Те, кто заперты в самих себе

      Он - лекарь.       Сращивает сломанные кости, принимает роды, делает зелья от дурных болячек. Магию можно использовать разными путями.       В свободное время он - усталый беглец, напускной язвительности собеседник и полный неудачник в картах.       Хоук ждёт его каждый вечер, когда сам дома.       Однажды Андерс рассказывает: после очередного побега его держали в карцере, прикованным к полу, около года. Когда он вышел, то заново учился ходить нормально. Единственным живым существом в том месте был ободранный кот.              Хоук ждёт его и каждый раз словно заново приучает к рукам - то недоверчивый, то слишком благодарный, Андерс всегда промахивается мимо золотой середины.       Он засыпает нормально, только обняв очередное блошивое недоразумение.       Проходит год, прежде чем он засыпает, обняв самого Хоука.       Тот не знает, сколько Андерсу лет, да и знать не хочет. Мальчишка бежит из Круга, мужчина становится чудовищем; кто-то растрескавшийся и потерявший даже намек на дом - пытается украсть себе счастья.       Дух подсматривает за ним и укоряет за каждый поцелуй.       Хоук чувствует себя почти виноватым, когда доводит дело до секса - но им хорошо. Андерс, кажется, так привык жить под угрозой завтрашней смерти, что не умеет трахаться иначе, чем на отрыв, а Хоук... знает, что вся эта отчаянность с ними сыграет злую шутку.              Лекарь, что задумал убийство, всегда пойдет до конца.                     * * *              С сексом всё и правда не так-то гладко.       Андерсу никогда не удавалось “сделать это” не впопыхах. Он согласен почти на любую идею, "рвется в бой", встречает всё с энтузиазмом...       ...но словно не знает, чего именно хочет на самом деле. Всего, что успеет урвать прежде, чем отберут?       Один раз он затевает довольно рискованную игру, а потом Хоук сам догадывается затормозить - сцеловывает его слёзы, ругает - сказать "стоп" совершенно нормально, даже если сам всё придумал.       Андерс верит, что ничего из этого не заслужил, и Хоука отнимут, как отнимали всё и всегда.       Он не знает, что трахаться можно в кровати, не знает, что это бывает долго, не знает, что может кончить от одних поцелуев, если их не пара случайных.       Хоук позволяет ему узнать куда больше.       Андерс начинает задыхаться: и без него - потому что нечем дышать, и рядом с ним - потому что воздуха слишком много. Он старается скрыть, как сильно Справедливость давит и мучит его - не смей, не смей, не смей привязываться, глупец, твой Хоук отступится, когда узнает, на что ты готов пойти ради цели, и ты разобьешься раньше, чем станешь сосудом гнева.              Позже Андерс говорит, пытаясь не сорваться от стыда:       - Ты дал мне лучшее, что я получал когда-либо. Ты дал мне почувствовать себя нужным. Я разрушил всё сам - потому что не вынес бы разочарования и от тебя, и от духа.              Он взрывает не только киркволльскую Церковь - он заставляет разлететься любые константы в своей жизни: причинить себе боль самому в момент, который выбираешь раньше, чем дотянутся иные - проще, чем ждать удара.       Удар будет всегда, в этом Андерс уверен.              * * *              Чудовищами людей делают не Мор и не Архидемоны.       Чудовищами люди становятся сами - пережёванные религией, перемолотые собственным страхом, отчаянием и беспомощностью.       Хоук видит обе стороны баррикады.       Разделение проходит через него самого: он видит, что чаши весов равно заполнены совершенно человеческими болью и скверной.       Он хочет и не хочет злиться, он в отчаяньи - и в справедливом ликовании, в обиде - и не желает не-прощать.       И в тот момент, когда он действительно должен ударить, он отказывается от выбора.              Видишь Бездну - прыгай, сказала ему Флемет, ведьма, знающая, о чем спят горы.       Оставшись с нею один на один, Хоук прыгает.              Где-то в убежище, которое известно лишь нескольким, Андерс получит письмо о его возможной гибели.       Когда листок падает на пол, Андерс наконец задыхается. У него нет слез, нет воздуха, нет себя: сосуд гнева наполнен до краев, готов разлететься осколками по миру.       Хоук, которого не должно быть, из Тени обнимает статую из стекла, режет руки о трещины: и тот, кто сделал себя чудовищем, наконец просыпается.       Карцер открыт, и Андерс выходит, едва переставляя ноги, оставляя Справедливость в ловушке открытой клетки - пусть кусает вершащих суд.       Столько лет прошло в темноте.              Хоук ранен, но не дал лекарю стать болезнью; на свету раны исцеляются быстрее.       Врачуя, что натворил, Андерс засыпает, не ожидая удара, и просыпается самим собой - дома.