазмы сдавили горло Нандо и он не в силах ответить, что не за что просить прощение, что он тоже любит Рамоса, что страдал по нему в Японии до содранных костяшек на руках и что больше не сможет без него. - Единственное, чего я не люблю - это, когда ты расстроен. Но мы это исправим, - со знанием дела говорит защитник и Торрес ощущает горячее дыхание на своём подбородке, а потом мягкость долгожданных губ на своих губах.