дом из чёрного камня.

Джеремия Аркхэм обходил старое крыло здания, впервые он посетил его. Здание было очень старым и очень большим. Настолько старым, что некоторые его коридоры, включая это крыло, стали небезопасными, из-за крыс, возможности обвала и, что главное, плохих воспоминаний. Это крыло, как и всё здание вызывали в людях суеверный страх, ощущение чего-то мерзкого, сырого, грязного и до безумия древнего, чего-то, что лучше бы не находить. Но, во время недавнего захвата здания пациентами Бэтмен, которого Джеремия давно хотел заполучить в свои палаты и изучить, во время преследования психами вскрыл это крыло, которое ещё до Джеремии успел закрыть кирпичами и бетоном прежний глав.врач. И вот, Джеремия может пройтись по этим залежам пыли и нарушенного забвения. В конце коридора, куда через узкие высокие окна падал голубой лунный свет, зиял чёрной пастью дверной проём. Джеремия остановился перед тьмой, он понимал, что войдя обретёт некое новое знание, понимал он и то, что обратного пути уже не будет. Он нехотя переступил порог, комната, как и всё старое крыло, была сделана из чёрного камня. Это была камера, в которой прожил последние десятилетия своей жизни его дядя, основатель и первый глава клиники Амадэй Аркхэм. После тго, как один маньяк изнасиловал и убил его жену и восьмилетнюю дочь Гэриет, голова которой была засунута в кукольный домик, Амадэй стал медленно сходить с ума. Джеремия осмотрел камеру. Темно, хоть глаз выколи. Он достал фонарик, включил его, весь пол был исписан кругами из слов на латинском, шумерском и других языках. Он разобрал лишь латинскую фразу SATOR AREPO TENET OPERA ROTAS INRI INRI, в кругах из слов также часто повторялись такие слова как Фхтагн и Рльех. Джеремия наклонился, он стал ощупывать отметины на полу. Он, будучи молодым тогда ещё санитаром в клинике, сам осматривал тело дяди. Его ногти, а сними и кончики пальцев были стерты и переломаны в кровь. Догатка о том, как на полу были оставлены языческие богохульные письмена исчезла моментально. Не будь Джеремия опытным врачём, его стошнило бы, но такое место могло вывернуть нутро даже стойкому человеку, благо, Джеремия вытерпел. Выходя, он достал из кармана своего белого халата дневник, найденый бэтменом в палате. Там была подробно расписана вся автобиография Амадэя, с самого детства и до самого последнего дня, когда он закончил проклятие на полу и умер, тощий, измученный, но с едва заметной улыбкой в уголках губ, улыбкой человека, мучения которого навсегда закончились. Но навсегда ли? таким словом просто не кидаются. Даже самые не суеверные сотрудники говорили, что это очень тяжёлое и гнетущее место. Сам Джеремия не раз глядел в дядино зеркало в своём кабинете и замечал, что смотрит в него часами. легкий утренний туман пробивался в это крыло где то в далеке, в своей камере застонал пугало, он знал это место с самого детства, когда его безумный отец, винивший сына в смерти матери, погибшей при родах, запирал ребёнка в мрачном крыле, куда нашёл потайной проход. Стон пугала был такой долгий, такой мрачный и подобный безотчётной иступлённой панике, похожий на полуночный крик птицы Носферату, что душа джеремии дрогнула это место, оно собирало в себе людей, собирал эти души в свои мрачные катакомбы скорби, и меняло их? делало, как говорят иностранцы "Bizare", странными, это уже никогда не отпустит их, оно сделало из обычного ребёнка тощего, безумного, седого маньяка, носящего костюм огородного чучела, если у больного и был шанс излечиться, то оно его отнимало. Эта скорбная земля не могла и не хотела никого отпустить. Но он, Джеремия, может и хочет! разве он не хозяин Дома, разве он не главный, разве он не Аркхэм? Сирена гудела всю ночь, двери клиники были настеж распахнуты, пациенты давно уже разбежались, Джеремия стоял в своём кабинете и смотрел в зеркало, в глубине души он понимал, что все они вернутся, он будет ждать их здесь, Дом Скорби будет их ждать, Этот дом - это Аркхэм, он сам - это Аркхэм. И вместо будущего, он избрал холодную сырую могилу древнего, туманного, покрытого холодной утренней росой и туманом забытья.