Поезд. Воздушные замки. Небо.

Ехать слишком далеко, слишком долго и… все вокруг слишком! Устала, хочется спать и нормальный душ. Открыть хотя бы форточку, чтобы потянуло ночной прохладой. Сосед по купе сошел на предыдущей станции, весело махнув рукой на прощание и оставив теплые рукавицы в подарок. Забавный дед, лет семидесяти, бодрый и веселый, за свою недолгую жизнь я видела только двоих, да и то в больнице, в которой работала… Дед рассказывал о своей жизни – о веселом и грустном, забавном и трагичном. Его было интересно слушать. Такой низкий тихий и в тоже время громкий голос. От него пахло дешевыми папиросами и сливочным маслом, еще немного хвоей. Уходя, он пожелал удачи и не забывать мечтать. «Мечта – это твое стремление». Долго еще буду вспоминать его улыбку и морщинистое лицо. Мечта! Как звучит! Но если здраво рассудить, что меня заставило сесть в этот поезд? Наверное, мой порыв можно назвать мечтой. Или же нельзя. Не знаю. Пусть будет мечта. Безумное стремление, желание быть. Просто быть. Ведь «быть» - моя основа основ. Мерный стук колес вагона ничуть не усыпляет. Меня. На самом деле его можно сравнить с колыбельной чуткой мамы, с ее голосом. Тихим и спокойным. Нет, он похож на ритм сердца. Сердца волнующегося, ждущего и стремящегося вперед человека. Моего сердца. Определенно. Приложила руку к груди – да, похоже. Форточку все же открыла. Тут же свежий, прохладный ветер раскидал листы с набросками и зарисовками. Он разогнал затхлый воздух и легкую меланхолию, так любящую подкрадываться со спины и стискивать в крепких объятиях. Вдруг так захотелось оказаться на крыше поезда, как героиня какого-нибудь крутого фильма, но не драться со злодеями, а раскинуть руки в сторону и закричать, глядя в небо. Не какие-то конкретные слова. Издать звук, почувствовать, как чешется горло от перенапряжения связок. Глупая, что с меня взять? Тем временем просыпающееся солнце, словно широкой кистью, небрежными мазками красит небо. Румянит барашки облаков и играет с мокрой травой. Листва покрыта крошечными алмазами, словно над этим всю ночь старались маленькие ювелиры… Мир такой огромный и бесконечный, дни тянутся. Нет, проскакивают, я не успеваю следить за всем. Но то, что успела увидеть, оставило во мне неизгладимое впечатление. Не знала, что просторы моей Родины настолько прекрасны. Почему раньше не обращала на это внимание? А колеса все стучат и стучат. Быстрее и быстрее. Вторят моему сердцу. Меня встретил пустой перрон и тяжесть одной сумки. Странно, тяжела сумка или душа? Мечты, которые я бережно сложила в нее, собираясь в дорогу. Воспоминания, которые оборачивала в шелк терпения, которого мне так всегда не хватало. Воздух здесь совсем другой, теплый и одновременно холодный. Нет, правильнее сказать бодрящий, с ароматом свободы и радости. Радости переполняющей меня. Здесь будто время течет с другой скоростью и другими завихрениями. Никто никуда не торопится. Теперь мерно и регулярно подскакиваю на кочках любимого российского бездорожья, вдыхая запах солярки старого автобуса. И впервые не противно. Впереди на несколько сидений от меня сидит парочка и о чем-то шепчется. Забавные такие. Милые. Чувствую себя старушкой, которая тайком подглядывает за милующимися внучатами. Все-все, хватит завидовать и стоит отвернуться. Какой же бесконечно долгий путь. Чем ближе, тем дольше. Время будто балованный ребенок, хотя нет, скорее жадный старикан. Усатый водитель остановился у замшелого пня, а кондуктор мило улыбнулась и сказала, что это моя остановка. Тишь, да лес вокруг. Говорят в лесу быстро темнеет. Трусиха. Да, пробил меня озноб и мурашки шустрыми стайками забегали по телу и в конечном итоге забрались на голову (видимо оттуда им лучше видно), поднимая волосы и щекоча кожу. А сумка стала еще тяжелее. Хруст. Не знала, что могу подскочить на такую высоту и так пищать, комары бы мной гордились, если бы не репеллент, отпугивающий их… За пять лет ты ничуть не изменился, хотя, кажется, стал еще больше. Лесной медведь. Бурый, такие же тут водятся? Или они тут не водятся и это лишь детские сказки? Скорее мишка, даже такой нахмуренный и серьезный, с трехдневной щетиной и растрепанными волосами. Смешной. Но, по правде сказать, если бы не знала тебя, то честно – испугалась. А теперь вот неловко и смешно. Улыбаешься и тут же хватаешь сумку из рук. - Что там у тебя? – удивленно вскидываешь брови. В ответ пожимаю плечами и продолжаю улыбаться. Значит тяжелая все же сумка. – Девчонки, - хмыкаешь, с небольшой усмешкой и широким шагом устремляешься в чащу. В этот момент я рада была, что кеды моя любимая обувь. Молча, быстро, спотыкаясь (конкретно я)… Что тебя потянуло жить в лесную чащу, я не знаю. Романтик? Да, скорее всего. Да что там «скорее всего»! Это точно. Это мне и нравится в тебе. Твоя романтичная безрассудность. Вообще мне много что в тебе нравится и много что не нравится. Но плюсов все же больше. Задумываюсь и, споткнувшись, с громким «твою ж!» падаю. Громко хлопая крыльями, взлетели испуганные птицы. Вот так всегда, только стоит нам пересечься, как я начинаю попадать в нелепые ситуации. Может поэтому я сбежала так далеко от тебя. Глупая. Вздохнул и перекинул через плечо. Откуда у тебя только силы берутся? Вот я растяпа. Вишу вниз головой и хихикаю, смотрю как насекомые прячутся под прошлогодней листвой, в земле, отходят ко сну. Если они спят вообще. - Приехали, конечная станция – дом, - слышу в голосе улыбку. Ты остановился, но с плеча не снял. И вот оно это дурацкое неопределимое желание шлепнуть тебя по заднице. Что незамедлительно делаю. - Какая конечная, а три победных круга вокруг? – что с меня взять, детство рядом с ним начинает играть во всех местах. - Ну уж нет, - заносишь в дом. Он небольшой, тебе, как ты однажды сказал, хватает. И мне хватит. Как ни странно здесь есть все условия. Это не деревянная хибарка, а именно приличный кирпичный дом. Люкс класса. И все же пахнет в нем по особенному странно. Хвоей и теплом. Не городской духотой, а теплом, проникающим во все уголки души. Пахнет деревом и немного сырыми шкурами. Скинул с плеча сумку, а потом бережно снял и меня. И стоило тебе только это сделать, как меня с громким лаем тут же завалил на пол Хан. Огромный пес, он, кстати, похож на тебя. Только не такой сдержанный, вот сразу полез целоваться. Удивительно, он меня еще помнит. Смеюсь и пытаюсь убрать мохнатую морду. В итоге это удается сделать только с твоей помощью. - Отведу его в вольер, пусть немного успокоится, - а мне кажется, что тем самым пытаешься успокоить себя. И меня, хотя я еще не отошла от Хана. Так и осталась лежать на полу, раскинув руки. Как же я давно здесь не была. Кому я вру, была часто. Стоило только закрыть глаза, как тут же оказывалась в этом месте. Пила горячий шоколад и смотрела на огонь в камине. Считала птичьи следы за окном… Каждый день, в течение пяти лет. Но об этом стоит умолчать. Ты оставил мои каракули на потолке, странно. Это воздушные замки. Помню, как увлеченно рисовала что-то отдаленно напоминающее облачные строения, приговаривая – «будет на что посмотреть зимой». Ты тогда хмыкнул и сказал делать, что захочу. А потом я убежала. Испугалась. Почему? Наверное, думала, что не смогу прожить без шума города, без его постоянной суеты и без частых встреч с друзьями. Испугалась того, что надоем. Надоем видом, голосом, словами. В общем, знаешь ты эту мою манию – придумывать то, чего нет на самом деле, раздувать из мухи слова и иже с ними. А еще я боялась, что ты мне надоешь, это было бы больнее всего. Поэтому «близкое» общение мы сменили на «дальнее». Обещали каждый год наведываться друг к другу и вот результат – прошло пять лет. Пять долгих, ужасно долгих лет. На самом же деле, нас отделило больше расстояние душевное. Стоя перед кассой, долго сомневалась о правильности решения. Пропустила пятерых перед собой, прежде чем купить билет. Как ты тут жил? Я ведь совсем о тебе ничего не знаю, пусть мы и часто болтали по телефону. Впрочем, болтала как всегда я. А ты угукал или же отвечал короткими фразами. Я злилась и дулась на это. Ты смог бросить все. Как все? К тебе часто приезжают погостить друзья, отдохнуть от суеты. Ты гостеприимный хозяин. Работа тебя тоже не оставляла. И все так же топаешь. Смеюсь. Это, наверное, нервное. Знаешь, мне ведь страшно. Мой добрый, самый лучший друг. Нависаешь надо мной, скрестив руки на груди. - Да, ты даже Хана с ума чуть не свела, давно его таким не видел, - улыбаешься и качаешь головой. - Я такая, - опираюсь на локти. Какой же ты все-таки большой. Не устану это повторять. Особенно если смотреть на тебя с пола. – С этим ничего не поделаешь. Протягиваешь руку: - Вставай, думаю, ты мечтаешь о душе и нормальной кровати? – Право, если бы ты не напомнил на этой эйфории внезапно нахлынувшей я бы, может, еще пару часов проскакала. - И то верно, - нюхаю себя и понимаю, что ванна мне необходима как никогда. – И мог бы так и сказать, что воняю я жутко, - наигранно дую губы и встаю, наконец, с пола. Все как-то неловко и гуттаперчево. Эти фразы, движения. Попытки общаться. Этого я боялась, стоя перед кассой. Точно! Эврика! Выдаешь полотенце и огромный махровый халат. Дурацкий, зелено-оранжевый, мы его вместе покупали. Провожаешь до ванной, будто сама не дойду. И тут хвоя. Она вокруг и пропитала уже почти и меня. Блаженство. Кто летом приминает горячие ванны? Правильно – я. И ты это знаешь. Знаешь наизусть мои странные привычки. Я же помню о тебе только обрывки. И это не потому, что не хочу помнить, просто они от меня ускальзывают, словно рыба от новичка-рыболова. Вся в мыслях. Это моя главная проблема. Никогда не знала, что сказать, но всегда знала, что нужно подумать. Поэтому и вздрагиваю от стука в дверь. - Ты там живая? - Вроде да, только не расстраивайся по этому поводу, - слишком задумалась, вода остыла и стала неприятной. – Уже выхожу, - за быстрым выходом у меня вопрос никогда не стоял и именно поэтому ударяю тебя дверью. – Вот, я живая, но в морщинках, - отворачиваешься, и только потом до меня доходит почему. – Мне явно нужно отдохнуть, - говорю уже из-за двери, смотря как вода, маленьким смерчем закручивается в сливе. Даю стопроцентную гарантию того, что сейчас я краснее хорошо проваренного рака. Смогла выйти уже только через двадцать минут, плотно укутавшись в халат, заодно накинув и капюшон. Обнаружила тебя там, где недавно лежала сама, смотрящего отсутствующим взглядом в потолок. На замки. Защемило в груди. Давно такого не было. Защемило от осознания того, что причина тебя такого сейчас возможно я. Хотя, кто знает. У тебя было много разных женщин, странных и не очень, пафосных, крутых, умных, популярных… Может одна из них прочно засела в твоей голове. Не важно. Сейчас я меньше всего хочу думать и поэтому просто ложусь рядом и обнимаю, так по-свойски, будто мы так проводим каждый вечер. Ты же стягиваешь с моей головы капюшон и перебираешь влажные волосы. Молчать удобнее всего. С тобой. Волнения и глупое недоразумение становятся неважны. Так я и засыпаю, слушая удары твоего сердца. Утро началось со сладкого «поцелуя» Хана и запаха горячего шоколада. И не лень же тебе было меня отнести на кровать. Это было первое утро. Странное, незамысловатое, молчаливое, но теплое. Не летне-жаркое, а теплое, мягкое. Сегодня сквозь деревья я смотрела на низкое небо, которое карябали эти самые деревья. И была счастлива. Поняла, что эта суета, встречи и спешка – не нужны. Имеет значение только небо, лес и тот, с кем можно молчать. Прости, что так поздно поняла. Многое пойму еще позже. Мой добрый, самый лучший друг. Друг?