***
Жон не понимал в честь чего вся эта суета. Ну и что, что он фавн? Блейк вот, тоже фавн. И Блейк тоже скрывала свою черту. И никто не изменил своего к нему отношения. Ну… кроме одного человека. Прошел уже день с тех пор, как его тайна была раскрыта, и кое-что уже изменилось. Он не пытался скрывать свой хвост. Для него это просто не имело большого значения. Не было ни поводов, ни какого-либо смысла показывать его. Поэтому он держал его под джинсами. Но теперь… теперь он уже начал подозревать, что инцидент с порванными штанами был огромной ошибкой. И вовсе не из-за какого-то угнетения. И вовсе не потому, что над ним издевались. На самом деле все было как раз наоборот. Сидя за столом в столовой, он заметил, что привычный порядок изменился. Обычно он и его товарищи по команде сидели по одну сторону стола, а команда RWBY по другую. Но только не в этот раз… Нора была вынуждена сесть с другой стороны, потому что ее обычное место занял кое-кто другой. Очень, очень приставучий другой. Последний человек, который, как он полагал, когда-либо прикоснется к нему, в настоящее время игралась своими маленькими, аккуратными пальчиками с его заячьим хвостом. Если быть честным с самим собой, это приятно. Но если быть честным до конца, то это странно. Очень, очень странно. — Такой мягкий… — неверяще шептала она. Да, но для Жона в этом не было ничего особенного. Он рос с хвостом. Для него это была обычная часть тела. Для Вайсс, однако… — Вайсс, прекрати приставать к Жону! Оба, Жон и Вайсс, посмотрели на Блейк, закипавшую от гнева. Вайсс заговорила первой: — Но он такой милый! — Ты не можешь использовать Жона, как Цвая. Он не твой питомец! — Но непохоже, что ему некомфортно. Иначе он попросил бы меня прекратить, — она взглянула на него, ее большие голубые глаза излучали счастье и надежду. — Правда, Жон? Как он мог ей отказать, когда она смотрела на него так? Как он может испортить солнечный день Вайсс, когда она нашла в нем что-то, что делало ее такой счастливой? — Я… хм-м… Прежде чем он что-то сказал, вмешалась Блейк. — Видишь? Ты ставишь его в неудобное положение. Он просто слишком вежлив, что сказать об этом. Неудобное? Нет. Мягкие, успокаивающие поглаживания пальцев Вайсс были приятными. Но он все еще не мог переварить то, что она вообще делала это. Из всех людей именно Вайсс Шни трогала его. И делала это по своей воле. — Я смущаюсь, — заговорила Нора, оборвав речь Блейк о справедливости для фавнов. — Ты фавн, Жон? Как я могла не замечать этого раньше? — Может, потому что ты достойный человек, не обращающий внимания на наши различия, — сказала Блейк. — Может, потому что ты смотришь на фавнов и не видишь в них животных, которых можно использовать, как некоторые здесь, — продолжила она, посмотрев на Вайсс убийственным взглядом. Жон проигнорировал последнюю реплику Блейк, отвечая на вопрос своей подруги: — Ну, моя мама — фавн-кролик, — объяснял он. — А отец — человек. И вот он я. С хвостом. — А-а-а! — понимающе протянула Нора. — Это объясняет и семь твоих сестер. — Нора! — Блейк вспылила. — Это расистские предрассудки! — Но… Я же… Да ладно! Восемь детей! Восемь? Это должно быть ее кроличья часть. — Не могу поверить, что слышу подобное. — А! — Нора взволнованно продолжила, глядя на Жона. — То есть, если вы с Вельвет решите быть вместе, то у вас будет миллион детей? — Нора! — на этот раз громким голосом, внезапно, оказался голос запротестовавшего Рена. — Что? Я просто спрашиваю то, что вы все боитесь. Реакция сидящих за столом только подтвердила сказанное. Руби смущенно отвернулась. Янг закашлялась в локоть. Даже Пирра выглядела растерянной. — Ты говоришь о наших друзьях, — начал объяснять Рен своей партнерше. — Не стоит обсуждать что-либо настолько личное. — Личное? Да ты шутишь? — она показала на Жона и Вайсс. — Посмотри на то, где и что делают руки Вайсс. И после этого ты будешь мне говорить, что это не личное? — сказала она, эмоционально жестикулируя. Правда, Вайсс держала руку под столом в сторону Жона. Ее рука медленно двигалась вверх и вниз, теребя хвостик Жона. Для кого-то сидящего напротив это могло казаться достаточно… личным. Рен закашлялся от увиденного. — Неважно. Просто не поднимай такие темы. Он прав. Может и Блейк права. Независимо от того, как он воспринимает это, все пора прекратить. Жон нежно взял Вайсс за руку и аккуратно убрал ее с мягкого комфорта своего хвоста. Глаза, неверящие в подобное предательство, посмотрели на него. — Вайсс, я думаю хватит. Это просто хвост. — Но… он такой мягкий… — мечтательно проговорила она. — Да, но… это мой хвост. Ты не можешь гладить его весь день. Вайсс моргнула. Льдисто-голубые глаза на мгновение дрогнули, прежде чем она сказала: — Сколько? Жон растерянно нахмурился. — Что? — Сколько ты стоишь? Холодок пробежал по его телу. — Прости, что? — Сколько, — Вайсс повторила, доставая чековую книжку из сумки. С логотипом Праховой Компании Шни на обложке. — Ты стоишь? Ручка крепилась к книжке, и после тихого щелчка она начала что-то писать на чеке. Через несколько секунд он вырвала лист и отдала его Жону. Его челюсть отвалилась. — Ты… ты серьезно? — Я предельно серьезно, — она сказала решительно. Цифра в льенах, написанная на чеке компании, неоспоримо подтверждала это. — Тут многовато нулей… — Серьезно? — взвизгнула Блейк. — Ты не можешь просто купить кого-то! Это рабство! Конечно нельзя было кого-либо покупать. Но тут было очень много льен. Жон знал, насколько богата семья Вайсс. Для них, эта сумма была, наверно, ничем. Но для него… меняла жизнь. На эти деньги он мог содержать всю свою большую семью годами. Жон всегда мечтал быть героем. Что может быть более героичным, чем обеспечить свою семью на несколько десятилетий? Обдумав все, Жон решил не отказываться от ее предложения. Вайсс улыбнулась и достала свиток. — Я свяжусь с юристом и попрошу подготовить договор. Жон только молча кивнул. Он не мог оторвать глаз от чека, выданного Вайсс. Рабство или нет, это стоило много льен. Он только хотел посмотреть условия договора. Если они его устроят, то он станет героем, как всегда и мечтал.***
Это было просто невероятно. Гадко. Презренно. Она не могла поверить своим глазам. Прошло всего несколько дней с тех пор, как было открыта фавн-черта Жона, но уже так много изменилось. Он был… он был… ее. Открывшееся перед ней зрелище было насмешкой над всем, за что Блейк когда-то боролась. То, за что она продолжала бороться. Равные права и свобода от угнетения для всех фавнов по всему миру. И что же сделал Жон? Что же натворил этот бедный, невинный мальчик? Он отдал свою жизнь единственному человеку, единственной семье, которая была известна жестоким обращением с расой фавнов. Условия договора, который он подписал, на первый взгляд выглядели достаточно невинными. Но на самом деле это было не что иное, как рабство. Быть во власти этого крошечного ужаса Шни и всех ее извращенных желаний. Согласно договору, на оставшееся время пребывания в Академии Бикон Вайсс Шни обладала исключительными правами на то, чтобы иметь возможность ласкать, обнимать, любить или каким-либо иным образом проявлять любую привязанность к Жону, когда и где бы она ни захотела. И это «когда бы и где бы» оказалось всегда и везде. Это было отвратительно. Публичные проявления чувств следовало бы держать за закрытыми дверями. Особенно когда они были сродни рабству. Эти двое, казалось, не замечали кошку-фавна, когда она сердито смотрела в их сторону. Вайсс уставилась на него с глупой счастливой улыбкой на лице, поглаживая его, по всеобщему признанию, восхитительный кроличий хвостик. Тем временем на лице Жона появилась еще более глупая ухмылка, а его глаза остекленели, очевидно наслаждаясь физическим контактом с девушкой. Ну и что с того, что он чувствовал себя хорошо? Ей было приятно, когда ее кошачьи уши тоже гладили. Но это вовсе не означало, что она собиралась заняться проституцией с первым же человеком, готовым заплатить ей за подобное! Наконец Блейк отложила вилку, ее аппетит пропал после того, как она стала свидетельницей этого ужасного проявления жестокого обращения с фавном. — Я не могу поверить, Вайсс, — выплюнула она. — Я думала, что ты отличаешься от всех остальных в Атласе. Что ты не такая, как твой отец. Невысокая, расистская девушка повернулась к ней, не отпуская пушистый хвост Жона. — Не ревнуй, Блейк. У тебя же тоже есть светловолосый парень-фавн с голубыми глазами, с которым ты можешь обниматься если захочешь. Так что… не пялься на моего зайчика. Она не ревновала. Неважно, что Блейк стала считать Жона вдвое симпатичнее, когда выяснилось, что он фавн. Блейк не настолько мелочна. Ведь ее любовные предпочтения не ограничиваются на том, чтобы он был фавном… правда? — Это не ревность! — возмутилась она. — Это рабство! Ты буквально купила человека! И ты считаешь, что все нормально? Блейк всегда находила цель для борьбы. Иногда, в академии Бикон, это было сделать сложно. Однако теперь она знала главное предназначение своей жизни. Она должна вытащить Жона из-под жестокого, подавляющего каблука семьи Шни. Пускай, в случае Вайсс, это и были совсем маленькие каблучки. — Это не рабство, если он согласен, — ответила Вайсс. Палец аккуратно подцепил подбородок Жона. — И ты всегда хотел быть моим, правда Жон? Жон немного сдвинул голову, позволяя Вайсс удобнее держать его. Он слегка пожал плечами. — Да… Вайсс искренне улыбнулась и, посмотрев на Блейк, увидела взгляд, которым она смотрела на Цвая. — Хороший мальчик, — сказала она и потрепала его по голове. — Держи, заслужил. Взяв длинную морковную палочку со своей тарелки, Вайсс протянула ее ко рту Жона, давая ему откусить ее. Глаза Вайсс загорелись от волнения и влечения, когда парень принял ее угощение. — Я должен признать, что его диета стала полезней, в сравнении с предыдущим семестром, — прокомментировал Рен. — Я не могу вспомнить, когда он ел овощи. И находясь столько времени рядом с Вайсс, он основательно повысил свою успеваемость, за счет близости с ней. Она, кажется, весьма ответственная хозяйка. Блейк ударила по столу. — Он не домашнее животное! Он человек! Да как вы, народ, можете вестись на эту пародию! Брюнет удивленно моргнул, прежде чем ответить: — Конечно. Прости, Блейк. Но… — он остановился, посмотрев на пару. — Я не знаю. Я просто чувствую, что все будет хорошо в будущем. Она может обучить и присмотреть за ним так, как никто из нас не способен. Весь мир что, обезумел? Или ее друзья сошли с ума? Как это можно воспринимать нормально? Как они не видят, что Жона сейчас наградили, как животное? Когда Жон доел свою морковку, Вайсс поднесла салфетку к его губам и аккуратно смахнула остатки. Схватив его за руку, она прижалась своим маленьким телом к нему. — Он как огромный плюшевый мишка! — восхищенно пропищала она. — Такой большой и мягкий, и пушистый! Теперь она сравнивает его с вещью? Буквально с собственностью? Какова наглость. Это потребовало всех сил Блейк, чтобы не встать и не осудить действия Вайсс перед всей академией. Она не хотела устраивать сцен. — Итак, Жон. Я думаю, нам стоит прогуляться по кампусу. Может чего-нибудь перекусить. Как думаешь? Блейк ужаснулась. Теперь Вайсс, уже не скрываясь, зовет его гулять? Как остальные этого не замечают? Они что, думают, что Вайсс позвала его на свидание или что-то подобное? Это же очевидно, что она хочет выгулять его, словно он ее питомец на поводке. — Да. Звучит здорово, Вайсс, — Жон улыбнулся. — А еще тебе нужно заниматься, — продолжила она. — Скоро начнется фестиваль Вайтел, и ты должен быть в лучшей форме. Я не хочу, чтобы мой пушистый, маленький зайчонок пострадал, потому что не подготовился. Руки Блейк сжались в кулаки под столом. — Да, я совершенно согласен, — ответил Жон. Конечно он подготовится. Быть приглашенным Вайсс — исполнившаяся мечта. Как же он не заметил подтекста! Одной рукой вернувшись к его мягкому, пушистому хвосту, а другой взъерошив его золотистые волосы, Вайсс снова начала играть с Жоном. — Кто хороший мальчик? — спросила она. Одной ногой Жон начал стучать по полу от прикосновений девушки. Его лицо покраснело, и он смущенно отвернулся. — Я… — Правильно! Ты! — она обрадовалась и легонько ткнула его в нос кончиком пальца. — Да, ты! Чувствуя тошноту, подступившую к горлу, Блейк встала, намереваясь уйти. Прежде чем она сделала шаг, зазвучавший голос Сана остановил ее: — Почему мы никогда так не делаем? Золотые глаза угрожающе посмотрели на парня-фавна. — Заткнись, — прорычала она. Ни проронив более ни слова, Блейк унеслась подальше. Подальше от девчонки Шни и ее нового питомца.