***
Первый раз Онегин пришел на памятник Ленскому, когда тот только появился. Нет, это не его Ленский. Как бы не были умелы мастера, как бы много денег, сил и времени они не потратили на этот монумент, им не передать эту улыбку Владимира. —Слишком твердый,—аккуратно стукнув пару раз по памятнику, сказал Евгений. —Что, простите?—удивилась Ольга. —Пожалуй, единственное из чего можно действительно воссоздать Ленского — полевые цветы. Только они передадут его личность в полной мере,—несколько сдавленно произнес Онегин. —Вы, Евгений, подавленны, как я вижу...—Ольга сочувствующе посмотрела на него, после чего перевела взгляд обратно на памятник. —А вы, как вижу, не очень,—съязвил Онегин и медленно направился ближе к Ленскому. Ольга, игриво хмыкнув, лёгкой походкой вышла из сада и направилась в сторону дома. —Ну привет, Вов...—удостоверившись, что никого рядом нет, полушепотом произнес Женя другу. Подул ветер. Листья затрепыхали, зашумели, как трепыхало молодое сердце юноши, пока не остановилось от выстрела тяжёлого пистолета товарища. Ветер — это его столь же характером ветреный друг. —Забавно...—мысли вслух,—Пока, Володь. Я вернусь завтра, обещаю. А пока, должен откланяться, прости,—В смешанных чувствах Онегин покинул аллею и вернулся к своему камину, не желая простить себя за то, что кресла сейчас два, но одно теперь из них всегда останется пустым.***
Онегин пишет стихи. Скомкано, без рифмы, но пишет. Смотрит на стихи Ленского и создаёт похожие. Приносит их ему. Смотрит в глаза бездушному памятнику и, срываясь уходит в поле на опушку леса. Там он слышит своего Владимира. В каждом порыве ветра слышит его ласковый голос, который читает онегинские корявые стихи и мило смеётся, шурша в листьях после прочтения очередного. Евгений плетёт венки. Из самых молодых полевых цветов так же, как его учил Владимир, а на следующее утро Ларины, прогуливаясь мимо памятника, удивляются аккуратно уложенным фиалкам и василькам на голове друга. Онегин плачет. Впервые за долгое время срывается у бездушного Ленского, смотря на его тяжёлые темные волосы, которые уже никогда не будут развиваться на ветру с вплетенными цветами и красными атласными лентами, теряясь в высокой траве. Онегин читает. Читает книги, которые читал Владимир. Касается пальцами страниц, которые некогда трогал его мертвый друг. Евгению даже начинает нравится художественная литература, которую так любил Ленский. Хоть где-то герои обретают счастье и долгую счастливую жизнь, чего сейчас так не хватает Онегину . Там все не так, как в жестокой реальности. Все знакомые Онегина начинают переживать за его здоровье. Совсем не ест, только хватает со стола кусок хлеба утром и уходит с охапкой бумаг в поле. А позже, ночью, возвращается и молча пьёт вино у камина, изредка поглядывая на соседнее кресло. В одно такое утро Евгений снова убежал в поле. Он совсем сбился со счета... Какой это день со смерти Ленского? А может уже прошёл месяц или даже год?.. Онегин не знал точно, но знал, что Володя сейчас где-то рядом, притаился, притворился ветром и наблюдает за юношей. Ему уже наплевать на Татьяну, на Ольгу, так бесстыдно предавшую Ленского, что был верен ей. Жене было плевать на Татьяну даже когда она, встретив его у памятника, положила руку ему на плечо и несколько минут вопрошала: «Онегин, неужели вы плачете?». Евгений лишь один раз ответил ей: «Да, плачу...» и снова замолк. Но сейчас он в поле, уже вечер, и солнце, прячась за деревьями, разливает последние лучи на цветы и пшеницу в далеке. Женя сидел где-то под этим теплым солнцем, в венке из самых нежных цветов, которые только нашел на всем этом огромном поле. Он ждал Ленского. Ждал этого ветра, который уже так привычно шелестит в цветах и развивает кудрявые волосы. И Евгений дождался. Ветер сделал небольшой шажок на встречу Онегину, ожидая ответа. И он его получил. Только тогда «Владимир» зашумел в хвое и листьях и разнёс по всему полю аромат цветов, выдувая несколько лепестков из огегинского венка. Легко улыбнувшись, Женя закрыл глаза, пытаясь уловить голос Ленского в этом ветряном представлении. Небо окрасилось лиловым, а облака играли оранжевым светом солнца. Ветер рассказывал что-то юноше, одиноко сидящему в середине цветочного поля. Онегин молча прислушивался к шуму ветра в листве и пытался уловить в нем что-то неопределенное, знакомое только ему. Аромат полевых цветов на опушке леса витал в волосах Евгения. И, наверное, только он мог уловить в этих цветочных «прикосновениях» что-то родное и нежное. Он вспоминает, как Ленский так же запускал свои тонкие пальцы в онегинские кудри и смеялся его недовольному фырканью. Сквозь проступившие на глазах слезы, Евгений улыбается и смотрит в небо. —Прости, Володюшка... Не сберёг...