We need to talk about Guo Cheng

Цзи Ли пиздошило. И это было ахуенно, за исключением, наверное, того факта, что побочным эффектом адской химической эйфории шла тошнота и покалывающие мурашки в спине. Дело было даже не в том, что он нервно потел в подмышках на предусмотрительно выбранный один из самых своих пижонских свитеров. Это как раз было не слишком-то и страшно, маскируясь в пару пшиков парфюма и винтажным нуарным плащом. Страшно было то, что это было не страшно. Собственные чувства, такие незамутненно яркие, и ожидание скорой встречи давили вместо него на газ, и почти незаконная скорость добавляла всей этой ситуации ощущение остроты. Сказочного пиздеца, навстречу которому он несся очертя голову, игнорируя очевидные предзнаменования. После такого, обычно, герой умирал - но только не Цзи Ли. Он был слишком хорош, чтобы разбиться и безвозвратно поломаться о бытность. Простое и человеческое его не касалось, потому что Ли не верил в это и отрицал. Он был сам себе кузнецом, и отменным. На поворотах гулко ухало в животе, приближая его к чему-то обязательно прекрасному. Если въебаться с такой дури в ограждение, то точно пиздак. И это стало бы отличной, мать его, метафорой происходящего. Цзи Ли пиздошило, и ахуенней этого было только осознание, что Го Чэна пиздошило тоже. Пацана как будто бы пообещали кончить на месте и для убедительности ткнули пушкой в брюхо – так он побледнел, когда они всей огромной компанией встретились на парковке этого Диснейленда от мира мороженого. Щеки вспыхнули, а ебало потекло так красноречиво, что Ли ни на секунду не усомнился – ох, блядушки, да оказывается, все работает как по часам, и мертвая точка пройдена давным давно. С последней встречи Чэн еще больше ощерился. Вжался головой в плечи, выпустив свои иголки-подколки и острые словечки, неумело скрывая за ними свой горячий-горячий липкий взгляд, которым он прикипел к Ли и все никак не мог отодраться. Ли, конечно же, не удержался от соблазна и приклеился в ответ. Ничего не мог с собой поделать — пакостливо радовался и гордился тем, как славно и ладно работает его убожеский флирт, ночные переписки и часовые телефонные разговоры о сериалах и играх. Чэн из приветственных объятий выворачивался очень активно и так показушно, что даже Чжань не сдержался, смешливо фыркнув. Ну чего ты такой, — хотелось спросить Цзи Ли. Вместо этого он жарко вздохнул в чужое ухо, прижимаясь лбом к пылающей скуле, и печально признался: — Ты разбиваешь мне сердце, пакостник. — Чэн в его руках весь превратился в окаменелость, и таким его было обнимать, наверное, даже удобней, но не особенно приятно. Поэтому Ли отпустил его, участливо поправив задравшиеся полы чужой куртки. Го Чэн все еще выглядел как неряшливый пиздец, но сейчас это даже не так болезненно резало глаза. Ли невзначай коснулся кончиками пальцев его шеи, поправляя плечи нелепой джинсовки. Пацан смешно дернулся, уставившись на него как на врага, и Ли не снес врезавшей ему нежности — как будто бы случайно тронул ладонь, приваливаясь к его боку: — Если мне сейчас не выдадут мятное мороженое, то придется съесть вместо него тебя. Го Чэн отмер и глянул совсем уж дико. А потом сорвался и бросился вслед за остальными к входной двери. — Я вот предпочитаю лизать, а ты, — кинулся за ним следом Ли,продолжая держаться за рукав его куртки — он не собирался упускать ни секунды созерцания, — кусаешь, наверное? Заглатываешь полностью? — Ты омерзительный извращенец, — неизвестно на какую часть фразы очаровательно реалистично обозлился Чэн. Уши у него очень соблазнительно пылали. Ли, пережив сердечные колики, в ответ игриво дернул бровями и облизнулся — он тоже умел отвечать неопределенно. Чэн обалдело пялился на его рот, и это очень льстиво пробивало прямиком в солнечное сплетение. Цзи Ли был невозможно влюблен, и его распирало от неподдельного подыгрывания. Они все уместились за дальним столом у окна, свободно рассевшись, но Цзи Ли все время упирался коленями в колени сидящего напротив Го Чэна. От места их соприкосновения, казалось, расходились жаркие вибрации. Мой ты хороший, — ласково мурчал про себя Цзи Ли, после того как они яростно попинались с Чэном за меню, переплетаясь щиколотками. Го Чэн продолжал злобно пыхтеть, подперев щеку, что ему совершенно неудобно так сидеть, что ему жарко и вообще он очень хочет домой. То, что он может просто подтянуть задницу в кресле и отставить ноги, Ли предпочел не говорить. Го Чэн был таким очаровательным в своих попытках невзначай обратить на себя внимание и при этом оказаться как будто бы не причем. Сами пришли, сами доебались, а он только сидит и терпит. Даже если довольством от общения с Чжанем и Бинем так и несет за километр. — Я буду мятное, с орео, — глядя в окно, как бы совершенно без интереса отбил пальцами по столу Го Чэн. Цзи Ли закусил губу, чтобы не заржать. Этот пацан был чистый восторг. Идиот полнейший, дурачила еще тот, но такой, сука, славный. — Чтобы победить извращенца, нужно думать как извращенец, — сощурился Чэн, поймав взгляд Ли в отражении стекла. — Хочу попробовать. — Ты бы мог попросить… — начал разворачивать свою мысль Ли, собираясь пошутить про свидание. — Не хотел лезть в твое ведро, вдруг пидорство передается воздушно-капельным путем. Ах ты какой! — восхитился Ли. Хотелось проехаться на локтях по столу, ткнуться лицом к лицу, — если получится упереться в самый лоб, — и поклясться, что такие вещи передаются только половым путем. А потом поцеловать. Хотелось остаться наедине и спросить напрямую: долго еще будешь кривляться-то? Хочешь, я тебя поцелую, только уже по-трезвому, если самому смелости не хватает. Ты же хочешь — я вижу, что хочешь. Только понять не могу, что с тобой такое тупое происходит. Цзи Ли необходимо было урвать хотя бы минутку общения с Чэном, хоть посмотреть на него, когда он выйдет из-под неудобного надзора Чжаня, Биня и даже Звездочки. Они как будто бы запирали его и не давали дышать, а Чэн дышал очаровательно — Ли помнил эти глубокие рваные вздохи после того поцелуя на праздничной вечеринке. Он продолжал гонять эти воспоминания, гоняя член в кулаке, и ему страстно хотелось заполучить в свои грешные фантазии что-то новое. Не обязательно такое. Просто спокойного расслабленного Чэна вдали от чужих глаз вполне бы хватило. Поэтому, когда он поднялся и пошел в сторону туалета, Ли, выждав пару минут, двинулся вслед за ним. В спину очень долго и внимательно смотрел Бинь, поэтому пришлось повернуться и показать ему средние пальцы. Пацан влетел в него на входе, вываливаясь из двери. Врезался в грудь опущенным лбом и глянул как-то панически заполошно, не узнав сначала. О Господи, — только и смог подумать Ли, впитывая лихорадочный блеск в глазах Чэна, после его заторможенного осознания, — я щас ебнусь. — Я… - нервно облизнул губы Чэн, продолжая пялиться все так же затравленно. Поймано. И это стало чем-то очень значимым в никому неизвестном уравнении. — Мгм, — неопределенно ответил Ли и сделал шаг вперед, тесня Чэна спиной в двустороннюю дверь. Тот сделал шаг, все так же не отрывая взгляд, и еще один. Цзи Ли заталкивал его обратно в небольшой сортир даже не используя рук. Чэн только как-то тихо и смущенно вздохнул, когда оказалось, что дальше идти некуда — только если пробивать стену. Теплое короткое дыхание коснулось губ Ли и легло на них подобием неловкого поцелуя. Он хотел еще. Ему нравилось тепло на губах — Ли показалось, что все разумные мысли в его мозгу перекрыли, выкрутив на полную краник с эмоциями. Ощущения переполняли его. Вот — за двумя слоями ткани, — бешено толкается ему в ребра чужая вздымающаяся грудь. В локоть впиваются пальцы, когда он пропихивает колено между ног Чэна — дальше кирпичная кладка. Шумно дергается влажный от волнения кадык — и Ли уже так отчетливо видит, как сейчас коснется его губами, потом языком, и как после него там останется красное пятно. Чэн приоткрывает рот, снова облизываясь. Губы у него обветренные и обкусанные в мясо, блестящие от слюны — в общем, совершенно блядские. Ли даже и не думает прикрыть глаза хотя бы на секунду, потому что его тащит и мажет на все увиденное. В глазах напротив — очень горячо, черно и совершенно бесстрашно. Он вязнет, тонет и соглашается на все невысказанное разом. Ресницы красиво дрожат, выдавая нетерпение тела, и Ли поддается их движению. Притискивается ближе — дыхание на губах уже становится влажным, почти осязаемыми становятся чужие губы и тут же отдаляются. Грудина, куда Чэн со всего маха пихнул его ладонью, отдает, мягко говоря, дохуя неприятно. Ли цепляется за это чувство, дезориентированный, чтобы не удариться из непонимания в обиду. Какого хуя? В сортир проходит какой-то мужик, кидая на них короткий взгляд и проходит в кабинку, бахнув дверью. Ли понимающе поворачивается обратно к Чэну. Тот пылает праведным гневом и смущением, прячет глаза, уткнувшись взглядом в кафель на полу. Сказать хоть что-то он не дает даже и шанса, врезавшись в плечо, вылетая обратно в зал. - Да ебана, - вздыхает своему отражению Ли и решает возвращаться. Проходя мимо кабинки с мужиком, он не отказывает себе в удовольствии показать ему средние пальцы и пожелать геморроя. Го Чэн за столом сидит весь красный — в ярком освящении зала это хорошо видно, — и старается делать вид, будто ничего не произошло. А ничего, блядь, и не произошло, — как-то разочаровательно-весело думает Цзи Ли, специально съезжая по сидению кресла так низко, чтобы ткнуться коленом в ногу Чэну. Тот как-то перепугано дернулся, бросив быстрый взгляд в сторону Чжаня и Биня, и отодвинулся. Ладно, пусть так, — решил Цзи Ли и, чтобы не смущать Чэна, решил спросить у Фансиня как там дела на проекте. — Ну Ван Ибо та еще мерзотина, конечно, — закатил он глаза, внимательно слушая рассказ о сегодняшней тренировке. Сяо Чжань недовольно крякнул, и Фансинь с ужасом посмотрел на Цзи Ли. — Ничего подобного! — решительно заявил он, размазав мороженое по щеке и не заметив этого. — Он совершенно восхитителен в профессиональном плане. Может жестковат, но это всегда оправдано. — Ага, — согласился Ли, подперев рукой лицо. Видимо, никаких новых сплетен. — Да дебил он, — тихо пыхнул Го Чэн, на которого Ли поглядывал все это время, чтобы не сильно тревожить прямым вниманием. — Чэн! — вступился за бойфренда Чжань, и тут началась короткая перепалка, не особо-то интересная и с заранее решенным исходом. Все останутся при своем мнении. Ли с восторгом поглядывал на раскрасневшегося от недовольства Го Чэна и мельком глянул на сидящего рядом с ним Звездочку. Ужас, — только и успел он подумать. — Кроха, блин, — не вынес Цзи Ли: шоколад собирался стечь со щеки Фансиня на белую футболку. Футболка была от Томми Хилфигера, и ее было жалко, а еще Ли раздражало неряшество. Хуже этого могли быть только грубые носки под походные туристические сандалии. Призванный нести в мир красоту, он выдернул из рук Чэна салфетку и, перегнувшись через стол, стер бесячую темную жижу с щеки Звездочки. В секундное затишье между песнями Аврил Лавин, отвратительно заскрежетали по кафелю ножки кресла. Цзи Ли обернулся на звук, напоровшись на яростный и ненавидящий взгляд Чэна. — Ты чего? — осведомился Чжань, тут же грубо огребая за заботу: — Курить. И не надо за мной ходить. Особенно ты, — он ткнул пальцем в Ли и развернувшись, выскочил на улицу. Конечно же Ли подорвался следом, собираясь прихватить чужую куртку и совершенно забывая об этом через секунду — в душе шевельнулось какое-то неприятное предчувствие. Искать даже и не пришлось, Цзи Ли налетел на Го Чэна со спины. Тот в абсолютно типичной для него похуистической манере стоял прямо напротив входной двери. Пацан в бешенстве или готов вот-вот разрыдаться. Возможно и то, и то, Цзи Ли не понял. Он только видел, как дрожат его плечи — может быть просто от холода, — под клетчатой с вышитыми звездочками тканью. — Эй, все нормально? — толкая его плечом спросил Ли. — Иди нахуй! — гаркнул Чэн, в ответ больно въебывая локтем под ребра Ли. Мучительно переживая колющую боль, Ли вдруг разглядел в трясущихся пальцах, которые не могли сладить с зажигалкой, в перекошенном лице и поджатых губах определенное нечто. Ревность. Го Чэн, блядь, пылал от ревности и злости, ненависти и беспощадного желания убивать. Причина была не ясна. Но точно реальна и весома в дурной башке. — Слушай, — глубоко вздохнув, попытался нащупать нужное Ли, — ты там себе что-то надумал и сделал всех виноватыми. Давай обсудим. Тогда сможем покрысятничать вместе. Цзи Ли, все еще нежно любя, даже после такого подлого удара, радовался и восхищался своей врожденной дипломатической жилкой. Чэн повернулся к нему, глянул как-то неожиданно нечитаемо и Ли подумал, что вот оно — подцепил. У него получилось. Он проебался. Эффект был прямо противоположный. Красиво выкинув щелчком сигарету себе за спину, мимо урны, Чэн задушенно глотнул воздух ртом. А потом из этого самого рта полилась чертова река дерьма. Чэн орал в полный голос, размахивая руками и зло чеканя круги на парковке. Цзи Ли нихуя не понимал. О том, что Го Чэн еще подросток, он догадывался. Смутно предполагал, что это все будет пиздец, но как-то малодушно и отчаянно надеялся на чужую взрослость и развитость. Очень зря. Го Чэн был и являлся подростком той жуткой породы непроходящего четырнадцатилетнего этапа, с поехавшей кукухой и обостренной гиперчувствительной электропроводимостью эмоций в самое сердце. Цзи Ли с ужасном узнавал «юного» себя в этой красивой истерике, абсолютно слепой и глухой ко всему происходящему за пределами этого дурного подросткового тела, и в таком же перманентном ужасе понимал, что высказаться ему не дадут. У Го Чэна кривились и дрожали губы, и Ли мог смотреть только на его рот, который извергал какие-то слова — их он не слышал, — какие-то упреки и неправдоподобные обвинения. Если бы Го Чэн не был подростом — дерзким и хамоватым, совершенно ссыкливым, — и смог бы уже признаться сам себе, принять себя и смириться, если бы отпустил ситуацию тогда в туалете, и они поцеловались, то ничего бы этого сейчас не было. Цзи Ли подтягивал Чэна за края рубашки к себе, уводя его с проезжей части и все старался обнять — унять это мракобесие. Го Чэн продолжал орать, качая головой и наотмашь бил Ли по рукам, когда тот пытался до него дотронуться, не замечая этого. — Эгоистичное мудло и подобная тебе порода — вообще похуй на чувства окружающих! Что, где, кому — не заботит! Того полапал, с этим засосался! И все, блядь, одновременно! Бесстыдная мразота! Цзи Ли понял, что ошибся. Осознание вломило в висок и отдалось протяжным болезненным звоном. Цзи Ли, блядь, ошибся. Го Чэн не понимал, что он нравится ему. Что он влюблен в него. Он отрицал всякую возможность и готов был драться до кровавых соплей за печальный исход этой истории. Ему не хотелось заткнуться ни на секунду, чтобы дать Ли возможность вклиниться и хоть что-то сказать. — Отъебись от меня, Ли. Иди нахуй, блядь! — гаркнул взбешенный пацан, опять отступая на проезжую часть. — Ты, может, думаешь, что все вот это твое пидорское игривое говно — это весело. А вот открою секрет — нихуя! Клеишься как шлюха ко всем— — Не ко всем, блядь! — враз разозлившись тоже, прошипел Ли. И специально побольнее вцепился в запястье Чэна, дернув на себя, — заезжала черная тачка, которая бы точно его ебнула. Пусть бы и ебнула, может мозгов прибавилось бы! — За словами следи! — Как ты за своими действиями что ли? — зло оскалился Чэн, уверенный в своей правоте. — Ты такой мерзкий лицемер. Насколько вообще нужно быть сукой, чтобы такое при Звездочке делать? Может, на меня тебе похуй, но хотя бы о его чувствах подумал бы. Ли, кажется, начал улавливать что-то, но мысли в горячей голове не хотели связываться одна с другой. Обида все-таки задела и продолжала топить, помноженная на злобу и сориентироваться казалось совершенно невозможным. Еще бы секундочку, дал бы Чэн еще хоть секундочку сообразить и тогда бы он смог понять. А поняв, решил бы, что делать. Чэн не дал и доли секундочки, зло припечатав все вышесказанное надгробным камнем: — Проваливай нахуй. Я видеть твою рожу не хочу, всю жизнь мне своими приебками испоганил! — Оу, ну ладно, — согласился Ли. Мерзкое и липкое уже оплело его, не позволяя больше здраво оценивать ситуацию— Заебись, раз так. У него горело в животе и пекло щеки. А еще все плыло перед глазами и подрагивали вспотевшие руки. — Сойди уже, блядь, с проезжей части, тупица, — бросил он напоследок и двинулся ко входу. Ему нужно было забрать свой плащ, в котором лежали ключи от машины и попрощаться со всеми остальными. Какая же ты сука тупая, — орал в мыслях Цзи Ли, зло сигналя все еще стоящему на улице в одной рубашке Го Чэну. И ты — тупая сука, — обругал он себя в мыслях, — тупее, может быть, всех. На одном из поворотов, все еще страшно злясь, Цзи Ли не справился с управлением и бочиной впилился чей-то мерс. Ладно. Ладно, — как будто очнувшись, когда увидел черные уродливые царапины на двери собственной машины, решил Цзи Ли, — хорошо. Я остыл немного, стоит поговорить, пока еще горячий конфликт — все равно ждать. Инстаграм и твиттер оповестили его о невозможности отправлять сообщения заблокировавшему его пользователю. Абонент, конечно же, был занят. Цзи Ли пиздошило, и самое хуевое в этом было, что Го Чэна пиздошило тоже.