Море убитой эйфории

Марцело смотрит на чувственные отношения своего лучшего друга и защитника их сборной: такие нежные и страстные. Они никогда не упускали возможности зажаться где-нибудь вдвоём: в отеле, в раздевалке, да даже в подсобке. А сейчас их случайно заметил Брозович. Он наблюдает за тем, как руки Деяна забираются под футболку Шиме, подчиняя его тело. — Я люблю тебя, — говорит Ловрен в поцелуй, прижимая таз парня к себе и тут же рыча. Врсалько сильнее жмётся к стене, запрокидывая голову и тем самым оголяя шею, на которую тут же опускается Деян, оставляя нескольких грубых поцелуев, которым Шиме и рад. Ловрен делает пошлые толчки в тело партнёра, имитируя то, как он будет входить в него, сопровождая это хитрой улыбкой. Защитник на действия партнёра отвечает застенчиво, но от этого не менее страстно: краснеет, стонет, но выгибается, подстраиваясь под руки возлюбленного, иногда хитро улыбаясь по привычке. — Я скучал! — обхватывает Шиме шею Деяна, позволяя ему обвить свою талию и изучать тело подушечками пальцев. — Дурак, мы же только вчера с тобой уединялись, — усмехается Деян, решая не упускать возможности пройтись пальцами по родному телу. «И правда, только вчера», — думает про себя Марцело, наблюдая за парой. Вчера за соседней стенкой были слышны стоны защитников, их грубые движения. Марцело казалось, что всё происходит не в другой комнате, а прямо перед ним. Он слышал каждое движение, каждый вздох и всхлип. Казалось, что стены в ту же минуту треснут от звуковых волн, поставив влюблённых и Брозовича с Перишичем в неловкое положение. Хотя, быть может, тогда бы это и закончилось и футболисту не пришлось бы копать под себя из-за того, что его лучший друг встречается с другим. Брозович видел, как Шиме хорошо с Деяном. Видел идиллию, что была в их отношениях. Видел, что он нашёл свою половинку, встретил свой идеал, с которым хочет проводить своё время. Он прекрасно всё понимал и поэтому не лез. Ему не хотелось рушить чужое счастье ради собственной выгоды. Да и что в итоге? Его лишь отвергнут, потому что всем понятно, что Врсалько не испытывает к Марцело то, что испытывает к Деяну. У полузащитника не было ненависти ни к тому, ни к другому. Он уважал защитников, но когда видел их вместе, внутри всё воспламенялось. Брозовича бросало в жар. Однажды Ваня даже заметил это, пошутив, что от этой горячей парочки Марцело сам возбудился. Нет, парня никогда такое на заводило. Может просто не возбуждало, а может мысли в тот момент были забиты другим. Долго это продолжаться не может. Надо отпускать Шиме, ведь тот просто любит не его. Врсалько продолжает дружить с Брозовичем, смеётся над его шутками, иногда подкалывает. В такие моменты футболист чувствует себя счастливым. Шиме касается его, улыбается и просто рядом. Наверное, этого должно быть достаточно для счастья и Марцело понимает, что должен радоваться тому, что имеет, ведь после признания он может потерять и нынешнее отношение защитника к нему. Парень тяжело выдыхает, скрываясь за стеной. Стоны лишь усиливаются. Деян уже активно стягивает с возлюбленного футболку под одобряющие возгласы второго. Полузащитник в последний раз смотрит на два страстных тела, одежда с которых слетает быстрее, чем Мбаппе забивает гол, и медленно направляется к выходу, чтобы его не услышали. Хотя вряд ли эти двое услышат, ведь они полностью увлечены друг другом. — Я люблю тебя, — доносится до Марцело у самого выхода. Парень грустно улыбается, открывая дверь на улицу. В глаза тут же попадают лучи яркого солнца, которые сильно ослепляют, но не сильнее чем любовь к лучшему другу. Мысли о том, что стоило признаться раньше, когда Деян был для Шиме таким же приятелем, по-прежнему поедали Марцело. Это было похоже на обкусывание своих губ и сдирание с них кожи — такое же глупое и болезненное занятие. Наверное у таких людей, как Брозович, особая форма селфхарма — убивать себя мыслями. Марцело часто представляет, как они были бы вместе с Врсалько. Представляет, как проводили бы время, держались бы за ручку в тайне от других, не спали бы ночами, рассказывая о самом сокровенном, но всё это там — в голове. И там оно останется навсегда. Будет заперто на ключик, который футболист спрячет в самом сокровенном месте своей души, никому не показывая, а через некоторое время, когда решится, наконец расскажет о своих чувствах, некогда сжигавших его изнутри. Расскажет о той боли, что он испытывал. А сейчас ему остаётся лишь сгорать. Как говорил один его друг, играющий за российский «Локомотив» и где-то услышавший эту фразу: «Если гореть, то сгорая».