Гореть в аду

      Закрывая глаза, хочется вновь себе напомнить, что это уже давно не сон, а это девушка давно рядом. Столь просто и откровенно, почти обнимая меня своей улыбкой, целуя в самое сердце, пришла в мою жизнь снова и поселилась в ней. А раньше мне хотелось послать эту любовь ко всем чертям, потому что я её не понимал, не знал, ломал кому-то жизни своими отказами. Пусть любовь горит в аду, я не против. У меня уже всё есть, чего я отчаянно хотел. Даже серебряный кристалл, пусть и в её руках. Мне он давно не нужен уже.       Зато нужна она.       Эта странная и смешная девочка, в которой никто не признаёт лунной принцессы, чья любовь к земному принцу закончилась красивым суицидом. Как я могу говорить "красивым"? Весьма просто, мы прошли эту историю, начиная всё с чистого листа. Почему бы не посмотреть на прошлое, словно в призме? Как на красивую сказку о любви с грустным концом?       Но любовь пусть, всё так же, горит в аду синим пламенем.       Зато сейчас она столь беззаботно живёт в нашем мире, в любимом для неё мире. Школьница, девушка, растяпа и неуч. Забавное сочетание с её прошлым и силой. Сколько же шрамов и синяков получила её прелестная кожа за эту силу? Мне страшно и считать, понимаю, что много. Но она не утратила своей красоты, тонкости и ранимости. Расплакаться из-за обидного слова Рей? Элементарно. Стиснуть зубы и вложить больше сил в атаку? Также просто. Будто в ней существует два человека, но я знаю, что это все одна она.       Усако, милая Усако.       Ты все ещё спишь, утомленная битвой и ночью в целом. До сих пор не понимаю, как ты смогла позволить опорочить себя такому, как я? Не могу это назвать иначе, ведь я столько сделал против её чувств, часто ранил её даже физически...       А она так просто говорит "люблю".       Да я сам готов гореть с этой чёртовой любовью вместе за всё!       Как же можно простить такое? Для меня это неясно, но точно понятно одно - её любовь сильнее чем что-либо. В этой девушке слишком много силы... — Мамору?.. — Спи, ты устала... — Ты напряжён...       Тонкие пальчики выпутываются из золотых волос и касаются моей щеки, почти невесомо, нежно. Сколько всего ты можешь в себе сочетать, Усако? Невероятно просто. — Задумался.       Она смеётся и прижимается ближе, обжигая мою кожу своей, утыкаясь носом в грудь. — Можешь хоть иногда ни о чем не думать, Мамо-тян? Хотя именно за это я тебя люблю.       Она удивляет и поражает каждый раз. Опять. Так просто, так легко. Из мыслей не выходит ночь, насколько это личная тайна, подсудная даже, но у Усако и мысли не было о чём-то таком. Она не отводила застенчиво взгляд, лишь прижимала сильнее. Моя сильная Усако. — Мамору?       Обнимаю её крепче. Наверное, я никогда не пойму как можно простить все мои грехи. Но если любовь и будет гореть в аду, то мы сгорим вместе с ней, оставляя доказательства того, что это не очередная сказка.       Что всё это было.